товые его покинуть.

Заключение о "действии в состоянии невменяемости" было милосердным, но
невозможно было скрыть от любопытных и жадных до сенсаций репортеров
масштабы преступной деятельности дяди Джорджа. "Л. С. Перт" и "Такси
Маркони" занимали первые полосы газет в течение двух недель. То, что я
подтолкнул на самоубийство дядю Джорджа, в итоге нисколько не помогло
тетушке Дэб. Шок и скорбь довели ее до сердечных приступов, и четвертый
оказался последним. Но для Кэт самоубийство дяди Джорджа было все-таки
лучшее, что могло случиться. Ей пришлось узнать правду о нем, но не
пришлось присутствовать на суде над ним и пережить его казнь.

Однако на мои письма с выражением сочувствия она не отвечала. На звонки по
телефону я каждый раз получал один ответ: ее нет дома. И вот теперь я понял
почему. Она обвиняла меня одного в навалившемся на нее горе.

- Я ненавижу вас,- сказала она безжалостно. - Вы вызываете во мне
отвращение. Вы вкрались в наш дом и пользовались всем, что вам могли
предложить... - Я подумал о наших нежных поцелуях, и, судя по вспышке в ее
глазах, о том же подумала и она... - За все это вы отплатили тем, что
затравили бедного старика, а в результате убили и беспомощную старую
женщину. У меня нет нп дяди, ни тетки. У меня теперь нет никого на свете.
Никого. Нигде. - Она говорила с горечью. - Зачем вы сделали это? Почему вы
не оставили их в покое? Зачем вам нужно было разорять мой дом? Вы же знали,
как я любила их! Я не могу видеть вас, так вы мне ненавистны!

Я глотнул и попытался облизнуть пересохшие губы.

- А вы помните детей, которых возил в школу тренер по джиу-джитсу, иначе их
не решались отпускать из дому? - спросил я.

Но Кэт посмотрела на меня мрачно, как будто не слышала моего вопроса.

- Вы самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречала, и, хотя
вы сделали так, что забыть вас я не могу, я никогда не буду думать о вас
без... без... - У нее перехватило дыхание. Она резко отвернулась от меня и
пошла к выходу.

Вспышки ламп фоторепортеров ошеломили ее, и она вскинула руку в бессильной
попытке закрыть лицо. Беспомощность и одиночество сказывались в ее
опущенных плечах и взывали к сочувствию, а я, который страстно хотел ее
утешить, был единственным человеком, от которого она не приняла утешения. Я
следил за тем, как она быстро прошла мимо засыпавших ее вопросами
журналистов и села в ожидающую ее наемную машину.

Машина тронулась. Я молча смотрел ей вслед. Наконец до меня дошло, что Лодж
стоит рядом и уже несколько секунд разговаривает со мной. Я не слышал ни
слова из того, что он сказал, а он, видимо, ждал ответа.

- Простите,- прервал я его. - Что вы сказали? Лодж посмотрел на дверь, в
которую вышла Кэт, и вздохнул.

- Да ничего важного... Послушайте, она через некоторое время поймет... Я
слышал кое-что из того, что она сказала... Но ведь нельзя же обвинять вас в
том, что, ее дядя совершал преступления!

- Если б я знал... - сказал я и остановился, чуть не выдав себя. - Если б я
знал, что Джордж Пенн - это Клод Тиверидж, я все бы сделал иначе.

- Ну, для Пеннов все как раз обернулось неплохо,- сказал Лодж. - Такой
конец имеет свои преимущества.

Его тон был многозначителен, и я понял, что он догадывается о роли, которую
я сыграл в смерти дяди Джорджа. Он и раньше замечал, что мое исчезновение
из Брайтона после побед на скачках не соответствовало моему характеру, и
проявлял вежливый скептицизм по поводу моих отговорок. Он намекнул мне, что
брайтонская полиция, слушавшая в такси яростный бред дяди Джорджа, уловила
какой-то посторонний фон, нечто вроде неясного бормотания, потом -
единичный выстрел. Объяснений этому сначала не нашли, но позже был найден
выключенный микрофон и пуля в стене, и тогда пришли к выводу, что дядя
Джордж пробовал, работает ли древний пистолет. Это заставило их, однако,
поспешить, они прибыли как раз вовремя и слышали выстрел, которым он убил
себя.

- Может быть, вы и правы,- неохотно ответил я Лоджу.

Он замигал глазами, улыбнулся и переменил тему разговора.

