орогу, на земле были разбросаны инструменты, капот был поднят.
Подъехав ближе, я сообразил, что машина сломалась на пути в Мейденхед.
Вдоль фургона человек водил лошадь взад и вперед.

Человек, стоявший у капота, почесывал затылок, а увидев меня, жестом
попросил остановиться. Я подъехал к нему вплотную. Он подошел и просунул
голову в окно моего "лотоса". Средних лет, ничем не примечательный человек
в кожаной тужурке.

- Вы что-нибудь понимаете в двигателях, сэр? - спросил он.

- Думаю, что меньше вас,- ответил я, улыбаясь. Руки у него были в машинном
масле. Если уж водитель этакого фургона не мог найти, почему барахлит
мотор, для любого другого это тем более была сплошная морока. - Но если
хотите, я отвезу вас в Мейденхед. Там уж кто-нибудь найдется, кто сможет
помочь.

- Исключительно любезно с вашей стороны,- сказал он вежливо. - Большое вам
спасибо. Но... э... понимаете, я в некотором затруднении... - Он заглянул в
мою машину и увидел мои скаковые очки на сиденье рядом со мной. Его лицо
осветилось радостью. - Может быть, вы что-нибудь понимаете в лошадях, сэр?

- Немножко,- сказал я.

- Вот ведь какое дело, сэр! Я должен отвезти этих двух лошадей в Лондонские
доки. Их вывозят за границу. Ну так вот эта в полном порядке. - Он указал
на лошадь, которую прогуливали взад-вперед перед фургоном. - Но та, другая,
с ней что-то неладно. Вся в поту, так и льет с нее, примерно час, и кусает
себя за живот. И все время хочет лечь. Похоже, что заболела. Там парень с
ней, так он просто голову потерял, что с ней делать, ума не приложим.

- У нее, должно быть, колики,- сказал я. - Если это так, ее тоже надо
водить, это единственный способ. Когда у них колики, важно, чтобы они все
время двигались.

Водитель казался озабоченным.

- Неловко вас так затруднять, сэр,- сказал он заискивающе. - Но может, вы
согласились бы осмотреть ее? Мое дело моторы, к лошадям я не имею никакого
отношения, разве только иногда делаю на них ставку. А эти парни тоже совсем
темный народ, Я не хочу получать от хозяина нагоняй за то, что не уследил
за лошадьми.

- Ладно, я посмотрю,- сказал я. - Но знаете, я не ветеринар, вот уж совсем
не ветеринар. Он улыбнулся с облегчением.

- Спасибо, сэр. Я думаю, вы хоть подскажете, не надо ли срочно искать
ветеринара.

Я поставил машину на обочину рядом с фургоном. Дверь в задней стенке
фургона открылась, и кто-то, конюх наверное, протянул руку, помогая мне
влезть. Он ухватил меня за кисть.

И не отпускал.

Три человека ждали меня внутри фургона. Никаких лошадей, ни больных, ни
здоровых, там не было. Через какой-то десяток волнующих секунд - мои глаза
еще не привыкли к сумеречному свету внутри фургона - я оказался прижатым
спиной к крайнему столбу перегородки.

Фургон был разделен на три отсека с двумя перегородками между ними. В
заднем отсеке во всю ширину было помещение для конюхов, которые
сопровождали лошадей.

Два человека держали меня за руки. Они стояли по обе стороны перегородки и
тяжело наваливались мне на плечи. Столб перегородки был обит рогожей, как
это всегда делают в фургонах для скаковых лошадей, чтобы лошади не
повредили себя во время переезда. Рогожа щекотала мне шею.

Водитель вошел в фургон и закрыл за собой Дверь. Его поведение" все еще
неправдоподобно почтительное, носило теперь оттенок торжества. И вполне
заслуженного. Он ловко поставил мне капкан.

- Очень жаль, что пришлось это сделать, сэр,- сказал он вежливо. В этой
вежливости было что-то чудовищное.

- Если вам нужны деньги,- сказал я,- вам не повезло. Я не делал больших
ставок, и на скачках день для меня выдался плохой. Боюсь, что вы хлопотали
из-за жалких десяти фунтов.

- Нам не нужно ваших денег, сэр,- сказал он. - Хотя, если вы так уж
предлагаете, мы можем взять их заодно. - И, все еще приятно улыбаясь, он
залез в карман моей куртки и вытащил бумажник.

