разыграны ценные призы и подарки.  Товарищ  получил  именной
купон, дающий право на участие в нашей лотерее. Первым ста покупателям в
подарок бутылка шампанского!
   От толпы отделилась симпатичная  молодая  девушка.  Лариса  незаметно
подмигнула Олегу и направилась к конторе. На  девушке  был  скромненький
костюмчик, волосы аккуратно собраны в пучок, в руках пакет с книжками  и
маленькая   сумочка.   На   хорошеньком   носике   красовались   круглые
металлические  очки.  Лариса   напоминала   скромную   учительницу   или
библиотекаршу. Представительницу интеллигенции, желающую  повысить  свое
благосостояние. Такие вкладчики должны были придать фирме вес  в  глазах
окружающих.  Митрич  и  Лариса   являли   собой   союз   пролетариев   и
интеллигенции.
   Олег любезно пригласил девушку пройти внутрь, предложил воды, спросил
телефончики, анкетные данные. Толстый со слегка  измененной  внешностью,
сидевший за столиком, аккуратным почерком внес все это в свои бумаги.
   - Спасибо, ты меня уже второй раз выручаешь. С меня букет роз и  ужин
в любом ресторане, - шепнул он на ушко девушке.
   "И  не  только",  -  подумал  Олег,  разглядывая  Ларису.   Парамонов
рассчитывал на то, что ужин плавно перетечет в  завтрак,  если  девушка,
конечно, не против. А, судя по ее улыбке, она была не против. Тем  более
что администраторш, пусть и студенческой труппы, у Олега еще не было.
   Олег открыл дверь, помог девушке сойти вниз. Бутылка шампанского в ее
руке была красноречивее всяких слов.
   От толпы,  почти  созревшей  для  покупки  акций,  отделилась  тройка
молодых симпатичных парней, по виду студентов. Они громко  пересчитывали
свою наличность, привлекая внимание окружающих.  Читатель,  конечно  же,
догадался, что это были студенты-актеры, с которыми нам уже  приходилось
встречаться.
   - Сидоров, не жадничай, все равно проешь эти деньги.  Ты  и  так  всю
стипендию  в  унитаз  спускаешь,  не  поешь  один  месяц  гамбургеров  с
хот-догами, получишь раз в десять больше,  -  убеждал  упитанного  юношу
приятель. - Эти акции, когда парк работать  начнет,  такие  деньги  тебе
принесут, что красную икру будешь ложками есть...
   - А я квартиру куплю и от родителей отделюсь, - мечтательно  произнес
третий.
   Переговариваясь, они вошли в вагончик. Сыграно было так искренне, так
правдоподобно, что у  дверей  образовалась  небольшая  очередь  желающих
приобрести  акции.  Будь  среди  собравшихся   господин   Станиславский,
обязательно крикнул бы: "Верю!" и наверняка понес бы деньги.
   Почти весь день, не поднимая головы от бумаг, просидели  в  вагончике
Толстый со Скелетом. Они кропотливо вносили данные  владельцев  акций  в
документы, отсчитывали сдачу, прятали деньги. Для  них  выручка  первого
дня  казалась  огромной,  до  сих  пор  побаивающиеся  Парамонова,   они
зауважали его. За три  дня  собралась  такая  сумма,  которая  не  могла
присниться им даже в самых радужных снах.
   - Олег  Константинович,  может,  нам  того...  пора  сваливать?  -  в
очередной раз пересчитав полученное, поинтересовался Скелет.  -  Мы  уже
достаточно хапнули. Это же надо, можно каждый день шашлык кушать!
   - Жорик, Жорик, куда ты все ешь? Шашлык каждый день! Неужели об  этом
ты мечтаешь, когда смотришь в звездное небо, об этом мечтал,  когда  был
младенцем? - усмехнулся Олег. - Нет, узко ты мыслишь, Скелет, только  на
уровне своего желудка.
   - А может, он прав, Олег Константинович? Пора  делиться  и  сваливать
отсюда, пока обман  не  раскрылся?  -  подал  голос  в  защиту  товарища
Толстый.
   - Делить мы пока ничего  не  будем.  Нечего  еще  делить,  вы,  между
прочим, свои долги еще не отработали, а уже требуете денег. Я вас и  так
кормлю-пою за свой счет.
   - Почему это нечего делить, а вот это? - возмущенно произнес  Скелет,
указывая на ровные кучки денег, разложенные по всей квартире Олега.
   - А это - в дело, на технику и зарплату рабочим.
   - Ни фига  себе!  Мы,  значит,  вкалываем,  а  нам  шиш  с  маслом...
