Она подняла голову, и он приблизил свои губы к ее губам.
   Она тихо вскрикнула и прижалась к его груди. Ее рука скользнула к его
затылку, пальцы стали нежно перебирать его волосы. Он вдруг прижал ее  к
себе еще сильнее и оторвал от пола.
   Их трепещущие губы уже готовы были слиться  в  поцелуе,  когда  вдруг
щелкнул дверной замок.
   Синтия уронила руки, потом уперлась ими в плечи  Терри  и,  оттолкнув
его, повернулась лицом к двери.
   На пороге стоял Ят Той.
   - Ят Той, - обратилась она к  нему  голосом,  исполненным  притворной
торжественности. - В сутках двадцать четыре часа, в неделе семь суток, в
году пятьдесят две недели,  и  ты,  располагая  такой  бездной  времени,
выбираешь именно этот момент для того, чтобы  вставить  ключ  в  дверной
замок?
   Может быть, Ят Той и не всегда  понимал  смысл  слов,  когда  к  нему
обращались по-английски, но не было случая, чтобы он не  смог  понять  и
оценить ситуацию. В данный момент он сделал вид, что  вообще  ничего  не
понимает.
   - Не понимай, - сказал он вежливо.
   - "Том Коллинз" понимай?
   - "Том Коллинз" понимай, - подтвердил он, взглядом  пытаясь  сообщить
Терри нечто важное.
   - Я хочу,  чтобы  хозяин  выслушал  своего  слугу,  -  сказал  он  на
кантонском диалекте.
   - Не делай этого больше, - запротестовала Синтия. -  Это  все  равно,
что перешептываться. В моем присутствии, пожалуйста, не разговаривай  со
своим хозяином на китайском языке. И вообще, если бы ты не пришел... Аи,
ладно!
   Терри направился в дальний конец комнаты. Синтия внимательно  следила
за ним взглядом.
   Терри подошел поближе к Ят Тою.
   -  Сыщики,  -  сказал  Ят  Той  по-китайски,  -  много  спрашивали  о
"слив-гане". Они пожелали знать имена людей, которые побывали у  хозяина
за последние несколько дней.
   - Что ты сказал им? - спросил Терри.
   - Я старый человек. У меня  слабое  зрение  и  плохая  память.  Ты  -
Милосердный, который, невзирая на дряхлость мою,  оставил  меня  в  доме
своем, чтобы я служил тебе, чем мог, тогда как я ни на что  не  годен  и
разве что способен сидеть в  кресле  и  ждать  часа,  когда  предки  мои
призовут меня к себе.  Конечно,  -  продолжил  Ят  Той,  -  мне  удалось
вспомнить о мужчине с выцветшими глазами, за которым уже  тогда  следили
сыщики, о сестре художницы, которая сейчас находится здесь и  о  которой
они также знали. Что же касается всех  остальных  -  их  моя  память  не
сохранила. Считаю нужным предупредить тебя, хозяин, о том, что они  ищут
китайскую девушку, с которой ты дружен. У полицейских большие уши,  а  у
людей длинные языки. Может быть, Почтенный желает, чтобы я принес больше
льда?
   - Да, - сказал Терри. - И послушай, я собираюсь  сделать  кое-что,  о
чем сестра художницы не должна  знать.  Было  бы  хорошо,  если  бы  она
ненадолго погрузилась в сон.
   Глаза Ят Тоя ничего не выражали.
   - Как долго должна она проспать?
   - Недолго, примерно с час. Может быть, немного той травы, которую  ты
используешь... - Терри замолчал.
   Ят Той тихо произнес:
   - Сущие пустяки. Будет сделано.
   Он повернулся и, шаркая ногами, вышел из комнаты.
   - Не забудь принести мне "Том Коллинз", Ят Той! - крикнула Синтия ему
вслед.
