ствуйте!
   - Добрый вечер!
   Скелет отступил на  пару  шагов  и  уселся  по-турецки  на  небольшую
циновку.
   Толстый выскочил на сцену и, потирая руки, произнес:
   - Сейчас Ибн-бетта погрузится в себя, выйдет на  внешний  космический
уровень и будет готов работать. Прошу  соблюдать  тишину.  Ответы  будут
передаваться  через  меня.  Пожалуйста,  вы  можете  задать   вопрос   о
творческой биографии нашего гостя. Заранее хочу  предупредить,  что  все
просьбы об  излечении,  нахождении  и  прочее  будут  рассматриваться  в
порядке живой очереди. Внеочередное право имеют ветераны войны и  труда,
герои - подводники и отцы, награжденные почетным знаком "Мать-героиня"!
   Ибн-бетта воспринимает всю информацию через бумажные  купюры.  Бумага
сохраняет всю энергетику  и  позволяет  влиять  на  ауру,  обращаться  к
холодайнам. Лучше всего контакт происходит на уровне пятидесятирублевых,
сторублевых купюр. Перед началом сеанса вы  должны  подержать  купюру  в
ладони, подумать о том, что  вас  беспокоит,  и  передать  свою  просьбу
вместе с трансформатором энергетики в руки Ибн-бетте-шао-линю.
   Олег усмехнулся: ищите дураков. Хотя, надо  отдать  должное,  Толстяк
напустил  туману,  смешав  в  одну  кучу  различные  несовместимые   для
специалиста понятия из всех учений, времен и  культур.  Парамонов  ждал,
клюнет кто-нибудь или нет? Толпу нужно разогреть, так просто  со  своими
кровными расставаться никто не захочет.
   Тут поднялся какой-то вихрастый  пацан  в  больших  роговых  очках  -
типичный зубрилка-отличник.
   - Скажите, как вы относитесь к идеям Блаватской?
   Толстый засеменил к Скелету, приблизил ухо к его губам и вернулся.
   - Это некорректный вопрос - обсуждение идей и взглядов  других  людей
отвлекает от созерцания собственного  центра  мироздания.  Извините,  но
таким был ответ.
   - А шамбала есть?
   - А правда, что можно приворожить человека?
   - А вы не встречали там снежного человека?
   - А когда "Красный  текстильщик"  заработает?  -  крикнули  откуда-то
сверху.
   Толстый вернулся с ответом, правда, Олег ничего  не  понял,  пришлось
переспрашивать у соседа:
   - Как только Рыжий покинет залив.
   - Точно! Молодец! Вот дает! - зааплодировали зрители.
   - Кто это? - поинтересовался Олег у сидящего рядом мужика.
   - Старый директор фабрики - рыжий. Никак его не выпрут с должности. А
в кабинете у него фотообои - залив, море, скалы, чайки.
   - А... Как... Что... - вопросы посыпались как из рога изобилия. Олегу
показалось, что вопросы заготовлены, отрепетированы, словно их читают по
бумажке. Может, так оно и было, Олег знал этот  прием  и  частенько  его
использовал.   Парочка   пенсионеров   или   младенцев   со   смышлеными
физиономиями за небольшую сумму  задавала  вопросы  и  получала  ответы.
Действовали они для разогрева  публики,  придавали  шоу  динамичность  и
достоверность.
   Наконец начался исход жаждущих к источнику светлой энергетики.
   Вначале на сцену поднялась  какая-то  толстая  тетка,  сунула  купюру
Ибн-бетте и через пару  секунд  уже  возвращалась  обратно,  рассказывая
сидящим громким шепотом:
   - Правду, правду сказал.
   За толстой теткой последовал мужчина  в  кепке  и,  вернувшись,  тоже
поделился с сидящими в зале:
   - Точно, я куда-то сберкнижку на предъявителя засунул, а он, -  мужик
махнул рукой на экстрасенса, - говорит: поищи  в  шифоньере,  на  второй
полке, где жена простыни держит. Я так и знал, что эта  стерва  стащила.
