твую  себя  еще
неплохо, стараюсь бодриться. Осенью была на экскурсии  в  Вологде,  и  как
меня кольнуло: может узнаю что о вас. Вспомнила как  живое:  и  висящие  в
черном небе люстры на парашютах с их  мертвым  светом,  и  вой  самолетов,
зенитки стучат, вы все плачете в кузове, я  вас  криком  успокаиваю,  а  у
самой сердце обрывается, и тут взрыв рядом, и мальчик, которого я схватила
и не выпускала, пока саму не вытащили с ним вместе на лед...
     Оказалось, что того детского дома давно не существует.  А  главное  -
что с  тем  транспортом  эвакуированных  из  Ленинграда  Петя  Жихарев  не
поступал. А Петя Жихарев - это тот мальчик и был.
     Вы, наверное, уже поняли, что Петр Жихарев - это вы и есть...
     Здесь ошибки быть не может,  потому  что  никакого  Петрищева  Сергея
Анатольевича из Ленинграда в тот период  не  эвакуировалось,  зато  с  тем
самым транспортом прибыл трехлетний мальчик без личных вещей  и  в  одежде
чужих размеров, контуженный при бомбежке на  Ладоге,  который  ничего  про
себя сказать не мог, знали только, что раненная  воспитательница  вытащила
его из потопленной машины.
     А новое имя вам дали при записи в детском доме, и об этом сохранилась
пометка. Вот так Петр  Жихарев,  на  самом  деле  не  погибший,  а  живой,
превратился в Сергея Петрищева.
     Я  долго  наводила  справки,  куда  только  не   обращалась,   и   из
Центрального  военного  архива  узнала,  что  ваш  отец,  Жихарев   Степан
Михайлович, пал смертью храбрых двадцать  четвертого  июля  сорок  первого
года под Лугой.
     А теперь самое главное. Ваша мать, Жихарева Ефросинья Ивановна, жива,
живет в Ленинграде..."
     Так связалась нить, которая привела к  дверям  шестнадцатой  квартиры
немолодого уже мужчину с чемоданом в одной руке и огромным  букетом  южных
роз - в другой.
     - Мне Жихареву Ефросинью Ивановну,- неестественно высоким напряженным
голосом произнес он.
     - Зачем еще? - подозрительно спросила Жихарева.- Ну. я это...
     Он сделал глотательное движение горлом, попытался улыбнуться,  бросил
чемодан, сказал:
     - Мама...- и заплакал.
     Старуха побледнела, глаза ее сделались огромными и черными, невидимая
молния прошла сквозь нее, она дрогнула и сжала зубы в крике, когда мужчина
обнял ее, неловко роняя на серый кафельный пол красные розы.
     Свет в окне на четвертом этаже, выходящем во двор, погас в эту ночь в
половине шестого утра, когда зашумели по улицам первые автобусы.
     А назавтра они сидели за уставленным  снедью  столом  втроем  с  Зоей
Ильиничной,  и  она  все  повторяла  историю   многомесячных   поисков   и
раскладывала бесчисленные справки, заверенные всевозможнейшими подписями и
пестреющие разнообразными печатями архивов.
     Петр Степанович,  постепенно  привыкающий  к  своему  имени-отчеству,
закатил счастливой матери турне по магазинам, завалил  нужной  и  ненужной
всячиной, прогостил три дня (на столько  его  отпустили  со  стройки,  где
работал), а в воскресенье  свел  ее  под  руку  к  такси,  ждущему  внизу,
побросал чемоданы в багажник, и они отбыли в аэропорт:
     -  Поедем,  мама.  Поживешь  у  нас,  увидишь  внуков,  с   невесткой
познакомишься... у нас уже тепло.
     Старуха помолодела на десять лет, сияла и  утирала  слезы,  не  сводя
глаз с сына - взрослого, самостоятельного, с  семьей,  уважаемого  людьми,
хорошо зарабатывающего. Что еще надо для счастья.
