ой ты сейчас - просто Филин. С тех пор как ты начал увлекаться  этими
китайскими штучками, ты стал похож на развесистый дуб - на каждой  ветке
по филину. Да не смотри ты на меня так, Терри. По правде говоря, вся эта
история меня просто доконала.  И  тут  еще  ты  со  своим  пронзительным
взглядом. Такое ощущение, будто ты читаешь, что у меня там  внутри,  как
бы я этому ни противилась. Не по душе мне этот твой взгляд, сковывает он
меня.
   - Зачем же тогда противишься?
   - Откуда я знаю? Наверное, во мне есть нечто такое, что мне  хотелось
бы утаить от посторонних глаз. Вот я и шучу, дурачусь, чтобы скрыть  это
самое нечто. И это стало уже привычкой. А теперь, Филин,  будь  хорошим,
послушным мальчиком и расскажи мне о носовом платке.
   - Его показал мне прокурор. Платочек как платочек.  Только  в  уголке
вышита буква "Р" да  духами  сильно  пахнет,  -  теми,  которыми  обычно
пользуешься ты. Если бы я знал, где тебя искать, я бы предупредил  тебя,
что сюда приходить нельзя, но, к сожалению, я так  и  не  дозвонился  до
Альмы, хотя несколько раз звонил в мастерскую Веры Мэтьюс, все остальные
представления не имели, где ты находишься. Днем мне  удалось  оторваться
от "хвоста" и не хотелось бы искушать судьбу дважды.
   - Судьбу в лице закона? - спросила она.
   - В лице холодного и подозрительного прокурора округа, - пояснил  он.
- Что тебе известно об убийстве, Синтия?
   - О,  это  такая  длинная  история,  Филин...  Так  почему  ты  хотел
предупредить меня, что мне нельзя приходить сюда?
   - Потому что совсем недавно у меня  был  Джордж  Леверинг.  Так  вот,
когда он вышел из дома, его задержал полицейский в  штатском  и  куда-то
увез. Я говорю об этом лишь затем, чтобы ты знала, чего следует ожидать.
Кстати, Синтия, не ты ли посоветовала Леверингу попытаться убедить меня,
будто бы я пробыл у Альмы до половины четвертого?
   - А если и так, то что?
   - Зачем ты сделала это?
   - Мне не хочется, чтобы Альму хоть как-то коснулась вся эта история.
   - При чем тут Альма?
   - Ничего я не знаю,  просто  мне  очень  хочется,  чтобы  ее  имя  не
фигурировало в этом деле.
   - А что, есть какие-нибудь основания для волнений?
   - Да нет, - решительно ответила Синтия, - Альма  тут  вообще  ни  при
чем. Сначала я подумала, что алиби ей не помешает,  а  теперь  наверняка
знаю - она в нем не нуждается.
   Дверь открылась, и в гостиную шаркающей  походкой  вошел  Ят  Той.  В
руках у него был поднос с запотевшими бокалами, в которых плавали кубики
льда.
   Синтия взяла с подноса бокал, сделала маленький глоток  и  улыбнулась
слуге:
   - "Том Коллинз". Ят Той много понимай.
   Когда улыбающийся слуга вышел из комнаты, веселые искорки в ее глазах
погасли.
   - Как ты думаешь, Терри, я выдержу? - поинтересовалась она.
   - Все зависит от того, что тебе предстоит выдержать.  Может,  я  могу
тебе как-то помочь?
   - Можешь, затем я и пришла к тебе. Значит, поможешь?
   - Мой слух весь к твоим услугам, - подтвердил он. Она нахмурилась.
   - Ну вот, еще  одна  из  твоих  восточных  штучек.  Звучит,  конечно,
здорово вежливо, очень  даже  по-китайски  -  "мой  слух  весь  к  твоим
услугам", - вот только что это значит? На просто "да" что-то не похоже.
   Терри расхохотался:
   - Дело в том, что в китайском языке  нет  слова  "да"  как  такового.
Поэтому китайцы прибегают  к  иным  способам  выражения  этой  смысловой
единицы.
   - Это правда, Терри? Неужели в китайском  языке  нет  слова,  которое
полностью соответствовало бы нашему "да"?
   - В том значении, в каком используем его мы, -  нет.  Уж  по  крайней
мере, в кантонском диалекте. Они используют  выражения  "хай"  или  "хай
ло", что означает - "это так". Однако китайский  этикет  в  общем-то  не
допускает  краткой  формы  подтверждения.  Так  называемое  мандаринское
наречие китайского языка имеет... Однако... Ты ведь пришла  сюда  не  за
тем, чтобы прослушать лекцию по стилистике китайского языка. Разве я  не
прав?
