Я  потом
проверила.
   - Ну и что произошло дальше?
   - Этот доктор Седлер сел в свою машину и велел мне следовать за  ним,
заявив, что намерен сообщить  о  случившемся  в  полицию.  Он  развернул
машину и уехал. Знаешь, Филин, он  даже  не  поинтересовался,  как  меня
зовут. И ехал он на довольно приличном расстоянии от моей  машины  и  уж
наверняка не мог разглядеть ее номерные знаки. Он не  требовал  показать
ему ни водительских прав, ни каких-либо других документов. Он  собирался
довезти пострадавшего до больницы и оказать ему немедленную  медицинскую
помощь. Он из тех фанатиков, которые  думают,  что  если  женщина  может
позволить себе выпить всего один коктейль, то  она  уже  порочна  и  все
такое  прочее.  От  меня  немного  пахло  спиртным.  И  этого  ему  было
достаточно, чтобы раскричаться так, будто  я  неслась  как  сумасшедшая,
будто я совершенно пьяная. Вернувшись  к  своей  машине,  я  внимательно
осмотрела ее и не обнаружила на ней ни одной вмятины.  Я  подумала,  что
человек этот вряд ли пострадал сильно, и решила не ехать за этим врачом,
мне не очень-то хотелось, чтоб он орал и шантажировал меня. Поскольку  я
застрахована на случай дорожного  происшествия,  я  решила  подождать  и
ничего не предпринимать, пока не выяснится, насколько  сильно  пострадал
мужчина, которого я сбила. Я села в машину и  поехала  домой.  Теперь  я
знаю, что мне нужно было  сделать  тогда.  Нужно  было  позвонить  моему
домашнему врачу и попросить его тотчас же отправиться к доктору  Седлеру
и  самому  произвести  осмотр  пострадавшего.  Кроме  того,  надо   было
попросить его проверить меня на содержание алкоголя в крови, но  я  была
так напугана, что ничего не соображала.
   - Что ты сделала потом? - спросил Терри.
   - Я позвонила в отдел дорожной полиции и поинтересовалась, фигурирует
ли в сводке происшествий за день  мужчина,  сбитый  машиной  в  таком-то
месте  и  в  такое-то  время.  Я  сказала,  что  проезжала  мимо  и  мне
показалось, будто на дороге лежит человек. Само собой разумеется,  когда
они спросили, кто им звонит, я назвала фиктивные имя и адрес.  Посмотрев
сводку, они сказали, что  в  названном  районе  не  зарегистрировано  ни
одного дорожного  происшествия.  Тогда  я  подумала,  что  тот  мужчина,
которого я вроде бы сбила, был скорее всего в шоковом состоянии, а может
быть, и просто пьян. Вот я и решила: буду время  от  времени  звонить  в
отдел дорожной полиции и, если поступит сообщение об этом  происшествии,
непременно разыщу того человека  и  постараюсь  что-нибудь  сделать  для
него.
   - Что случилось потом? - спросил Терри.
   - В течение следующих двух дней ничего не случилось. А потом позвонил
Мандра.
   - Что ему было нужно?
   - Хотел, чтобы я зашла к нему в гости.
   - Что ты ему сказала?
   - Я сказала, чтобы он катился ко всем чертям. Тогда  он  заявил  мне,
что он посредник по  делам,  связанным  с  поручительством,  и  ему  все
известно о совершенном мной наезде.
   - И что ты сделала?
   - Изо всех сил сжала телефонную трубку и держала ее так до  тех  пор,
пока не подумала, что на ней могут остаться вмятины от пальцев.  Но  мне
все же удалось заставить себя рассмеяться и сказать Мандре, что он сошел
с ума.
   - Но в гости все-таки пошла.
   - Да.
   - Тебе пришлось заплатить ему?
   - Нет, не сразу.
   - А он требовал денег?
   - Не то чтобы требовал. Он сказал, что пострадавший получил серьезную
травму позвоночника, в любой момент меня могут арестовать  и  мне  нужно
поскорей все уладить, чтобы, как только меня арестуют, я смогла  тут  же
внести залог; в противном случае я окажусь в том месте, где мне придется
общаться с женщинами, лишенными репутации. Я сказала ему, что это просто
здорово, - на мой взгляд, женщины, лишенные репутации,  куда  интересней
женщин, у которых она есть. Тогда он стал расписывать мне  другие  ужасы
тюрьмы:  холодные,  сырые  камеры,  отвратительные  санитарные  условия,
грязные, вонючие умывальники. Следует  признать,  что  этот  Мандра  был
очень умен, еще как умен!