Мало ей, заразе, что зарплату всю до копеечки домой приношу, так  еще  и
на заначку руку подняла.
   Народ  тоненьким  ручейком  потек  на   сцену.   Кто-то   возвращался
притихший,  кто-то   веселый,   кто-то   недоуменно   пожимал   плечами,
переваривая услышанное.
   Сумма, которую, по подсчетам Олега, собрала  парочка,  была  довольно
приличной. Если провести пару таких сеансов в день в разных,  отдаленных
друг от друга районах, можно жить. Не на Французской  Ривьере,  конечно,
отдыхать, но на пивко с воблой  хватит.  Олег  рассчитывал  на  то,  что
масштабность его планов соблазнит парочку и они без колебаний согласятся
с ним работать. Олег, естественно, не собирался  делиться  всеми  своими
доходами, но то, что  он  мог  предложить  Толстому  со  Скелетом,  было
наверняка больше их нынешнего бюджета.
   Оставалось только дождаться окончания сеанса и зайти в гримерку. Олег
взглянул на часы и зевнул: ничего интересного не  предвидится,  придется
поскучать  некоторое  время.  Однако  Олег   ошибся,   события   приняли
неожиданный оборот.
   Дверь  в  зал  распахнулась,  и  на   сцену   выскочил   растрепанный
возбужденный  краснорожий  мужик.  Билетерша,  пытавшаяся  его  догнать,
споткнулась на ступеньке и растянулась, явив  миру  свои  давно  уже  не
стройные ноги и несексуальное белье с начесом. В зале загоготали.
   Мужик кинулся к Скелету с криком:
   - Отдай полтинник, гад!
   - Эй, товарищ, прекратите нарушать мероприятие! - попытался  оттащить
мужика от экстрасенса Толстяк. - Объясните, в чем дело.
   - Дело? Деньги верните!
   -  П-позвольте,  какие  деньги?  -  переспросил  Толстый,   поправляя
прическу, состоящую из трех редких  кудряшек.  -  Извольте  объясниться,
сейчас же. С чего это мы вам должны отдавать деньги?
   - А-а-а-а, - заорал мужик, кидаясь уже на  Толстого,  -  вы  все  тут
мафия, заодно!
   На сцене появился  милиционер,  вызванный,  вероятно,  администрацией
клуба.
   - Гражданин, нарушаем? - лениво поинтересовался милиционер.
   - О, милиция, меня ограбили, только что! - крикнул мужик. - Вот  этот
гад! - указал он на продолжавшего сидеть все в той же  позе  Скелета.  -
Через этого му... - красномордый кивнул на Толстого, - передал, что  мой
самогонный аппарат у Клавки, жены моей, на балконе! Я ему полтинник свой
отдал, кровный! Домой к Клавке, на балкон. Там нет ничего. Я ей в морду,
она в крик. А тут сосед пришел, я ему,  оказывается,  аппарат  по  пьяни
отдал! Верни деньги, гад! - снова кинулся мужик к экстрасенсу.
   Народ в зале заволновался. С места поднялась какая-то тетка и  зычным
голосом обратилась к собравшимся:
   - Подержите пока этого голубчика здесь, я домой сбегаю, проверю.  Мне
тут недалеко, в соседний двор.
   Зрители в зале разделились на две части,  одна  кинулась  блокировать
входы и выходы, чтобы парочка не сбежала, вторая -  по  домам  проверять
предсказания экстрасенса.
   - Товарищ милиционер, товарищ  милиционер,  это  какая-то  ошибка,  -
кинулся к спускающемуся со сцены милиционеру  Толстый.  -  Куда  же  вы,
гражданин начальник? Не допустите кровопролития, суда  Линча...  Они  же
нас того... - заскулил Толстый вслед удаляющемуся представителю  власти.
