ажу этого, сэр. Я обслуживаю два других стола в алькове и  еще
два в большом зале. Блюд много. Я не наблюдал за столом мистера Бартона.
После кабаре почти все поднялись и начали танцевать, так  что  я  в  это
время отдыхал - поэтому-то я и уверен, что никто не приближался к столу.
Как только люди расселись, я сразу же занялся своим делом.
   Кемп кивнул.
   - Но, думаю, - продолжал Джузеппе, - было бы трудно сделать  такое  и
остаться незамеченным. Мне кажется, что только сам мистер Бартон мог это
сделать. А вы так не считаете, нет?
   Он вопросительно взглянул на полицейского.
   - Ты это сам придумал, а?
   - Разумеется, я ничего не знаю, но догадываюсь. Ровно год  назад  эта
красивая леди, миссис Бартон, покончила с собой. Может  быть,  и  мистер
Бартон так убивался, что решил покончить с собой? Это было бы  поэтично.
Конечно, проку ресторану тут никакого, но джентльмен, который собирается
с собой покончить, об этом не думает.
   Он нетерпеливо  оглядел  сидевших  перед  ним  мужчин.  Кемп  покачал
головой.
   - Все не так просто, - проговорил он.
   Он задал еще несколько вопросов и отпустил Джузеппе.
   Как только дверь затворилась, Рейс сказал:
   - Может быть, об этом-то как раз и стоило подумать?
   - Безутешный муж убивает себя в годовщину смерти жены!  Правда,  была
не совсем годовщина, но это детали.
   - Это был День Всех Святых.
   - Именно. Да, может быть, эта мысль и заслуживала бы внимания, но как
в таком случае объяснить происхождение писем и  то  обстоятельство,  что
мистер Бартон советовался с вами и показывал их Ирис Марло? Он  взглянул
на часы.
   - В двенадцать тридцать я должен быть в  доме  министра-координатора.
Еще есть время, чтобы  встретиться  с  людьми,  сидевшими  за  соседними
столиками. По крайней мере, с некоторыми из них. Полковник,  вы  пойдете
со мной?

3

   Мистер Моралес остановился в "Рице". В этот утренний час он  выглядел
весьма  непривлекательно:  небритый,  налитые  кровью  глаза  и   прочие
признаки тяжкого похмелья.
   Мистер Моралес был американцем и изъяснялся  на  каком-то  немыслимом
жаргоне. Несмотря на цепкую профессиональную память, его воспоминания  о
проведенном накануне вечере были весьма туманны.
   - Пошли с Крисси - эта крошка прошла огонь и воды! Она  говорит,  что
хороший кабак. "Золотко мое, - говорю, - пойдем,  куда  скажешь".  Кабак
классный, спору нет - и знают, как тебя выпотрошить!  Мне  это  обошлось
почти в тридцать долларов. Джаз вот только паршивый - похоже, они играть
не умеют.
   Воспоминания о прошедшем вечере настолько увлекли  мистера  Моралеса,
что пришлось ему напомнить про стол, находившийся в середине алькова.  И
тут память ему изменила.
   - Там был стол и какие-то люди сидели. Не помню, как они выглядели. Я
их и не разглядывал, пока этот парень не  преставился.  Сперва  подумал,
ему ликер не в то горло попал… Хотя одна из женщин  запомнилась.  Темная
и, прямо скажу, обращает внимание.
   - Вы говорите о девушке в зеленом бархатном платье?
   - Нет, не о ней. Та дохлятина. А эта крошка была в черном  и  вся  из
себя такая…
   Ненасытный взор мистера Моралеса привлекла Руфь Лессинг.
   Он сморщил нос в знак своего восхищения.
   - Я наблюдал, как она танцует, и  скажу  вам,  умеет  танцевать,  эта
крошка. Я раз или два ей подмигнул, но она окинула меня ледяным взглядом
- такими невидящими глазами умеют смотреть только у вас в Британии.
   Ничего более ценного из мистера Моралеса  выжать  не  удалось,  кроме
откровенного признания, что к тому времени, как началось кабаре, он  уже
дошел до соответствующего уровня.
   Кемп его поблагодарил и приготовился распрощаться.
   - Завтра я отплываю в Нью-Йорк, - тоскливо проговорил Моралес.  -  Не
угодно ли будет вам мое присутствие?