     - Вот и все,- задумчиво сказал Звягин вечером.- Теперь ей  есть  ради
кого жить. А кто счастлив сам - другим зла не желает.
     - Почему ты им не сказал, что это ты его  нашел?  -  задето  спросила
дочка, шествуя из ванной спать.
     - Зачем? - пожал плечами .Звягин.- Я это делал из интереса.
     - Несправедливо. Деньги на поездки тратил... И где спасибо?
     - А Разве справедливо, когда у одних все хорошо, а у других -  плохо?
Считай, что мы просто отдали долг. И - брысь в кровать!
     Наливая в термос сваренный кофе, чтоб  утром  не  возиться  второпях,
жена тихо спросила:
     - Ты уверен, что они никогда не узнают?
     -  Абсолютно...  Теплова  -  единственная  воспитательница   из   тех
одиннадцати, живущая сейчас в Ленинграде. Она  все  поняла  и  согласилась
сразу; она не скажет. Проверить все  через  столько  лет  уже  невозможно:
людей не осталось... Я подставил одну-единственную цифру в одной  справке:
дата прибытия в Вологду. И не станут никогда люди разуверять себя  в  том,
во  что  им  необходимо  верить...  Он  чувствовал  моральную  потребность
оправдаться.
     - Честное слово, я ведь это не для того,  чтоб  от  нее  избавиться,-
сказал он.- Мы к ней уже, в общем, и привыкли. Жалко человека.  Усыновляют
же чужих детей. Если у сына есть мать, а у  матери  -  сын,  что  ж  здесь
плохого, а. Пусть радуются, пока живы.
     - Боишься, что тебя заподозрят в корысти? - улыбнулась жена.
     Звягин налил себе молока, потянул через соломинку, хмыкнул.  -  Город
Николаев - интересно, в честь кого так назван?.. Недавно,  споткнувшись  о
название города Мама, он увлекся топонимикой. Уволившийся в  запас  офицер
еще долго ощущает некую пустоту: излишек свободного времени и сил. А этого
Звягин не терпел - его натура требовала постоянной занятости.


            Глава II. ЧТО ТАКОЕ НЕ ВЕЗЕТ И КАК С НИМ БОРОТЬСЯ

     Не замечая духоты в автобусе, Звягнш погрузился в  "Историю  античных
войн": Александр Македонский прорывал строй персов...
     Сначала раздался треск рвущейся материи.  Потом  кто-то  присвистнул.
Ахнул ужасающийся женский голос.  И  лишь  после  этого  дрожащий  мужской
фальцет пробормотал:
     - О, мамочки мои!.. И чей-то непроизвольный хохот. Ситуация была, что
называется,  трагикомическая:   сошедшая   девушка   у   дверей   автобуса
выдергивала разорванный  до  талии  подол  платья  из-под  ноги  обмершего
мужчины на верхней ступеньке площадки.
     - Поднимите же ногу, идиот,- чуть не плача, воскликнула она, пунцовая
от горя и стыда.
     - А? Да, конечно, пожалуйста,- с  растерянной  готовностью  отозвался
он, выходя из столбняка, и  поднял  наконец  ногу,  неловко  поклонившись.
Поднимая ногу и одновременно кланяясь, он потерял равновесие  и  вывалился
из автобуса прямо на спою жертву.
     - Мммм,- простонала она, зажмурясь от  ненависти  и  унижения,  одной
рукой  придерживая  раздуваемый  подол  ниже  спины,  а  другой  отпихивая
съежившегося от страха человечка, лепечущего извинения.
     - Я... я зашью,- бессмысленно утешал  он.-  Это  ничего...  закрепить
булавкой... у вас есть? У  вас  прекрасная  фигура,-  уж  вовсе  неуместно
добавил он.
     Смех  юнцов  на  остановке  прозвучал  ему  согласием.  Лицо  девушки
превратилось в маску разъяренной тигрицы. Человечек втянул голову в  плечи
и закрыл глаза, готовый к справедливой каре и полагаясь  лишь  на  милость
судьбы...
