ц.-  Музей,
музей! Если тебя влекут такие знакомства, то зачем звать с собой меня!
     Звягин врос в тротуар, как памятник, так что шедшая сзади толстуха  с
сетками от неожиданности  ткнулась  в  его  широкую  спину  и  высказалась
нервно.
     - Ира,- громогласно воззвал он,- тебе есть чем  меня  попрекнуть?  Ну
скажи - есть?
     Прохожие, сдержанные ленинградцы, оглянулись с юмором и  сочувствием.
Железная рука приняла жену под локоть и не дала спастись бегством.
     - Могу тебя заверить,- поклялся Звягин: - больше я ее никогда в жизни
не увижу.
     - Да?  -  сказала  жена  голосом  треснувшего  колокольчика.-  Да?  А
телефончик?
     - Снимай всегда трубку сама и спрашивай, кто звонит.
     - А если это рабочий номер?
     - Да-да-да. Только нам на "скорой" и дела, что пить чай и болтать  по
телефону, как раз один на всю станцию. Если б я  придавал  .этой  невинной
болтовне какое-то значение - неужели стал бы назначать свидание у тебя  на
глазах, как ты думаешь?..
     Когда  в  женщине  разбужена  ревность,  думать   ей   трудно.   Жена
успокаивалась медленно.
     - Куда мы идем? - спросила она, оглядываясь. -
     - Просто гуляем.- Звягин остановился у прокатного пункта.
     - Что тебе здесь нужно?
     - Давай купим с получки приличный фотоаппарат,- неожиданно  предложил
он.- Глупое, конечно, занятие - всю жизнь собирать  коллекцию  собственных
фотографий, но приятно будет в старости посмотреть, какими мы были -  ого,
а? Когда мы с тобой в последний раз фотографировались?
     -  Подлизываешься.-  Жена  неуверенно  улыбнуласьПытаешься  загладить
вину?..
     Они взяли в прокате "Зенит",  и  тут  же  пошли  в  магазин  покупать
пленку. Это было вполне в  характере  Звягина:  возникшие  желания  должны
реализовываться безотлагательно. "А то все удовольствие пропадает. Захотел
- сделал, чего тянуть, жизнь коротка. Здесь и сейчас!"
     Они  сфотографировались  у  цепей   Чернышева   моста,   после   чего
отправились в кулинарию "Метрополя" и  купили  торт.  В  половине  шестого
явился Юрка и с порога поведал:
     - Все! Практика  подписана  -  пять  баллов.  Вечером  по  телевизору
смотрели "Вокруг смеха", зал хохотал и хлопал подбоченившемуся Жванецкому,
и все было хорошо,  только  легкая  грусть  висела,  что  сын  послезавтра
уезжает.
     - А как же ваше пари? - бестактно не  выдержала,  по  молодости  лет,
дочка.- Юрка, вы так его и не нашли?
     - Найдем,- пообещал он, прожевывая торт.- Никуда не денется.  Ничего,
найдут и без меня.
     Несмотря на предостерегающий взгляд жены, Звягин не сдержался:
     - Хорошая точка зрения: без меня сделают,  без  меня  справятся,  без
меня все устроят. Ничего в этом мире не будет без тебя! Неужели ты еще  не
усвоил: будет только то, что сделаешь ты,  сумеешь  ты,  добьешься  ты.  А
иначе будешь иждивенцем, кандидатом в пенсионеры, и только.  Воспитывал  я
тебя воспитывал, а ты мне такие вещи брякаешь.
     В неловком молчании жена нарезала лимон на тонком фарфоровом  блюдце.
Юра насупился. Звягин отстегнул  с  запястья  "Роллекс"  и  нажал  кнопку,
слушая,  как  тончайшие  звоночки  выстраивают  знаменитейшую  из  мелодий
Гершвина. Силой вложил часы в сопротивляющуюся руку сына.
     - Не надо.