- На этой неделе будет суд над этими шоферами,- сказал он. - Я полагаю, вы
придете дать показания.

- Да,- сказал я, хотя такая перспектива мне не улыбалась.

Все, кто рыскал за мной в тот вечер по дорогам, были встревожены выстрелом
и внезапной тишиной в своих приемниках. Некоторые сами подались обратно к
Брайтону, другие повернули к Лондону, а один или даже два бросили -машины и
пытались уйти пешком. Но никто не ушел. Следуя моим туманным указаниям,
переданным через Лоджа, полиция блокировала дороги. Так что под конец дядя
Джордж вещал на полицию.

Теперь этим людям предъявлялись обвинения в шантаже, нанесении телесных
увечий и убийстве.

Записи, найденные в кабинете дяди Джорджа в нанке, помеченной с кровожадным
юмором: "Заметки о человеческих жертвах", полностью подтвердили, что Джо
Нантвич был зарезан человеком, который носил мой галстук.

И мотивы преступлений дяди Джорджа были теперь тоже ясны. Сохранять прежний
роскошный образ жизни при его доходах после войны было просто невозможно и,
вместо того чтобы заставить тетушку Дэб взглянуть в лицо действительности
или хотя бы решиться на это самому, он за год-другой промотал большую часть
своего капитала. На последние средства он купил фирму "Такси Марконп" и
встал на путь преступлений. Он руководил через Филдера и вряд ли когда
видел собственными глазами результаты своих жестоких приказов. Я сомневался
даже, были ли его преступления для него самого более реальны, чем
варварства примитивных народов, которые он изучал.

Полиция нашла отчеты за четыре года о доходах, полученных им от мелкого
террора. Кое-где против фамилии владельца кафе или трактира стояло слово:
"Убежден".

Отчеты о скачках были короче и содержали перечень сумм, назначения которых
полиция не знала. Но один листок, озаглавленный "Джо Нантвич", был
достаточно понятен. Это был список дат и сумм, самая маленькая из которых
была сто фунтов. А внизу была подведена жирная черта со словами "Счет
закрыт", написанными печатными буквами красивым почерком дяди Джорджа.

Кэт уехала, и журналисты разошлись. Их развлечение кончилось.

- Вы готовы? - спросил я Лоджа. Я подсадил его в Мейденхеде, когда ехал
сюда. Он кивнул, и мы пошли к моей машине.

Когда я счастлив, я езжу очень быстро. В тот день для меня не представляло
затруднений держаться в рамках дозволенной скорости на всем протяжении
извилистых Суссекских дорог. И Лодж выносил мое упрямое молчание всю первую
половину пути до Мейденхеда. Наконец он сказал:

- Мисс Эллери Пенн была очень полезна своему дяде. Все, что вы
предпринимали, преследуя его, немедленно становилось ему известно. Не
удивительно, что он был в курсе всех ваших начинаний.

Я давно сжился с этой мыслью. Но то, что ее при мне высказал кто-то другой,
оказало совершенно неожиданный эффект. Молния пробежала у меня по спине и
ударила в мозг, и где-то в глубинах подсознания прозвучал тревожный сигнал.

Обе стороны дороги были покрыты кустарником и зарослями вереска. Я замедлил
ход, свернул на обочину и остановился. Лодж вопросительно посмотрел на
меня.

- То, что вы сказали... я хочу обдумать это,- сказали. Он ждал некоторое
время молча, потом спросил:

- Что вас тревожит? Дело закончено. Все ясно.' Я покачал головой.

- Есть еще кто-то другой,- сказал я.

- Что вы хотите сказать?

- Есть кто-то другой, о котором мы не знаем. Какое-то доверенное лицо дяди
Джорджа. - Несмотря ни на что, я все еще думал о нем как о "дяде Джордже".

Лодж сказал:

- Филдер, управляющий, был арестован. И все служащие Л. С. Перта тоже, хотя
их потом освободили. Только два клерка имели какое-то представление о том,
что происходило: один ходил на скачки и один - доверенное лицо в конторе.
Они получали через Филдера инструкции насчет того, на каких лошадей
принимать любые ставки.

- Джо "придерживал" лошадей задолго до того, как дядя Джордж подарил Кэт
Поднебесного, и никогда раньше Кэт не интересовалась скачками. Кто-то
другой, кто ходил на скачки, должен был работать на дядю Джорджа,- сказал я
убежденно.