Рабочим-то за что платить? - взвизгнул Толстый. - Дайте мне мою долю,  я
хочу выйти из дела.
   - Я тебе дам, я тебе так дам твою долю,  что  мало  не  покажется!  -
заорал Олег, запустив в Толстого аккуратно перевязанной пачкой денег.
   Удар был точный, пачка наотмашь хлопнула Толстого по  физиономии.  На
щеке закраснел прямоугольный отпечаток.
   - Учи, учи вас, дураков, уму-разуму - бесполезно.  Так  и  будете  до
старости в лохотрон на копейки играть да от  Кондрата  бегать,  пока  не
посадят. Разве это деньги? Это мусор, на месяц  нормальной  человеческой
жизни. Я вам предлагаю  небо  в  алмазах,  а  вы  довольствуетесь  тремя
коньячными звездочками. Шире надо смотреть, шире.
   Толстый, потирая щеку, обиженно забубнил:
   - Вы бы, Олег Константинович, по-человечески все объяснили сначала, а
потом уже морду били. Мы, между прочим, вам доверились полностью,  башку
свою в петлю сунули, а стульчик в ваше полное распоряжение предоставили:
хотите - выбивайте, хотите - нет. А вы вот нам не доверяете, тайны у вас
какие-то, с Капусткиным запираетесь.
   - Икрой, между прочим, его кормите, сам видел, - подал голос  Скелет,
- и денег даете. Вчера полный пакет насовали. А сколько там? Я вот у вас
вчера пятьсот рублей попросил, а вы не дали. Мне, между прочим,  за  все
эти писульки жалованье полагается. Вон от ручки какие мозоли на  пальце,
чернила в кожу въелись, - помахал длинными худыми руками Скелет.
   - Вам о моих планах знать ничего не нужно, меньше  знаете  -  аппетит
лучше. Нам с вами рыбку покрупнее  дождаться  нужно,  тогда  и  делиться
будет чем, - перешел на миролюбивый тон Олег. - Придется вам в  качестве
моральной компенсации жалованье выдать, - добавил он, вставая с  дивана.
- А вы, Антон Антонович,  можете  себе  за  мордобой  еще  и  эту  пачку
присовокупить.
   Олег вытянул из ближайшей кучки две пачки и протянул компаньонам.
   Парамонов  удалился  в   ванную,   оставив   Толстого   со   Скелетом
наслаждаться видом собственных денег.
   - Толстый, а Толстый, ты ему веришь?  -  шепотом  проговорил  Скелет,
пересчитывая деньги.
   - Поживем - увидим,  -  произнес  Толстяк,  прибирая  свои  деньги  в
надежное место - в нагрудный карман на майке, к животу поближе.
   Парамонов, конечно же, не стал распространяться, каким образом к  ним
приплывет крупная рыба. В этом  ему  должен  был  помочь  Капусткин.  Он
сводил с нужными людьми, не бесплатно, разумеется. Договорился о парочке
кредитов под залог строительства (шельмец помог заложить одно  и  то  же
здание шести разным мелким банкам) и даже сам лично на льготных условиях
приобрел пакет акций. Через неделю пошла крупная рыба, местные  воротилы
поверили  в  прибыльность  проекта,  пришлось  дополнительно   открывать
несколько контор, нанимать служащих, покупать оргтехнику.
   Самое любопытное, что нигде личность и имя Олега не фигурировали,  он
представлялся наемным служащим этой самой компании, не возлагая на  себя
никакой ответственности за последствия. Если что, виноваты  руководители
фирмы, а с  меня,  скромного  менеджера,  получающего  зарплату,  взятки
гладки. Олег рассчитывал на то, что, пока в столице будут искать парочку
владельцев фирмы, пока Интерпол  будет  рыскать  по  Востоку  в  надежде
отыскать господина Карима Зия-Хангука и его папашу, он  успеет  улизнуть
от  одураченных  вкладчиков.  Возможно,  придется  делать   пластическую
операцию - об этом он подумает позже.
   "Мечты, мечты, где ваша сладость?",  кажется,  так  сказал  поэт.  Но
автор возьмет на себя смелость и перефразирует  эти  прекрасные  строки:
"Мечты, мечты, в чем ваша слабость?" Парамонов и  не  подозревал,  какие
тучи сгущаются над его  головой.  А  виной  всему  современные  средства
массовой информации,  вернее  -  телевидение.  Олег  так  увлекся  своим
проектом, что забыл об осторожности.