"Дело  швах",  -  подумал  Олег,  разглядывая  враз  помрачневшие   лица
зрителей, собравшихся у сцены. Ждали гонцов с известиями.  Олег  понимал
что еще пара минут и Толстому со  Скелетом  мало  не  покажется,  а  ему
придется искать других компаньонов.
   Олег повертел головой,  раздумывая,  что  предпринять,  и  глаза  его
остановились на рубильнике света. Выключить свет? А двери?  Толстого  со
Скелетом так просто не выпустят. Решение пришло мгновенно.  Олег  достал
пластмассовую  расческу  из  нагрудного  кармана,  засунул  в  пачку   с
сигаретами,  чиркнул  зажигалкой  и  аккуратненько  положил  в  проходе,
поближе  к  зрителям.  Сигареты  занялись  дружно,  огонь  добрался   до
пластмассы. Появился характерный запах и тоненький дымок.
   Олег спустился к рубильнику. На него никто не обращал  внимания,  так
как все взоры были устремлены на  сцену,  кольцо  мстителей  вокруг  нее
сжималось все плотнее. Парамонов щелкнул  рубильником  и  диким  голосом
завопил:
   - Караул, пожар! Горим, бомба! Помогите! А-а-а-а!!!
   Трудно сказать, что сыграло решающую роль: выключившийся свет,  запах
паленой пластмассы или дикий ор  Парамонова.  Народ  ринулся  к  дверям,
сметая на своем пути ряды кресел, отпихивая и топча  друг  друга.  Олег,
воспользовавшись суматохой, в два прыжка поднялся на  сцену,  нащупал  в
темноте Толстого, приказал Скелету:
   - За мной! Что примерзли, жить надоело? Где служебный выход? Бегом!
   Через минуту троица пронеслась по длинным коридорам и выскользнула на
улицу. Причем Скелет оказался в набедренной  повязке  на  голое  тело  и
чалме, босиком.
   - Кепочка, моя кепочка! - скулил  он,  вырываясь  из  рук  Толстояка,
пытавшегося его удержать.
   - Жорик, туда нельзя, там засада, они нас ждут... Жорик, Жорик... они
нам не простят, - увещевал его приятель.
   Из дворика  необходимо  было  поскорее  убраться,  так  как  народные
мстители наверняка разобрались, что никакого пожара нет, и  скоро  будут
здесь. Однако стащить упиравшегося Скелета с места оказалось непросто.
   Олег  начал  терять  терпение,  размахнулся  и  шлепнул  Скелета   по
физиономии, приводя в чувство:
   - Послушайте, любезный, я вам куплю шапку, только уйдемте отсюда.
   - Кепка, кепочка, - бормотал Скелет: то ли в роль экстрасенса вошел и
никак не мог из нее выйти, то ли перепугался очень - такое бывает.
   - Да хоть шапку-ушанку, хоть каску  пожарного!  -  в  сердцах  бросил
Парамонов, отрывая от земли легкое тело Скелета. - Вперед, - приказал он
Толстому, - на дорогу. Ловите такси. Стойте, дайте  пиджак,  накинем  на
него.
   Толстяк дрожащими руками, потный от возбуждения и страха,  путаясь  в
пуговицах, снял пиджак и засеменил к  дороге.  Олег  с  ношей  на  спине
бросился за ним.
   - Тормозите любую! - бросил он Толстому, заворачивая на ходу  Скелета
в пиджак.
   "Любым" оказался микроавтобус похоронного бюро,  к  счастью,  пустой.
Толстяк забрался в салон автобуса, Олег передал ему  свою  ношу  и  тоже
забрался внутрь.
   - Гони в  центр,  за  скорость  добавлю,  -  произнес  он,  показывая
водителю купюру.
   Проехав небольшое расстояние, микроавтобус остановился.
   - Чего встал? - недовольно произнес Олег.
   - Пробка, дорогу какие-то идиоты перегородили, машины проверяют.
   - Мы пропали, нас ищут, - по-бабьи тоненько взвизгнул Толстяк, - это,
наверное, зрители!