- Чтобы выбрать лошадь, Пенну понадобилась бы только утренняя газета и
программа скачек, ему не нужно было для этого ходить на скачки самому. Ему
не нужен был и сообщник на ипподроме, кроме собственного букмекера - Перта.
В вас заговорило воображение.

- Дядя Джордж мало что понимал в лошадях,- сказал я.

- Может быть, он притворялся,- сказал Лодж скептически.

- Кэт говорила мне, что, насколько она помнит, он никогда не интересовался
скачками. Рэкетом с помощью таксистов "Маркони" он начал заниматься четыре
года назад и всего лишь год, даже меньше, как перенес свои махинации на
скачки. До этого у него не было причин притворяться. Стало быть, он
действительно был полным невеждой в лошадях.

- Может, и так,- сказал Лодж. - Но ничего другого это не доказывает.

- У него должен быть свой человек на ипподроме. Как иначе он мог бы найти
жокея, которого легче всего подкупить? - сказал я.

- Может быть, он обращался к нескольким,- заметил Лодж.

- Нет. Иначе об этом были бы разговоры.

- Он пробовал обратиться к майору Дэвидсону,- сказал Лодж. - А это выглядит
как грубая ошибка со стороны вашего мифического советчика.

- Да,- вынужден был согласиться я. Я попытался иначе подойти к вопросу. -
Есть одна или две вещи, о которых недавно было доложено дяде Джорджу без
помощи Кэт. Она ничего не знала о них. Как вы это объясните?

- Какие вещи?

- Обрывок коричневой бумаги, например.' Джо раструбил о нем в весовой на
Ливерпульском ипподроме. Кэт не было там. А через два дня Джо был убит. А у
кого нашли эту бумагу, вы сами знаете.

Лодж задумался.

- Кто-нибудь мог позвонить ей в воскресенье и мимоходом упомянуть об этом.

У меня мелькнула мысль о Дэне. Я сказал:

- Пусть так. Но это показалось бы ей малоинтересным, чтобы специально
рассказывать дяде Джорджу.

- Почем знать? - сказал он.

Я завел мотор, и мы молча проехали несколько миль. Хорошо, что Лодж молчал.
Мне не хотелось подвергать испытанию глубокое убеждение, что существовал
еще один враг, я был почти уверен, что в провале моей памяти хранится
воспоминание о том, кто он.

Когда я наконец осторожно сказал Лоджу об этом, он отнесся к моим словам
гораздо серьезнее, чем я ожидал.

И через несколько минут размышлений он поразил меня, заявив:

- Может быть, подсознание не дает вам вспомнить, кто этот враг, потому что
он вам нравится...

Я оставил Лоджа в Мейдеихеде и поехал в Котсуолд. Войдя в старый каменный
дом, где дети шумно бежали через холл к вечернему чаю, я почувствовал, что
попал наконец опять в разумный мир. Спилла спускалась по лестнице, держа в
охапке кучу летних платьев Полли. Я подошел, встретил ее на нижней
ступеньке и поцеловал в щеку.

- Мы с Джоан собирались заняться платьями Полли,- сказала она. - Девочка
растет не по дням, а по часам, придется удлинять их...

Я пошел за ней в гостиную, и мы уселись на ковер перед горящим камином.

- Ну как? Все кончилось? - спросила Спилла, бросив платья на пол.

- Думаю, что да. Слишком многое кончилось для меня.

Я рассказал ей о следствии.

- Только благодаря Биллу Джордж Пени был разоблачен. Билл погиб не зря.

Она долго ничего не отвечала, и я видел, как желтое пламя отражается в ее
непролитых слезах. Потом она проглотила комок в горле и покачала головой,
как будто стараясь сбросить с себя прошлое, и сказала:

- Пойдем пить чай с детьми.

Полли попросила меня заклеить камеру ее велосипеда. Генри сказал, что он
-придумал несколько гамбитов в шахматах, и попросил меня поиграть с ним
после чая. Уильям запечатлел на моей щеке липкий поцелуй и сунул мне в
ладонь надкушенное яблоко в качестве подарка. Я снова был дома.

19

Почти невыносимая мысль о том, что я потерял Кэт, не отпускала меня. Я не
мог выбросить эту мысль из головы. Просыпаясь утром, я ощущал, как
врывается боль, чтобы испортить мне день. Засыпая, я видел Кэт во сне, она
убегала от меня по длинному, темному туннелю. Мне казалось невероятным, что
я когда-нибудь снова увижу ее, и я пытался привыкнуть к этой мысли и вести
себя благоразумно. Затем, через неделю после суда, я 'отправился на скачки
в Банбери, и Кэт была там. Она была в темно-синем платье, бледная и
спокойная, и выражение ее лица не изменилось, когда она увидела меня, а я
смотрел на черные тени у нее под глазами. Она ждала меня у весовой и
заговорила, едва я подошел.

