али исправно, знакомый и
заведующая оказались  понятливы,  а  девица  попалась  просто  прелесть  и
коробку шоколада отработала на пять баллов.
     ...Нет, Епишко  не  выглядел  еще  суперменом,  но  уже  не  выглядел
пугалом. Не выделяется из толпы: человек себе как человек, самый  средний.
И даже если он ступал из автобуса в лужу, или ронял деньги  у  кассы,  или
попадал без зонтика под неожиданный дождь,- это не выглядело уже  комедией
из  немого  кино,  равно  как  и  трагедией  измученного  издевкой  судьбы
человека: ну, чего не бывает, какая ерунда.
     Епишко стал-таки костюмовладельцем, но  Звягин  опасался,  что  после
исполнения мечты он может остыть, захандрить: чего добиваться дальше-то?..
"Поддернуть его, поддернуть, да у-ухнуть!"
     -  Ничего  костюмчик,-  кивнул  он,  обойдя  вокруг   Епишко.-   Носи
небрежнее, не жмись. А вот скажи: ночью снимут его с тебя,  ограбят,-  что
будешь делать?
     - Нечего  ночью  невесть  где  шляться,-  предусмотрительно  возразил
Епишко, запахивая пиджак поплотнее.
     - Ну, а - прямо в  парадной?  В  общем  -  снимут?  Епишко  вздохнул,
подумал:
     - Куплю другой...
     - На какие деньги?
     - Заработаю.- Епишко понял условия игры и улыбнулся.
     - А с почты уволят? Ну, не понадобишься ты им больше?..
     - Что, работ мало,  что  ли,-  сказал  Епишко.-  Да  ладно  вам  меня
экзаменовать, Леонид Борисович, что я, мальчик...
     В последнее воскресенье сентября они поехали за грибами  -  подальше.
Поездка планировалась как важная воспитательная  акция.  Звягин  облачился
поверх всего в  старый  маекомбинезон:  комбинезону  этому  отводилась  не
последняя роль.
     - Нож? Спички? Компас? Пошли... Они углубились  в  черно-желтый  лес,
шурша полой листвой. В лесу Епишко заблудился.
     - 3-ге-геээ! - заорал он.
     Дальнее эхо ахнуло в  чаще  и  смолкло.  Откуда-то  -  с  неожиданной
стороны - донесся еле слышный отзыв. Епишко с кликами и треском ломился  в
том направлении - но отзыв оказался сбоку, потом  едва  различимо  долетел
сзади,- и исчез вовсе.
     Ему стало страшно. Панически заметался туда-сюда, нервно  вскрикивая.
Достал компас и непонимающе смотрел на пляшущую стрелку: где что?
     Устав, перевел дух, утер пот.  Спокойно.  Звягин  его  уже  наверняка
ищет. Конечно ищет! И главное - не блукать без толку, бредя невесть  куда,
а оставаться на месте и ждать помощи, регулярно подавая сигнал.
     "И вот этот паршивец,- рассказывал Звягин,- преспокойно  садится  под
дерево и жует бутерброд, время от времени трубя, как  слон:  мне,  значит,
ориентир дает. Дождь пошел - так он  под  старую  ель  перебрался.  А  еще
час-другой - и темнеть начнет!"
     В бесконечном лесу, глушащем  голоса,  Епишко  мог  долго  оставаться
ненайденным; трепеща перед таким вариантом,  он  принял  решение  выходить
самостоятельно. Но в какую сторону? Попытался представить себе карту -  не
представлялась... Но главное шоссе идет примерно с севера на юг, они пошли
с него налево... значит, надо держать на запад! Он достал компас  и  пошел
на запад, спотыкаясь и  беря  иногда  чуть  вправо,  как  учил  Звягин:  у
человека шаг правой ногой на пару  сантиметров  шире,  чем  шаг  левой,  и
двигаясь без ориентира он описывает круг.