   - А он не сказал тебе, откуда ему известно, что ты сбила человека?
   - Так, всего несколько слов. Насколько я  поняла,  он  был  связан  с
какими-то  полицейскими,  которые  время   от   времени   сообщали   ему
информацию,  когда  представлялась  возможность  заработать  на   делах,
имевших  отношение  к  поручительству.  Он  сказал,  что  полиция  ведет
расследование, а какой-то свидетель якобы запомнил  номер  моей  машины,
ошибся только в одной цифре - перепутал семерку с единицей. Он,  Мандра,
проверил список автомобильных номеров и таким образом вышел на меня.
   - Он сказал, что это дело можно уладить?
   - Нет. Я попросила его помочь мне, сказав, что хотела бы  встретиться
с пострадавшим и убедиться в  том,  что  ему  была  оказана  необходимая
медицинская помощь.
   - Ну а он?
   - Он сказал, что будет лучше, если он сам займется этим  делом,  а  я
буду держать язык за зубами до  тех  пор,  пока  он  не  переговорит  со
свидетелем. Потом он снова пригласил меня к себе. Сказал, что теперь все
можно уладить. Я дала ему двадцать тысяч долларов, чтобы он нашел  самых
лучших врачей.
   - А что со страхованием? Ты подала заявление?
   - Нет, Мандра сказал, что я могу получить деньги только  после  того,
как будет улажен вопрос с уголовной ответственностью. У жертвы, дескать,
нет наследников, и если пострадавший, не дай Бог, скончается,  поправить
что-либо будет уже невозможно. Пока он жив, я должна позаботиться о  его
лечении. И только  после  того  как  с  уголовным  аспектом  дела  будет
покончено, я смогу предъявить страховой компании счет за понесенные мной
убытки. Если же этот человек умрет, полиция  обвинит  меня  в  убийстве,
постаравшись, конечно, доказать, что именно я  совершила  наезд.  И  это
Мандра обещал уладить.  Ты  ведь  знаешь,  как  делаются  такие  дела  -
полицейские снабжают  посредников  информацией,  те  платят  им  за  это
деньги. Да, в такой вот переплет я попала, Филин! Если бы я могла помочь
несчастному тем, что во всем добровольно  призналась  бы  полиции,  даже
если бы это грозило мне тюрьмой, поверь, я не колебалась бы ни  секунды.
О Господи, это ведь его вина - он сам прыгнул под  колеса.  Если  бы  не
этот доктор-фанатик, все было бы нормально.
   - Мандра не сказал тебе, как зовут пострадавшего?
   - Не сразу. Позже. Он сказал, что это некий  Уильям  Шилд,  живет  на
Ховард-стрит.
   - Ты когда-нибудь видела его, этого Шилда?
   - Да. Мы ездили к нему с Мандрой. Похоже, этот человек  действительно
сильно страдает. Мандра сказал Шилду,  что  я  из  организации,  которая
занимается благотворительной деятельностью. Так что Шилд не знал, кто  я
на самом деле.
   - Вы были у него на Ховард-стрит?
   - Да, это где-то в квартале 18-100, на левой стороне улицы.
   -  А  тебе  ни  разу  не  приходила  в  голову  мысль,  что  все  это
спланировано заранее с целью шантажа и вымогательства?
   - Тогда нет. Только вчера вечером меня вдруг осенило. Я все поняла. Я
была просто в  бешенстве.  Я  решила  сообщить  обо  всем  в  полицию  и
потребовать, чтобы Мандру арестовали.
   Терри медленно покачал головой.
   - Полиция не должна знать об этом.
   - А об этом никто и не знает, кроме тебя, Филин.
   - Ты никому не говорила, что встречалась с Мандрой?
   - Только Альме.
   - Ты все рассказала ей?
   - О том, что Мандра держит меня на крючке, - нет.  Я  просто  сказала
ей, что ему нравятся некоторые мои картины и что он просит меня написать
его портрет.
   - Продолжай, пожалуйста.
   - По правде говоря, мне и самой хотелось написать его  портрет,  -  у
него было такое необычное, такое  выразительное  лицо,  особенно  глаза:
иной раз я смотрела на него словно завороженная. Мне нравилось наблюдать
за ним, когда он сидел в затемненной комнате, его лицо утопало во мраке,
и только глаза отражали свет. И он чувствовал мой интерес  к  нему.  Мне
действительно очень хотелось написать его портрет. Думаю,  ты  слышал  о
том, что я  занималась  живописью  и  что  из  этого  вышло.  Прямо-таки
семейный скандал. Кое-кто из  моих  европейских  преподавателей  говорил
даже, что я способней  Альмы,  но  ты  же  знаешь,  я  терпеть  не  могу
однообразия - эти скучные  занятия,  изо  дня  в  день  одно  и  то  же.