     Когда он открыл  их,  на  девушке  белел  медицинский  халат,  и  она
утиралась пуховкой, глядя в  зеркальце,-  а  перед  ним  стоял  сухощавый,
резколицый человек и разглядывал его с холодным любопытством.
     - Пили? - Звягин потянул носом.
     - Н-нет... я просто так,- умоляюще пробормотал человечек, в  качестве
объяснения разводя руками.
     - Просто так? - с  интересом  переспросил  Звягин.-  Ну-ну.  И  повел
девушку к стоянке такси. Они не успели отойти, как визг  тормозов  и  залп
брани возвестил следующее представление. Человечек стоял перед грузовиком,
упершись  руками  в  радиатор,  а  сверху  из  кабины  перекошенный  шофер
интересовался наличием у него глаз, мозгов, совести и желания жить, а если
нет, то почему он, шофер, должен платить за  это  своей  свободой?  Звягин
сощурился. Секунду подумал.
     - Простите,- сказал он девушке,- но этим может не  кончиться,  а?-  И
двинулся к месту происшествия.
     Таксист неодобрительно обозрел странную компанию: заплаканную девушку
в  явно  чужом  белом  халате  и   спотыкающегося   мужичонку   совершенно
неопределенного возраста, цвета и размера, опирающегося на  невозмутимого,
подтянутого человека. "Отставной спортсмен или оперативник? А эти кто?)
     - Пьяных не вожу,- на всякий случай уведомил он.
     - Это больной,- успокоил Звягин,  хлопая  дверцей.-  Как  вас  зовут,
больной?
     -  Толя,-  пискнул  человечек.  И  -  сорвавшимся  баском:  -  Епишко
Анатолий!
     - А вас? Галя? Куда вас везти, Галя? В подъезде  Звягин  взял  у  нее
свой халат.
     - Не хотите чашку кофе? - Ее взгляд был лучшим комплиментом.
     - А вы меня не интересуете,- сказал Звягин.- Вот тот, в  такси,-  тот
да, интересен. В такси водитель разорялся из-за прожженного сидения.
     - Я закурил, чтоб успокоиться,- виновато объяснил Епишко.- А  искорка
отвалилась... такие сигареты делают...
     - Чтоб у тебя не то отвалилось,-  ярился  водитель.-  А  кто  платить
будет?
     - Я,-  отрубил  Звягин.-  Фонтанка  55'.  Он  долго  подпихивал  вяло
сопротивляющегося Епишко вверх по лестнице: "Я тебе жизнь спас,  а  ты  со
мной и чаю не выпьешь?  Жена  на  работе.  Дочка  в  школе.  Что?  -  я  с
дежурства. А полосу невезения лучше  переждать,  не  дергаться!"  В  кухне
Епишко мгновенно смахнул чашку на пол: дзыннь!
     - Я вас предупреждал,- скорбно сказал он, садясь к столу и с  треском
стукаясь головой об угол настенного шкафчика. Звягин задумчиво посмотрел.
     - Правильно,- сказал он.- Чашки  нельзя  ставить  близко  к  краю,  а
шкафчик давно надо перевесить на двадцать сантиметров левее. Возьми,  чтоб
не волновался,- и налил ему дымящегося черного чаю в эмалированную кружку.
     - Ну,- сказал он тихо и добро, сев рядом,-  а  теперь  расскажи  все.
Выложи, облегчи душу. Без этого в жизни плохо. Не бойся, я пойму.  Я  ведь
все-таки врач. Епишко помолчал, вдруг хлюпнул носом и махнул рукой.
     - Просто я неудачник...- ответил он.
     - Это бывает,- успокоил Звягин.
     - Мне во всем не везет. Я уже привык...