     Иду по азимуту, гордо сказал себе Епишко. Пржевальский,  подумал  он.
Колумб. Вот так путешествуют.  Ему  стало  хорошо  и  как-то  мужественно.
Вскоре он сообразил, что при компасе "поправка вправо" излишняя  -  и  так
направление держится.
     Через  полчаса  дорога  неожиданно  открылась  сбоку:  за   деревьями
прошумел тяжелый грузовик.
     - Молодец,- умиленно сказал себе Епишко, выходя  на  шоссе.-  Умница,
мальчик. Вышел, не запаниковал, сумел! Сам, ни на кого не надеясь.
     (Сейчас ему, счастливо спасшемуся, искренне так казалось.)
     Шоссе прорезало лес и было в этот предвечерний час  вполне  пустынно.
Он дошел до автобусной остановки, где они сошли. Солнце  брызнуло  алым  в
щель туч над горизонтом.
     Но где же Звягин? Епишко снова занервничал. Не мог же он заблудиться!
Уже вышел и уехал в город? - нет, разве Звягин мог его бросить!..
     - Я зде-еесь! - закричал он в  чащу.-  Ээ-ээй!!.  Да:  там  бродит  в
темных буреломах Звягин и ищет его, а  он,  благополучно  вышедший,  стоит
здесь в бездействии!
     Он потоптался - и ринулся обратно в лес. "Надо делать ножом  засечки,
чтоб не заблудиться!"
     Засечки белели на деревьях. Впопыхах  Епишко  порезал  руку,  слизнул
кровь, сплюнул; стал внимательнее. Каждую минуту  -  по  часам  -  издавал
вопль, все более хриплый (голос сорвал); искал заблудившегося Звягина.
     Звягин, находившийся все эти часы метрах в сорока от него, оценивающе
наблюдал  действия  по  своему   спасению.   Натыкав   веточек   в   петли
маскомбинезона, сливаясь с зарослями, он бесшумно сопровождал подопечного,
поглядывая на часы.
     ("До дороги - метров пятьсот. Суетится он,  как  таракан  на  горящем
корабле! Пишет по лесу зигзаги, пыхтит и на компас смотрит, засечки режет.
Но ведь - вышел! И вновь полез - меня искать, не бросил!")
     Помучив Епишко до сумерек  (дабы  увеличились  размеры  подвига),  он
тихонько аукнул, направляя звук ладонью в другую сторону. Выкинул  веточки
с халата, расстегнулся и взъермшился, изображая утомление.
     -  Ффу-ух,-  шумно  выдохнул  он,  выламываясь  из  кустов  навстречу
ликующему Епишко.- Ты где был-то? Я уж тут и  сам  почти  заблудился...  В
какой стороне дорога-то у нас, представляешь?
     Он хотел еще подвихнуть ногу: пусть бы спаситель попотел, но  это  бы
могло  уже  показаться  подозрительным.  Поднимая  подопечного  до  своего
уровня, нельзя впадать в ошибку и спускаться самому до его уровня; а  если
и можно, то незаметно, так, чтоб авторитет в его  глазах  не  мог  упасть,
подумал Звятан.
     - А чего кровь на щеке?
     - Где? А... Сучком поцарапал. Хорошо, что не в глаз,- весело  ответил
Епишко. Его триумф не могло омрачить ничто.
     На подходивший автобус он смотрел так, словно сам этот автобус сделал
и доставил сюда. Кругом была жизнь, та самая, которая борьба, и он в  этой
жизни был хозяин.
     Теперь раз в неделю они со Звягиным  играли  в  шахматашки,  болтали;
Звягин  давал  ему  новые  гантельные  комплексы   и   списки   литературы
(доверенные жене). В Епишко почуялась какая-то  новая  задумчивость  -  не
меланхоличная, как встарь, а с неким прикидывающим, конкретным выражением.
Звягин расшифровал это выражение как мысли о будущем.
     - Блокнот,- он протянул руку.