   Толстячок оказался прав. Разозленные зрители, уставшие от бесконечных
обманов со стороны  властей,  родных,  соседей,  перегородили  дорогу  в
надежде  отыскать  в  проезжающих  автомобилях  своих  врагов.  Зрители,
пришедшие на выступление поодиночке, объединились и теперь  представляли
собой разъяренную толпу, у  которой  сразу  же  появились  руководители,
идейные вожди.
   Олег цыкнул на  Толстяка,  заставил  его  замолчать  -  нытье  мешало
сосредоточиться.
   - Вас, что ли, ищут? - уточнил шофер, обернувшись к своим пассажирам.
   Олег молча кивнул и достал  из  кармана  еще  одну  купюру,  большего
достоинства.
   - Придумай что-нибудь, - предложил он, разрывая купюру на  половинки.
- Эта часть тебе сейчас, вторую получишь, когда вывезешь нас отсюда.
   В борьбе между алчностью и осторожностью победила  алчность  -  шофер
протянул руку за половинкой, нырнул куда-то под сиденье и что-то достал.
Это оказались две черные косынки и небольшой пластмассовый венок.
   Олег усмехнулся. Он протянул косынки Толстому и Скелету, те  повязали
головы. Венок Олег оставил себе.
   - Ну, с богом, поехали! - приободрил сам себя шофер.
   Микроавтобус был остановлен,  Олег  с  венком  в  руке  высунулся  из
салона:
   - Имейте уважение к семье покойного, такое горе, а вы...
   Несколько  добровольцев  мельком  взглянули  на  двух  убитых   горем
родственниц и автобус пропустили.
   Доехали без приключений. Олег велел шоферу  притормозить  в  соседнем
дворе, чтобы  не  привлекать  внимания  соседей,  расплатился  с  ним  и
обернулся к своим спутникам:
   - Тугодумская, пять, квартира пятьдесят. Жду вас через три минуты. Не
перепутайте, пять - пятьдесят!
   Олег решительным шагом направился к своему дому, вежливо поздоровался
с встретившейся соседкой и поднялся к себе. Вышел на балкон, с  которого
был  хорошо  виден  соседний  двор.  Придут  или  нет?  Толстый   что-то
втолковывал Скелету, размахивая руками. Скелет не соглашался,  собираясь
уходить. Толстый махнул рукой и направился к дому Олега.  Скелет  сделал
пару шагов в сторону, оглянулся и присоединился к другу.
   Через несколько минут в дверь позвонили. Олег молча впустил гостей  в
квартиру.
   - Здрасте, - переминаясь с ноги  на  ногу,  произнес  Толстяк,  -  мы
вот... это... пришли.
   - Проходите, по коридору направо, - пригласил Олег гостей, - я сейчас
факиру нашему штаны поищу, а то как-то неудобно с голой  задницей  вести
деловые переговоры, несерьезно, - усмехнулся Олег, скрывшись  за  дверью
одной из комнат.
   Он вынес слегка потертые джинсы, клетчатую рубаху.
   - Ванная - вторая дверь слева, - проговорил он, передавая Скелету,  -
если хотите, можете  помыться.  Чистое  полотенце  в  шкафчике  наверху.
Только бритву мою не трогать, руки оторву. Понятно?
   Мужчина молча кивнул и вышел из комнаты.
   - Что будете пить, - поинтересовался Олег, - за знакомство?
   - Кефир, - откликнулся Толстяк.
   - Кефир? - удивился Олег. - Такой дрянью не балуюсь и вам не советую.
Минералка подойдет?
   - Спасибо, - отозвался Толстый.
   - Ну, вы располагайтесь, а я  сейчас.  -  Олег  направился  на  кухню
приготовить выпивку и закуску.