     - Надо,- жестко сказал ЗвягинДержи. Уговор дороже денег. Был  честный
мужской спор.
     На задней крышке часов  было  выгравировано  только  два  слова:  "На
память". И стояла дата. Дата была послезавтрашняя.
     - Зачем?..- спросил покрасневший Юра.
     - Затем. Если хочешь побеждать - помни  поражения.  Всю  субботу  Юра
переживал, вздыхал и  хмурился.  Зато  Звягин  был  весел  -  посвистывал,
посмеивался, после завтрака взял фотоаппарат и пошел бродить по  городу  и
снимать слайды, благо день выдался ясный.
     А в воскресенье они втроем отправились погулять на прощание.  Женщины
их поняли и на пару часов отпустили: мужчинам должно быть о чем поговорить
перед разлукой. Тем более нестарому отцу со взрослым сыном.
     Желтые листья прилипли к мокрым  мостовым,  серый  сырой  воздух  был
проткан дымком и бензином. Водяная пыль дымилась и шелестела под  колесами
машин, редкие прохожие под зонтами спешили вдоль стен. Звягин любил  такие
дни: тихо и спокойно на душе.
     - Пешие прогулки оч-чень полезны для здоровья,- сказал  он,  поднимая
ворот реглана.
     - Пап,- тихо сказал Юра,- я все понимаю... Ты зря подумал,  что  я  к
этому небрежно, ну, легко отношусь... Я сделал все, что мог, и если  б  не
конец практики, мне же на занятия возвращаться...
     - Э,- легкомысленно  отмахнулся  Звягин.-  Жизнь  устроена  так,  что
делать надо не столько, сколько можешь, а столько,  сколько  надо.  Уж  ты
прости мне эти нудные отцовские наставления... А дождик-то мокроват, а?
     Он вскинул руку, и такси, лихо выписывая вираж по  маленькой  круглой
площади, притормозило, с шипением проскользив по асфальту.
     - В Купчино,- заказал Звягин, раскидываясь на сидении.
     - Зачем? - удивился Юра.- Что там интересного?
     - Никогда не знаешь, где подвернется что-нибудь интересное.  Погуляем
среди массивов новостроек - для разнообразия, м?.. У  Парка  Победы  шофер
спросил:
     - Куда?
     - Ну, например, на Бухарестскую,- пожал плечами Звягин.
     - А на Бухарестской? - последовал недовольный вопрос.
     - А вы дотошны, однако. Ну, дом пятьдесят шесть. У пятьдесят  шестого
номера он скомандовал:
     -  Во  двор.-  Положил  на  приборную   доску   двадцатипятирублевку.
Приказал: - Ждать здесь. Ровно час. В накладе не будете.
     В подъезде Звягин критически обозрел Юру, опустил ему воротник  плаща
и поправил галстук. Бросил:
     - Удостоверение переложи в нагрудный карман.
     - Куда мы идем?!
     - В семидесятую квартиру.  За  мной!  Не  трусь,  стажер!  На  звонок
отворила девушка, похожая на манекенщицу - прямая и стройная, как  стрела,
и даже вышитый передничек на ней походил на образец из Дома моделей.
     - Вы к  кому?  -  она  моргнула  длинными  ресницами.  Двое  высоких,
аккуратных, чем-то похожих мужчин  стояли  неподвижно.  Короткие  стрижки,
холодные глаза.
     - Дранкова Татьяна  Дмитриевна,  шестьдесят  первого  года  рождения,
проживаете в этой квартире? - произнес старший из них  так,  словно  читал
приговор.
     - Да, я...- она кивнула, слегка меняясь в лице.
     - Майор ЗвягинОн сделал шаг внутрь квартиры, заставив ее  отступить.-
Вот мы и встретились. Привет вам от Володи.
     Она медленно бледнела.