     Епишко достал свой "организационный"  блокнот,  исписанный  почти  до
конца,  покраснел,  поколебался  (его  уже   давно   не   контролировали).
Демонстративно  не  замечая  его  смущения,  Звягин  перелистал  последние
записи.
     - Смеяться не надо,- тихо попросил Епишко.
     - А над чем,- спокойно сказал Звягин.- Извини, что посмотрел.  Мы  же
друзья. Епишко отважился взглянуть ему в глаза:
     - У вас легкая рука.
     - Я знаю. На самом деле - у тебя тоже. Просто тебе  долго  не  везло.
Это ведь и вправду бывает. Я только помог  тебе  переломить  невезение.  А
дальше ты и сам можешь.
     "Обширная  программа...  Расчет  верен:  он   настолько   отстал   от
сверстников - и работа, и семья, и жилье, и образование - ничего  нет,  но
еще не поздно; ему есть чего добиваться - есть стимул. А там он будет  уже
в колее - и никуда не денется..."
     И  сеялся  снег  за  синим  окном,  когда  по  ноябрьскому,  первому,
праздничному морозцу ввалился Епишко без предупреждения в гости.
     - Я не девица,- мрачно сказал Звягин букету роз.
     - Жене... хозяйке-то можно?
     - Откуда узнал, что она именно розы любит? - смягчился Звягин. Епишко
радостно откашлялся.
     - Хочу лично посоветоваться, Леонид Борисович...
     Ему подвалила грандиозная удача - предложили работу по специальности.
Перед театром столкнулся со  старым  приятелем,  заговорили  о  жизни,-  и
всплыла  должность  техника  в   их   проектном   институте.   Образование
неоконченное высшее у него есть,  перед  начальством  и  в  отделе  кадров
приятель обещал все уладить. Видимо, потребуется заочно кончать  институт.
Зарплата для начала не шибко большая, но - главное зацепиться.
     - Нет чтоб самому работу искать,- ждешь, пока она сама  тебя  найдет!
Везенье везеньем - но вези себя и сам!
     - Да я уж начал подыскивать,- оправдывался Епишко.- Я ж понимаю -  не
всю жизнь в пожарных...
     -  Оденешься  как  следует,-  советовал  ЗвягинСпросят   о   причинах
театральной твоей одиссеи - туманно намекай на  трагическую  любовь,  люди
склонны такому сочувствовать. Соври, что в студенческом  научном  обществе
занимался некогда именно  той  темой,  на  которую  сейчас  тебя  посадят.
Цветочкиконфеточки сунь в портфель для дам из отдела кадров...
     За спиной Епишко вырастали крылья, и он пробовал их на прочность.
     - Шахматишки? Епишко выиграл и удалился победно, благословленный.
     - Зачем ты ему проиграл? - уязвление спросила дочь.
     - Пусть будет уверенней в себе,- отмахнулся Звягин.
     - Что ж ты тогда его для большей уверенности в себе в кооператоры  не
пристроил? Хоть деньги бы получал, а что там в этом институте...
     - Ставлю тебе  диагноз:  ранний  американизм.  К  волчьей  борьбе  на
свободном рынке парень еще не готов:  сожрут,  обманут,  подставят.  Пусть
пока походит в загородочке на полтораста рублей.
     -  Находил  его  однокашников,  звонил  по  квартирам,   уламывал   в
институте, а он и знать ничего не будет...
     - А зачем?
     - Хоть бы спасибо сказал... Обидно.
     - Кто я? - требовательно спросил Звягин.
     - Кто ты... Мой папа.
     - Кто я? - повторил он.
     - Врач,- продолжила она перечисление его ролей в жизни.
