ть.
   - Вы случайно не подумали, что это?.. - поинтересовался Клейн.
   Мэллоу перебил его и, прищелкнув языком, возразил:
   - Что вы, что  вы,  Клейн!  Ничего  я  не  подумал!  Мы  ведь  просто
рассуждаем с вами о том, как поступил бы любой смышленый  человек,  если
бы совершил убийство. Мы, конечно, тоже не дураки, но такие люди, как вы
и я, убийств не совершают. Чтобы  убить  человека,  необходимо  обладать
звериной жестокостью... Ну, правда, бывает, женщина убьет кого-нибудь  -
мужа, например, или любовника. Но ведь с этими женщинами все  по-другому
- эмоции, знаете  ли,  страсти.  Жаль,  что  с  вашим  "слив-ганом"  так
получилось. А вы никому его случаем не одалживали?
   - Нет.
   - Значит, его, скорее всего, украли.
   - Скорее всего.
   - Причем украл его, по-видимому, человек,  который  имел  возможность
открыть дверцу этого стеклянного шкафчика, не  рискуя  быть  застигнутым
врасплох.
   Скажите, Клейн, а много людей  посещает  вашу  квартиру?  Поймите,  я
вовсе не собираюсь совать нос в ваши дела, мне просто  надо  это  знать.
Так много?
   - Нет, не много. Я совсем недавно вернулся из Китая и  еще  не  успел
обзавестись новыми друзьями.
   - А мисс Рентон, та, что рисует, она бывает у вас?
   - Да, заходит иногда.
   -  А  чтоб  какая-нибудь  девушка-китаянка  заглянула  к   вам,   это
возможно?
   - Возможно.
   - Не сердитесь на меня, Клейн. Вы же знаете, что  полиция  существует
для того, чтобы возвращать украденные вещи их владельцам. А вы не  могли
бы описать мне этот "слив-ган"? Или, может, набросаете  чертежик,  чтобы
мы имели более полное представление о том, за чем охотимся.
   Клейн достал листок бумаги, карандаш и начал рисовать "слив-ган".
   - Сегодня утром я подробно описал его окружному прокурору,  но  будет
лучше, если вы своими глазами увидите, как он выглядит. Это - бамбуковая
трубка с мошной пружиной, а это - довольно своеобразная защелка. Если не
ошибаюсь, выглядит она именно так.
   Мэллоу внимательно изучил рисунок,  сложил  его,  опустил  в  карман,
задумчиво посмотрел на две стрелы, положил их себе на ладонь и сказал:
   - Придется как-то пометить эти ваши стрелы, чтобы не спутать их с той
стрелой, которой был убит Мандра. Не сочтите за труд написать на  древке
ваши инициалы, а потом и я напишу свои.
   Не проронив ни слова, Терри пометил  своими  инициалами  обе  стрелы.
Инспектор Мэллоу сделал то же самое.
   - Скажите, - сказал Мэллоу после того, как положил стрелы в  конверт,
который достал из кармана плаща, - а как насчет этого китаезы?.. Я хотел
сказать, вашего слуги? Может, это он... как бы это выразиться... одолжил
у вас на время "слив-ган"?
   - Это исключено. За Ят Тоя я готов поручиться своей головой.
   - Конечно, конечно, - согласился Мэллоу, - но готовы ли вы поручиться
за него не своей, а чужой  головой?  Ну,  например,  головой  того,  кто
собирался как-то навредить вам?
   - Но Мандра не собирался мне вредить.
   - Да, забавный был человек этот Мандра, - задумчиво произнес  Мэллоу.
- Я знал его еще тогда, когда он только начинал свою карьеру  посредника
по делам, связанным с поручительством. Тому  уж  двадцать  лет.  Никогда
нельзя было догадаться, что у него на уме. Темная лошадка. О мертвых  не
принято говорить дурно, но я все же  скажу:  немало  нашлось  бы  людей,
которые  желали  смерти  этому  человеку.  Мандра  был  очень  умен.  Он
прекрасно разбирался во всех человеческих слабостях.  О  человеке  много
можно узнать, если изучать его сильные, положительные стороны. Мандра же
изучал слабые, отрицательные стороны человеческой натуры - в  этом  деле
он был большой специалист, не то что мы с вами. Отрицательных  сторон  в
людях, как правило, больше, чем положительных; так уж  заведено,  что  о
человеке судят не по тому, сколько в нем хорошего, а по тому, сколько  в
нем плохого. Ладно, мне пора двигаться. Извините, что побеспокоил вас.