   - Благодарю вас, но не думаю, что ваши показания помогут следствию.
   - Понимаете, мне здесь нравится, и если дело связано с полицией, наша
фирма возражать не станет. Когда  полиция  говорит  вам  останьтесь,  вы
должны остаться.  Может  быть,  я  что-нибудь  вспомню,  если  пораскину
мозгами.
   Но Кемп не клюнул на  эту  хитроумную  приманку  и  вместе  с  Рейсом
отправился на Брук Стрит, где их встретил раздраженный джентльмен,  отец
достопочтенной Патриции Брайс-Вудворт.
   Генерал лорд Вудворт принял их с нескрываемой неприязнью.
   Что за сумасшедшая мысль предполагать, будто бы его дочь - его  дочь!
- замешана в подобной истории? Если девочка не может пообедать со  своим
нареченным в ресторане, чтобы не сделаться объектом нападок  со  стороны
детективов из Скотланд Ярда, то куда катится Англия? Она даже  не  знала
этих людей… как их звали… Хаббард… Бартон? Какой-то парень из  Сити  или
что-то в этом роде! Нужно быть  более  осмотрительным,  когда  выбираешь
место  для  развлечений  -  "Люксембург"  всегда   пользовался   хорошей
репутацией, -  но  подобная  история  происходит  там  уже  не  впервые.
Джеральд просто сглупил, приглашая  туда  Пат…  В  любом  случае  он  не
позволит  травмировать  и  терроризировать  свою  дочь,  подвергать   ее
перекрестному допросу, пока не переговорит с адвокатом. Он уже  позвонил
старому Андерсону из Линкольн Инн и попросил его…
   Здесь генерал неожиданно замолк и воззрился на Рейса.
   - Где-то я вас видел. Позвольте?
   Рейс ответил незамедлительно, его лицо озарилось улыбкой.
   - Баддарапур, двадцать третий год.
   - Боже! - воскликнул генерал. - Неужели это  Джонни  Рейс!  Какое  вы
имеете отношение к этому спектаклю?
   Рейс улыбнулся.
   - Я пришел сюда, чтобы присутствовать при беседе главного  инспектора
Кемпа с вашей дочерью. Полагаю, для нее будет приятнее видеть его здесь,
нежели  быть  вызванной  в  Скотланд  Ярд.  Думаю,  мое  присутствие  не
помешает.
   - О… хм… ну что ж, вы очень любезны, Рейс.
   В эту минуту отворилась дверь, вошла мисс Патриция Брайс-Вудворт и  с
присущими очень юному существу хладнокровием и независимостью вступила в
разговор.
   - Хэллоу, - сказала она. - Вы из Скотланд Ярда,  не  так  ли?  Насчет
вчерашнего происшествия? Ждала вас с нетерпением. Мой  папа  зануда.  Не
надо, папочка, тебе известно, что доктор сказал  о  твоем  давлении.  Не
могу понять, зачем ты во все лезешь. Я приглашу этих инспекторов в  свою
комнату, а к тебе пошлю Уолтерса с виски и содовой.
   Генералом овладело неистовое желание выплеснуть все, что накопилось у
него на душе, но он лишь промямлил:
   - Мой старый друг майор Рейс.
   После такого представления Патриция утратила к Рейсу всякий  интерес,
а лицо главного инспектора Кемпа озарила блаженная улыбка.
   С достоинством генеральской дочери она выпроводила их  из  комнаты  и
провела в свою гостиную. Когда они выходили, ее отец  решительно  закрыл
двери своего кабинета.
   - Бедный папочка, - заметила она. - Он будет  расстроен.  Но  он  это
переживет.
   Разговор отличался самым что ни на есть дружеским тоном и  абсолютной
безрезультатностью.
   - С ума можно сойти, - сказала Патриция. - Вероятно,  мне  больше  уж
никогда  не  придется  стать  свидетельницей  убийства  -  ведь  это  же
убийство? Газеты очень осторожны  и  неясны,  но  я  сказала  Джерри  по
телефону, что это, должно быть, убийство, а я даже не заметила!
   В ее голосе звучало неподдельное сожаление.
   Делалось очевидным, как мрачно и предсказал  главный  инспектор,  что
двое молодых, неделю назад помолвленных людей  весь  вечер  не  спускали
друг с друга глаз и больше ничего вокруг себя не замечали.