     - О! - Звягин сунул руки в карманы и с фатовским видом  плюхнулся  на
диван, откинувшись и закинув  ногу  на  ногу.-  Стоит  ли  вкалывать,-  он
сощурился,- спасая человеков, падающих, разбивающихся,  и  тому  подобное,
чтобы они были несчастными неудачниками? А потом,- он засвистел  начальные
такты "Турецкого  марша",-  много  ли  ты  знаешь  людей,  умеющих  делать
невозможное? Заметь: без всяких чудес - и не зная осечек. А?
     - Ты у меня ужасный хвастун,- влюбленно сказала дочь.
     - А теперь подай отцу стакан  холодного  молока.-  И  Звягин  раскрыл
"Историю античных войн", заложенную на битве при Гавгамелах. Увлечения его
бывали непредсказуемы.


                          Глава III. НЕКРАСИВАЯ

     - Не люблю я  сказки,-  насмешливо  отрезал  Звягин,  оглядываясь  на
витрину охотничьего магазина.
     В это воскресенье он не  дежурил,  и  жена  вытащила  его  гулять  на
Невский: ноябрь проблеснул солнцем.
     - Сказки?! - обиделась жена.- Суть "Пигмалиона"  не  в  сюжете,  а  в
социальных отношениях людей...
     Перед светофором с визгом  тормознула  "скорая",  из  нее  высунулась
пиратская рожа Джахадзе и прогорланила:
     - Папе Доку привет!
     Звягин махнул перчаткой из  толпы.  "Скорая"  выкатила  на  осевую  и
рванулась мимо стоящих автобусов.
     - ...искусство - это всегда условный мир, отражающий...
     - А я живу в безусловном  мире!  Я  человек  конкретный.  Я  врач,  я
восемнадцать лет носил погоны, я привык видеть жизнь такой, какая  она  на
самом деле, без стыдливых умолчаний и прикрас. А от твоих  сказок  -  один
вред!
     - От "Пигмалиона" вред?! - задохнулась жена.  Двадцать  лет  семейной
жизни не отучили ее от безуспешных попыток приохотить Звягина  к  шедеврам
мировой литературы.
     - Вред и бред,- упорствовал в ереси  Звягин.-Еще  и  за  правду  себя
выдает!  Вот  и  начнут  грезить  замухрышки  о  добром  дяде:   подберет,
обеспечит,  научит  красиво  говорить...  помоет-приоденет  -   и   готова
герцогиня. Ха-ха.
     Они перешли к Казанскому собору: очередь у входа, голуби в сквере...
     - ...а закроет несчастная  мечтательница  книжку,  посмотрит  вокруг:
"Где же  обещанное  чудо?.."  -  и  вешает  унылый  нос...  Делать-то  все
приходится без чудес и добрых волшебников.
     - Ты путаешь литературу с жизнью, а сам вещаешь прописные истины!
     - То-то и беда, что из-за твоих сказок люди  отделяют  литературу  от
жизни и забывают прописные истины!
     И он завертел головой по сторонам, словно искал  подтверждение  своим
мыслям.
     Здравые мысли имеют обыкновение раньше или  позже  подтверждаться.  В
данном случае это произошло незамедлительно.
     - Любуйся,- с холодным удовлетворением указал Звягин.- А?
     Существо  стояло  на  автобусной  остановке,  сунув  руки  в  карманы
широченной блекло-черной (по моде) куртки. Зато джинсы были в  облипку,  и
даже самый скверный геометр не назвал бы линии ног прямыми.
     - Это он или она? - усомнилась жена в нелепом силуэте.
     -    Оно!    -    полыхнул    сарказмом     Звягин.-     Одета-обута,
грамотна-обеспечена, страшила-страшилой.
     Из-под  вязаной  шапочки  по  ним  презрительно  скользнули   глазки,
крохотность которых искупалась размерами носа,  наводившего  на  мысль  об
орлах и таранах галер.
     - Поможет несчастной страхолюдине твой  профессор  Хиггинс  со  своей
ванной и фонографом?  Говорить  нынче  умеют  все:  телевидение!  -  дурак
дураком, а шпарит как диктор. И манер в кино насмотрелись. И одеваются  по
журналам: нищих нет...