   Она пристально посмотрела на него и задумчиво проговорила:
   - Терри, я хочу признаться тебе в том, что  тяжелым  камнем  лежит  у
меня на сердце. Надеюсь, это признание не подмочит мою репутацию  вечной
ветреницы.
   - Дерзай, - ободрил ее Терри.
   - Насколько я могу судить, - сказала она, - ты  здорово  переменился,
побывав в Китае. Ты меня просто озадачиваешь. И провалиться мне на  этом
месте, если все эти перемены в тебе не  из-за  того,  что  ты  разучился
говорить "да".
   - Да? - насмешливо произнес он.
   - Да, - категорически заявила она.
   - И ты пришла сюда только ради того, чтобы потолковать со мной на эту
тему? - подчеркнуто любезно поинтересовался он.
   Ее глаза как бы затуманились.
   - Я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой об убийстве.
   - Да, а вместо этого мы с  тобой  пререкаемся  и  теряем  драгоценное
время, Синтия, - мягко упрекнул ее Терри.
   Она развернула газету.
   - Я не знаю, что они там утаили, но статья  все  же  дает  достаточно
полное представление о преступлении. Прочесть?
   - Не надо. Лучше просто перескажи. Но только  самое  главное,  только
то, что действительно касается дела. В общем, факты, одни только  факты.
И постарайся быть  предельно  объективной,  одним  словом,  без  эмоций,
пожалуйста.
   - Ты хочешь, чтобы я была совершенно бесстрастной? - спросила она.
   - В том, что касается фактов, - да.
   Она  покорно  вздохнула,  соединила  вместе  большой  и  указательный
пальцы, сделала ими какое-то вращательное движение, прищелкнув при  этом
языком.
   - Переключаю свое "я", - объяснила она, отвечая на его вопросительный
взгляд. - Не смотри на меня так, Филин. Ты что, хочешь увидеть мой  мозг
в обнаженном виде?
   - В обнаженном виде мне хотелось бы видеть  факты.  То  есть  я  хочу
сказать - мне нужны голые факты.
   - Хорошо, Филин, тогда напряги свой слух, чтобы слышать,  как  сказал
бы китаец. Жаль, что живота у тебя нет и ты не можешь, поджав  под  себя
ноги, сесть так, чтобы живот покоился на  коленях...  Ладно,  Филин,  не
обижайся. Просто мне трудно начать... Ну а теперь о самом главном.
   - Итак, час пробил!
   Она вздохнула и заговорила каким-то нудным механическим голосом:
   - У Мандры была роскошная квартира в принадлежавшем ему большом доме,
который находился рядом с Чайнатаун. В  газете  помещен  план  квартиры.
Если тебя интересует, как в ней расположены комнаты, можешь  посмотреть.
Вот здесь. Главное же в том, что его квартира состоит  из  двух  больших
квартир и устроена таким образом, чтобы его никто не мог потревожить.  У
него был телохранитель - Сэм Уайт, негр, бывший боксер-тяжеловес; был  у
него также личный повар - японец Танигоша. Танигоша всегда рано  ложился
спать. Что касается Сэма Уайта, то он ложился спать тогда, когда  Мандра
давал ему на то разрешение. Три комнаты, где  Мандра  спал  и  занимался
делами, были отделены от остальных закрывающейся на  замок  дверью.  Эту
дверь и охранял Сэм Уайт, и для того, чтобы попасть  в  "святая  святых"
Мандры, нужно было пройти через охраняемую  телохранителем  дверь.  Была
еще одна дверь  с  замком,  который,  по  мнению  экспертов,  совершенно
невозможно открыть при помощи отмычки. Предполагают, что  ключ  от  этой
двери был только у Мандры. Он, однако, никогда никого не проводил  через
эту дверь, сам же, разумеется, мог входить и выходить  через  нее  когда
угодно.
   Терри пристально посмотрел на нее и спросил:
   - А почему ты так подробно описываешь эту квартиру, Синтия?