Дисциплина и прилежание - это не для меня. Мне всегда хотелось  рисовать
только то, что мне нравится. Необходимость  рисовать  то,  что  меня  не
интересует, тяготила  меня,  я  просто  не  желала  этим  заниматься.  В
результате я написала всего с десяток картин. Довольно необычные работы,
в них что-то есть, хотя с точки зрения техники они далеки,  конечно,  от
совершенства, и только я одна знаю об этом. По  этому  поводу  мы  часто
ссорились с Альмой. Она настаивала,  чтобы  я  больше  внимания  уделяла
технике, специально занималась этим, посещала какие-нибудь курсы. А я не
хотела. Просто не могла себя заставить. Но вот в лице Мандры было что-то
такое, от чего во мне рождалось непроизвольное желание взяться за  кисть
и непременно написать его портрет.
   - И ты написала его портрет, да?
   - Да.
   - И потом, забрав его, ушла?
   - Да. Когда я догадалась, что вся эта история с наездом - всего  лишь
ловкий трюк, чтобы потом шантажировать меня, я взяла холст и ушла.
   - А где картина сейчас?
   - У Альмы. Я принесла ее к ней и попросила подработать фон.
   - Ты не возвращалась в квартиру Мандры после того, как покинула ее  в
два часа?
   - Конечно нет.
   - Мандра был жив, когда ты уходила?
   - Еще как жив!
   Кивком Терри указал на газету.
   - Кто последним видел Мандру живым?
   - Это никому не известно,  -  она  облизнула  губы.  Терри  задумчиво
посмотрел на нее:
   - Где ты была, когда пришла  девушка-китаянка?  Она  взяла  со  стола
бокал и сделала маленький глоток.
   - Скорее всего, - сказала она почти скороговоркой, - в  это  время  я
направлялась к Альме. Квартиру Мандры я покинула в  два  часа,  к  Альме
пришла, вероятно, около половины третьего.
   - Этот человек, который обнаружил труп в три часа, видел, что дверь в
коридор приоткрыта?
   - Да.
   - Ты  подозреваешь  кого-нибудь?  -  внезапно  спросил  Терри.  Своим
взглядом, казалось, он пригвоздил ее к креслу.
   - Я... я... никого.
   - У тебя ведь есть знакомые мужчины,  Стабби  Нэш,  например.  Стабби
наверняка ревнует тебя даже ко мне, хотя нас  с  тобой  связывает  чисто
платоническая любовь. А как, интересно, он относился к Мандре?
   - Он ничего не знал о Мандре.
   - Ты в этом уверена?
   В ее глазах читался вызов.
   - Да. И не надо себя обманывать  относительно  того,  будто  бы  наша
любовь носит чисто платонический характер. Я понимаю: ты набрался там, в
Китае, всякой зауми вроде концентрации, философии всякой. Ты,  может,  и
изменился, но  только  снаружи,  а  внутри  ты  все  такой  же  искатель
приключений! Так что не надо мне болтать про платоническую любовь...
   Он рассмеялся:
   - Что еще ты можешь сказать мне, Синтия?
   Она внимательно посмотрела на него. Глаза ее горели каким-то  тусклым
огнем.
   - Тебе смешно? Ну что ж,  попробуй  доказать,  что  это  не  так.  Не
получится. Ты прирожденный искатель приключений. И тебя не  удержать  на
одном месте, Терри, даже под страхом смерти.  И  потом  -  ты  на  целых
пятьдесят лет моложе того, кто  мог  бы  рассчитывать  на  платоническую
любовь со мной.
   Терри ничего на это не  ответил.  Достав  из  кармана  портсигар,  он
предложил Синтии сигарету.
   -  А  ты  не  собираешься  предложить  мне  еще  один   коктейль?   -
поинтересовалась она и взяла сигарету.
   Он наклонился к ней, поднося зажженную спичку.
   - Нет, во всяком случае, не тогда, когда чувство в  тебе  преобладает
над рассудком, к тому же будет лучше, если ты сохранишь ясный ум.
   - При чем тут чувство, рассудок? Просто я наблюдаю и анализирую.  Как
бы там ни было, после двух бокалов мне думается легче, чем после одного.
   Он смотрел на нее задумчивыми проницательными глазами.
   - Ну что ж, в течение  ближайшего  часа  ясность,  может,  в  тебе  и
сохранится, но вот потом ты наверняка пожалеешь,  что  не  выпила  всего
лишь бокал.
