ерестанете играть с огнем.
   Терри повернулся так, чтобы видеть Стабби Нэша, - тот сидел на полу и
тер ладонью челюсть: он все еще не пришел в себя после  удара,  глаза  у
него были мутные и тупые.
   - Смотри, Нэш, можно и еще схлопотать, - пообещал Терри.
   Инспектор Мэллоу кивнул Синтии.
   - Собирайся, сестричка, - повелительным тоном произнес он.
   - Полагаю, - заметил Терри, -  вы  отдаете  себе  отчет  в  том,  что
делаете. У мисс Рентон есть адвокат, и он, думаю, сделает все возможное,
чтобы защитить ее права.
   Мэллоу ухмыльнулся:
   - Что ж,  вы  недурно  все  рассчитали,  да  вот  только  кое-что  не
сходится. Нам удалось выяснить, что Хуанита, представьте себе, оказалась
той самой женщиной, которая в два часа ночи  спускалась  по  лестнице  с
портретом Мандры.
   - Насколько я понимаю, вам удалось найти вышеназванный портрет  и  вы
можете доказать, что его забрала женщина, которую вы называете Хуанитой.
   На лице Мэллоу отразилось раздражение.
   - Если же я ошибаюсь, - Терри поднес к сигарете зажженную  спичку,  в
руке его нельзя было заметить ни  малейшего  признака  дрожи,  -  Ренмор
Хоулэнд без особого труда сможет убедить присяжных, что  полицейские  на
этот раз проявили не свойственное им легковерие.
   Инспектор Мэллоу на мгновение как-то изменился в лице, и Терри понял:
удар достиг цели. Мэллоу, однако,  тут  же  овладел  собой  и  вместе  с
Синтией направился к лифту. Все еще не  пришедший  в  себя  Стабби  Нэш.
шатаясь, проследовал за ними.
 
Глава 12 
 
   По глазам Альмы можно было определить -  пока  что  она  не  плакала.
Слезы и все такое прочее  еще  последуют,  подумал  Терри.  А  пока  она
настолько поглощена всякого рода заботами, что у нее просто нет  времени
дать волю своим чувствам.
   - Терри, - сказала она, - мы теперь во  всем  полагаемся  на  вас.  Я
только что была в тюрьме и разговаривала с Синтией.
   В лице Ят Тоя не промелькнуло  даже  и  тени  любопытства,  когда  он
шаркающей походкой с подносом в руках вошел в комнату.
   - Ну, как она, Альма? - спросил Терри.
   - Да не очень.
   - Она сделала какое-нибудь заявление?
   - После ареста - нет. Она отказалась разговаривать с ними до тех пор,
пока они не пригласят Ренни Хоулэнда. Впрочем, заявление-то она  сделала
тогда еще, во время первого допроса, когда беседовала с прокурором.
   - И в своем заявлении призналась, что это она забрала портрет?
   Альма смутилась, ее лицо как-то сразу потемнело.
   - Да. И почему только мы не обратились к  вам  с  самого  начала!  Мы
думали, что нам самим легко  удастся  выбраться  из  этой  переделки,  и
совсем не предполагали, чем все это может для нас обернуться.
   -  Не  падайте  духом,  -  сказал  Терри.  -  У  нас  еще  есть  шанс
выкарабкаться.
   - Вам известно еще что-нибудь? Он отрицательно покачал головой.
   - Терри, они собираются что-нибудь предпринять по отношению к вам?
   - Думаю, да, но не прямо сейчас. Они хотят,  чтобы  я  достиг  такого
душевного состояния, когда меня легко можно будет  расколоть,  и  делают
при этом ставку на то,  что  я  живу  теперь  в  постоянном  напряженном
ожидании нового удара с их стороны.
   - Они вас арестуют? Улыбнувшись, Терри кивнул.
   - Конечно, а то как же?
   - У них есть хоть какие-нибудь доказательства?
   - Никаких, - неунывающим тоном произнес  Терри.  -  Инспектор  Мэллоу
говорит о неких совпадениях, которые якобы указывают на мою причастность
к этой истории. Так что единственное, что он в состоянии доказать, - это
некие совпадения.
   - И все?
   Терри снова кивнул.
   - Ну а если предположить... я говорю,  если...  ему  все  же  удастся
раздобыть какие-нибудь доказательства? Что тогда?
   - Тогда? - сказал Терри. - Тогда перед ним возникнет дилемма.  Вместо
одного убийцы будет сразу два, и ему нелегко будет определить, кто же на
самом деле совершил преступление. Поэтому он и  решил  сначала  заняться
Синтией. Если ему не удастся доказать ее  причастность  к  убийству,  он
переключится на меня. В делах, связанных с такого  рода  преступлениями,
очень важно учитывать общественное мнение, вот он и  Держит  Синтию  под
подозрением, заявляя при  этом  журналистам,  что  один  из  ее  близких
знакомых находится под наблюдением.