     - Да, да,- поспешно согласилась жена, таща его вперед. Но немного  не
успела.
     "О, какая ужасная селедка",-  тихо  поразился  юный  басок.-  "Гибрид
швабры  и  колючей  проволоки",-  согласился  тенор.  И   пара   приятелей
остановилась было рядом.
     Нелестная характеристика услышалась и той,  кого  касалась.  Вздернув
губу, девица отрубила фразу - не из словаря диктора телевидения. Приятелей
шатнуло.
     - Развлекаемся? - спросил их Звягин, улыбаясь мертвой улыбкой; шрамик
на скуле побелел.
     - Леня,- тревожно сказала жена, меняясь в лице: - Мы идем в  Эрмитаж!
Приятелей сдуло.
     Публика изображала непричастность к  происходящему.  Скандализованная
старушка обличала "нынешних". Запахло склокой.  Девушка  тщетно  принимала
независимые позы. Напряжение гонимого существа исходило от нее.
     - Мои ученики ходят  в  Эрмитаж  чаще,  чем  мы...  Звягин  задумчиво
сощурился. Глаза его  затлели  зеленым  кошачьим  светом.  "Пигмалион"!  -
процедил он.- Хиггинс' Шоу!"
     Он переступил на месте. Подошел автобус.
     - Ира,- Звягин поцеловал жену.- Сходи сегодня сама! Ну пожалуйста.
     Ответ не успел: он как-то сразу отдалился от  нее  и  переместился  к
остановке, будто влекомый посторонней силой. Вслед за девицей втиснулся  в
автобус, и двери захлопнулись.
     В автобусной толчее он бесцеремонно в  упор  разглядывал  злополучное
создание. Через минуту оно задрало прыщеватый подбородок  и,  ответив  ему
высокомерным взглядом, отвернулось с оскорбленным лицом. За четверть  часа
на лице сменились все оттенки  независимости  и  неприязни.  Резкие  черты
Звягина не выражали ничего, кроме интереса естествоиспытателя.
     На  Суворовском  она  выскочила  и  понеслась  размашистой   походкой
матроса, опаздывающего из увольнения.
     - Девушка, одну минутку!..
     Она резко свернула и на красный свет перебежала проспект  -  прямо  в
объятия милиционера. Милиционер оживился и отдал  честь.  Девица  стиснула
зубы, испепеляя его взором.
     - Мы опаздываем к  больному,-  уверенно  представился  Звягин  за  ее
спиной, извлекая удостоверение - в подтверждение своих слов - и  деньги  в
подтверждение своей вины.
     Милиционер поколебался.  Признанный  хозяином  положения,  он  ощутил
более достоинства не в строгости, а в благородстве.
     - Больше не нарушайте.- Он снова отдал  честь  и  отодвинулся,  давая
понять, что инцидент прощен. На ходу глядя в сторону, девица пролаяла:
     - Что вам надо? Все разглядели?
     - Давайте выпьем кофе,- мягко предложил Звягин.
     - А-а: вы одиноки. Вы, наверное, кинорежиссер. Или художник. Нет? Ну,
тогда засекреченный ученый. А -  вы  шпион  и  хотите  меня  обольстить  и
завербовать!
     - Ну, еж колючий,- рассмеялся Звягин.
     - А вы... отцепитесь, старый козел! - отчаянно выпалила она.
     Встречная красавица, грациозная стрекоза, улыбнулась Звягину  уголком
детских губ. Он не был похож на старого козла.
     - Крута,-  оценил  Звягин,-  крута.  Не  хотите  знакомиться..  Тогда
позвоните мне, пожалуйста,- протянул ей визитную  карточку.-  Всему  можно
помочь,- добавил он.
     - О чем это вы? - не поняла она.- Еще чего не  хватало!  -  И  сунула
карточку в карман.