Я изо всех сил ударил его ногой по колену, но, прижатый спиной к
перегородке, не смог сделать это так, как надо. Едва я шевельнулся, люди,
державшие меня, больно заломили мне руки назад.

- Я бы не стал этого делать на вашем месте, сэр,- дружески сказал водитель,
потирая колено. Он открыл мой бумажник, достал деньги, аккуратно сложил их
и сунул в карман своей кожаной тужурки. Затем осмотрел остальное содержимое
бумажника и, подойдя ко мне, положил его обратно мне в карман. Он криво
улыбался.

Я стоял неподвижно.

- Ну, так-то лучше,- сказал он одобрительно.

- Что все это значит? - спросил я. У меня мелькнула мысль, что они хотят
потребовать за меня выкуп от моего заморского папаши-миллионера. Что-нибудь
вроде: "Переведите телеграфом тысячу фунтов или мы вернем вам сына по почте
мелкими кусочками". Это означало бы, что они отлично знали, кто я такой, а
не просто остановили наудачу первого попавшегося автомобилиста в красивой
машине, чтобы его ограбить.

- Сами поди знаете, сэр,- сказал водитель.

- Понятия не имею.

- Меня просили передать вам одну вещь, мистер Йорк.

Значит, он знал, кто я такой. И он не мог это установить с помощью моего
бумажника, где были только деньги, почтовые марки и чековая книжка на
предъявителя. Один или два документа с моим именем были в кармане с
клапаном, но туда он не заглядывал.

- Почему вы решили, что моя фамилия Йорк? - спросил я, притворяясь
удивленным и рассерженным. Но это не подействовало.

- Было рассчитано, сэр, что мистер Йорк поедет по этой дороге из
Кемптон-парка в Котсуолд-Хидс примерно в четверть шестого в субботу 27
февраля в темно-синей машине марки "лотос-элита" с регистрационным номером
КАБ 890. Я должен поблагодарить вас, сэр, за то, что вы дали мне
возможность так легко перехватить вас. Вы можете целый месяц ездить по этой
дороге и не увидите ни одной другой машины, как ваша. Мне было бы очень
трудно заманить вас, если б вы ехали, скажем, в "форде" или в "остине". -
Он говорил все еще дружеским тоном.

- Что вас просили передать? Я слушаю,- сказал я.

- Дела говорят громче, чем слова,- мягко сказал водитель.

Он подошел ко мне и расстегнул мою куртку, все время глядя мне прямо в
глаза, явно провоцируя меня ударить его ногой. Я не пошевелился. Он
развязал мне галстук, расстегнул мне воротник сорочки. Мы глядели в глаза
друг другу. Я надеялся, что гляжу на него так же без выражения, как он на
меня. Я перестал напрягать руки п дал им свободно повиснуть за спиной,
после чего люди, державшие меня, тоже ослабили свою хватку.

Водитель отступил и обернулся к четвертому человеку, который все время
стоял молча, прислонившись к стене фургона.

- Ну вот, теперь он твой, Сынок,- сказал водитель,- передай ему сообщение.

Сынок был молодой парень с бакенбардами. Но я не всматривался ему в лицо, я
смотрел на его руки.

У него был нож. Рукоятка лежала у него на ладони, и его пальцы. только
слегка сгибались, не сжимая ее. Так держат нож профессионалы.

В манерах Сынка не было ничего похожего на издевательскую почтительность
водителя. Он наслаждался своей работой. Он встал прямо против меня и
приложил острие своего короткого клинка к моей груди. Оно лишь едва
кольнуло меня, так легко было его прикосновение.

Вот дьявольская история, подумал я. Отцу будет совсем не интересно получить
требование о выкупе, подкрепленное моими мольбами о спасении. Этого я
никогда не смогу пережить. И я был убежден, что эта маленькая мелодрама
имела целью привести меня в необходимое состояние запуганности. Я прижался
к столбу, словно для того, чтобы отодвинуться от ножа.

Угрюмо сжатые тонкие губы Сынка растянулись в усмешке.

Использовав как трамплин стойку, к которой я прислонялся, я рванулся вперед
и вбок и со всей силой, на которую был способен, ударил коленом Сынка в пах
и вырвался от людей, державших меня за руки.

Я бросился к двери и толкнул ее. В тесном пространстве фургона у меня не
было никаких шансов, но я думал, что если б мне удалось вырваться в лес,
там бы у меня появилась надежда справиться с ними. Я знал пару коварных
приемов в драке, которым меня научил мой двоюродный брат, живший в Кении и
бравший уроки у племени мау-мау.