   В один прекрасный день на стройке появилась съемочная  группа,  чтобы
снять репортаж о чудо-стройке, новом проекте. До этого Парамонов наотрез
отказывался сниматься, не  давал  интервью,  старался  быть  незаметным,
довольствовался вторым планом. Но в тот день  он  увлекся  разговором  с
хорошенькой столичной журналисткой, приглашавшей его на ужин.  Он  и  не
заметил, как камера краешком ухватила его физиономию.
   Случаю было угодно, чтобы перед телевизором в нужное  время  оказался
нужный человек. Олега увидел и узнал не  кто  иной,  как  Иван  Иванович
Иванов, чьи люди  безуспешно  искали  Парамонова  в  ближнем  и  дальнем
зарубежье. Иванов поклялся, что найдет Парамонова, и дело тут было не  в
деньгах, денег у человека с обычной фамилией и  дерматиновым  бумажником
хватало. Дело в принципах: попал - плати, устроился - отстегни крыше.  А
этот сморчок мало того, что сбежал,  так  и  всякую  совесть  потерял  -
демонстрирует свою физиономию на всеобщее обозрение.
   Иван Иванович Иванов позвонил кому  следует  и  уже  через  несколько
часов ехал в вагоне СВ  в  город  Тулупинск  вершить  свое,  "ивановское
правосудие". Только Олег об этом  еще  не  знал,  Олег  крутил  роман  с
потрясающей журналисткой, успевая в перерывах исправно собирать деньги.
 
*** 
 
   - Олежек, бросай ты все это, едем в Москву, с твоим обаянием надо  на
телевидении работать. Ты же  звезда...  -  проговорила,  целуя  лежащего
рядом Олега, Натали Вадраева, журналистка одного из российских каналов.
   Репортаж, из-за которого ее прислали в Тулупинск, уже давно отсняли и
прогнали в эфир, съемочная группа тогда же уехала. Вадраева задержалась,
она без памяти влюбилась в этого таинственного красавца,  который  почти
ничего не рассказывал о своих хозяевах, скромно умалчивая о  собственной
роли в проекте, скрываясь за должностью рядового менеджера фирмы.
   К своим двадцати пяти годам Натали успела  повидать  и  перепробовать
многое, в пятнадцать лет стала королевой одного  из  конкурсов  красоты,
получила возможность стажировки за границей,  прокатилась  по  Европе  в
турне, отклонила предложение  руки  и  сердца  одного  арабского  шейха,
известного  африканского  певца,  закончила  факультет  журналистики   и
работала на телевидении  на  одном  из  известных  каналов.  И  вот  она
влюбилась,   потеряла   голову   настолько,   что   собиралась   бросить
многочисленных любовников, поклонников и предложить  Парамонову  руку  и
сердце. Это решение  пришло  ей  в  голову  несколько  дней  назад.  Она
уговаривала Олега переехать.
   - Наташа, опять ты за свое, я же тебе говорил, что не  могу  обмануть
доверие владельцев фирмы. Я обещал...
   - А мне ты ничего не хочешь обещать? - прервала она его, смешно надув
хорошенькие пухлые губки. - Между прочим, из Москвы каждый день  звонят,
ждут возвращения...
   - Так в чем же дело? Возвращайся, - произнес Олег, вставая.  Ему  уже
порядком надоела Натали. Пора сворачиваться, тем более  что  параллельно
Олег встречался с милой девушкой Ларисой и рядом с ней  чувствовал  себя
гораздо комфортнее. Он  не  боялся  поворачиваться  к  ней  спиной,  мог
расслабиться и не ожидать коварного удара в  спину  -  Лариса  с  самого
начала заявила, что замуж за него не собирается и ничего ей от  него  не
нужно. С Натали же все было по-другому, приходилось  все  время  играть,
держать ухо востро, быть начеку.
   Их романчик, рассчитанный на пару съемочных дней, затянулся.  Девушка
все чаще и чаще заговаривала  о  серьезности  своего  чувства,  пыталась
выдавить из Олега какие-то обещания.
   - Что? - возмутилась девушка. - Ты меня выпроваживаешь из  города?  Я
тебе надоела? Да ты знаешь, какие мужчины просили моей руки  -  не  чета
тебе! - Ярость исказила черты ее красивого лица. Она бросилась на  Олега
с кулаками, он едва успел увернуться.
   - Так езжай в Москву и принимай их, - спокойно заявил Олег. -  А  еще
раз попробуешь меня ударить, получишь сдачи, - холодно добавил он.
   Олег  быстро  оделся  и  вышел  из  номера,  спустился  к  подземному
гостиничному гаражу, открыл дверцу машины и  получил  страшный  удар  по
голове. В глазах у него потемнело,  он  почувствовал,  что  его  куда-то
тащат, и вырубился.