     - И с чего же  начались  твои  невезения,  можешь  вспомнить?  Епишко
виновато пожал плечами:
     - Начались? Хм... Родился до срока... ...Через два часа летопись  его
жизни развернулась в  кошмарный  вариант  Тысячи  и  одной  ночи.  Неудач,
выпавших на его долю, хватило бы сорвать завоевательный  поход  Тамерлана.
Там ломались часы и ноги, разбивались вазы и судьбы,  терялись  документы,
горели провода и буйствовали стихийные бед - ствия. Аккуратная белая кухня
с внимательным Звягиным превратилась в автономный  оазис  средь  рушащихся
карточных домиков Епишкинского неблагополучия.
     - Вашей трагедии хватит на пять комедий,- развеселился Звягин.
     ...В пятом классе он сломал руку на физкультуре, упав на ровном полу;
это до конца школы избавило его от физкультуры (для спокойствия  физрука),
но не от травм. В шестом - отстал от поезда, когда семья ехала  в  отпуск.
Он взрослел, и несчастья взрослели вместе  с  ним.  Апофеозом  удачливости
явилась женитьба, которая не состоялась.
     Это судьба, покорно  рассказывал  Епишко.  Он  был  тогда  студентом,
выгнали его позднее. Сначала он заболел бруцеллезом, напившись  в  колхозе
молока от единственной, очевидно, бруцеллезной коровы в республике. Корову
прирезали, в отличие от Епишко, который долго мучился, хотя в конце концов
выздоронел. Свадьбу пришлось перенести, и в оставшееся  время  он  успешно
завалил сессию, пересдавая экзамены с потом и страданием,- вместо прогулок
под луной... Везя из ателье свадебный  киотом,  он  вывалился  с  подножки
автобуса - толчея, час  пик  -  и  отбыл  на  "скорой"  под  сиреной  и  с
сотрясением мозга. излишне говорить, что пакет с костюмом исчез.
     В  больнице  невеста  увидела  его  лицо,  отутюженное  мостовой,   и
заплакала; но плач у нее  выходил  какой-то  задумчивый.  Думы  эти  были,
видимо, о будущей жизни.
     Спеша в такси к невесте, откуда они должны были следовать  во  Дворец
бракосочетаний, Епишко попал в бесконечную пробку: все улицы перекрыли для
какого-то марафона. Он прибежы часом позднее и застал  истерику.  Родители
суженой с большим радушием встретили бы насильника и убийцу. Он им  вообще
не нравился.
     Во Дворце их очередь уже прошла: ждать две недели! Невесту  отпаивали
валерьянкой, администратора молили, Епишко предлагали покарать  физически.
Обошлось - уговорили. Тогда оказалось, что у Епишко нет паспорта.
     Невеста окаменела и тут же вернула  Епишко  слово,  прибавив  к  нему
много других слов, за которые ее попросили выйти из Дворца. Женить  Епишко
по студенческому билету  администраторша  с  негодованием  отказалась.  Он
понесся в общежитие, но паспорта не нашел - очевидно, потерял, когда бежал
к невесте...
     Когда через десять дней он вернулся к невесте вымаливать прощение,  с
двумя паспортами в карманах -  выданным  взамен  утерянного  и  утерянным,
найденным в пакете с горчичниками,-  он  был  спущен  с  лестницы  крепким
пареньком, который занял его место подле невесты, и занимает  его  до  сих
пор - в качестве мужа.
     Епишко пожелал ему  большого  личного  счастья  и  пошел  в  милицию,
соображая, какой паспорт сдавать - старый или новый, потому  что  жить  по
двум паспортам запрещено законом. Увлекшись этой мыслью, он  потерял  оба;
все равно жениться было уже не на ком.
     - Если я стою в очереди, то все  кончается  передо  мной,-  жаловался
он.- Если я не опаздываю на поезд, то на моем месте уже сидит  пассажир  с
таким же билетом.
     - А вы на самолете летать не пробовали?  -  с  интересом  осведомился
Звягин, снимая с газа манную кашу и кладя в тарелки чернослив.