   Гость, воровато оглянувшись на дверь, тихонечко подобрался к  пиджаку
хозяина квартиры, висящему на  спинке  кресла.  Его  рука  опустилась  в
нагрудный  карман  и  выловила  толстый  кожаный  бумажник   с   золотым
тиснением. Он ловко выхватил пару купюр и водворил кошелек на место.
   Занятый своими  манипуляциями,  гость  не  мог  знать,  что  все  его
действия отражаются на полированной поверхности стенки и хорошо видны из
кухни. Олег, намеренно  оставивший  "пинжак  с  карманами",  где  деньги
лежали на видном месте, в приоткрытую дверь наблюдал за грабежом в своем
собственном доме.
   Олег достал из холодильника бутылку водки, бутылку минеральной  воды,
выложил на поднос нехитрую холостяцкую закуску:  сыр,  колбаса,  шпроты,
зелень - и вернулся в комнату.
   Хозяин ловко  расставил  на  журнальном  столике  принесенную  снедь,
смахнул пыль с  рюмочек  и  устроился  в  кресле,  приглашая  к  трапезе
Толстого:
   - Пропустим по рюмашечке, пока ваш тибетский  друг  приводит  себя  в
порядок. А с чего вы решили,  что  потомок  тибетских  лам  должен  быть
красного цвета? Если мне не изменяет память, краснокожими были  индейцы?
- ехидно поинтересовался он.
   Толстяк не ответил.
   - Хм-м... в молчанку играть будем? Ну ладно. Каждый обслуживает  себя
сам, - добавил Олег, наливая себе водки.
   Толстяк сел напротив Олега и глазами путника, томящегося в пустыне от
жажды, взглянул на водочку. Он тяжело вздохнул и налил  себе  минералки,
выпив ее залпом. Лицо  его  сморщилось,  будто  он  только  что  отведал
кузнечиков в собственном соку  или  крысиные  хвостики  в  слюне  игуаны
(прощения просим за столь неаппетитное сравнение у читателя), но реакция
Толстяка была именно такой. Знающие люди утверждают: страшная гадость  -
и первое, и второе, есть можно только  при  угрозе  неминуемой  голодной
смерти.
   Олег хмыкнул, глядя на страдания гостя, сказал: "Чин-чин" и опрокинул
стопочку в рот.
   Толстяк громко сглотнул слюну, наполнившую рот,  тут  же  налил  себе
вторую рюмку минералки и выпил.
   Дверь скрипнула, на пороге появился  отмытый  и  одетый  в  цивильное
Жорик.
   -  А  вот  и  наш   краснокожий,   теперь   уже   бледнолицый   друг!
Присаживайтесь! - воскликнул Парамонов, указывая на место рядом с собой.
   Отмытый от красной краски, Жорик  действительно  был  очень  бледным,
болезненно бледным.
   Олег протянул руку к бутылке с водкой, чтобы наполнить  стопку  вновь
прибывшему, но его опередил Толстый:
   - Он не пьет, только кефир.
   - Понятно, значит, минералку. Ну, это сами себе нальете,  у  меня  на
такое рука не поднимается.
   - Мы, конечно, вам благодарны за спасение, но хотелось бы  расставить
все  точки  над  "i",  так  сказать,  -  заявил  Толстяк.  -   Если   вы
рассчитываете на часть заработанных нами денег,  то  сильно  ошибаетесь.
Заработали мы сущую мелочь, так что ничего, кроме большого человеческого
спасибо, сказать не можем. За штаны тоже спасибо. Мы вам  завтра  же  их
вернем, а сейчас нам  пора.  Георгий,  положи  на  место  бутерброд,  мы
уходим, - обратился к другу Толстяк и поднялся с места.
   - А вы, как я вижу, уважаемые, делиться не любите, -  произнес  Олег,
со стуком ставя стопку на стол. - С Кондратом делиться тоже не  желаете?
Не боитесь?
   Толстяк побледнел и сел на место, руки его задрожали, он  схватил  со
стола стопку и плеснул себе водки, выпил залпом, плеснул и снова  выпил,
потом закусил и ответил:
   - К-какой такой Кондрат? Вы нас, наверное, с кем-то путаете.