     Остаток воскресенья Звягин посвятил  доведению  квартиры  до  адского
блеска - во искупление вины. Дочка металась на подхвате, сочувствовала;  и
хихикала. К ужину жена оттаяла.
     - Полчаса стояла перед Ботичелли,- делилась она.- Никто, наверное, не
умел так видеть красоту...
     - А что такое красота? - живо спросил Звягин,  хлюпая  молоком  через
соломинку. Жена готовно приняла учительскую позу.
     - Платон,- сказала она.- Сократ. Чернышевский. Эстетика.
     - Сократ,- сказал Звягин, поднимая руки вверх.-  Я  понимаю.  Ты  мне
скажи, чем красивая женщина  отличается  от  некрасивой?  Конкретней.-  Он
приготовился загибать пальцы.
     - Черты лица... фигура...- она растерялась.- Ну, глаза,  нос,  рот...
волосы...
     - Волосы,- сказал Звягин.- Да-да. Ноги и шея с ушами.
     - Шарм,- сказала дочка.- Прикид.
     - Хорошо - мода. Условность, привычка: у каждой  эпохи,  расы  и  так
далее   -   свои   понятия   о   красоте.   Так.   Биологическая   основа,
целесообразность:   продолжение   рода,-   он   изобразил   руками   формы
секс-бомбы.- Но почему красивы и черные волосы - и золотые, и карие  глаза
- и синие, и курносый носик - и прямой? Зачем нужны длинная шея  и  ровные
зубы - что ими, проволоку грызть?..
     - Почему ты этим заинтересовался? - проницательно спросила жена.
     - Папа хочет знать, что такое красота, прежде чем браться ее делать,-
объяснила  дочка,  догадливое  юное  поколение.-  Он  сегодня  весь   день
"Турецкий марш" пел: что-то задумывает!
     - Опять  твои  безумные  прожекты,-  вздохнула  жена.-  Теперь  -  та
страшненькая, да?
     -  Ура,-  успокоила  дочка.-  Она  уродина?  значит,  ты  можешь   не
ревновать... Дотошный допрос не кончался.
     - Если красота - это совершенство, то почему заурядная лань  красивее
самого совершенного крокодила?
     - Линия, цвет... ассоциативный образ: теплое, гладкое, чистое,  легко
движется. Вызывает приятные ощущения...
     Дочка, проходя перед сном из ванной, резюмировала эстетический диспут
кратко:
     - От разговоров еще никто красивее не делался. Девица не позвонила, к
некоторой досаде Звягина. Но общежитие, куда она вошла, он заметил.
     Ночью на кухне он отшвырнул Платона и учебник по эстетике  и  нацедил
ледяного молока из холодильника. Обстоятельно перечислил на бумаге:
     1. Глаза.
     2. Нос.
     3. Зубы.
     4. Волосы.
     23. Ногти. 24. Голос".
     Он пожалел, что не  знаком  с  условиями  конкурсов  красоты.  Против
каждого пункта, добросовестно вдумываясь, проставил оценки по пятибалльной
системе. Средний балл  у  девицы  получился  два  и  три  десятых.  Подбив
неутешительный итог, Звягин зло засопел и достал  еще  бутылку  молока.  В
верху списка надписал: "Имеем", на чистом листе: "Требуется",  на  другом:
"Что делать"...
     Утром,  вернувшись  на  подстанцию  с  первого  вызова,  он  изучающе
вперился сквозь окошечко в диспетчершу.
     - Леонид Борисович?! - изумилась она, краснея.
     - Валечка, дай-ка мне телефончик своей косметички... Летя в  "скорой"
по Обводному, обернулся в салон к фельдшеру:
     - Гриша, ты где мышцы качаешь? На стадионе Ленина?  Познакомишь  меня
завтра с тренером.
     Перечень  действий  оснащался  конкретными  адресами   и   фамилиями.
Лохматый Гриша перемигивался с  медсестрой.  Девица  позвонила  на  третий
день