Но у меня ничего не вышло.

Я попытался выскочить в дверь, но она отворялась туго и медленно. Водитель
схватил меня за лодыжку, я сбросил его руку, но драгоценные секунды были
потеряны. Люди, державшие меня за руки, ухватились за мою одежду. Сквозь
открытую дверь я увидел мельком человека, который прогуливал лошадь взад и
вперед. Он вопросительно смотрел на фургон. Я забыл о нем.

Я яростно отбивался кулаками, локтями, ногами, но людей было слишком много.
Кончилось тем, с чего началось: я опять стоял у обитой рогожей стойки с
вывернутыми назад руками. На этот раз эти двое были уже не так нежны со
мной.Они крепко ударили меня о стойку спиной и навалились на мои руки всей
своей тяжестью. Я чувствовал, как у меня выворачиваются плечи, выгибается
позвоночник. Я стиснул зубы.

Сынок, держась за низ живота, согнулся в три погибели в углу фургона. Но
наблюдал за мной с удовлетворением.

- Ага, и ему больно, этому ублюдку,- сказал он. - А ну, Чубчик, дай ему еще
разок,

Чубчик ударил меня.

Сынок засмеялся. Это был неприятный смех.

Я чувствовал, что нажми они покрепче, и у меня будут порваны связки, они
вывернули мне плечевые суставы. Непохоже было, чтобы я мог что-нибудь
сделать.

Водитель затворил дверь и подобрал нож с пола. Теперь он уже не казался
таким спокойным, как раньше. Мой кулак угодил ему в нос, и из носа сочилась
кровь. Но темперамент ему не изменил.

- Хватит, Чубчик, хватит,- сказал он. - Хозяин не велел, чтобы мы его
калечили. Он из-за этого такой шум устроит. Вы ж не хотите, чтобы хозяин
узнал, что вы его не послушались. Ведь не хотите? - В его голосе была
угроза.

Давление на мои плечи понемногу ослабло. Усмешка Сынка перешла в злобную
гримасу. Выходило, что я должен быть благодарен хозяину хоть за что-то,
если и не за очень многое.

- Ну, мистер Йорк,- сказал водитель с упреком, вытирая кровь голубым
платком,- все это было совершенно ни к чему. Мы хотели только передать вам
сообщение.

- Я плохо слышу, когда в меня тычут ножом,- сказал я.

Водитель вздохнул.

- Да, сэр, я вижу, это была ошибка. Это делалось, чтобы вы поняли, что
предупреждение серьезное, ясно? Попробуйте не обратить на него внимание - и
вы заработаете крупную неприятность. Крупную неприятность, я вам говорю.

- Что это за сообщение? - спросил я, заинтригованный.

- Вы должны прекратить задавать вопросы по поводу майора Дэвидсона,- сказал
он.

- Что? - Я уставился на него. Это было так неожиданно. - Я не задавал
вопросов по поводу майора Дэвидсона,- сказал я неуверенно.

- Этого я не знаю, сэр,- ответил водитель, утирая кровь,- но сообщение
такое, и вы хорошо сделаете, если примете его во внимание, сэр. Это я вам
говорю для вашей пользы. Хозяин не любит, когда суют нос в его дела.

- А кто он, этот хозяин? - спросил я.

- Ну, сэр, вы бы лучше не задавали таких вопросов, Сынок, поди скажи Берту,
что здесь мы дело покончили. Будем грузить лошадь.

Сынок поднялся со стоном и пошел к двери, все еще держась руками за низ
живота. Он что-то прокричал сквозь дверное окно.

- Стойте спокойно, мистер Йорк, и вам никто не повредит,- сказал водитель с
неослабевающей вежливостью. Он утерел и осмотрел платок - не идет ли еще
кровь из носу. Кровь шла. Я внял его совету и стоял неподвижно. Он отворил
дверь и вылез из фургона. Сынок и я молча обменивались взглядами.

Потом послышался шум отодвигаемых болтов и задвижек, и боковая стенка
фургона откинулась, образуя скат. Пятый человек, Берт, провел лошадь по
скату и привязал ее в ближайшем отсеке. Водитель снова поднял борт и
закрепил его.

Я использовал этот короткий промежуток времени, пока в фургон проникал
дневной свет, чтобы повернуть, насколько мог, голову и получше разглядеть
Чубчика. Я увидел то, что, впрочем, и ожидал, но это только усилило мое
изумление.