     Старший, стуча каблуками, прошел в комнату и с грохотом отодвинул  от
стола стул:
     - Садитесь! Младший закрыл дверь и кивком указал на стул.
     - А в чем дело?..- она пыталась улыбнуться непослушными губами.
     -  Садитесь,  гражданка  Дранкова,-  неживым  металлическим   голосом
повторил старший.- Итак!
     Со стуком положил перед ней на стол два ключа на колечке.  К  колечку
был привязан надписанный ярлык.
     - Кирсанов Миша, четвертый "А"!  Средний  проспект,  дом  семнадцать,
квартира двадцать семь. Ограблена четырнадцатого  декабря  прошлого  года.
Ключики ваши узнаете? Не дожидаясь ответа, грохнул второй связкой:
     - Селедкина Тамара, пятый "А"! Улица Толмачева, дом восемь,  квартира
тридцать! Ограблена  десятого  марта  сего  года.  Взято:  видеомагнитофон
"Сони", магнитофон "Шарп", два кожаных пальто, песцовая и норковая  шапки,
дюжина серебряных столовых приборов, золотые серьги, две золотые  цепочки.
Дранкова в оцепенении смотрела на ключи.
     - Сливка Галя, третий "А"! Улица Петра Лаврова, семнадцать,  квартира
сорок четыре! Ограблена восемнадцатого мая сего года.  Взято:  каракулевая
шуба, канадская дубленка, нитка натурального жемчуга, перстень с  рубином,
перстень с бриллиантом, золотые часы "Павел Буре", сережки-цепочки...
     Звягин достал четвертую связку, подержал перед безжизненным, но  даже
сейчас красивым лицом и тихо выронил на стол:
     - А вот это,- полушепотом просвистел он,- а вот это Стрелкова  Алиса,
четвертый "Б", улица Кораблестроителей,  дом  сорок  шесть,  корпус  один,
квартира двести шестьдесят четыре. На этот раз ничего не взято, а?
     Он  очень  медленно  полез  рукой  во  внутренний  карман.   Дранкова
загипнотизированно  следила,  как  из  кармана   показался   прямоугольник
фотографии и остановился перед ее глазами.
     - А вот  это  -  Стрелков  Александр  Петрович,-  прошептал  Звягин.-
Смотрите...
     Страшно обезображенное мертвое мужское лицо смотрело с  фотографии  с
непереносимой мукой.
     Дранкова издала тихий всхлипывающий звук и стала  валиться  со  стула
набок.
     - Сидеть,! - гаркнул Звягин, подхватывая ее под плечо и суя  под  нос
выхваченный из кармана нашатырь. Придя в себя, она беззвучно произнесла:
     - Я не убивала... Я не хотела...
     Звягин сел напротив, резко смахнул на пол брякнувшие ключи, сказал  с
силой:
     - Что вы хотели  и  что  вы  делали,  я  уже  знаю.  После  окончания
университета вас взяли учительницей  английского  языка  в  филологическую
спецшколу. Зарплата вас не устраивала: тряпки,  кабаки,  отпуск  в  Сочи,-
нужны деньги. Хочется шубу,  машину,  хочется  всего,  много,  сразу.  Где
взять? Вы считали себя женщиной порядочной, брак по  расчету  вам  претил,
тем более что был любимый человек. Но он после университета стал  работать
в музее, младший научный сотрудник - он тоже не мог  обеспечить  вас  так,
как вам того хотелось.
     И тогда у вас возникает гениальный план. Ученики пишут  по  программе
сочинения: "Моя квартира", "Моя семья", "Как  проходит  наш  день"  и  так
далее. С милыми пунктами плана:  "Что  стоит  у  нас  в  спальне",  "Когда
приходит с работы папа", "Что  надевает  мама  на  концерт".  Правильно  я
говорю?
     Остается снять слепки с ключей. У некоторых  они  лежат  в  портфеле.
