ши
вокруг.

Я вернулся к Адмиралу, еще раз бросил взгляд на дорогу и повел его за
собой. Мы пересекли узкую просеку и стали продвигаться дальше. Адмирал уже
давно начал потеть, а после нашего рывка от "вулзи" покрылся пеной, так что
на попоне в нескольких местах были мокрые пятна. Но я решил, что мокрая
попона лучше никакой. Мы продолжали путь.

Постепенно я начал различать шум моторов и отдельные гудки автомобилей и,
как только увидел в просвете между посадками дорогу, снова привязал
Адмирала к дереву и пошел один.

Посадки заканчивались забором из двух рядов толстой проволоки. Я выбрал
дерево поближе к забору, лег на живот, осмотрелся и пополз вперед, пока
передо мной не открылся вид на дорогу. Время от времени по ней проносились
машины.

На той стороне дороги посадок не было. Не было и забора. Там была дикая
смешанная роща с подлеском из азалий и шиповника. Отличное укрытие, если бы
я смог достичь его.

Тяжелый грузовик проревел в пяти футах перед моим носом, выпустив удушливый
сизый клуб дыма. Я ткнулся лицом в землю, в сосновые иглы, чтобы подавить
кашель. Два легковых автомобиля промчались в другом направлении, за ними -
одноэтажный местный автобус, полный беспечных пассажиров, везущих домой
покупки. Две школьницы в зеленой форме прокатили на велосипедах, не заметив
меня, и, когда их высокие, щебечущие голоса затихли вдали и дорога стала
пустынной, я приподнялся на руках, чтобы встать и идти за Адмиралом. В этот
момент из-за поворота появились два черных такси. Я опять лег лицом вниз и
лежал не шевелясь. Они медленно проехали мимо, и, хотя я не смотрел на них,
я знал, люди в них рыскают глазами по обе стороны дороги.

Я всей душой надеялся только на одно, что оставил Адмирала достаточно
далеко, и они его не заметят и что он не выдаст себя.

Такси развернулись и остановились на противоположной обочине в тридцати
пяти ярдах от меня. Шоферы вышли, я слышал, как они хлопнули дверцами. Я
рискнул поглядеть на них. Они закурили и болтали, прислонившись к своим
машинам. До меня долетали их голоса, но слов я разобрать не мог. Они не
видели ни меня, ни Адмирала. Пока. Но они не спешили уезжать. Я взглянул на
часы: шесть. Прошло полтора часа, с тех пор как я умчался с ипподрома. Но
что было куда страшнее, оставался всего только час дневного времени.
Стемнеет, и я не смогу заставить Адмирала прыгать через невидимые заборы.
Внезапно в одном из такси загудел зуммер. Шофер запустил руку в окно и
вытащил микрофон на шнуре. Он говорил в него отчетливо, и на этот раз я
понял слова.

- Да, дорога перекрыта. Нет, он еще не пересекал ее. - Опять раздался треск
радио, и шофер ответил: - Да, я уверен. Я вам сообщу, как только мы увидим
его. - Он положил микрофон на место.

У меня мелькнула идея, но я тут же заставил себя успокоиться.

Будем действовать осмотрительно, решил я и стал медленно отползать назад,
распластавшись, втиснувшись в землю и не поднимая головы. Я оставил
Адмирала далеко в глубине леса, и теперь я был уверен, что шоферы не могут
видеть его. Было неудобно ползти на животе, но я знал, что, если я
привстану, шоферы меня увидят в этом редколесье. Когда я наконец встал на
ноги, мой костюм превратился в грязно-коричневую тряпку, истыканную
колючими иглами. Я кое-как стряхнул грязь, подошел к Адмиралу и отвязал
поводья.

Иа дороге, еще освещенной солнцем, я мог различить между стволами очертания
двух такси и их водителей, но, зная, что они не могут видеть меня, я
направился к западу, держась параллельно дороге и на некотором расстоянии
от нее. Примерно через четверть мили я увидел еще одно такси у обочины. Я
повернул назад и на ходу стал собирать в охапку мелкие сухие ветки. На
полдороге между этим такси и теми двумя, где я был вне их ноля зрения. я
подвел Адмирала к проволочному забору, чтобы он посмотрел на него. Хотя и
самый примитивный, забор был трудно различим среди деревьев. Я доложил на
него сухие ветки в ряд, чтобы он выглядел более заметным. Затем вскочил на
спину Адмирала и, отведя его назад, поставил лицом к забору и стал ждать
какой-нибудь тяжелой машины, которая пройдет по шоссе. В тишине звук подков
по асфальту прозвучал бы очень отчетливо. Чем дольше мои преследователи
будут думать, что я все еще в лесопитомнике, тем лучше. Но сколько времени
мне самому придется ждать грузовика, я не знал, и ладони у меня взмокли от
напряжения.