   - Да потому что это очень важно. Вчера приблизительно  в  одиннадцать
часов вечера Мандра находился в своем кабинете.  В  газете  упоминается,
что некая молодая женщина - кто она, полиции пока не известно, -  пришла
к Мандре в одиннадцать тридцать. Сэм Уайт утверждает, что не видел,  как
эта женщина выходила из квартиры.  В  четверть  третьего,  -  продолжала
Синтия, - женщина в меховой шубке с высоким воротником, скрывавшим почти
все ее лицо, попросила  Сэма  Уайта  сказать  Мандре,  что  она  подруга
Хуаниты и желает видеть его по очень  важному  делу.  Как  сообщается  в
газете, Сэм Уайт рассмотрел только глаза этой  женщины.  Он  утверждает,
что, вероятнее всего, она китаянка, причем молоденькая. То,  что  она  с
Востока, он определил по форме ее глаз и по акценту, скорее  китайскому,
чем японскому. В квартире был установлен внутренний телефон, по которому
Уайт сообщал своему хозяину о посетителях. Он позвонил Мандре и  доложил
ему о девушке. Мандра велел впустить ее. Она  пробыла  у  него  до  двух
сорока пяти. Так излагает события Уайт.
   - Уайт видел, как она уходила? - спросил Терри.
   - Да.
   - А в течение того времени, пока она находилась в доме, где  была  та
женщина, которая пришла в одиннадцать тридцать?
   - Это как раз один из тех  моментов,  которые,  по  выражению  автора
статьи, "пока еще остаются загадкой", - не отрывая от него  пристального
взгляда, сказала Синтия.
   Глядя ей прямо в глаза, Терри медленно произнес:
   - Ты мне сейчас пересказываешь то,  что  сочли  нужным  напечатать  в
газете?
   - Да, ведь газета помещает на своих страницах все те факты,  которыми
располагает полиция.
   - А не мог Мандра выпустить ту девушку через запасную дверь?
   - Мог бы, если бы захотел, но в  газете  подчеркивается,  что  Мандра
никогда, ни при каких обстоятельствах  не  пользовался  той  дверью  для
подобных целей. К тому же не забывай, что во  внутренних  покоях  Мандры
было целых три комнаты.
   - А теперь ближе к  делу,  -  сказал  Клейн,  продолжая  все  так  же
пристально смотреть на Синтию. - Эта девушка-китаянка не назвала  своего
имени?
   - Нет.
   - Но сказала, что она подруга Хуаниты?
   - Да.
   - Кто такая Хуанита?
   - В том-то и загвоздка. Никто не знает.
   - А что Сэм Уайт, телохранитель? Тоже не знает?
   - Говорит, что не знает.
   - Что тебе еще известно?
   Синтия отвела от Терри взгляд и уткнулась в газету.
   - Это ты для того, чтобы освежить  свою  память  или  чтобы  спрятать
лицо?
   Она нервно рассмеялась.
   - И для того, и для другого. Не сбивай меня, Филин. Как могу,  так  и
рассказываю.
   - Что ж, пожалуйста. Я не возражаю.
   - Без десяти три какой-то человек, который живет в доме Мандры, вышел
на улицу, чтобы перекусить в ночном кафе  напротив.  Он  хорошо  помнит,
что, когда проходил мимо, та дверь, которая ведет из квартиры  Мандры  в
коридор, была закрыта. Когда он возвращался, было пять минут четвертого.
На этот раз дверь была не только не заперта, но  даже  чуть  приоткрыта.
Прежде такого никогда  не  бывало,  поэтому  он,  проявляя  естественное
человеческое любопытство,  заглянул  внутрь  и  увидел  мужчину,  ничком
повалившегося на стол. Он решил, что мужчина  либо  мертв,  либо  сильно
пьян, и вызвал  полицию.  Дежурная  полицейская  машина  прибыла  спустя
несколько минут после звонка. Оказалось, что мужчина этот - Мандра и что
он мертв. Сэм Уайт, негр-телохранитель,  все  еще  бодрствовал,  охраняя
другую дверь.
   - У Уайта был ключ от той, другой, двери?
   - Да, всего было два ключа; один - у Уайта, другой - у самого Мандры.
   - Кто открыл дверь, чтобы выпустить девушку-китаянку?
   - Она сама. Там такой замок, который можно открыть  изнутри.  Девушка
открыла дверь, и Уайт услышал, как она сказала: "Спокойной ночи,  мистер
Мандра". Потом она плотно притворила за собой дверь и вышла из квартиры.
Уайт это видел.
   - Это было в два сорок пять?
   - Да.
   -  Следовательно,  в  это  время,  если  верить   заявлению   жильца,
обнаружившего труп, Мандра, вероятно, был еще жив, и дверь в коридор  он
открыл уже после ухода девушки-китаянки.
   - Да, - неуверенно сказала Синтия, - если свидетель говорит правду  и
дверь действительно была заперта, когда он выходил наружу. Но ведь можно
предположить, что дверь была не  заперта  и  потом  просто  приоткрылась
из-за сквозняка. К тому же просто  невозможно  представить  себе,  чтобы
девушка пожелала спокойной ночи мертвецу.