Некоторым заботливые мамы прикрепили их тесемкой к карману пальто, чтоб не
потерялись. А вешалки находятся в классах. А класс на несколько  уроков  в
неделю пустеет: физкультура или труд. Улучить  момент  нетрудно.  Даже  на
перемене можно велеть всем выйти, а дежурного отправить мочить тряпку.
     Ну, а кто же сделает со слепков ключи и вынесет из квартир вещи? Кому
можно доверять всецело? Конечно ему, милому однокашнику, он  любит,  он  в
конце концов согласится. Дело не сложное: купить  в  магазине  болванки  и
напильники и войти в пустую квартиру, точно зная, что там брать. А продать
можно летом на юге, да?
     И все шло гладко, пока однажды в квартире не оказался  вдруг  хозяин,
которому полагалось быть в это время в море.- И Звягин постучал пальцем по
фотографии, лежащей посреди стола.
     - Вы понимаете, какое обвинение вам будет предъявлено, и  какая  мера
наказания вам обоим грозит? - жестоко спросил он.- Отдаете себе отчет, что
с вами теперь будет? Она механически кивнула.  На  стол  легли  блокнот  и
ручка.
     - Если хотите получить возможность какого-то снисхождения  -  пищите!
Все пишите. Сверху, вот здесь: "Чистосердечное признание".
     Дранкова взглянула на подоконник, где в пепельнице белела  сигаретная
пачка.
     - Курить будете  потом.  Приступайте!  Прыгающие  строчки  на  бумаге
постепенно выравнивались, обретая четкую округлость школьных прописей.
     Юра на протяжении всего этого времени стоял за  спиной  Дранковой,  и
состояние  его  правильно  было   бы   выразить   словом   "остолбенение".
Способность здраво соображать медленно возвращалась к нему.
     - Число и подпись,- сказал он.- Время  укажите.  Поставил  перед  ней
пепельницу и щелкнул  зажигалкой.  Она  судорожно  затянулась,  подавилась
дымом, две капли выкатились из глаз  и  тихо  поползли  по  щекам.  Звягин
покосился на старинные часы с маятником и хмуро произнес:
     - Вещи соберите.
     - Какие?..
     - Личные. Свои. Туалетные принадлежности и прочее. Через пять  минут,
стоя  посреди  комнаты  с  адидасовской  сумкой  в  руке,  надломленная  и
изнеможенная, как после тяжелой болезни, она безразлично кивнула:
     - Все...
     - У вас на кухне что-то горит,- сказал Звягин  и,  поскольку  она  не
отреагировала, сделал Юре знак выключить конфорки.
     - Пойдемте,- проговорила Дранкова с затаенной решимостью.
     - Письмо матери не хотите оставить?
     - А. Да. Стоит ли...
     - Напишите. Время  есть,-  Звягин  опять  глянул  на  часы.  Минутная
стрелка с тихим стуком передвинулась  на  половину  второго,  и  басовитый
бронзовый удар раскатился в тишине. И, словно  подыгрывая  в  этой  сцене,
словно в дурной театральной драме, три  раза  коротко  и  резко  прозвонил
дверной звонок.
     Девушка дернулась, как от удара тока, стала похожа  на  загнанного  в
смертельную ловушку зверька... Звягин подобрался. "Стоять тихо!" Распахнув
дверь, он намертво заклещил руку посетителя и втащил его в квартиру.
     -  А  вот  и  убийца,-  с  ледяной  интонацией  произнес  онПозвольте
представить:  гражданин  Федорков  Владимир  Александрович,   милый   Боб,
мальчик-зонтик, как вы его звали.
     Юра не узнал отца: в резких чертах обнажилась  волчья  беспощадность,
глаза  горели  зеленым  холодным  огнем.  На  посеревшем  лице   вошедшего
мгновенно проступил пот, как дождь на глине.
     - Садитесь.