   - Ничего, - сказал Терри. - Кстати, инспектор, там,  внизу,  прямо  у
подъезда, стоит светлый грузовичок, и стоит кому-нибудь  выйти  из  моей
квартиры, как из грузовичка выскакивает человек, хватает его  и  куда-то
увозит.
   Карие глаза инспектора Мэллоу удивленно расширились.
   - Неужели? - воскликнул он. - Вот те раз, это ж надо!
   - Вы не могли бы сказать мне, как долго это еще будет продолжаться?
   - Честное слово - представления не имею, - ответил Мэллоу. Он подошел
к окну осторожно, на цыпочках, наклонив чуть вперед свой мощный  корпус,
- прямо как охотник, выслеживающий дичь.  Инспектор  ткнул  указательным
пальцем в сторону грузовичка. - Этот,  что  ли?  -  спросил  он  хриплым
шепотом, будто боялся спугнуть людей, сидевших в грузовичке, и  обратить
их в бегство.
   - Именно.
   - Понятно. -  Мэллоу  сочувственно  посмотрел  на  Терри.  -  Значит,
говорите: хватают всякого, кто выходит из вашей квартиры?
   - Всех подряд.
   - Ладно, - сказал Мэллоу, - посмотрим, что там происходит. Вы, мистер
Клейн, ничего не предпринимайте. Я сам сумею во всем разобраться.
   Он пожал Клейну руку на прощание и удалился.  Услышав,  как  хлопнула
дверца лифта, Терри приблизился к  окну  и  выглянул  наружу.  Выйдя  из
подъезда, Мэллоу спокойно направился в сторону, противоположную той, где
стоял грузовичок: никто из грузовичка не выскочил и  хватать  инспектора
не стал.
   Терри позвал Ят Тоя.
   - Ят Той, - сказал он на кантонском диалекте, - поедешь  на  такси  и
выполнишь одно поручение.
   - Какое именно поручение, хозяин?
   Терри взял листок бумаги и написал на нем адрес.
   - Вот, - сказал он, - адрес Джорджа  Леверинга,  это  тот  человек  с
загорелой кожей и бесцветными глазами. Отправляйся  по  этому  адресу  и
спроси у него, не согласится ли он отобедать со мной сегодня.
   -  А  хозяин  не  желает  воспользоваться  трубкой  для  говорения  и
слушания? - спросил Ят Той, употребив  китайскую  идиому,  служащую  для
обозначения телефона.
   - Нет, хозяин не  желает  воспользоваться  трубкой  для  говорения  и
слушания. И если какие-то люди будут наблюдать  за  квартирой  Леверинга
или обыскивать ее, немедленно сообщи мне об этом.
   Ят Той молча развернулся и, шаркая ногами, вышел  из  комнаты.  Терри
Клейн вызвал по телефону такси. Когда машина подъехала, он  выглянул  из
окна. Ят Той вышел из подъезда и не спеша направился к такси. Только  он
взялся за ручку дверцы, как из грузовичка выскочил мужчина и подбежал  к
Ят  Тою.  Отвернув  лацкан  плаща,  он  сверкнул  полицейским   значком,
затолкнул китайца в такси, сам сел рядом  с  ним,  наклонился  вперед  и
что-то сказал шоферу. Машина уехала.
   - Что ж, - улыбнулся Терри, глядя вниз на зловещий грузовичок.  -  Уж
если вы такие умные, ребята, посмотрим, удастся ли  вам  разгрызть  этот
крепкий орешек. По зубам ли он вам?
   Терри Клейн прошел в ванную, не спеша разделся, принял холодный душ и
растерся полотенцем.  Он  как  раз  завязывал  галстук,  когда  зазвонил
телефон. Подняв трубку, он услышал женский голос:
   - Мистер Клейн? Не кладите, пожалуйста, трубку. Подождите секундочку.
С вами желает поговорить прокурор округа.
   Послышался какой-то  щелчок,  спустя  секунду-другую  раздался  голос
Паркера Диксона:
   - Извините, что снова беспокою вас, мистер Клейн, но не могли  бы  вы
заглянуть ко мне прямо сейчас, это очень важно, особенно для вас.
   Клейн замешкался.
   - Прямо сейчас? Но...
   - Повторяю, это очень важно, - перебил его Диксон. - Я  не  хотел  бы
настаивать, но уж если вы любезно согласились помочь нам...
   - Ладно, загляну, - усталым голосом сказал Клейн.
   - Так прямо сейчас?
   - Хорошо.
   Клейн вызвал такси и отправился в прокуратуру. На сей раз  ждать  его
не заставили. Буквально через пять секунд после того,  как  он  вошел  в
приемную, его пригласили в кабинет прокурора.