   Терри вернулся к своему креслу. Синтия посмотрела на него и сказала:
   - Послушай, Филин, я выпью еще один коктейль, и  все.  Ты  ведь  меня
знаешь. Я люблю выпить совсем немного, а потом ставлю точку.
   Он кивнул.
   - Более неподходящего момента Ят Той выбрать просто не мог, чтобы вот
так прийти и помешать нам... Филин, а что ты собирался сказать мне, или,
может, ты вообще ничего не собирался  сказать,  и  это  был  всего  лишь
биологический спазм или... Не надо. Забудем про  это.  Пытаться  вернуть
момент, подобный тому, который мы только что пережили,  все  равно,  что
пытаться подогреть холодные пирожки. Лучше выбросить их и  когда-нибудь,
возможно, приготовить новые. -  Она  задумчиво  посмотрела  на  него.  -
Филин, мы приготовим когда-нибудь новые пирожки?
   Когда он собрался было сказать  что-то,  она  ткнула  в  его  сторону
указательным пальцем и произнесла:
   -  Нет,  нет,  не  надо,  не  отвечай!  -  Она  посмотрела  на   свой
указательный палец и улыбнулась. - Ну как, Филин,  тебе  понравился  тот
прием с пальцем? Я научилась ему у Ренмора Хоулэнда,  точнее,  у  Ренни.
Хороший прием - заставляет людей  глотать  слова  обратно.  Мне  знакомо
чувство, которое человек при этом испытывает, ведь  сегодня  днем  Ренни
испытал свой прием и на мне. Понимаешь,  Филин,  я  не  хочу,  чтобы  ты
ответил мне на вопрос, ведь даже в этом есть что-то от попытки подогреть
холодные пирожки. Нам лучше... - Она не договорила, взяла сигарету  и  в
молчании закурила.
   Терри смотрел на нее и тоже молчал.
   На пороге появился Ят Той, в руках он держал поднос с бокалами.
   Когда Ят Той протянул им поднос, Синтия механически взяла тот  бокал,
который стоял ближе к ней.
   - У китайцев, - сказал Терри, - есть такая традиция - последний бокал
они пьют "зонтиком". Верно Ят Той?
   Лицо Ят Тоя просияло кроткой улыбкой человека, который любит выпить и
поесть с друзьями. Никто ни при каких обстоятельствах не заподозрил  бы,
что он подсыпал в бокал Синтии Рентон какое-то зелье.
   - Да, - сказал  он.  -  Китайцы  говорить  "га-ан  бей,  га-ан  бей",
поворачивать  бокал  дном  в  потолок,  бокал  выглядеть,  как   зонтик.
Понимать?
   - Га-ан бей, га-ан бей, - произнес Терри и осушил свой бокал.
   Синтия вздохнула:
   - Китайским этикетом меня в тупик не  поставить,  Филин.  Га-ан  бей,
га-ан бей. - Она сделала глубокий вдох, залпом осушила бокал и поставила
его обратно на поднос.
   Ят Той с серьезным видом вынес пустые стаканы из комнаты.
   - Это был последний, Филин, больше не  буду,  -  объявила  Синтия.  -
Знаешь, забавно, как люди по-разному смотрят на мир. Альма  сказала  бы,
что я пустая болтушка, Стабби Нэш -  что  я  делаю  из  себя  посмешище,
Ренмор Хоулэнд - черт, никак не могу привыкнуть, что его  надо  называть
просто Ренни, - сказал бы, что я  слишком  много  говорю,  а  ты...  Ты,
Филин, понимаешь меня. Поэтому я и не могу позволить себе соглашаться  с
тобой. Когда девушку переполняют эмоции, она или плачет, или болтает без
умолку, или швыряет, что ни попадется ей под руку, тебе больше нравится,
когда я болтаю, а не когда плачу или расшвыриваю вещи. Правда, Филин?
   Он кивнул.
   Она улыбнулась ему.