   - А кто насчет этой Хуаниты? - Альма обратила  на  Терри  пристальный
взор. - Она клянется, что портрет, который написала Синтия, был  у  нее.
Что это она в два часа утра спускалась по лестнице.
   Терри бросил в свой бокал кусочек льда.
   - Ну и что?
   - Эта женщина утверждает, что портрет у нее украли.
   - Вот и прекрасно, - заметил Терри. - Жаль только, что она  не  может
предъявить портрет и тем самым  рассеять  всякие  сомнения  относительно
правдивости этого рассказа.
   Альма понизила голос:
   - Терри, ведь мы оба знаем, что у нее действительно был этот портрет.
   - Что касается меня лично, - произнес Терри, - я не стал  бы  слишком
доверять ее заявлениям. Она такая эмоциональная, нервная,  прямо  так  и
кипит от переполняющих ее страстей. От такой  женщины,  как  она,  всего
можно ожидать.
   - Терри, вы что, смеетесь надо мной? Ведь мы оба знаем...
   - Ничего мы не знаем, - перебил ее Терри. - Мы только предполагаем.
   Он взял бокал и сделал маленький глоток.  Альма  недоумевающе  пожала
плечами.
   - Что ж. не хотите быть со мной откровенным, дело ваше.
   - Я всегда откровенный, - возразил Терри.
   - Может, вы и откровенный, но  понять  вас  просто  невозможно.  -  В
голосе Альмы прозвучала обвиняющая нотка. -  Сидите  как  ни  в  чем  не
бывало, улыбаетесь, как чеширский кот. Тут такое серьезное дело,  а  вам
бы только шуточки шутить.
   - Вы выражаетесь прямо как  инспектор  Мэллоу,  -  заметил  Клейн.  -
Кстати, звонил адвокат Синтии, спрашивал, не могу ли я заглянуть к  нему
после обеда, - дескать, хочет со мной поговорить. Вы не знаете, что  ему
от меня нужно?
   - Не знаю. Меня он тоже просил прийти. Он сказал,  что  дело  приняло
весьма неприятный оборот и что помочь Синтии можно лишь  в  том  случае,
если мы объединим наши усилия.
   - Наверное, хочет содрать с вас побольше денег  за  свои  адвокатские
услуги?
   - Не думаю. Стабби Нэш  навел  о  нем  справки.  Не  знаю,  насколько
тщательной была проверка, пока, однако, ничего  плохого  сказать  о  нем
нельзя.
   - А что думает Синтия по поводу того, что ее адвокат пригласил нас  к
себе?
   - Ей это не очень  нравится.  За  все  судебные  издержки  она  хочет
расплатиться сама.
   - Однако не исключена возможность, - задумчиво сказал  Терри,  -  что
этот адвокат принесет больше вреда, чем пользы.
   - Что вы имеете в виду, Терри?
   - События, - растягивая слова, произнес Терри, - это как  кусочки  из
картинки-головоломки. Кусочки эти надо подбирать  таким  образом,  чтобы
они  соответствовали  друг  другу,  в  противном  случае   картинка   не
получится.  Если  полицейским  не  удастся  раздобыть  все  кусочки,  то
картинку им не собрать. Если кусочков у них  будет  слишком  много,  то,
собрав картинку, они обнаружат, что какие-то кусочки оказались лишними.
   Альма озабоченно нахмурила лоб.
   - Я думала об этом, Терри. Может, вам  поговорить  обо  всем  этом  с
Хоулэндом, когда вы увидитесь с ним сегодня?
   Терри задумчиво кивнул.
   - Терри, - сказала Альма, -  мы  все  оказались  в  таком  положении,
которое просто обязывает нас быть откровенными  друг  с  другом.  Синтия
нуждается в вас, я - тоже. Вы с Синтией тянетесь друг к другу, но  из-за
меня в ваших отношениях возникает какая-то напряженность.  Я  так  люблю
вас обоих... но я - как стена, которая стоит между вами. Терри, я  хочу,
чтобы вы поговорили со мной и  сказали  мне  всю  правду.  Мы  и  раньше
разговаривали, но я не придавала значения вашим словам. Многое из  того,
что вы говорили, казалось мне тогда непонятным, даже безумным. И  только
теперь я поняла, как вы были правы.
   Он пристально посмотрел на нее:
   - О чем вы, Альма?