Промчался человек на мопеде, а я с трудом сдержал нетерпение. Затем наконец
из-за правого поворота с грохотом показался грузовик, груженный пустыми
молочными бутылками. Лучшего ожидать было нечего. Я пустил Адмирала вперед.
Он почти не обратил внимания на забор и перескочил на травяную обочину, а
оттуда в три длинных прыжка пересек асфальт, и через мгновение мы были в
зарослях на противоположной стороне.

Я остановился за первым же большим кустом азалий, соскочил и осторожно
выглянул на дорогу. Я поспел вовремя. Почти следом за молочным грузовиком
показалось такси, и голова водителя была повернута в сторону леса, который
я только что покинул.

Если один из них думал, что я там, значит, все они так думали. Я отвел
Адмирала подальше от дороги, вскочил на него и пустил его неторопливой
рысцой. Почва под ногами теперь была неровная, в кочках, поросшая
куманикой, мелкими хвойными деревцами и прошлогодним желтым папоротником,
поэтому я дал лошади самой искать дорогу и занялся дальнейшим планом
действий. Через некоторое время Адмирал пошел шагом, и я ему не мешал,
потому что, если он устал так же, как и я, он имел право даже ползти.

Насколько я мог судить, я двигался на запад, в том направлении, откуда
прибыл. Если есть в Англии что-либо, в чем вы можете быть уверены, то это
одно - прямая линия приведет вас к шоссейной дороге. Примерно через милю мы
увидели шоссе. Не приближаясь к нему вплотную, я стал двигаться к северу.

Теперь я сам охотился за добычей. За такси, которое отбилось от стада.

Адмирал тихо шел но полянке, усыпанной листьями, когда я внезапно услышал
теперь уже знакомый треск радио в такси и голос шофера, отвечавшего в
микрофон.

Я в два прыжка приблизился, соскочил и привязал Адмирала к молодому деревцу
поблизости. Затем я взобрался вверх по веткам. Немного впереди я увидел
белый дорожный столб с четырьмя указателями и около него такси, видна была
только крыша и верхняя часть стекол, остальное было скрыто густым
подлеском. Мой старый друг, сосновый лес, остался справа в зеленоватой
дымке.

Я слез с дерева и нащупал в кармане сверток с монетами. Я нашел также два
куска сахару, которые и предложил Адмиралу. Он нежно выдохнул воздух и взял
сахар с ладони, а я так же нежно потрепал его и благословил Сциллу за такой
подарок.

Отсюда мне легко было пробраться незамеченным к перекрестку, но, когда,
выглянув из кустов, я наконец ясно разглядел машину, шофер уже не сидел в
ней. Это был молодой смуглолицый парень в ярко-синем костюме, он стоял на
перекрестке, широко расставив ноги и позвякивая монетками в кармане. Он
осмотрелся и зевнул.

Опять послышался звук зуммера, но шофер не обратил внимания. Я хотел
подкрасться к нему и сбить его с ног, прежде чем он заметит меня. Но он
неторопливо высморкался и стоял посреди дороги лицом ко мне. Я проклинал
его и вынужден был терпеливо ждать.

Внезапно он уверенно пошел в моем направлении.

На секунду я подумал, что он увидел меня, но это было не так. Он
остановился у кустов папоротника, росших прямо передо мной, и повернулся ко
мне спиной.

Конечно, было нечестно нападать на человека в такой момент, и я чувствовал,
что улыбаюсь, когда вылезал из-за кустов, но нельзя же было упускать
случай. Я сделал три быстрых шага и ударил, и сверток пенсов в носке глухо
звякнул у него на затылке. Он потерял сознание и упал.

Я подхватил его под мышки и перетащил туда, где стоял Адмирал. Действуя как
можно быстрее, я отодрал от попоны всю ее коричневую обшивку, попробовал ее
на прочность. Она оказалась достаточно крепкой. Вытащив из кармана брюк
перочинный нож, я разрезал ее на четыре ленты и двумя связал шоферу лодыжки
и колени. Затем я подтащил его ближе к дереву, вывернул ему руки за спину и
крепко связал их в запястьях. Четвертым куском я натуго прикрутил его к
дереву.