   -  Ага,  путаю.  Давно  под  экстрасенсов  работаете?   А   лотереями
промышляете давно? - рявкнул Олег. - В глаза смотреть, отвечать, оба!  -
Олег  стукнул  ладонью  по  столешнице.  Тарелки   подпрыгнули,   стопки
дзинькнули, бутылка  с  водкой  накренилась,  но  вернулась  в  исходное
положение.
   Скелет замер с бутербродом во рту, а  Толстяк  попытался  вскочить  с
места. Парамонов резко вытянул ногу и  пнул  ножку  кресла,  на  которой
сидел Толстяк, ножка подломилась, кресло опрокинулось, увлекая за  собой
упитанного гостя.
   - Ты кому мозги паришь, падла, кому муму сделать хочешь?  Да  я  тебя
вот этими руками на кусочки порву и жрать заставлю, да!.. - орал Олег  с
наигранным бешенством.
   - Да мы... да нет... да... - оправдывался, не вылезая из-под  кресла,
Толстый, - извините, мы вас не за того приняли.
   - Ладно, - вдруг успокоившись, произнес Олег, подавая Толстяку руку и
помогая ему подняться с пола. - Документы покажете? - вдруг спросил он.
   - Чего? - удивился  Скелет,  а  Толстый  опять  покосился  на  дверь,
собираясь бежать.
   - Читайте по губам: п-а-с-п-о-р-т-а. Должен же я знать, кто у меня  в
гостях сидит, может, вас за массовые убийства Интерпол разыскивает.
   Глаза Толстяка округлились:
   - Да вы что, какой Интерпол? У нас ни одного привода в милицию...
   - Ну, это пока, - перебил его Олег. - Я  жду!  Хочу  на  ваши  рожицы
посмотреть с официальной печатью.
   - А если у нас с собой  их  нет?  -  буркнул  Толстый,  не  собираясь
сдаваться.
   - Если нет, тебя в залог оставим, а его пошлем за  документами.  Пока
он ходить будет, мы посидим, поговорим, подружимся, может быть.
   Толстяк вздохнул: перспектива остаться в заложниках его не  радовала.
Он нехотя полез в карман и вытянул две замусоленные красные книжицы.
   Олег раскрыл первый паспорт. На него  с  фотографии  глядел  Толстяк,
такой, каким он был лет десять-пятнадцать назад.
   Олег прочитал фамилию и имя:
   -  Толстов  Антон  Антонович,  понятно.  Будешь  Толстым  -  и   тебе
привычнее, и я не ошибусь.
   Скелет согласно паспорту был Георгием Валентиновичем Набейбрюхо.
   - Извини, Георгий Валентинович, но на Набейбрюхо ты не тянешь, будешь
Скелетом.  Пока,  а  там  посмотрим.   Разрешите   представиться:   Олег
Константинович  Парамонов.  Можно  Олег,  если  у  меня  будет   хорошее
настроение. Будем знакомы. Давно за вами наблюдаю, парни, и  решил,  что
вы мне подойдете. Не надоело, что вас все время по морде лупят и  деньги
заработанные отнимают? - весело произнес Парамонов, разливая по  стопкам
водку, теперь уже на всех.
   У Скелета развязался язык от выпитой стопки, и  в  промежутках  между
откусыванием и прожевыванием бутербродов он жаловался на жизнь:
   - Надоело, страсть как надоело, то голый, то красный,  то  по  улицам
мотайся в дождь, то по квартирам. Жрешь не вовремя, спишь где  придется,
и бьют. Знаете, как они бьют, Олег Константинович? За  полтинник  готовы
убить человека.
   - Ну, тогда беру вас  в  долю.  Будем  делить,  по  справедливости  с
каждого дела... Моих восемьдесят процентов, ваших - двадцать: по десятке
на брата. Сумму раз в двадцать больше вашей