   - Вы заявили однажды, что  в  основе  отношений  между  полами  лежит
враждебность. Что вы хотели сказать этим тогда, Терри?
   То, что сказал.  Как  только  между  мужчиной  и  женщиной  возникают
какие-то отношения,  эти  отношения  неизбежно  выливаются  во  взаимную
враждебность. Настоящая, искренняя дружба  возможна  лишь  тогда,  когда
элемент пола либо отсутствует, либо не принимается во внимание.
   - Довольно циничный подход к жизни. Не правда ли, Терри?
   - Возможно.
   - Терри, я пришла сюда затем, чтобы сказать вам кое-что.
   - Я слушаю.
   - Вы боретесь с самим собой.
   - Я? - он удивленно поднял брови.
   - Да, вы.
   Терри шутливо заметил:
   - Что ж, мы можем заключить с вами прекрасное честное пари. Итак, как
вы думаете, Альма, кто победит в этой борьбе - я или тот, кто борется во
мне против меня?
   - Не надо шутить, Терри, - попросила Альма. - Вы ведь знаете,  что  я
хочу сказать вам и боитесь это услышать.
   Терри медленно опустил свой бокал на стол.
   - Давайте, Альма, выкладывайте... может, вы и правы.
   - Вы были влюблены в меня тогда, перед этой вашей поездкой в Китай. -
Слова эти прозвучали не  как  вопрос,  но  как  утверждение,  в  котором
ощущалась спокойная уверенность.
   - Да, это правда. - Пальцы его коснулись влажной поверхности бокала и
стали скользить по ней.
   - Терри, почему вы уехали тогда?
   - Вы были замужем, - сказал он задумчиво. - Ваш муж был  моим  лучшим
другом. После той ночи в моей  квартире...  я  вдруг  понял,  что  люблю
вас... и так дальше продолжаться не может.
   - Не надо изображать из  себя  эдакого  сэра  Галахада,  благородного
рыцаря. Вы ведь знаете или, по крайней мере, должны  знать,  что  такого
рода люди уже давно не существуют. Люди по-настоящему  интеллектуального
склада прекрасно понимают, что иногда обстоятельства... внезапный  порыв
чувства... пара бокалов вина... О Терри, если бы вы  только  знали,  как
трудно мне говорить об этом.
   - Боб был  моим  лучшим  другом,  -  сказал  Терри.  -  А  я  был  до
сумасшествия влюблен в вас. Сейчас, когда прошло  уже  столько  времени,
легко говорить о том, что обстоятельства... Я  не  знаю,  что  вы  тогда
думали обо всем этом, но я знаю, как вы чувствовали себя.
   - И тогда вы уехали в Китай, - тихо произнесла она.
   - Да, я уехал в Китай, - согласился Терри. - На следующий же день.  И
никому не оставил своего адреса. Я сделал  это  умышленно,  чтобы  таким
образом раз и навсегда покончить с тем, что было.
   - А через шесть месяцев умер Боб... потом пришло  сообщение  о  вашей
гибели, я никогда не могла поверить в то, что  вы  тоже  умерли.  Многие
годы на столике около моей  кровати  стояла  ваша  фотография.  Вы  были
всегда со мной... смотрели на меня... Когда я  ложилась  спать  и  когда
просыпалась.
   - Боб умер, так ни о чем и не узнав? -  спросил  он.  Она  кивнула  и
задумчиво сказала:
   - Это было семь лет назад. Да, Терри,  с  тех  пор,  как  вы  уехали,
прошло ровно семь лет.
   - И вот я вернулся, Альма.
   Голос Альмы  задрожал,  но  она  мужественно  взяла  себя  в  руки  и
продолжала:
   - Нет, Терри, вы не вернулись. Зачем притворяться? Тот Терри, который
уехал тогда, не вернулся, да и не мог вернуться, потому  что  был  таким
странным, нереальным. Он любил жену своего друга - и  вот  отправился  в
добровольное изгнание. И никогда  уже  больше  не  возвращался  обратно.
Вернулся другой Терри. Годы сделали его другим, с годами изменилась и я.