Я ощупал его карманы. Единственным его оружием был металлический кастет с
шипами, который я переложил в собственный пиджак. Он начал приходить в
себя. Его гуманный взгляд переходил с меня на Адмирала и обратно, когда,
внезапно поняв, кто я такой, он с шумом вдохнул воздух.

Он не отличался могучим телосложением и, как я убедился, храбростью. Вид
лошади, стоявшей так близко от него, казалось, беспокоил его больше, чем
его положение пленного и шишка на голове.

- Он наступит на меня! - заорал он, в ужасе разевая рот и обнажая
пожелтевшие от никотина дешевые искусственные зубы.

- Он очень разборчив в этом смысле,- сказал я.

- Убери его! Убери же его отсюда! - крикнул он. От этого шума Адмирал начал
проявлять беспокойство.

- Не шуми, и он тебя не тронет,- резко сказал я шоферу, но он не унимался.
Я бесцеремонно заткнул ему рот своим носовым платком, да так, что он
выкатил глаза.

- Молчи,- сказал я. - Если будешь молчать, он ничего тебе не сделает. А
если будешь орать, он испугается и может подмять тебя. Понял?

Он кивнул. Я вытащил платок, и он начал ругаться, злобно, но негромко.

Я успокоил Адмирала, отпустил подлиннее поводья, так чтобы он мог
дотянуться до травы. Он начал мирно щипать ее.

т- Как тебя зовут? - спросил я шофера.

Он плюнул и ничего не ответил.

Я спросил снова, и он сказал:

- Какое твое собачье дело, как меня зовут? Но мне нужно было знать его имя,
и я спешил,

Без всякого сочувствия к нему я взял поводья Адмирала и повернул его так,
чтобы он встал прямо перед шофером могучим крупом и парой массивных задних
ног. Наглость, начавшая было возвращаться к моему пленнику, сразу
испарилась. Он уже открыл рот, чтобы заорать.

- Тише,- напомнил я. - Будешь шуметь - он лягнет тебя. Ну, так как же тебя
зовут?

- Джон Смит.

- Припомни получше,- сказал я и заставил Адмирала сделать еще шаг на него.

Шофер сдался окончательно. Его губы дрожали, капли пота блестели на лбу.

- Блейк,- сказал он, споткнувшись на этом слове.

- А имя?

- Корни. Это вроде прозвища. - Его глаза со страхом перебегали с моего лица
на копыта Адмирала.

Не выпуская поводьев, я расспросил его, где что нажимать, чтобы заработало
радио. Когда я узнал все, что нужно, я отвел Адмирала на несколько футов,
чтобы, когда стемнеет, лошадь и вправду не наступила на этого парня, и
повесил поводья на сосну ближе у дороги.

Прежде чем уйти, я еще раз предупредил Блейка:

- Не вздумай звать на помощь. Во-первых, тебя никто не услышит, во-вторых,
ты испугаешь лошадь. Она очень породистая, ну, нервная, понимаешь? Если ты
напугаешь ее криком, у нее хватит сил сорваться с привязи и кинуться на
тебя. Молчи, и она будет стоять смирно. Понял? - Даже если б Адмирал
сорвался с привязи, он не стал бы нападать на человека, но, к счастью,
Блейк этого не знал. Он кивал, корчась от страха и отчаяния.

- Я тебя здесь не брошу,- сказал я. - Тебе не придется торчать здесь всю
ночь. Вообще-то мне на тебя плевать, но надо отвести лошадь в конюшню. Я
вернусь.

Адмирал щипал траву. Я похлопал его по крупу, еще раз проверил, крепко ли
стянуты узлы на окончательно скисшем таксисте, и быстро пошел через кусты к
его машине.

Дорожный столб-указатель играл для меня важную роль. Я переписал названия и
обозначенные до них расстояния со всех четырех сторон, чтобы быть
уверенным, что смогу найти это место в темноте. Затем я влез в такси и сел
на шоферское место.

Приемник был постоянно настроен на двустороннюю связь, так чтобы каждый
водитель мог слышать все сообщения и все ответы, поступающие с
диспетчерской и от водителей на линии.