     - Вообще я боюсь...  Раз  рискнул  в  командировке,  мы  сели  вместо
Краснодара  в  Ростове,  кто-то  по  ошибке  взял  мой  чемодан,   а   там
тсхдокумептация,- короче, уволили с работы.
     - И кем ты теперь работаешь?
     - Пожарным,- мучительно сознался Епишко, ляпаясь кашей.
     - Где?!!! - поразился Звягин.
     - В театре...
     - И он еще не сгорел? А говоришь, не везет. Но неужели он не пробовал
бороться с невезением? Переломить судьбу?
     Пробовал; но она не переламывалась. Он покупал летний  костюм,  делал
прическу в мужском салоне, собирал всю свою волю к жизни -  и  садился  на
окрашенную скамейку, сверху его поливала поливальная машина,  а  ключи  от
дома проваливались в решетку люка.
     - Нет,- заключил он,- мне помочь невозможно. Деньги ваши  я  потеряю,
на новой работе что-нибудь выкину...
     - Деньги? - вздернул бровь Звягин.- Работу? Вы  меня  не  за  старика
Хоттабыча приняли? Я не благотворитель, вы не калека. В армии служили?
     - Нет, знаете: здоровье...
     -  Жаль,-   искренне   посочувствовал   Звягин.-   Толковый   сержант
необыкновенно полезен для здоровья хрупких юношей.- Он швырнул  тарелки  в
мойку и открыл кипяток.- Сейчас вызову вам такси.
     - Не дозвонитесь,- предрек Епишко.- Там всегда занято.
     -  Покупайте  телефон  с  кнопочным  набором:  как   только   абонент
оснобождается - он мигом соединяет. Не ройтесь к карманахшоферу я  заплачу
сам. Куда вам?..
     Весь вечер он расхаживал со стаканом  молока  и  соломинкой,  мурлыча
"Турецкий марш". Вдруг остановившись  перед  столом,  где  жена  проверяла
тетради, он зло рявкнул:
     - Я т-тебя научу любить жизнь!
     - Что?! - жена уронила очки.  Звягин  мотнул  головой,  выныривая  из
своих дум:
     - Прости, замечтался... Что такое невезение? - допросил он.
     -  Влезаешь  в  очередную  авантюру?  -  Жена  вздохнула,   выключила
настольную лампу и подперла ладонями  щеки.-  Вот,  думала,  уволишься  из
армии, поедем в большой город, не надо будет тебя ждать с вечных учений  и
прыжков,- а тебя опять нимлгда дома нет...
     - Во-первых,- Зцягин загнул палец,- невезение  -  это  когда  человек
хочет больше, чем  может.  Этим  надо  быть  скромней.  Второе:  не  умеют
учитывать все  жизненные  обстоятельства.  Третье:  не  готов  к  худшему.
Четвертое:  принимает  мелочи  близко  к  сердцу.  Жена  слушала   историю
невезучего Епишко и стелила посюль.
     - Вечно ты кого-нибудь жалеешь,- печально сказала она.
     - Плевать мне на него! - возмутился Звягин.-  Мне  просто  интересно,
как и что тут можно сделать.
     - С невезением?..
     -  Ерунда!  Невезение  -  это  судьба.  Судьба  -  это   характер   и
обстоятельства. Характер можно изменить, а  обстоятельства  -  создать.  И
очень просто! Гаси свет. И утром Звягин вырос в дверях несчастного Епишко.
     - Дрыхнешь? - грубо спросил он вместо приветствия.- А это что на тебе
за обломовский халат?!
     - Так суббота же,- пролепетал ошеломленный Епишко, стыдливо запахивая
засаленную хламиду.
     - Позвольте,- решительно сказал Звягин, содрал  с  него,  преодолевая
сопротивление, халат и запихал в помойное ведро.
     - Соседское! - взвизгнул Епишко, бросаясь к ведру и путаясь в длинных
сатиновых трусах.