   Диксон сидел за письменным столом и улыбался.  Казалось,  улыбка  эта
была следствием того, что он  на  минутку  расслабился.  Инспектор  Джим
Мэллоу с проворством кошки вскочил  с  кресла,  стремительно  подошел  к
Терри и протянул ему руку.
   - А, мистер Клейн!  -  воскликнул  он,  схватил  руку  Терри  и  стал
энергично трясти ее. - Вы уж простите нас. Подумать только,  уже  второй
раз вас беспокоим! Когда прокурор сказал, что нам без вас  не  обойтись,
знаете, что  я  первым  делом  ответил  ему?  "Как  жаль..."  Проходите,
садитесь... Нет, не сюда, лучше вон в то  кресло,  у  стола.  Чувствуйте
себя как дома. Мы  можем  порадовать  вас.  Конечно,  полиция  иной  раз
действует не очень оперативно, но на этот раз мы не оплошали. Всего  час
назад вы рассказывали нам о том, что у вас выкрали "слив-ган", и вот...
   - Я сам, Джим, - прервал  его  Паркер  Диксон.  Он  достал  из  стола
бамбуковую трубку и без всяких предисловий протянул ее Терри Клейну.
   - Это ваш "слив-ган"?
   В  кабинете  воцарилась  гробовая  тишина.  Терри  почувствовал,  что
прокурор и инспектор, затаив  дыхание,  устремили  на  него  пристальные
взгляды.
   Терри медленно потянулся к "слив-гану" и, когда "слив-ган" оказался у
него в руке, попытался отрешиться от всего,  что  его  сейчас  окружало.
Прокурор Диксон следил за каждым его движением в надежде на то,  что  он
хоть  чем-то   выдаст   себя,   их   назойливые   взгляды   мешали   ему
сосредоточиться. Терри постарался не думать о  них,  а  переключить  все
свое внимание на "слив-ган".
   Он не сомневался, что это был его "слив-ган". Если бы его  обнаружили
на месте преступления, они бы  предложили  опознать  его  еще  во  время
первой беседы. Если бы его нашли у кого-нибудь  из  тех,  кого  вызывали
сюда на допрос, вряд ли они проявили бы такую спешку с опознанием,  если
только, конечно, этот "слив-ган" не оказался у Ят Тоя.
   Терри вертел "слив-ган" в руках,  как  бы  выискивая  на  нем  некую,
только ему одному известную примету, его мысли были  сосредоточены  лишь
на одном: каким образом "слив-ган"  попал  сюда?  Наконец  он  пришел  к
выводу:  вероятность  того,  что  Ят  Той  мог  проявить  такую  великую
неосторожность - держать "слив-ган" при себе - ничтожно мала.
   - Ну как, мистер Клейн? -  поинтересовался  прокурор.  -  Все  успели
осмотреть или, может быть, еще дать вам время?
   Терри поднял глаза и улыбнулся:
   - Я надеялся обнаружить одну примету, по которой его можно  опознать,
но так и не смог этого сделать.
   - Вы хотите сказать, что не можете опознать его?
   - Честное  слово!  Может  быть,  это  и  мой  "слив-ган",  но  полной
уверенности в этом у меня нет.
   - Но ведь очень похож?
   - Да.
   - Так ваш или не ваш? - спросил Диксон, слегка наклонившись вперед.
   Терри покачал головой.
   -  Конечно,  вы  понимаете,  -  медленно  произнес  он,  -  поскольку
подобного рода вещи делаются вручную, каждая  из  них  отмечена  печатью
индивидуального мастера. Посмотрите, вот здесь,  например,  щербинка,  а
здесь крохотное пятнышко, вот  здесь  трещинка,  а  здесь  царапинка  на
медном ободке. Вот  по  таким  характерным  приметам  и  можно  опознать
"слив-ган". Но я, к сожалению, не могу припомнить, какие приметы были на
моем.
   - Жаль, - с огорчением заметил Мэллоу. - А мы хотели порадовать  вас.
Я просто был уверен в том, что  это  ваш  "слив-ган".  Если  бы  вы  его
опознали, мы бы вернули его вам. Да, жаль.
   - Конечно, - уточнил Терри, - после того как  он  побывал  у  меня  в
руках, на нем остались отпечатки моих  пальцев,  но  вы  могли  провести
экспертизу посредством...
   - Нет, - перебил его Мэллоу, - никаких отпечатков пальцев на  нем  не
было, ни одного. Его тщательнейшим образом протерли и...
   - Не надо, инспектор. Я сам, - сухо перебил его прокурор.
   Мэллоу замолчал. Диксон повернулся к Клейну:
   - У вас нет никаких предположений относительно того, когда,  как  или
кем это оружие было похищено из вашей коллекции, мистер Клейн?