Мужской голос говорил:

- Я - Сид. Никаких признаков. Передо мной открыты полторы мили дороги и
почти весь лес, в котором он торчит. Готов поклясться, что здесь он' не
пересекал дорогу. Слишком сильное движение. Уверен, что унижу его, если он
попытается проскочить.

Голос Сида казался слабым и оловянным, как голос в телефоне, и говорил он
равнодушно, как будто речь шла о потерявшейся собаке.

Пока он говорил, я включил мотор и двинулся по шоссе к югу. Дневной свет
уже начинал меркнуть. По моим расчетам, полчаса светлых сумерек, ну, еще
минут десять, и стемнело бы совсем. Я нажал на газ.

Радио молчало. Потом кто-то сказал:

- Его надо найти до темноты.

И как я ни ждал этого, хриплый, бестемберный шепот заставил меня
вздрогнуть. Я крепко вцепился в руль, и мускулы вокруг моих глаз
напряглись.

Голос был так близко, что мне внезапно показалось, что опасность, которой
грозили мне эти слова, так же близка, и мне пришлось успокоить себя,
всмотревшись в вересковые заросли и поглядев, в зеркальце на пустынную
дорогу позади.

- Мы делаем все, что можем, сэр,- сказал спокойный голос, и в нем слышалась
нотка почтения. - Я уже час езжу взад и вперед но этой проклятой дороге.
Две мили туда, две обратно.

- Все машины в моем секторе на постах. И опять этот хриплый шепот:

- У кого из вас есть оружие?

- У четверых, сэр. Конечно, хотелось бы иметь больше, чтобы быть
уверенными, что сладим с ним. Наступила пауза, потом хриплый голос сказал:

- У меня здесь есть пистолет, но нельзя терять времени. Обходитесь тем, что
есть.

- Слушаюсь, сэр.

- Внимание, все водители. Цельтесь в лошадь. Стреляйте в лошадь. Человека
доставить невредимым. Понятно?

Раздался хор одобрительных возгласов.

- Флетчер, повторите приказание. Вежливый шофер сказал:

- Как только мы увидим его среди деревьев или выходящим из укрытия, мы
стреляем, целясь в лошадь. Мы созываем всех шоферов, преследуем и ловим
его. Если надо, мы прибегаем к насилию, сажаем его в одно из такси и ждем
ваших инструкций.

Он еще не кончил, а я узнал его голос. Вежливый тон сразу выдавал его. Я
слышал этот голос на мейденхедской дороге, он заманивал меня с лживой
почтительностью в расставленную ловушку; это был водитель лошадиного
фургона, Флетчер. Я взял это на заметку.

Внезапно, будто кто-то нажал в моем мозгу выключатель, перед глазами встало
препятствие в Бристоле. Я ясно видел дождь, струившийся по моему лицу, и
серые предметы вокруг, и водителя лошадиного фургона, срезающего проволоку
с препятствия, он сворачивал ее и вешал себе на руку.

Еще что-то... но, прежде чем я смог определить, что именно, пришлось
притормозить. Знак показывал объезд. Я свернул налево с пустынного проселка
па главное шоссе, попал в поток транспорта и начал искать указатели, по
которым мог бы определить, на каком расстоянии я от Брайтона. Через полмили
я увидел столб. Одиннадцать миль. Двадцать минут езды до цели.

Я опять силился вспомнить бристольское препятствие, но туман снова намертво
лег на память, и теперь я не был даже уверен, вспомню ли хоть что-нибудь.
Мои пальцы непроизвольно ощупывали шрам на щеке и мягко водили по нему, но
это был жест, на котором я ловил себя уже не раз и не придавал ему
значения.

Всю дорогу до Брайтона я слушал хриплый голос. Тон его делался все более
настойчивым и жестоким. Сначала мне казалось жутким подслушивать планы
охоты на человека, жертвой которой являлся я сам, но через несколько минут
я к этому привык и почти перестал обращать внимание, и это чуть не
обернулось для меня роковой ошибкой.

- У вас есть что сообщить, двадцать третий? - спросил хриплый шепот.

Ответа не было. Я только наполовину отдавал себе отчет в том, что
происходит. Голос сказал более резко:

- Двадцать третий, Блейк, у вас есть, что сообщить?

Я рывком вернулся к действительности. Я взял микрофон, повернул выключатель
и сказал "нет" самым скучным и гнусавым голосом, какой только мог
изобразить.