   - Ах ты, старый добрый Филин. Знаешь, я  всегда  могу  положиться  на
тебя в самом главном, что есть в жизни: я говорю о понимании.  Филин,  я
так неважно чувствую себя сегодня и я так устала бодриться - нет, что-то
я не о том. Я нуждаюсь в  сильной  мужской  руке,  в  мужском  плече,  к
которому я смогла бы прижаться... А, черт, я снова пытаюсь разогреть  те
холодные пирожки.
   Она как-то робко вздохнула и улыбнулась.  Вдруг  улыбка  на  ее  лице
исчезла. Глаза расширились.
   - Филин! - воскликнула она. - Ты  как  будто  растворяешься.  У  меня
что-то с глазами. Боже, ведь я совсем  не  пьяная!  Случалось  и  больше
выпить, но так я  никогда  себя  не  чувствовала...  Филин,  не  покидай
меня... Ты так нужен мне. Я....
   Он подошел к ней, поднял ее с кресла на руки, осторожно, как ребенка,
которого одолела усталость.
   Своей рукой она обвила его  шею.  Он  ощутил,  как  ее  горячие  губы
коснулись его щеки, почувствовал ее теплое дыхание у себя на затылке.
   - Ах, Филин. - прошептала она. - Мне так тепло...  так  уютно...  так
хорошо...
   Ят Той отворил дверь в спальню.
   - Кровать уже постелить, - сообщил он.
   Терри прошел в спальню, положил Синтию на кровать, накрыл  ее  легким
одеялом, потом, повернувшись к Ят Тою, сказал:
   - Ни при каких обстоятельствах она не должна знать, что я ушел.
   Китаец с сурово-сосредоточенным видом кивнул.
   - Да-будет-так, - сказал  он  на  пиджин-инглиш,  китайском  варианте
английского языка, - она спать один час, не просыпаться. После  час  она
спать, но может просыпаться, ты  разбудить  ее,  когда  прийти.  Она  не
знать, что тебя был уходить.
   Терри кивнул. Он стоял у кровати и нежно смотрел на  спящую  девушку,
которая показалась ему вдруг слишком маленькой и хрупкой, чтобы  веселой
беспечностью своего бытия противостоять тяжелым ударам судьбы.
   Услышав легкий шорох за  спиной,  он  повернулся  и  увидел  лишенное
всякого выражения лицо Ят Тоя, который загадочным, непостижимым взглядом
смотрел на него поверх воротника протянутого плаща.
   - Плащ, шляпа, - сказал Ят Той. - На улице быть туман. Промокнуть  не
надо.
   Терри скользнул в плащ, надвинул на лоб темно-зеленую фетровую шляпу,
и в его голосе прозвучала какая-то безумная нотка:
   - Береги ее, пока я не вернусь.
   - Все понимай. Желай удачи, лучше выходить через задний вход,  ловить
такси, своя машина оставить у дома, - посоветовал Ят Той.
 
Глава 10 
 
   Протяжные, скорбные гудки сирены предупреждали  о  сильном  тумане  в
заливе, зловеще пронзая наполненную влагой темноту, - они были похожи на
завывания филина в ночном лесу.
   Подняв воротник плаща, Терри Клейн посмотрел на дом, сплошной мрачной
громадой возвышавшийся над ним, - кое-где в узеньких окнах горел тусклый
желтоватый  свет.  В  перерывах  между  завываниями  сирены  можно  было
услышать, как бьются об асфальт падающие с карнизов капли, собранные  из
влаги тумана.
   Было тихо и безветренно. Туман клубился, возникая как бы  из  ничего,
так же стихийно, как пена в бокале пива.
   Терри двинулся к подъезду дома. Входная дверь  была  не  заперта.  Он
толкнул ее и вошел внутрь. Сквозь щель под  дверью,  на  которой  висела
табличка "Управляющий", в коридор проникала  тонкая  полоска  света.  Он
осторожно, на цыпочках, прошел мимо и стал подниматься по лестнице.