Водитель влез в кабину, хлопнул дверцей и завел мотор.

Берт сказал:

- Тащите его к выходу.

Меня не нужно было просить.

Фургон двинулся. Берт открыл дверь. Чубчик и его ||приятель отпустили мои
руки, и Берт толкнул меня в спину. Я оказался на земле в тот момент, когда
набиравший скорость фургон съехал с обочины на пустынную дорогу. Мне
помогла профессиональная хватка падать .с лошади. Инстинктивно я упал набок
и перекатился.

Я сидел на земле и смотрел вслед все набиравшему скорость фургону. Номерной
знак был забит дорожной пылью, но я сумел все же разглядеть буквы - АРХ.

"Лотос" так и стоял на обочине. Я поднялся с земли, отряхнулся и пошел к
своей машине. Я собирался нагнать фургон и проследить, куда он направится.
Но предусмотрительный водитель фургона принял меры, чтобы я не мог этого
сделать. Мотор "лотоса" не заводился. Я поднял капот, чтобы посмотреть, что
он там Наломал. Три свечи из четырех были вывинчены и лежали аккуратный
рядком на крышке блока цилиндров. Понадобилось десять минут, чтобы
поставить их на место, уж очень у меня дрожали руки.

Пришлось отказаться от надежды догнать фургон или хотя бы кого-нибудь, кто
видел, куда он скрылся. Я сел в машину и застегнул воротник сорочки.
Галстук пропал.

Я взял автомобильный справочник и отыскал в нем буквы АРХ. Насколько можно
было доверять справочнику, лошадиный фургон был зарегистрирован в Западном
Суссексе. Если только номерной знак не фальшивый, при желании можно было
разыскать владельца фургона. Минут пятнадцать я сидел и думал, потом завел
мотор и поехал обратно в Мейденхед.

Город сиял огнями, хотя магазины были уже закрыты. Дверь полицейского
участка была раскрыта настежь. Я вошел и спросил инспектора Лоджа.

- Его еще нет,- сказал полицейский у стола в углу, взглянув на часы. Было
половина седьмого,- Но он должен быть с минуты на минуту. Подождите его,
сэр.

- Вы говорите, еще нет? Вы хотите сказать, что он только сейчас начинает
работу?

- Да, сэр. Он сегодня в ночной смене. По субботам вечера бывают трудные,-
добавил он, улыбаясь. - Танцевальные площадки, рестораны, автомобильные
аварии. - Я улыбнулся ему в ответ, сел на скамью и стал ждать. Через пять
минут Додж вошел, быстро снимая на ходу пальто.

- Добрый вечер, Смолл, что нового? - спросил он полисмена.

- Тут вас' дожидается джентльмен,- сказал Смолл, указывая на меня. - Он
ждет всего пять минут. Лодж обернулся. Я встал.

- Добрый вечер,- сказал я.

- Добрый вечер, мистер Йорк. - Лодж пристально посмотрел на меня, но не
выказал никакого удивления. Взгляд Лоджа задержался на воротнике моей
сорочки, и его брови чуть заметно поднялись. Но он сказал только: - Чем
могу быть полезен?

- Вы очень заняты? - спросил я. - Если у вас есть время, я хотел бы вам
рассказать.... как я потерял галстук. - Посреди фразы я вдруг замялся, не
решаясь сказать прямо, что меня избили. Так что Смолл окинул меня
удивленным взглядом, явно подумав, что я спятил, если пришел в полицию,
чтобы рассказывать инспектору, как я потерял свой галстук.

Но Лодж, умевший понимать с полуслова, сказал:

- Входите в мой кабинет, мистер Йорк. - Он прошел вперед, повесил на крючок
шляпу и пальто и зажег газовую горелку, но ее раскаленные прутья не сделали
более уютной эту суровую, наполненную папками комнату.

Лодж уселся за свой опрятный стол, а я, как и в прошлый раз, сел напротив.
Он предложил мне сигарету и поднес зажигалку. Успокоительный дым проник мне
в легкие, и я подумал: с чего же мне начать?

Я сказал:

- Есть у вас что-нибудь новее с позавчерашнего дня по делу майора
Дэвидсона?