   - Однако мы еще не говорили о той женщине, которая пришла к Мандре  в
одиннадцать тридцать.
   - В два часа, - продолжила Синтия, - один молодой человек,  художник,
который также живет в этом доме, видел,  как  какая-то  молодая  женщина
быстро спускалась по лестнице. В руках, прямо перед собой,  она  держала
написанную маслом картину, поэтому  лица  ее  он  рассмотреть  не  смог,
единственное, что он разглядел как следует, - это  ее  ноги.  Краска  на
холсте, по всей видимости,  еще  не  высохла,  поэтому  женщина  держала
картину за края. Картина была довольно большая,  и  женщине  было  очень
неудобно ее  нести.  Поэтому  художнику  пришлось  даже  прислониться  к
перилам, чтобы женщине было легче  пройти.  Поскольку  он  художник,  на
холст он  обратил  особое  внимание.  Это  был  великолепно  выполненный
портрет Джекоба Мандры. Задняя часть головы сливалась  с  темным,  почти
черным фоном. Лицо было ярко освещено, однако главным  в  портрете  были
глаза.
   - Так было, значит, два часа?
   - Да.
   - Таким образом, если это была та молодая женщина,  которая  зашла  в
квартиру Мандры в одиннадцать тридцать,  можно  предположить,  что  либо
Мандра все же нарушил свой обычай и выпустил ее из квартиры через дверь,
ведущую в коридор, либо телохранитель уснул: ведь  мог  же  он  в  конце
концов вздремнуть ненадолго.
   Синтия положила газету на стол и вновь пристально посмотрела на него.
   - Вот и все факты, которыми располагает полиция,  -  сказала  она.  -
Уайт клянется, что он ни на секунду не отлучался  и  что  никто  не  мог
выйти из комнаты так, чтобы он этого не заметил.
   - Итак, ты пересказала мне содержание  статьи.  Но,  может  быть,  ты
знаешь что-нибудь такое, о чем в газете не говорится?
   - Я так и знала, что ты задашь мне этот вопрос.
   - Предвидя вопрос, ты, может быть, загодя подготовила ответ на него?
   Она кивнула:
   - Да, если ты имеешь в виду какую-нибудь ложь, которая  очень  похожа
на правду.
   -  Что  ж  ты  такое  придумала?  Надеюсь,  что-нибудь  действительно
интересное?
   - Не надейся, Филин, потому что на этот раз я скажу тебе правду.
   - Правду?..
   Она глубоко вздохнула,  словно  готовясь  к  чему-то  мучительному  и
неизбежному, махнула рукой, улыбнулась и сказала:
   - Что-то не получается, ты лучше задавай мне вопросы.
   - Ты была знакома с Мандрой?
   - Да.
   - А Альма?
   - Нет.
   Он вопросительно поднял брови.  Она  покачала  головой  и  настойчиво
повторила:
   - Нет, она действительно не знала его.
   - А как же портрет? - спросил он. - Ведь это она его написала.
   - Нет, это я.
   - Ты?
   Она кивнула.
   -  Я  уже  давно  начала  писать   этот   портрет.   Вчера   вечером,
приблизительно в одиннадцать тридцать, я зашла  к  Мандре.  Портрет  был
почти закончен. Сэм Уайт впустил меня в  квартиру.  Я  ушла  за  час  до
убийства Мандры. И это меня художник встретил на лестнице.
   - Полиции известно, что ты была у Мандры?
   - Конечно, - ответила она. - Они ищут меня весь  день,  а  я  от  них
скрываюсь, потому что мне страшно. Они просто не могут не знать обо мне.
Ведь меня видел Сэм Уайт. И потом - этот платочек...
   - Это твой платочек?
   - Да, мой.
   - Ты забыла его у Мандры?
   - Похоже, что забыла.
   - Ну а теперь расскажи мне все по порядку - с самого начала до самого
конца. Итак, что связывало тебя с Мандрой?
   - Он оказывал на меня какое-то гипнотическое влияние.
   - А власть какую-нибудь он над тобой имел?
   - Почему ты думаешь, что он мог иметь надо мной власть?
   - Я не думаю, я просто чувствую.