   После свежей влажности туманной  ночи  застоявшиеся  запахи  домашней
пищи показались особенно неприятными  и  удушливыми.  На  его  слух,  до
предела обостренный ожиданием  опасности,  вдруг  обрушился  ночной  шум
многоквартирного  человеческого   жилища.   Откуда-то   слева   слышался
истерический смех пьяной женщины. Справа громко  храпел  мужчина.  Терри
поднялся на второй этаж. Из глубины коридора доносились грубые голоса  -
мужской и женский, - вероятно, ссорились муж и жена.  Где-то  заскрипели
пружины кровати - кто-то, похоже, ворочался в беспокойном сне. Да, двери
и перегородки тут наверняка не толще бумаги, подумал Терри.
   Освещая себе дорогу  карманным  фонариком,  Терри  быстро  прошел  по
коридору. В квартире Хуаниты Мандры было темно.  Если  бы  в  ней  горел
свет, то он наверняка пробивался бы сквозь  щель  под  дверью.  Отмычка,
когда-то  искусно  изготовленная  Ят  Тоем,  -  Терри  тогда  неожиданно
отозвали в Гонконг, и он забыл оставить слуге  ключи  от  своего  весьма
обширного владения, - легко справилась с дверным замком.
   На Востоке Клейна учили, что секрет бесшумного передвижения в  ночной
тишине состоит в способности  быть  бесконечно  терпеливым.  До  предела
напрягая слух и зрение, чтобы уловить любое, даже самое слабое движение,
указывающее на присутствие жизни в  квартире,  Терри  медленно  повернул
ручку двери и потратил еще долгих пятнадцать секунд, чтобы предотвратить
возможный скрип дверных петель.
   Спальня располагалась слева. Разглядеть, кто в  ней  находится,  было
невозможно. Луч от карманного  фонарика  Терри  направил  прямо  в  пол,
покрытый ковром.
   Он нагнулся вперед, чтобы  сократить  расстояние  между  фонариком  и
полом, и, стараясь ступать как можно тише, направился к столику  в  углу
комнаты.
   Портрет Мандры был там же, где и раньше. Несмотря на то, что лампочку
Терри прикрыл ладонью, света все же было  достаточно,  чтобы  разглядеть
мрачный холст, с  которого  как  бы  с  сардонической  усмешкой  взирали
серебристо-зеленые глаза мужчины, теперь уже покойного.
   Чтобы добраться до портрета, нужно было  либо  подвинуть  стол,  либо
перегнуться через него. Причем поднять портрет нужно было таким образом,
чтобы не коснуться им безделушек,  разбросанных  по  столу,  на  котором
помимо всего  прочего  стояла  покрытая  перегородчатой  эмалью  ваза  с
декоративным деревцем, составленным из скрепленных между  собой  морских
ракушек.
   Хотя Терри и сомневался в том, что Хуанита уже вернулась, каждое свое
движение ему приходилось рассчитывать, исходя из того предположения, что
она все-таки дома и спит в своей спальне. Он услышал, как  медленно,  со
скрежетом,  поднялся  по  крутому  склону  улицы  автомобиль   и   резко
затормозил у дома.
   Терри перегнулся через заваленный вещами стол, схватил портрет и стал
с величайшей осторожностью  поднимать  его.  стараясь  не  коснуться  им
деревца из морских ракушек. Фонарик, лежавший на столе, хоть и слабо, но
все  же  достаточно  хорошо  освещая  препятствия,  которые  нужно  было
преодолеть.
   Терри отступил от стола  и  медленно  опустил  портрет  на  пол.  Еще
мгновение - и в коридоре послышались чьи-то тяжелые шаги. Терри бросился
к фонарику, выключил его и замер.
   Шаги приближались. Судя по всему, по коридору шли двое мужчин.
   Терри  посмотрел  по  сторонам,  прикидывая,  каким  способом   можно
улизнуть из квартиры, и не обнаружил ничего подходящего. Шаги замерли  у
самой двери. Раздался громкий стук, эхом прокатившийся по комнате.