- Нет, боюсь, ничего. Теперь это для нас дело не срочное. Вчера мы обсудили
его на совещании и консультировались с вашим старшим распорядителем. Есть
решение следственного суда, и вашу историю считают плодом юного
разгоряченного воображения. Никто, кроме вас, не видел проволоки. Желобки
на столбе препятствия могли быть от проволоки, а могли быть и не от
проволоки, а когда они появились, вообще не известно. Я так понял, что это
довольно распространенная практика у служителей ипподрома - в промежутках
между скачками натягивать проволоку между столбами, чтобы всякого рода
любители из публики не прыгали через препятствия и не портили березовых
брусков. - Он помолчал, а затем продолжал: - Сэр Кресвелл сказал, что, по
мнению некоторых членов Национального комитета конного спорта, с которыми
ой беседовал, вы просто ошиблись. Если вы и видели проволоку, она, конечно,
использовалась кем-нибудь из служителей ипподрома именно в этих целях.

- Они расспрашивали этого служителя? - спросил я. Додж вздохнул.

- Старший служитель сказал, что не оставлял проволоки на скаковой дорожке,
но один из людей, состоящих у него в штате, очень стар и голова у него
путаная, так что он не уверен, не оставил ли тот по забывчивости.

Мы смотрели друг на друга в мрачном молчании.

- Ну а сами вы что думаете? - спросил я наконец. Лодж сказал:

- Я верю, что вы видели проволоку и что майор Дэвидсон был с ее помощью
сброшен на землю" Есть один факт, который я лично считаю настолько важным,
что он дает мне основания верить вам. Служитель, назвавшийся Томасом Куком,
не пришел получать деньги за два дня работы. Мой опыт показывает, что у
рабочего человека должны быть веские основания, чтобы пренебречь конвертом
с получкой. - Он желчно улыбнулся.

- Я могу вам дать еще один факт в доказательство того, что падение майора
Дэвидсона не было несчастным случаем,- сказал я,- но тут вы опять должны
поверить мне на слово, потому что доказательств у меня нет.

- Говорите.

- Кто-то очень уж постарался подсказать мне, чтобы я не задавал неловких
вопросов об этом деле. - Я рассказал ему историю с фургоном и добавил: -
Ну, как здесь насчет плодов юношеского разгоряченного воображения?

- Когда это все случилось? - спросил Лодж.

- Примерно час тому назад.

- А что вы делали с тех пор, пока не пришли сюда?

- Думал,- ответил я, раздавливая окурок сигареты.

- О,- сказал Лодж,- а вы подумали о неправдоподобности некоторых деталей в
вашей истории? Они не понравятся моему начальнику, если я доложу их.

- Ну так не докладывайте,- сказал я, улыбаясь. - Но я полагаю, что самая
вопиющая неправдоподобность,- это то, что пять человек, одна лошадь и
лошадиный фургон были посланы для того, чтобы передать мне сообщение,
которое можно было просто послать по почте.

- Это определенно указывает на организацию необычайных масштабов,- сказал
Лодж с оттенком иронии.

- Ну уж не меньше десяти человек,- сказал я. - Парочку из них, очень может
быть, вы найдете в больнице. Лодж выпрямился на своем стуле.

- Что вы имеете в виду? Откуда вы это знаете?

- Пять человек, остановивших меня сегодня,- это все шоферы такси. Из
Лондона или из Брайтона, не знаю, откуда именно. Три дня тому назад я видел
их в Пламптоне, когда они зверски дрались с соперниками.

- Что?! - воскликнул Лодж. Потом он сказал: - .Да, я видел об этом статью в
газете. Вы уверены, что они из тех?

- Уверен,- сказал я. - В Пламитоне Сынок тоже был с ножом, но его прижимал
к земле грузный такой мужчина, так что у него не было возможности пустить
свой нож в ход. Но его лицо я запомнил совершенно точно. Чубчика тоже ни с
кем не спутаешь - у него такая характерная челка. И остальные трое были в
той группе в Пламптоне. Я ждал там одного приятеля, чтобы подвезти его в
своей машине, и у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть этих
шоферов после того, как их разняли. У Берта, человека, который водил
лошадь, и сейчас синяк под глазом, а тот, что держал мою правую руку, не
знаю, как его зовут, у него на лбу кусок лейкопластыря. Но почему они на
свободе? Я думал, их отправят в тюрьму за нарушение общественного порядка.

- Может быть, выпустили под залог или они отделались штрафом. Я не знаю, я
не видел отчета,- сказал Лодж. - Ну так зачем, по вашему мнению, послали
такую кучу людей, чтобы передать вам сообщение?

- Если вдуматься, конечно, очень лестно для меня, что послали сразу
п