   Итак, Терри, вы уехали. Вы любили меня, я любила вас. Но мне казалось
тогда, что моя главная обязанность состоит  в  том,  чтобы  быть  верной
супругой. Вы же хотели остаться верным другом.  Поэтому  я  боролась  со
своим чувством к вам, а вы боролись со своим чувством ко мне.  Факт  тем
не менее есть факт - вы взяли и уехали. Потом Боб умер. Все свои силы  я
отдала карьере. Вы же свои силы направили на то, чтобы  все  забыть.  Вы
стали искателем приключений, а я стала обыкновенной  труженицей...  Нет,
нет, Терри, не перебивайте меня, я  знаю,  что  говорю.  Я  обыкновенная
труженица. Я раба успеха. Вы сказали однажды, что в  этом  мире  за  все
нужно платить и что цена успеха всегда выше той, которую  человек  готов
заплатить за него. В некотором смысле вы правы, и это в вас самая плохая
черта: вы всегда правы. - Она вздохнула и продолжала:
   -  Когда  вы  вернулись,  вы  были  уже  другим  Терри,  привыкшим  к
приключениям, стремящимся к новым, острым ощущениям. И этот другой Терри
встретил уже другую Альму, достигшую  большого  успеха.  Некоторые  даже
считают ее знаменитой. Многие  годы  я  подавляла  в  себе  естественные
чувства и желания. Все свои силы я сосредоточила на стремлении к успеху,
я добилась его, но в погоне за ним я утратила способность смеяться, жить
и любить. Умом я этого не понимала, но подсознательно  чувствовала.  Вот
почему я  потворствовала  Синтии  в  ее  милых  забавах.  Мне  нравилось
смотреть, как она наслаждается жизнью, но это еще не все: во мне, Терри,
развился комплекс страдалицы или что-то вроде этого. Я  стала  думать  о
том, что девушки, подобные  Синтии,  милые,  легкомысленные,  без  труда
завоевывающие сердца мужчин, могут запросто играть с жизнью и не бояться
обжечь при этом свои нежные пальчики, но что за их спиной всегда  должна
быть какая-то женщина с материнским  инстинктом,  которая  наблюдает  за
ними и всячески пытается оградить их от ударов судьбы.
   Терри поднялся с кресла и пристально посмотрел на Альму:
   - Альма, вы несправедливы, несправедливы по отношению  к  самой  себе
и...
   - Не надо, Терри, - не дала договорить ему Альма.  -  Не  перебивайте
меня. Я начала говорить и хочу договорить до конца. Вы вернулись,  Терри
Клейн, - путешественник, искатель приключений.  Вы  побывали  в  далеких
странах, видели много разных людей, пережили столько всяких приключений,
вы пристрастились к экзотике, новизне и остроте впечатлений.  И  вот  вы
встретили Альму Рентон, серьезную художницу, стремительно  завоевывающую
международное признание. Вы встретили также Синтию,  веселую,  беспечную
игрунью, которая, однако, обладает достаточно развитым чувством  меры  и
ответственности, чтобы не выходить за рамки  благопристойности,  которая
смеется над жизнью, потому  что  всеми  силами  души  отказывается  быть
раздавленной ею. Она не может не привлечь искателя  приключений.  Но  вы
по-прежнему верны, Терри, не мне, но памяти о нашей  любви.  Я  все  еще
люблю вас, но еще больше я люблю  свою  карьеру.  Я  слишком  усердна  и
методична в своих стремлениях, чтобы, подобно Синтии,  привлечь  вас.  Я
думаю, строю планы и упорным трудом стремлюсь к их осуществлению,  тогда
как Синтия живет, смеется и любит. Я пришла сказать вам, Терри, вот что:
перестаньте бороться с самим собой. Я не  автомат,  я  женщина.  Я  хочу
иметь свой дом, свой сад.  Хочу  заниматься  приготовлением  пищи.  Хочу
мужа, детей. Но я знаю, Терри, что всего этого у меня никогда не  будет.
Слишком много времени и сил я посвятила стремлению достичь  совершенства
в моем творчестве. И вот оно, мое творчество, стало больше, чем я  сама,
чем женщина во мне, больше, чем материнский инстинкт,  больше,  чем  все
остальное в жизни.
   Она замолчала. В комнате на долгое  время  воцарилась  тишина.  Затем
Терри задумчиво произнес:
   - Так что же вы все-таки хотите сказать мне?
   - Я хочу, - ответила она, - чтобы между вами и Синтией не стояло  то,
что вы ошибочно принимаете за свою верность мне.
   - Я что-то не понимаю. Вы говорите  от  своего  имени  или  от  имени
Синтии?
   Она покачала головой и резким движением поднялась с кресла.
   Терри, не надо подвергать  меня  перекрестному  допросу.  Я  все  вам
сказала. Я сказала вам правду. Словно камень с души сбросила. А теперь я
должна идти. Не забудьте, что вам надо встретиться с Хоулэндом.  Хорошо?
Для Синтии эта встреча может оказаться очень важной.
   Она  направилась  к  двери  так  стремительно,  что  Терри  не  успел
задержать ее. Она  потянулась  рукой  к  дверному  замку,  но  почему-то
промахнулась и стала как-то беспомощно, на ощупь, искать его.