- Аллан, мне кажется, я должна извиниться перед вами за то, что сказала вам
тогда. - Она произнесла все это с видимым усилием.

- Все в порядке,- ответил я.

- Нет... нет, не все. Я подумала о том, что вы сказали... об этих детях,
ездивших в школу под охраной тренера по джиу-джитсу... и я поняла, что дядю
Джорджа надо было остановить. - Она сделала паузу. - Вы не виновны в смерти
тети Дэб. Я прощу простить меня за то, что я это сказала. - Она вздохнула
-с таким трудом, как будто выполнила неимоверно тяжкий долг.

- Вы проделали весь путь сюда только для того, чтобы сказать мне это? -
спросил я.

- Да. Меня мучило, что я была так несправедлива.

- Кэт, дорогая моя Кэт,- сказал я, и в душе моей стал рассеиваться мрак. -
Я отдал бы все на свете за то, чтобы это был не дядя Джордж, поверьте мне!
- Я пристально посмотрел ей в лицо. - Вы... Вы что-нибудь ели сегодня?

- Нет,- тихо ответила она.

- Надо позавтракать,- сказал я и, не давая ей времени отказаться, взял ее
за руку и повел в закусочную. Там я наблюдал, как она ела, сначала едва
прикасаясь к пище, а 'потом с внезапно проснувшимся аппетитом, как краски
жизни постепенно возвращались на ее лицо и слабый отзвук прежней веселости
зазвучал в ее голосе.

Она взяла вторую порцию пирога с мясом и сказала вдруг дружеским тоном:

- А вы? Я сказал:

- Мне надо скакать.

- Да, я знаю, я читала газету. Безнадежный, так ведь? - спросила она между
глотками.

- Да,- сказал я.

- Будьте осторожны, хорошо? Обещаете? Он ведь еще не очень наработан, как
говорит Пит.

Я взглянул на нее с восхищенным изумлением, и она густо покраснела.

- Кэт,- сказал я.

- Я... я думала, что вы никогда не простите мне эту ужасную грубость. Я
провела самую страшную неделю в моей жизни, раскаиваясь в каждом слове,
которое сказала. Но зато наконец я поняла, как я отношусь к вам. Я пыталась
говорить себе, что буду счастлива, если больше никогда не увижу вас, а
вместо этого становилась все более и более несчастной. Я... я думала, что
вы никогда не захотите видеть меня после всего, что было в Брайтоне. Я
подумала, что лучше мне самой приехать, если вы должны знать, что я
раскаялась, и сказать вам это, чтобы посмотреть, как... как вы станете
реагировать...

- А как я, по-вашему, должен был реагировать?

- Я подумала, что вы, может быть, задерете нос и обдадите меня ледяным
холодом, и я бы не стала винить вас за это. - Она, забыв о хороших манерах,
отправила в рот корку от пирога.

- Хотите выйти за меня замуж, Кэт? - спросил я. Она ответила:

- Да! - с набитым ртом и продолжала резать пирог. Я терпеливо ждал, пока
она покончит с пирогом и печеньем. ,

- Когда вы в последний раз ели? - спросил я, после того как она наконец
положила салфетку.

- Не помню. - Она посмотрела на меня с выражением новой радости и скрытой
под нею старой печали, и по этому ее выражению, а также по тому, что она
сказала о Безнадежном - первая забота, которую она проявила о моей
безопасности! - я понял, что она действительно возмужала.

Я сказал:

- Мне хочется поцеловать вас.

- На ипподромах не предусмотрено удобств для женихов и невест,- ответила
она. - Здесь только лошадиные фургоны.

- У нас всего десять минут,- сказал я. - Я участвую во второй скачке.

Мы забрались в лошадиный фургон Пита. Я сжал ее в своих объятиях, и на этот
раз губы Кэт ответили мне.