   Это случилось месяц назад. Я ехала на машине, при  этом  была  не  то
чтобы пьяна, а так, выпила самую  малость.  Ну  и  сбила  человека.  Но,
клянусь тебе,  я  не  виновата.  Я  прекрасно  вожу  машину  даже  после
нескольких коктейлей, но попробуй объясни это судье  или  присяжным.  Не
поверят. Честное слово, Филин, никакого наезда не было. Я в  этом  почти
стопроцентно уверена. Навстречу мне ехала какая-то машина, а  сзади,  на
расстоянии примерно ярдов  ста,  -  другая.  Даже  не  знаю,  откуда  он
появился, этот мужчина, - на нем был темный костюм. Он выпрыгнул как  бы
ниоткуда, из мрака ночи, и  остолбенел  прямо  перед  моим  автомобилем,
словно загипнотизированный светом  фар.  Я  ехала  не  быстро,  ты  ведь
знаешь, я вообще никогда быстро не езжу. Но там, на этой  дороге,  висит
знак ограничения скорости до пятнадцати миль в час, ну и никто, конечно,
не обращает на него внимания. Я развила скорость миль двадцать пять,  от
силы тридцать, в час. Машина, которая ехала за мной, двигалась  примерно
с такой же скоростью, а та, что  шла  навстречу,  намного  быстрей.  Был
плотный туман, дорога мокрая, скользкая. Я, конечно, могла  затормозить,
но подумала, что это ему все равно не поможет. Этот человек, он оказался
прямо перед моей  машиной.  Как  он  туда  попал?  Машина,  которая  шла
навстречу, была уже очень близко, и мне просто некуда было  свернуть.  Я
все же попыталась сделать хоть что-нибудь, резко крутанула  руль  влево,
потом вправо, машину занесло, и я уж  было  подумала,  что  благополучно
проскочила, так и не задев его, но вдруг  почувствовала,  как  о  машину
что-то ударилось, что-то живое. Ну, знаешь, как бывает, когда  наезжаешь
на цыпленка или кролика.
   Она замолчала, и по глазам ее было видно, сколь тягостно для нее  это
воспоминание.
   - Ты подошла к нему?  -  спросил  Терри  лишенным  всякого  выражения
голосом.
   - Нет. Конечно нет, - выпалила  она,  -  ну  что  ты  задаешь  глупые
вопросы. Не забывай  -  я  ведь  не  затормозила,  а  просто  попыталась
объехать этого человека. Машина задела колесами бордюр  тротуара,  и  ее
здорово занесло в сторону. А теперь представь  себе  такую  картину:  на
дороге три машины - моя, та, что ехала за мной,  и  та,  что  навстречу.
Справиться  с  управлением  мне  удалось  не  сразу;  когда  я   наконец
остановилась, я сразу же вылезла из машины и посмотрела  назад.  Машина,
которая следовала за мной, тоже  остановилась,  из  нее  вышел  какой-то
человек и стал поднимать сбитого  мной  мужчину.  Водитель  той  машины,
которая двигалась мне навстречу, вероятно, не видел,  что  произошло,  и
промчался мимо. Не забывай,  я  выпила  два  или  три  коктейля,  этого,
конечно, недостаточно, чтобы я опьянела, но достаточно,  чтобы  от  меня
пахло спиртным. Если б ты только знал, Филин,  как  я  себя  чувствовала
тогда. Я была ужасно напугана. Это не тот  рассудочный  страх,  какой  я
испытываю  сейчас,  это  что-то   вроде   панического   ужаса,   который
испытываешь, когда кто-нибудь неожиданно бросается на тебя из темноты  и
тебе хочется бежать без оглядки... Да вряд ли ты поймешь, что я  имею  в
виду. Ну, в общем, что бы там ни было, я ужасно испугалась.
   - И укатила прочь?
   - Ну зачем так, Филин! Я вылезла из машины и бросилась назад к  месту
происшествия. Я готова была сделать все, что угодно,  только  бы  помочь
этому человеку.  Когда  я  подбежала  ближе,  я  увидела,  как  водитель
остановившейся машины, - а это был седан, - затаскивает пострадавшего на
заднее сиденье.  Помню,  я  сказала  тогда:  "Этот  человек,  он  сильно
пострадал?  Я  не  заметила  его.  Он  прыгнул  прямо  под  колеса".   И
представляешь, Филин, этот водитель повернулся ко мне  и  стал  на  меня
орать. Кричал, что я пьяная, что ехала слишком  быстро,  что  виляла  из
стороны в сторону,  кричал,  что  заявит  на  меня  в  полицию.  Я  дико
разозлилась, но меня слишком волновало, что с тем человеком, которого  я
сбила, поэтому я сдержалась и промолчала. Владелец седана сказал, что он
врач и что он отвезет пострадавшего к себе в больницу, которая находится
совсем рядом - всего  в  нескольких  кварталах.  Он  протянул  мне  свою
визитную карточку с именем и адресом, на ней значилось: "Доктор Седлер".
   - Визитная карточка у тебя сохранилась?
   - Нет, но его имя зарегистрировано в телефонном справочнике.