   Терри подбежал к ней.
   - Альма, вы плачете? Не уходите.
   Он нежно обнял ее за плечи. В это время щелкнул  дверной  замок.  Она
отвела наполненные слезами глаза и прижалась к Терри. Дверь отворилась.
   Спокойный, невозмутимый взгляд Ят Тоя был обращен на хозяина.
   - Вышитое Сияние ожидает тебя, - сказал он на кантонском диалекте.  -
Я отвел ее в  спальню,  чтобы  она  не  встретилась  с  художницей.  Она
говорит, что ей нужно как можно скорей поговорить с тобой.
 
Глава 13 
 
   Щеки Соу Ха горели,  глаза  сверкали;  тем  не  менее  она  старалась
казаться непринужденной и даже  дерзкой,  что  так  свойственно  молодым
людям - невинным и робким в выражении своих чувств.
   - Привет, Мудрый, - сказала она.
   - Привет, Луч Солнца, - подражая ее тону, ответил Терри. Про себя он,
однако, отметил, что ноздри ее слегка трепещут, тело напряжено и во всем
ее поведении ощущается какая-то уклончивость. - Что  предложить  вам  на
этот раз - тыквенные семечки или коктейль?
   Она покачала  головой  и  сделала  рукой  движение,  которым  как  бы
призвала его к молчанию.  Ее  можно  было  сравнить  с  птицей,  которая
осторожно приближается к подозрительному незнакомому предмету и  которая
в любой момент готова расправить крылья и улететь прочь.
   - Вы были в квартире Хуаниты между нашим  с  вами  визитом  к  ней  и
двенадцатью ночи? - спросила она.
   Он не пошевелился и не проронил ни слова.
   - Зачем вы ходили туда? Он пожал плечами.
   - Я не стану врать вам, Вышитое Сияние.
   - Очень жаль, что Хуанита ненавидит художницу,  -  задумчиво  сказала
она.
   - Время, потраченное на сожаления по поводу своих бед и несчастий,  -
напрасно потраченное время, - сказал он. -  Если,  конечно,  человек  не
пытается изменить свою жизнь к лучшему.
   - Вы ее так сильно любите? - спросила она.
   Он сделал вид, что не понял ее.
   - Хуаниту? - Он удивленно поднял брови. В ее голосе послышалась нотка
нетерпения:
   - Я говорю о художнице. Не надо увиливать от ответа.
   Он приблизился к ней.
   - Что случилось, Соу Ха? Что-то не так?
   Она отвернулась от него, лицо ее было совершенно спокойным, и  только
ноздри  слегка  трепетали,  а  на  нежной  атласной   коже   щек   горел
предательский румянец.
   - Так ответьте же мне, - потребовала она. Он прищурился.
   - На ваш вопрос я отвечу вопросом...
   - На мой вопрос, - перебила она его, -  вы  ответите  не  словами,  а
делами. Я пришла, чтобы сказать вам правду. Это я убила Джекоба  Мандру.
Он пытался шантажировать меня.  Он  требовал,  чтобы  я  заставила  отца
прекратить борьбу против этой преступной  шайки  торговцев  опиумом.  Он
сказал, что в противном случае расскажет полиции  о  том,  что  я  сбила
машиной и покалечила одного человека. Он утверждал, что я была пьяна, то
же самое сказал и какой-то доктор.
   Он нахмурился и сосредоточенно посмотрел на нее.
   - И как же вы поступили?
   -  Я  наложила  на  его  уста  печать  молчания.  Этот  человек   был
воплощением зла, и я убила его.
   - Чем вы убили его?
   - Вашим "слив-ганом".
   - Где вы его взяли?
   - В шкафу, в вашей квартире. Позже Ят  Той  заметил,  что  "слив-ган"
исчез, и запер дверцу, чтобы вы, обнаружив пропажу, не  обвинили  его  в
небрежности. Я привязала "слив-ган" к руке и,  когда  Мандра  с  гнусной
улыбочкой посмотрел на меня, нажала рукой  на  поверхность  стола.  Этот
человек был воплощением зла, я убила его, и душа моя не знает раскаяния.
   Терри задумчиво посмотрел на нее.
   - Где он сидел?
   - За своим столом, где потом и нашли его тело.
   - Когда вы убили его. портрет был в комнате?
   - Нет, конечно нет. Его забрала с  собой  Хуанита,  которая  покинула
квартиру Мандры в два часа ночи.
   - Художница там была?
   - Да, она спала в соседней комнате.  Я  думаю,  Мандра  одурманил  ее
чем-то.