Десять минут пролетели, как одна секунда. Я промчался в весовую и надел
свои цвета, оставив несколько ошарашенную и не отрицавшую этого Кэт на
скамейке па самом солнцепеке. Я скакал в первый раз, с тех пор как
закончилось дело дяди Джорджа. Я беспокойно огляделся в раздевалке,
всматриваясь в хорошо знакомые лица и не желая верить, что кто-нибудь из
них мог служить причиной смерти Джо. Может быть, Лодж прав, просто я не
хотел этого знать? Подсознательно. Мне ведь нравился когда-то и сам дядя
Джордж. И теперь у меня не хватает духа видеть, как чья-то дружелюбная
маска будет сорвана и под ней обнаружится чудовище?

Клем передал мне мою утяжеленную свинцом одежду. Я смотрел на его
морщинистое лицо и думал: "Не ты. Нет, не ты".

Казалось предательством даже думать об этом, хотя кто, как не Клем, мог
слышать и знать все, и ни одно мало-мальски важное сообщение не проходило
мимо его ушей. Оракул - так звали его на ипподроме. Увесистый толчок в
спину прервал мои размышления.

- Ну, как сыщицкие делишки, воробушек? - заорал Сэнди, останавливаясь и
балансируя на одном колене седлом, к которому он пристегивал подпруги. -
Как поживаешь, Шерлок?

- Вышел в отставку,- ухмыльнулся я.

- Нет, правда? После таких шикарных результатов?

- Я лучше займусь стиплчизом. Меньше риска. Дружелюбный взгляд Сэнди
скользнул по шраму на моем лице.

- Занимайся на здоровье, приятель,- сказал он. - Только ты переменишь
мнение, когда переломаешь столько костей, сколько я. - Он ебернул подпругу
вокруг седла, засунул под потник пряжки и, сдвинув шлем на затылок, пошел к
выходу, и все головы оборачивались на его веселый голос, словно притянутые
магнитом.

В другом конце раздевалки я заметил Дэна, преднамеренно повернувшегося ко
мне спиной. Болтая с кем-то у ворот, он, к несчастью, увидел, как мы с Кэт
возвращались со стоянки лошадиных фургонов. Он хорошо разглядел наши
сияющие лица, прежде чем мы заметили его, и ему не надо было никаких
объяснений. Он поздравил Кэт двумя скупыми фразами, а мне не сказал ни
слова.

Я прошел мимо его непреклонной спины и вышел в паддок. Он последовал за
мной. Все как надо, Пит тренировал наших лошадей, и нам обоим нужно было к
нему.

При виде меня Пит бесцеремонно ляпнул;

- Аллан, Кэт рассказала мне ваши новости. Здорово сделано!

Он снес свирепый взгляд Дэна и поспешно перевел разговор на скачки. Он
говорил о лошади Дэна, но я его уже не слышал.

В десяти ярдах от нас высился могучий Клиффорд Тюдор, перекатывавший во рту
сигару и отдающий приказы своим тренеру и жокею. Странно, подумал я, как
часто я натыкаюсь на этого человека. Я поглядел, как он делает тяжелые,
рубящие движения бронзовыми руками, чтобы лучше втолковать свои требования,
и увидел, что молодой жокей, заменивший Джо, хмурит лоб в явной тревоге.

Я проследил за ним глазами до того места, где сэр Кресвелл Стампе, прежде
чем занять свой официальный пост в судейской ложе, наблюдал за усаживанием
своего сынка Дэвида в седло, за ними - еще и еще люди, владельцы лошадей и
тренеры, дающие инструкции и рассчитывающие свои ставки в последний момент.

Скольких людей я здесь знал! И скольких любил... Кто же из них, кто из них
был не тем, чем казался?

Пит помог мне взобраться на узкую спину Безнадежного, и я помахал рукой
Кэт, стоявшей за оградой паддока, и поехал рысцой к старту.

По дороге меня резко обогнал Дэн, он повернул голову в мою сторону, когда
поравнялся со мной. Холодно взглянув на меня, он сказал:

- Будь ты проклят! - подчеркивая все три слова, и отогнал свою лошадь
подальше, чтобы у меня не было возможности ответить. Я и не собирался
отвечать. Он или умеет преодолеть в себе это, или нет; в любом случае я
ничем не мог ему помочь.

В этой скачке было одиннадцать участников. Мы кружили на одном месте, пока
помощник подтягивал подпруги, а сам стартер выкликал номера. Сэнди попросил
разрешения спешиться, чтобы поправить седло, которое сбилось на холку по
дороге к старту. Стартер кивнул, взглянул на свои часы и сказал Сэнди,
чтобы он не копался. Именно этот стартер терпеть не мог опаздывать с
нача