   - Я же говорил, что он мне нужен живой, - произнес чей-то голос.
   - Да я так, легонечко, кто же знал, что у него тыква такая слабая, он
сразу - брык! Ничего, щас нашатырю нюхнет, и все в порядке будет. Вон он
уже в себя пришел, смотрите, глаза дергаются.
   Олег застонал и открыл глаза. Потолок в  комнате  слегка  покачивало,
сверху на него кто-то смотрел. Олег сфокусировал взгляд и подумал, что у
него галлюцинации. Над ним склонился Иван  Иванович  Иванов  собственной
персоной.
   - Ты глаза-то  открой,  открой,  касатик,  вижу,  узнал,  -  произнес
Иванов. - Волосатый, подними его, усади на стул да воды  принеси,  пусть
очухается.
   Олега приподняли, подтащили к стулу и посадили, кто-то плеснул ему  в
лицо водой. Он открыл глаза - притворяться было бессмысленно.
   - Что, воробей, летал, летал,  да  кошке  в  лапы  все  равно  попал.
Чижик-пыжик, понимаешь, - произнес вкрадчивым голосом Иванов.
   Олег и вправду почувствовал себя  воробьем,  с  которым  играет  кот,
прежде чем его сожрать. И ведь сожрет - не подавится, и искать его никто
не будет. Может, Скелет с Толстым поищут-поищут, а потом деньги  поделят
и забудут. Натали тоже искать не станет, он ей  дал  понять,  что  между
ними все кончено. Да, живешь-живешь и никому не нужен,  как  выясняется.
Олег невесело ухмыльнулся.
   - Смеешься, а зря. Плакать нужно, или ты еще в себя не  пришел  после
дубинки? Ну, посиди подумай о житье-бытье своем.  Про  должок  -  то  не
забыл? Не забыл, по глазам вижу. Узнать хочешь, как мы на тебя вышли?
   Олег сидел молча - вступать в разговор было бессмысленно.
   - А ты сам дорожку показал, рожицу мы твою смазливенькую  в  новостях
увидали. Я  глазам  своим  не  поверил,  когда  мне  доложили.  Батюшки,
знакомец мой, потерянный! Мы, можно сказать, все ноженьки истоптали, его
разыскиваючи. Все слезки проплакали. А он тут под носом  у  нас,  да  не
просто  так,  а  денежки  делает.  Ну  не  иначе,  чтоб  должок  отдать,
старается. Или нет? - Иван Иванович недобро усмехнулся и  кивнул  одному
из своих головорезов.
   К Олегу подскочил качок с маленькой головой на могучей шее и  широких
плечах - сущий динозавр из научно-популярного издания для детей "В  мире
доисторических животных". Впрочем, все сопровождающие  Иванова  походили
на животных: горилл - человекоподобных обезьян, шакалов, козлов и прочую
фауну без флоры. Провести сравнительную аналогию до конца Олег не успел:
на его  многострадальную  больную  голову  обрушился  удар,  за  которым
последовало спасительное отключение.
   Динозавр, видать, не сразу понял, что  Олег  вырубился,  и  продолжал
"трудиться".  Парамонов  уже  не  чувствовал   боли,   он   пребывал   в
спасительном состоянии  полнейшего  бесчувствия.  Однако  состояние  это
длилось недолго, через пару минут ему плеснули в лицо водой и привели  в
чувство. Олег открыл глаза, вернее  -  один,  второй  уже  распух  и  не
подчинялся хозяину. Одним глазом Парамонов  оглядел  комнату,  с  тоской
прикидывая, сколько все это  будет  продолжаться?  Надеяться  на  помощь
бессмысленно. Судьба Парамонова давно никому не интересна, лет тридцать.
Толстый со Скелетом, может, и поволнуются минут десять, ну час, и сбегут
с тем, что уже получили.
   - Ну что, красавчик, дальше будем рожицу портить  или  поговорим  все
же?  Лучше,  наверное,  поболтать,  пока  тебе  пластический  хирург  не
понадобился? - присаживаясь перед ним на  корточки,  с  почти  отеческой
интонацией произнес Иван Иванович.
   Эта самая "отеческая" интонация в устах  Иванова  звучала  пострашнее
крика "Банзай!" японских  самураев.  В  ту  секунду  Парамонов  мысленно
расстался с теми немногочисленными знакомыми, которыми успел обзавестись
к своим тридцати годам.
   Олег, едва шевеля распухшими губами, произнес:
   - Говори, не говори, ты же меня все равно прикончишь?  Так  уж  лучше
сразу, чтоб не обидно было, - невесело усмехнувшись, произнес Олег.