     Федорков стоял, не понимая слов,- очень  высокий  худощавый  блондин,
дорого одетый; отчего-то он  казался  чахлым,  слабосильным.  Звягин  чуть
крепче  сжал  его  кисть,  повернул,  и  он,  морщась,   почти   упал   на
подставленный стул.
     - Володя,- еле слышно простонала  Дранкова.  Тот  посмотрел  с  тупой
покорностью и помотал головой. Худыми нежными пальцами  в  зеленых  жилках
крутил и дергал золотой перстень.
     - Он не виноват... Это все из-за меня... Звягин стремительно нагнулся
к нему, впился в зрачки:
     - Согласен? Не виноват? Не виноват - иди!
     - Они все знают...- сказала Дранкова, бросила  сумку,  отвернулась  и
привалилась к шкафу, упершись лбом в холодное стекло зеркала.
     - Знаем,- согласился ЗвягинЗнаем, что  вы  долго  отшлифовывали  свои
планы, предусматривая все подробности. Даже ту, что несколько  ограблений,
когда замки квартир не  повреждены,  могут  навести  на  мысль  об  едином
почерке, об одном и том же воре. И через раз ковырялись железками в замках
- специально чтоб оставить там следы,  якобы  не  ключом  открыто.  Так?!!
Что?!!
     - Так...
     - А поскольку в спецшколе учатся дети со всего города, то никому и  в
голову не придет связывать  кражи  в  разных  районах,  когда  одни  замки
нетронуты, а другие носят следы якобы отмычки, с одним и тем же  человеком
и одним и тем же местом. Так?
     О первых трех ваших успешных походах рассказывать не буду,  чтобы  не
повторяться.  Вот  показания  вашей  сообщницы.-  Звягин  подержал   перед
Федорковым два исписанных листка.- Перейдем к утру четвертого сентября.
     Итак, вы взяли большую сумку и вышли  из  дому.  Попросили  встречную
женщину узнать по телефону  (номер  наберете  сами),  работает  ли  сейчас
Стрелкова,- мол,  амурные  дела,  не  можете  спросить  сами.  Даже  здесь
подстраховались  -  чтоб  никто  не  запомнил  мужской  голос.  А  вот   в
пароходство звонили уже сами, и вам подтвердили,  что  Стрелков  в  рейсе.
Так?
     - Если она все вам рассказала, то зачем вы мне пересказываете?..
     - Я этого  не  говорила...-  прошептала  Дранкова,  не  оборачиваясь.
Звягин быстро продолжал:
     - Войти  в  подъезд  несложно:  надо  только  заранее,  за  недельку,
постоять у дверей и посмотреть, какой код наберет входящий. Поднявшись, вы
долго звонили в квартиру,  чтобы  удостовериться  -  пусто.  Вошли,  надев
предварительно перчатки и обув музейные войлочные тапочки. Верно?  Никаких
следов и отпечатков.
     И только оказались в гостиной, как услышали - кто-то вошел в квартиру
почти следом за вами! Вы затаились за створкой открытой двери. Вы слышали,
что он открывал дверь своим  ключом,  слышали,  как  он  сменил  обувь  на
домашнюю, как уверенно и спокойно  двигается.  Хозяин?!  Квартирант?!  Что
делать, как быть, попадаться нельзя!
     От страха вы плохо соображали. Вы дотянулись до вазы,  стоящей  рядом
на столе. Вы мечтали, чтобы хозяин или кто там он есть  зашел,  скажем,  в
ванную, и вы бы выскользнули из квартиры! Но он направился в гостиную,  и,
как только он вошел, вы со всей силы ударили его вазой по голове.
     Он упал и остался лежать неподвижно. И  вы  поняли,  что  убили  его.