   - Боже праведный, это будет продолжаться больше часа?
   - Как получится. Меня допрашивали чуть больше пятнадцати минут.
   - Ты думаешь, меня будут допрашивать  дольше?  Но  ведь,  мне  нечего
рассказать им.
   Терри сделал глубокую затяжку.
   - Может, именно поэтому тебя и будут долго допрашивать.
   Она нервно рассмеялась, вскочила  с  кресла  и,  подойдя  к  зеркалу,
достала помаду и чуть подкрасила губы.
   - Да, да, - протянула она, -  твои  слова  прямо  как  холодный  душ.
Газету я оставляю. Можешь почитать на досуге. Пожелай мне удачи.
   Он проводил ее до лифта.
   - Ни пуха.
   В ожидании лифта она еще раз окинула его серьезным взглядом.
   - Когда-нибудь ты забудешь про то, что ты друг семьи, и изменишь свое
отношение ко мне, вот тогда...
   Дверца лифта распахнулась, она вошла в кабину, потом  повернулась  и,
перехватив его взгляд, сказала:
   - Не  правда  ли,  я  загнала  тебя  в  угол,  Филин?  Ладно,  ничего
страшного. Помни только, что в этом  твоем  китайском  языке  нет  слова
"да". И в случае чего ты сможешь этим воспользоваться, только ты...
   Дверца лифта закрылась, и он не успел расслышать конец фразы.
   Вернувшись в квартиру, Терри подошел к окну.  Легкий  грузовичок  все
еще стоял  у  самого  тротуара.  Едва  Синтия  села  в  свой  спортивный
автомобиль с открывающимся верхом, как из грузовичка выскочил мужчина, в
одно мгновение преодолел расстояние, отделявшее его от машины Синтии,  и
сделал ей какой-то знак.
   Она что-то сказала ему. Мужчина покачал головой. Синтия опять  что-то
быстро проговорила, и мужчина громко, от души, рассмеялся.
   Это все, что увидел Терри. Потом он  увидел,  как  мужчина,  все  еще
продолжая смеяться, сел рядом с Синтией на  переднее  сиденье  и  жестом
руки указал, куда ехать.
   Машина уже давно скрылась за поворотом, а Терри все еще стоял у  окна
и невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль.
 
Глава 5 
 
   Инспектор Джим Мэллоу из отдела по расследованию убийств был настроен
исключительно дружелюбно.
   - Отлично устроились, - сказал он. - Мебель привезли из Китая, да?
   - Да, в основном, - подтвердил Терри.
   - Отличная квартира. И место хорошее - вид из окна  просто  прелесть.
Люблю такие неординарные квартиры. Вы когда-нибудь  были  в  квартире  у
Мандры?
   - Да.
   - Забавное гнездышко, не правда ли? Мандре принадлежало  все  здание.
Квартиры там, вообще-то, дрянь, только не его - его квартира с мебелью и
всякими  там  другими  безделушками  оценивается  в  миллион   долларов.
Говорят, богатые китайцы так живут: снаружи лачуга лачугой, а  внутри  -
прямо дворец. Жаль, что все так получилось: это убийство, вас ни свет ни
заря подняли, к прокурору повезли, но сами знаете, как  бывает  в  таких
случаях. Мандра был убит из "слив-гана": в его квартире  мы  нашли  ваше
письмо, в котором вы  упоминаете  об  этой  штуковине,  вот  прокурор  и
подумал,  что  вы,  может,  знаете  еще  что-нибудь   и   сообщите   ему
какие-нибудь дополнительные сведения.
   - Нет, нет, что вы, не оправдывайтесь, - возразил Терри. -  Я  только
рад был помочь вам. Как насчет виски с содовой?
   - Спасибо, на службе ни капли.
   - Значит, заглянули вы, надо думать, - спросил Терри, улыбаясь, -  по
долгу службы?
   - Что  ж,  можно  сказать  и  так.  Видите  ли,  нас  интересуют  эти
"слив-ганы", что это вообще за оружие, но  мы  до  сих  пор  толком  так
ничего  и  не  разузнали  о  них.  Мы  надеялись,  что,  может,  вы  нас
проконсультируете.
   - Вы уверены, что убийство было совершено именно из "слив-гана"?
   Вместо ответа Мэллоу достал из кармана стеклянную пробирку, к которой
была прикреплена клейкая лента. На ленте были обозначены дата и номер, а
также поставлена подпись. Горлышко пробирки было запечатано сургучом.  В
ней находилась небольшая стрела - длиной приблизительно пять с половиной
дюймов. Когда Мэллоу протянул пробирку Терри, железный наконечник стрелы
звонко стукнулся о стеклянную стенку.