     В ободранной берлоге, пока Епишко, прыгая на  одной  ноге,  влезал  в
брюки и путался в рукавах свитера, Звягин снял со стола чайник,  полил  на
стул,  тщательно  вытер  подозрительным  полотенцем  и  уселся,   скрестив
вытянутые ноги.
     - Свински живешь, хозяин,- был результат осмотра.
     - У меня была депрессия,- обиженно пояснил Епишко.
     - Так ведь депрессия, а не паралич,- справедливо  возразил  Звягин  -
Пол-то вымыть можно? Вот и тряпка,- брезгливо ткнул в епишкинский свитер.
     - Слушайте, мне сержант не нужен! - От обиды Епишко осмелел.
     - Я был майором,- успокоил  Звягин.-  Медицинской  службы.  И  погнал
хозяина готовить завтрак.
     - Стаканы перемыть,- приказал он,  взглянув  их  на  светЗа  такое  в
повторный кухонный наряд гонят. А  это  что  -  чай?..  Это  моча  дохлого
поросенка. Чай заваривают из  расчета  чайны  ложка  на  стакан.  Учитывая
сортность, можно больше. Епишко ощутил себя в стальных тисках чужой воли.
     - Веник есть?
     - Вообще-то есть...- неопределенно отозвался он.
     - Холодильник сломан?
     - Если видели, так чего спрашивать.
     - Я не видел, я догадываюсь. Одежду часто рвешь?
     - А? Ну, рву иногда...
     -  Молодец,-  глумился  Звягин.  Сильными  длинными  пальцами  согнул
торчащий в стене гвоздь, раскачал и выдернул. Та же судьба постигла гвоздь
в подоконнике и дверном косяке.- Эх,- с вожделением сказал он,- сдать,  бы
тебя на пару лет в хороший стройбат! Лентяй. Бездельник. Неряха. Ты в труд
веришь?
     -  Не  знаю,-  уныло  ответил  Епишко,  пытаясь  сообразить  масштабы
очередного несчастья, обрушившегося на него в видс напористого  диктатора,
благоухаюшего французским одеколоном.
     - Труд создал человека,- ободрил Звягин.- Ну - немного  трудотерапии!
Прачечная у тебя далеко'? Эх, занавесочки... эх,  скатерочка...  это  что,
наволочка? а по виду и не скажешь...
     - Уйдите,- прошептал Енишко и отвернулся, вытирая  слезы  бессильного
унижения.
     - Оскорбился,- презрительно заметил Звягин.- Нюнит.  Так  дай  мне  в
морду, если ты мужчина!
     - И дал бы, если б мог,- неожиданно с вызовом ответил Епишко.
     - О. Это уже лучше,- одобрил Звягин.- У тебя мама жива?
     - Жива...
     - Вот ее жалей, а не себя. "Надежда и опора"! Выпороть бы  тебя  ради
твоей мамы, да устав телесные наказания не  позволяет.  Давай  чемодан!  И
сумку давай. Потащили твое голландское белье к трудолюбивым прачкам.
     Солнце  катилось  по  сияющим  трамвайным  рельсам.  Девушка  в  окне
четвертого этажа мыла рамы в веселом магнитофонном  громе.  Звягин  мигнул
ей, она засмеялась и уронила тряпку.
     ...На обратном пути Енишко сгибался и  семенил  под  грудой  полезных
вещей: совок, швабра, веник, молоток, обои, гвозди, и проч., и проч.
     - Какое прекрасное утро! - с чувством сказал Звягин, вздевая  руку  к
легким облачкам. Епишко мрачно сопел. Дома он с грохотом свалил все в угол
     и утер пот.
     - Мой дом - моя крепость! - Звягин отодрал болтающийся клок обоев,  с
треском распахнул пыльное окно: - Ты стекла мыть умеешь, пожарник?
     Еппшко незамедлительно  выдавил  стекло,  пореза