- В следующий раз отвечайте быстрее,- сказал хриплый шепот строго. Он,
очевидно, проверял, все ли такси на своих постах, потому что он вызвал еще
троих водителей, спросил, что они могут сообщить. Поворачивая выключатель,
я благодарил небо за то, что мне не пришлось подражать голосу Блейка более
чем на секунду, потому что всякая попытка вести разговор выдала бы меня. А
пока что я слушал внимательней, чем прежде, все переговоры по радио.

Голос, по мере того как я привыкал к нему, начал приобретать для меня
характерное звучание, покуда построение фраз и интонация не сложились в
смутно знакомую манеру речи, обладателя которой я мучительно пытался
вспомнить.

И я вспомнил. Теперь я наконец знал наверняка.

Можно составить план действий, который как будто бы исчерпывает все наши
возможности. А затем вам приходится делать гораздо, гораздо больше. Опять
надо бросаться в пропасть... но пропасть стала намного шире. "Стяни все
жилы, в бой пошли всю кровь, пусть в полный рост твой дух отважный
встанет!"

Да, никто, кроме Шекспира, не сумел столько выразить в нескольких словах!

Я въехал в предместье Брайтона, погруженный в глубокие размышления.

16

Таксист, расспрашивающий дорогу к главному полицейскому управлению, мог бы
возбудить подозрения даже у кретина. Я поставил такси на боковой улице и
пошел за угол спросить адрес в ближайшей лавке.

Это была табачная лавка, в ней было полно покупателей, поэтому я взял за
пуговицу одного из них, пожилого человека с водянистыми глазами и в
бумажной кепке. Он толково объяснил мне, как ехать, хотя часто шмыгал носом
во время рассказа.

- У вас что, неприятности какие-нибудь? - спросил он настойчиво, оглядывая
мою- грязную, неопрятную внешность, пока я благодарил его.

- Потерял свою собаку,- сказал я, улыбаясь, придумав самый скучный повод,
по которому можно беспокоить полицию.

Человек с водянистыми глазами больше не проявлял ко мне интереса. Я быстро
пошел к машине и увидел двух мальчишек, слушавших радио с разинутыми ртами.
Я влез в такси, подмигнул им и сказал:

- Хорошенькая история для детской передачи, правда? - Их мордашки
просветлели, и они заулыбались. Я отъехал. Хриплый голос говорил:

- ...любой ценой. Мне плевать, как вы это сделаете! Он не должен скрыться.
Если не сможете поймать его живым, вы должны убить его. Только никаких
выстрелов.

- Было бы надежнее, если б вы позволили нам стрелять, сэр,- сказал вежливый
голос Флетчера.

Действительно, недурной материал для детской передачи. Я кисло улыбнулся.

Следуя инструкциям человека с водянистыми глазами, я без труда нашел
полицейское управление. Там уже зажгли свет. Я объехал здание кругом, нашел
тихий переулок в ста ярдах от него. Там я остановился у самой обочины.
Включил подфарники и закрыл окна. Радио все еще болтало, и человек с сиплым
голосом больше не мог сдерживать свою ярость. В последний момент я услышал,
как он сдался на просьбу Флетчера и разрешил стрелять в меня, как только я
покажусь. Сжав зубы, я вылез из машины и с силой захлопнул дверцу.

Контора "Такси Маркони", по моим расчетам, была не далее чем в полумиле
отсюда. Я полушел, полубежал по направлению к ней, ища по дороге
телефон-автомат. Уличные фонари зажглись все сразу и бледно горели в
сумеречном свете.

Красная телефонная будка возле почтового отделения была тоже освещена
изнутри, и, хотя рассудок говорил мне, что я вне опасности, инстинкт
требовал, чтобы я оставался в темноте. Шепчущий голос явно подействовал мне
на нервы.

Хотя я знал, что меня еще нельзя увидеть из окон конторы "Маркони", я
усилием воли заставил себя войти в телефонную будку. Я спросил номер
полицейского участка и без проволочек был соединен с дежурным. Он сказал,
что инспектор Лодж уехал час тому назад, но после настойчивых просьб дал
его домашний телефон. Я поблагодарил и повесил трубку.

Торопясь, я нашел монету в карманах, бросил ее и назвал телефонистке новый
номер. Гудки в трубке раздавались один за другим, и сердце мое упало,
потому что я знал, что, если я тотчас не свяжусь с Лоджем, у меня будет
очень мало шансов закончить дело так, как мне этог