   - Представления не имею. Я даже не могу сказать, мое ли это оружие.
   - Дверца шкафчика была заперта, когда вы обнаружили пропажу?
   - Да.
   - Мэллоу сказал мне, что вы были весьма  озадачены,  когда,  повернув
ручку, обнаружили, что дверца заперта.
   - Это правда.
   - Значит, вы не предполагали, что дверца будет заперта?
   - Нет.
   - Следовательно, кто-то запер ее?
   - Вероятно, - подтвердил его догадку Клейн. -  Человек  ведь  устроен
так, что память его таких мелочей не удерживает - заперта дверца или  не
заперта...
   - Я  понимаю,  о  чем  вы,  -  перебил  его  прокурор.  -  И  все  же
постарайтесь припомнить...
   - Насколько я помню, когда я  последний  раз  заглядывал  в  шкафчик,
дверца была не заперта.
   - Ключ от шкафчика вы носите в общей связке?
   - Да.
   - У кого еще есть ключ от шкафчика?
   - У Ят Тоя, моего слуги.
   - Как долго он у вас служит?
   - Три года.
   - Вы познакомились с ним в Китае?
   - Да.
   - Он не переменил своего имени после того, как уехал из Китая?
   Клейн улыбнулся:
   - Если вы имеете в виду имя, которое фигурирует в его документах,  не
думаю, чтобы он путешествовал под чужим именем.  Ят  Той  -  это  что-то
вроде прозвища, в переводе на английский означает "Маленький".
   - Вы не знаете, он был знаком с Джекобом Мандрой?
   - Нет, откуда?
   - Он был с вами, когда вы заходили к Мандре?
   - Нет, я вообще не имею обыкновения брать с собой слугу куда бы то ни
было.
   - Разве он вам не больше, чем слуга? Разве он вам не друг?
   - В известном смысле вы правы.
   - Итак, про этот "слив-ган" вам больше сказать нечего?
   - Вы имеете в виду сам факт опознания или еще что-нибудь?
   - Вы правильно догадались.
   - Нет. Больше я вам ничего не могу сказать.
   - Послушайте, Клейн, я же знаю, вы ведь уверены в том,  что  это  ваш
"слив-ган".
   - Верно. Мне действительно кажется, что это мое оружие, но...
   - Тогда почему бы вам не опознать его?
   - Потому что я все же не уверен... Однако позвольте спросить, где  вы
обнаружили его?
   Как только Клейн задал этот вопрос, он сразу почувствовал, что именно
этого  вопроса  и  ждали  прокурор  с   инспектором.   Диксон   медленно
приподнялся, указал рукой на обитое кожей кресло, в котором Терри  сидел
во время первого допроса, и многозначительно промолвил:
   - Мистер Клейн, "слив-ган" примерно полчаса тому назад был  обнаружен
инспектором Мэллоу. Он был спрятан в подушках этого кресла.
   - А вы не знаете, каким образом и когда  он  попал  туда?  -  спросил
Терри.
   - Вероятно, после убийства, - иронически заметил Диксон.
   - Может быть, вы думаете, что это я положил его туда сегодня утром во
время допроса?
   - Мы просто не исключаем такой возможности.
   - Хорошо. Тогда я совершенно официально заявляю: я его туда не  клал,
- парировал Клейн.
   - А вы не догадываетесь, кто бы мог это сделать?
   - Нет.
   Инспектор Мэллоу и прокурор обменялись многозначительными взглядами.
   - Что ж,  -  подчеркнуто  холодным  тоном  произнес  Диксон.  -  Это,
пожалуй, все, мистер Клейн.  Прошу  вас,  не  выезжайте  из  города,  не
получив предварительного разрешения от меня лично.
   - Это что, надо понимать - домашний арест?  -  поинтересовался  Терри
Клейн.
   - Ну зачем же так, -  вмешался  инспектор  Мэллоу.  -  Вы  свидетель,
мистер Клейн. Мы рассчитываем на вашу помощь.
   - Кроме того, мистер  Клейн,  -  сухо  добавил  прокурор,  -  нам  бы
хотелось верить в то, что в своей помощи вы нам не откажете!
 
Глава 6 
 
   По пути домой Терри два раза просил таксиста  остановить  машину  для
того, чтобы позвонить в мастерскую Веры  Мэтьюс.  К  телефону  никто  не
подходил.  Выйдя  из  второго  по  счету  телефона-автомата,  он  сел  в
поджидающее его такси.
   - Постойте здесь минутку, - сказал  Терри  таксисту,  откидываясь  на
спинку сиденья.