   - Ну, на сразу,  голубь,  и  не  надейся.  Помирать  будешь  долго  и
медленно... С другой стороны, мы же деловые люди. Если мне придет  охота
поразвлечься, я найду, кого прикончить и подешевле. Ты мне бабки должен,
бо-ольшие бабки. И не только мне. Как отдавать будешь? На том свете  мне
этого добра не нужно. Правда, говорят, что и в аду, у кого  бабки  есть,
хорошо устроиться можно. - Иванов подмигнул своим ребятам. Представители
"фауны" одобрительно заржали.
   Олег скривил губы в улыбке: впереди замаячил выход, думать  о  смерти
рановато, возможно, еще есть шанс.
   - У меня сейчас нет таких денег, какие я тебе должен, - отозвался он.
   - Точно, таких денег у тебя нет. - Иванов сунул в лицо Олегу бумажку,
на которой была записана цифра долга. Она превышала  сумму,  проигранную
Олегом, раз в сто.
   - Да ты что, спятил? Я тебе раз в  пятьдесят  меньше  проиграл,  даже
если счетчик сюда приплюсовать, - возмутился Олег. Такую  сумму  он  мог
собрать в ближайшие пять-десять лет при условии, что каждые  три  месяца
будет успешно проводить  аферы,  подобные  тулупинской,  и  жениться  на
богатеньких старушках...
   Иванов достал зажигалку и поджег клочок бумаги, пепел он сдул в  лицо
Олегу.
   - Цифру, надеюсь, ты запомнил. Сейчас  отдашь  то,  что  уже  собрал,
перепишешь все бумаги на "Городок развлечений" на имя моего помощника, и
будем считать это установочным взносом.
   - Я  только  представляю  интересы  компаньонов,  там  большая  часть
иностранному владельцу  принадлежит...  И  потом  это  блеф...  Никакого
строительства не будет, это афера...
   - Это мы без тебя разберемся, было ваше - стало наше. А насчет  аферы
мозги мне не пудри... Даже в Москве о вашей стройке известно...
   Олег  кивнул,  подумав  про  себя:  "Ничего,  пусть  заберет,   пусть
подавится, а я уж как-нибудь смоюсь.  Придумаю  что-нибудь.  К  тому  же
ответственность  перед  обманутыми  тулупинцами   теперь   автоматически
переходит к Иванову и его подельникам".
   - Я согласен, - пробормотал он, обдумывая возможные пути бегства.
   - Это деловой разговор, по уму, - отозвался Иван  Иванович,  подзывая
одного из своих подручных. - Надеюсь, ты не допускаешь мысли, что можешь
обмануть меня? Не советую этого делать, у  нас  руки  длинные,  мы  тебя
везде достанем - хоть  в  Антарктиде,  хоть  на  Луне.  А  чтоб  у  тебя
искушения не было, мы сделаем вот что.
   Один из гориллоподобных достал из кармана блестящий предмет,  похожий
на браслет, и ловко пристроил его на запястье Олега.
   - Это что, подарок на долгую память? - хмыкнул Парамонов, разглядывая
браслет на своей руке. - Не надо, милый, лишние траты... Гарантирую, что
буду помнить о тебе всю жизнь...
   - Лучше, дружок,  гораздо  лучше.  Это  гарантия  возврата  долга,  -
ответил Иванов, доставая из кармана  небольшую,  со  спичечный  коробок,
плоскую коробочку.
   Гориллоподобный, в чьих руках оказалась еще  одна  такая  же  штучка,
вышел из помещения. Олега  подвели  к  окну,  и  он  увидел,  как  мужик
пристегнул  штучку  к  тоненькому  деревцу,  одиноко  стоявшему  посреди
пустыря. Мужик быстро отбежал в сторону.
   -  Адская  машинка  в  действии,  -  тоном  Мефистофеля,   поучающего
заблудшую душу, произнес  Иванов  и  нажал  красную  кнопочку  на  своей
коробочке.
   Раздался хлопок, и деревцо разлетелось на несколько кусочков. Чпок  -
и все! Лоб Олега покрылся холодной испариной, что-то липкое побежало  по
спине. Сразу бы уж пристрелили, традиционная смерть куда лучше.
   - Хорошая штучка, из Штатов, знакомый партию  привез...  Надеюсь,  ты
понял, что это не шутки? -  повернувшись  к  нему,  произнес  Иванов.  -
Кстати, гарантия у этих штучек на три месяца. Так что на все про  все  у
тебя девяносто два дня. Снимать  ее  самостоятельно  не  советую,  башку
оторвет на счет "раз".
   - Я не смогу собрать такую сумму за такой короткий срок,  вы