   Терри внимательно осмотрел стрелу.
   - Да, это, вне всякого сомнения,  работа  китайских  мастеров.  Можно
утверждать - стрела эта от "слив-гана". Я, по крайней мере,  не  слышал,
чтобы подобного рода стрелы когда-либо использовались в  оружии  другого
вида.
   - Ясно, эту штуку изготовил мастер своего дела, -  заявил  Мэллоу.  -
Выстрел был смертельным, прямо в сердце. Затух парень, как свечка. Я  бы
хотел задать вам несколько вопросов насчет этих "слив-ганов".  Например,
насколько точны они в стрельбе?
   -  На  коротких  расстояниях  они  достаточно  точны.   При   желании
"слив-ган" можно привязать к руке, и, если только коснуться ею стола или
какой-либо другой твердой поверхности, стрела высвобождается и  летит  в
цель.
   - Хитрое приспособление,  ничего  не  скажешь.  А  женщина  могла  бы
использовать его?
   - Конечно, если бы на ней было платье с длинными свободными рукавами.
   - У вас нет "слив-гана"? Если есть,  мне  хотелось  бы  взглянуть  на
него.
   - Пожалуйста, вон в том шкафчике, у вас за спиной.  Можете  взглянуть
на него, когда пожелаете.
   - А вы бы не разрешили мне забрать его с собой  на  некоторое  время,
так, в порядке одолжения? Обещаю вернуть его в полной исправности.
   Терри приблизился к стеклянному шкафчику,  повернул  ручку  дверцы  и
вдруг окаменел.
   - В чем дело? - спросил Мэллоу.
   Терри вынул из кармана ключ и, открыв  дверцу,  уставился  на  пустую
полку.
   - "Слив-ган" лежал здесь, - сказал он, - на этой  полке.  Теперь  его
нет, исчез!
   - Жаль.  Как  же  так  получилось?  -  сочувственно  спросил  Мэллоу,
направляясь к Терри. - Больше ничего не пропало?
   - Нет, ничего.
   - А стрелы? У вас были к нему стрелы?
   - Да, три... Теперь вот только две.
   Мэллоу достал из шкафчика две оставшиеся стрелы и  звонко  прищелкнул
языком, выразив тем самым свое искреннее сочувствие.
   - Да, это никуда не годится. Я знаю, как трудно достать такую  штуку,
мы сами целый день пытаемся найти хоть один "слив-ган"  и,  как  видите,
безуспешно. Как вы думаете, куда он мог подеваться?
   - Представления не имею, - ответил  Терри,  -  и,  если  вы  намерены
сравнить эти две стрелы с той, что в пробирке,  нет  нужды  отвлекаться.
Мне кажется, они абсолютно идентичны.
   -  Точно,  идентичны!  -  воскликнул  Мэллоу.  В  голосе   прозвучало
изумление, как будто эта мысль мелькнула у него в голове только  сейчас.
Пробирку он держал в одной руке, две стрелы - в другой. - Длина  та  же,
сработаны вроде одной рукой, тот же металл и на вес примерно  одинаковы.
Скажите, Клейн, если человек  привязал  "слив-ган"  к  руке  и  произвел
первый выстрел, трудно, наверное, будет перезарядить  его  и  попытаться
выстрелить во второй раз?
   - Практически невозможно, - согласился Клейн.
   - Рассчитывать поэтому приходится только на  один  выстрел.  Попал  -
хорошо, а не попал, тогда и целая  куча  стрел  не  поможет.  Я  на  что
намекаю: стрелять из оружия такого рода - это тебе не из автоматического
револьвера палить, когда к тому же есть еще одна запасная обойма.
   - Да, вы правы.  Можно  сказать,  что  "слив-ган"  это  однострельное
оружие, - согласился Клейн.
   - Значит, если  кто-то  собирается  совершить  убийство,  ему  вполне
хватит всего одной стрелы, так как воспользоваться второй у него  просто
не будет возможности. Я верно говорю?
   - Верно, -  подтвердил  Клейн.  В  голосе  его,  однако,  послышалось
раздражение.  -  И,  совершив  убийство,  он,  скорее   всего,   положит
"слив-ган" на место.
   - "Слив-ган", - сказал Мэллоу, - но не стрелу.
   - Естественно.
   - Следовательно, если убийца - человек смышленый,  он  прикинет,  что
лучше уж пусть исчезнут и "слив-ган", и стрела.
   В карих глазах Мэллоу не было даже и намека на хитрос