Глубоко в мозгу у вас сидело: следы надо заметать, следы надо  путать!  И,
видя на столе остатки завтрака, вы решили затеять инсценировку:  здесь  не
должно пахнуть кражей, в с е должно выглядеть не так, как  есть  на  самом
деле! Вы ведь о подобных вещах размышляли не один раз, разные  варианты  в
уме проигрывали. И поставили на стол еще чашку,  тарелку,  перебросили  на
нее объедки и крошки, чай в чашку налили и даже отхлебнули, чтоб следы губ
на краю оставить. Но оставить отпечатки пальцев и обуви побоялись  -  ведь
по ним вас можно будет идентифицировать! И, умница такой,  быстро  отбыли,
ничего не взяв.
     У меня нет уверенности, что суд сохранит вам жизнь,- сказал  Звягин.-
И все, что вы можете сделать  -  это  каяться.  Пишите,  вот  бумага.  Или
предпочитаете молчать? Пишите или нет?
     Федорков пошевелил пепельными губами и протолкнул через горло:
     - Да...
     Когда они вышли вчетвером из подъезда, причем  со  стороны  казалось,
что Звягин дружески держит  Федоркова  под  руку,  таксист  полыхал  тихой
яростью:
     - Сказали час, а простоял почти два! Да куда же  вы  назад  вчетвером
лезете, а ну давай один вперед!
     - На Литейный, браток,- сказал Звягин, втискиваясь на сидение  следом
за Федорковым, прижатым к  девушке.-  ГАИ  -  это  наша  забота.  А  иначе
кто-нибудь  из  твоих  пассажиров  вдруг   еще   выкинется   на   ходу   -
представляешь, сколько хлопот тебе будет? Вник?
     Шофер еще долго независимо бурчал про план, правила и работу, которая
у каждого, как известно, своя.
     - На Каляева  сверни.  Прямо  к  подъезду.  Занеся  ногу  на  ступень
крыльца, Звягин помедлил и сказал:
     - Все, что я могу вам еще предложить. Мы остаемся здесь.  Вы  входите
сами,  обращаетесь  к  дежурному  и  оформляете  явку  с,  повинной.  Ваши
письменные  показания  мы  передадим  куда  следует  тут  же.  Устраивает?
Федорков диковато скосил глаз и сгорбился.
     - Спасибо...- неслышно выговорила Дранкова и взялась за ручку высокой
тяжелой двери.
     - Ни дна вам ни покрышки,- с сердцем напутствовал Звягин.
     Чуть позднее, медленно шагая по людномуЛитейному  и  обходя  лужи  на
тротуаре. Юра нарушил молчание:
     -  А  теперь  ты  мне  можешь  рассказать,  как  нашел   их?   Звягин
одобрительно проследил, как  "скорая"  выкатилась  на  трамвайные  пути  и
проскочила на красный свет, и сказал:
     - Пятнадцатая станция  поехала.  Доктор  Дедух.  Сделал  еще  десяток
шагов.
     -  Я,  понимаешь  ли,  отдавал  себе   отчет,   что   мне   с   вами,
профессионалами, в вашем деле тягаться  трудно.  И  попробовал  заехать  с
противоположной стороны.
     Выстраивалась та версия, что убитый и убийца были знакомы. А если  не
были? Они завтракали вместе. А если не завтракали? Убитый  сам  впустил  в
дом убийцу. А если не впускал?
     Они спорили. А если не спорили? Убийца знал, что хозяин дома. А  если
наоборот - не знал?
     Если рассуждать по принципу "наоборот", получается следующее: они  не
были  знакомы;  убийца  думал,  что  квартира  пуста;   он   проник   туда
самостоятельно. С какой целью? Ему что-то было нужно. Первая мысль в таком
случае - кража, там есть что красть. Никаких  признаков  грабежа?  А  если
наоборот: проник именно для грабежа?
     Хозяин был дома. А если наоборот - не был? А? И  тогда  выстраивается
версия противоположная, как бы зеркально отраженная:  грабитель  в  пустой
квартире, входит хозяин, и грабитель его убивает. И уходит, замаскировав и
следы, и цель своего визита.
     Попробуе