   Нервы у Терри были напряжены до предела. Он вслушивался, не  скрипнут
ли пружины кровати в спальне. Стук  повторился,  потом  прозвучал  голос
инспектора Мэллоу:
   - Откройте! Полиция!
   В спальне было все так же тихо. Терри, не шевелясь  и  не  смея  даже
вздохнуть, ждал, какой оборот примут дальнейшие  события,  ему  хотелось
выяснить, зачем пришел сюда инспектор Мэллоу: затем ли, что он  выследил
его, Терри, и теперь желает знать, что мистер Клейн здесь делает, или же
он просто ищет Хуаниту, чтобы переговорить с ней.
   Он  услышал,  как  инспектор  Мэллоу  произнес  монотонным  рокочущим
голосом:
   - Ладно, Дэйв, пошли. Ее нет дома. Мы подождем  в  машине  на  другой
стороне улицы. Ты уверен в том, что сможешь узнать ее?
   Высоким, писклявым голосом его собеседник ответил:
   - Конечно узнаю. Сто раз видел. Темные волосы,  симпатичная  фигурка,
лет двадцати пяти, может, чуть меньше...
   - И это именно та женщина, которую ты видел в компании с  Мандрой?  -
прервал его инспектор Мэллоу.
   - Конечно.
   - Что ж, подождем ее на улице. Мне бы хотелось осмотреть ее  квартиру
до того, как она успеет там все переставить. Мы подождем в таком  месте,
откуда нам легче будет ее заметить, когда она появится. Подойдем к  ней,
скажем, что мы из полиции и что нам нужно ее допросить. Заговорим с  ней
на улице, поднимемся вместе по лестнице и  зайдем  в  квартиру.  Ты  все
понял?
   - Да, все. Действовать будем быстро, чтобы взять ее на испуг...
   Мужчины стали спускаться по лестнице.
   Стоя в темноте, Терри пытался проанализировать сложившуюся  ситуацию.
Инспектор Мэллоу и еще какой-то человек собираются ждать Хуаниту в таком
месте, откуда хорошо видно, кто заходит в дом и  кто  из  него  выходит.
Если  Терри  попытается  выйти  до  прихода  Хуаниты,  инспектор  Мэллоу
непременно заметит его и остановит. Если же  он  дождется  Хуаниту,  его
обнаружат здесь, в ее квартире. Если он возьмет с собой портрет  Мандры,
Мэллоу конфискует портрет и потребует объяснений. Если  он  оставит  его
здесь, Мэллоу все равно обнаружит этот  портрет,  когда  придет  сюда  с
Хуанитой.
   Терри подождал, пока не смолкнут шаги. Прислонив портрет к стене,  он
на цыпочках прошел  б  спальню.  Осветив  ее  фонариком  и  поглядев  по
сторонам, он приблизился к окну и, открыв его, выглянул наружу.
   То, что он увидел, отнюдь не утешило его. Несмотря на  плотный  белый
туман, можно было разглядеть, что  высота,  отделяющая  окно  от  земли,
слишком велика, чтобы спрыгнуть вниз. На стене дома не было ни  пожарной
лестницы, ни балконов, ни каких-либо других приспособлений,  по  которым
можно было бы спуститься вниз. Кроме того, подумал Терри, поскольку  дом
стоит на склоне холма, тут наверняка нет ни заднего дворика, ни  черного
хода.  Он  вернулся  в  гостиную  и  выглянул  из  другого   окна;   его
предположения подтвердились.
   Он был в ловушке.
   Терри стоял у портрета,  попытка  украсть  который  могла  обернуться
теперь большой для него неприятностью. Он задумался, пытаясь найти выход
из этого весьма затруднительного положения.