   Шофер пытливо посмотрел на него:
   - Прямо здесь, у тротуара?
   - Да.
   - Мотор выключить?
   - Нет.
   Терри устремил взгляд  на  блестящую  металлическую  стойку  бокового
зеркала и, вспомнив  полученные  на  Востоке  уроки,  попытался  достичь
состояния концентрации.
   Однако  он  обнаружил,  что  не  способен  полностью  отрешиться   от
окружающего его мира. Навязчивый рокот мотора, назойливый стук  каблуков
спешащих  прохожих,  пронзительные  звуки  автомобильных   гудков,   рев
мчащихся мимо машин - все это отвлекало его. И  когда  он  усилием  воли
постарался все-таки сосредоточиться на тех фактах, которые ему  хотелось
проанализировать, он вдруг почувствовал, что шум  улицы  властно  уводит
его  внимание  от  главного,   задерживая   мысли   на   второстепенном,
постороннем. А ведь на Востоке его  не  раз  предупреждали,  что  именно
рассеянность внимания является основной помехой в  достижении  состояния
концентрации.
   В  его  сознании  вдруг  возникли  картины  прошлого:  унылые   стены
монастыря, безжизненные, покрытые снегом горные вершины,  обрушивающиеся
вниз, на камни, водопады, сумрак кельи,  чашка  вареного  риса,  сушеная
рыба, хрупкая тоненькая девушка-славянка, чьи  смеющиеся  глаза  и  алые
губы будоражили его воображение, подобно смутному, едва уловимому запаху
благовоний, принесенному внезапным порывом ветра.
   Он вспомнил, как узнал о сокровищах древнего города,  как  отправился
на их поиски, как по дороге туда  на  него  напали  бандиты,  как  после
долгих мытарств добрался до монастыря. Наконец он вспомнил  о  том,  как
познакомился  со   своим   будущим   Наставником,   этой   удивительной,
непостижимой личностью: просветленное лицо, внимательный сосредоточенный
взгляд, покой и вместе с тем необычайная внутренняя сила, исходившие  от
него, навевали мысль о заснеженных пиках  гор  на  рассвете  и  медленно
плывущих над ними облаках. Терри вспомнил слова учителя, который  всегда
говорил тихим, размеренным голосом, как человек, который  полагается  на
логику в уверенности, что не нуждается в сложных словесных формах, чтобы
донести свои мысли до сознания ученика.
   "Ум - хороший слуга, но плохой наставник. Когда он недисциплинирован,
он похож на капризного и непослушного ребенка. Память должна быть слугой
сознания.    Слишком    часто    она    становится     его     хозяином.
Недисциплинированный ум отказывается сосредоточиться на какой-либо одной
мысли, он распыляется на сотни других,  посторонних  мыслей.  Эти  мысли
удерживаются в памяти. Будучи не в состоянии избавиться от них,  человек
теряет часть своей скрытой силы, их можно уподобить  специально  вырытым
для орошения полей канавам, которые отбирают воду у  рек.  Ум  человека,
которому за сорок и который живет в  условиях  современной  цивилизации,
засорен  таким  количеством  паразитических   мыслей,   что   не   может
использовать свою природную способность к сосредоточению  более  чем  на
тридцать процентов мысли о работе, о домашних неурядицах  проделывают  в
его  сознании  дырочки,  через   которые   тонкими   струйками   убывает
мыслительная энергия, лишая ум человека изначальной силы".
   Терри не знал о прошлом этого загадочного Наставника, даже  не  знал,
сколько ему лет. Этот человек прекрасно говорил  по-английски  и  мог  с
равной легкостью изъясняться на  нескольких  китайских  диалектах.  Было
очевидно, что он на собственном  опыте  познал  цивилизацию  и  научился
презирать ее. Всегда безмятежно спокойный, он жил скромно  и  уединенно,
иногда посвящая свое время ученикам, которые в неудержимом стремлении  к
истинному знанию  совершили  столь  долгое  и  трудное  паломничество  в
монастырь.
   Шофер такси слегка развернулся на своем сиденье и изумленно уставился
на отчужденное хмурое лицо Клейна.
   Внезапно Терри рассмеялся.
   - Что это вы? - спросил шофер с явным  облегчением,  убедившись,  что
смех у Терри самый обыкновенный, как у всех людей.
   - Да просто увидел вдруг свое лицо в зеркале заднего вида, - объяснил
Терри. - Увидел и испугался.
   Шофер такси кивнул:
   - Я было  подумал...  даже  слова  не  подберу...  У  вас  был  такой
бессмысленный взгляд, ну прямо  как  у  идиота.  Вы  уж  не  о