   Он  слышал,   как   завывает   сирена,   как   гулко   гремит   гонг,
предупреждающий корабли о близости пирса, как где-то вдали гудят машины,
как ударяются об асфальт капли, падающие с карниза... Мысли  мелькали  у
него в голове беспорядочной чередой. Он вдруг почему-то подумал  о  том,
что комната пропитана запахом табака. Посмотрев  на  портрет,  он  вдруг
ощутил на себе пристальный, насмешливый взгляд поручителя.
   Терри попытался отогнать от себя все эти мысли. Он  вспомнил,  как  в
Китае его учили,  что  мысль  обладает  скоростью  света  и  что  полная
внутренняя  концентрация,  продолжающаяся   менее   секунды,   позволяет
человеку решить любую задачу, которую предлагает его разуму внешний мир.
Он  вспомнил  также  об  умственных   упражнениях,   которые   выполняют
облаченные в рясы монахи, сидя на островерхих камнях, под  рев  водопада
пытаясь отогнать от себя посторонние мысли, мешающие им сосредоточиться.
   Задача же, которая стояла теперь перед Терри, была не абстрактной,  а
вполне  конкретной.  Ему  нужно  было  выбраться  из  очень   неприятной
ситуации, чреватой последствиями не только для него, но  и  для  Синтии.
Глядя  на  устремленные  на  него  с  портрета  насмешливые  глаза,   он
сосредоточился.
   Потом Терри быстро положил фонарик в карман, повернул дверную  ручку,
вышел в коридор и осторожно прикрыл  за  собой  дверь.  Довольно  бодрой
походкой он спустился на первый этаж, надвинул на глаза шляпу и постучал
в  дверь  с  табличкой  "Управляющий".  Через  несколько  секунд   дверь
открылась, и Терри увидел перед собой мужчину в тапочках  и  пижаме.  От
него на весь коридор несло чесноком.  Он  изучающе  посмотрел  на  Терри
блестящими, враждебными глазками.
   - Я ищу квартиру, - обратился  к  нему  Клейн.  -  Однокомнатную  или
двухкомнатную.
   - Нашел, черт тебя дери, время искать квартиру,  -  злобно  пробурчал
мужчина, но дверь захлопывать не стал.
   - Я очень извиняюсь. Но днем я работаю и искать квартиру могу  только
вечером. Я и не предполагал, что уже так поздно...
   Из квартиры раздался женский голос:
   - Тони, отойди от двери.
   Мужчина исчез стремительно, словно кукла, которую  вдруг  дернули  за
нитку.
   Терри  все  еще  стоял,  ошеломленный  проворством,  с  которым   эта
враждебно настроенная личность, не издав ни  звука,  канула  в  небытие,
когда в дверном проеме шириной аккурат в шесть  дюймов  появилась  тощая
женщина с темными волосами, смуглой кожей, выпирающими скулами,  длинным
костистым носом и настороженными черными глазками.
   - Здрасьте, - сказала она. - Кто вы такой и что вам нужно?
   - Мне нужна квартира.
   - Есть две свободные.
   - Мне бы на верхнем этаже, - отважился попросить Терри.
   - На верхнем этаже, в конце коридора направо, большая  однокомнатная,
двадцать пять долларов, включая воду и  электричество.  За  газ  платите
сами.
   - Я бы хотел сначала посмотреть.
   - Чем вы занимаетесь?
   - Я агент по продаже, работаю за комиссионные.
   - Заплатите за месяц вперед.
   - Хорошо. Если квартира меня устроит.
   Она не произнесла ни слова и исчезла за дверью.  Терри  услышал,  как
звякнули ключи. Через некоторое время она вышла  в  коридор  -  высокая,
костлявая, с широкими, свидетельствующими о плоскостопии  ступнями  -  и
стала подниматься по лестнице.
   Несмотря на многочисленные пышные юбки, она  перешагивала  сразу  две
ступеньки. Терри с трудом поспевал за ней. Когда они  достигли  верхнего
этажа, она устремилась к дальне