   Патриция Брайс-Вудворт  упорно  говорила  о  каких-то  несущественных
подробностях и больше ничего сообщить не могла.
   - Сандра Фаррадей, как всегда,  была  очень  нарядной.  На  ней  было
платье от Шипарелли.
   - Вы ее знаете? - спросил Рейс. Патриция покачала головой.
   -  Несколько  раз  видела.  Она  кажется  довольно  нудной.   Слишком
напыщена, как и большинство политических деятелей.
   - А больше никого из них вы до этого не встречали?
   - Нет, никого - по крайней мере, не припомню. Думаю, я бы не обратила
на Сандру Фаррадей внимания, не будь у нее платья от Шипарелли.
   - Увидите, - мрачно проговорил главный инспектор, когда они  выходили
из дома генерала Вудворта, - такой же подарок преподнесет нам и  маэстро
Толлингтон… Ну что ж, давайте попытаем счастья у  Кристины  Шеннон.  Это
будет наша, так сказать, последняя возможность.
   Мисс Шеннон, в полном соответствии с описаниями главного  инспектора,
оказалась белокурой красавицей. Красивые, тщательно  причесанные  волосы
открывали нежное, наивное, как у ребенка, лицо.
   С мисс  Шеннон,  по  утверждению  инспектора  Кемпа,  трудно  было  о
чем-нибудь поговорить, но живость ее взгляда и хитрость, притаившаяся  в
глубине больших голубых глаз, свидетельствовали, что  ее  бессловесность
простирается лишь в интеллектуальных направлениях, а где  речь  касается
грубой житейской прозы и особенно денег, там  Кристина  Шеннон  маху  не
даст.
   Мужчин она приняла с исключительным радушием,  предложила  выпить,  а
когда те отказались, стала настойчиво угощать их сигаретами. Квартира  у
нее была маленькой и обставлена дешевой современной мебелью.
   - Я была  бы  очень  рада,  если  б  смогла  вам  помочь,  инспектор.
Спрашивайте меня, что пожелаете.
   Кемп начал с обычных  вопросов,  касающихся  обстановки  и  поведения
людей, сидевших за столом в центре зала.
   Кристина сразу же показала себя тонким и проницательным наблюдателем.
   - Нетрудно было увидеть - компания не слишком веселилась. Они  словно
все оцепенели. Мне искренне было жаль старичка - хозяина сборища. Он  из
себя выходил, стараясь их развлечь, бесился,  как  кошка  на  привязи,но
льда растопить ему не удалось. Высокая женщина справа от него  надулась,
словно аршин проглотила, а девочка слева заметно была не  в  себе  из-за
того, что смуглого красавца посадили не с ней рядом, а  напротив.  Возле
нее сидел блондин, похоже, он страдал расстройством желудка, ел - словно
у него кусок в горле  застревал.  Его  соседка  без  конца  хлопотала  и
возилась с ним так, будто хотела через голову перепрыгнуть.
   - Мисс Шеннон, вы, кажется, заметили все до мельчайших  подробностей,
- сказал полковник Рейс.
   - Открою вам секрет. Мне самой было не слишком весело.  Я  провела  с
одним джентльменом три ночи подряд,  и  он  мне  порядочно  надоел.  Ему
хотелось осмотреть весь Лондон - особенно места, имеющие  репутацию,  и,
нужно сказать, он не скупился. Везде шампанское. Мы обошли  "Компрадор",
"Миль Флейерс" и наконец добрались  до  "Люксембурга".  Замечу  вам,  он
порезвился. Мне даже его как-то жаль стало. Но разговор с ним интересным
не назовешь. Бесконечные истории про  махинации,  которые  он  обделывал
где-то там в Мексике, и большинство из них я выслушала по  три  раза.  И
еще он без конца рассказывал о всех дамах, которых он познал и  как  они
были от него без ума. Выслушивать подобное, согласитесь, утомительно, но
Педро на это внимания не обращал, поэтому я только и делала, что  ела  и
озиралась по сторонам.
   - Ну что ж, вы для нас просто находка, мисс Шеннон, - сказал  главный
инспектор. - Могу надеяться, что вам удалась заметить  какие-то  детали,
которые помогут нам справиться с нашей задачей.
   Кристина покачала белокурой головкой.
   - Не представляю, кто укокошил старикашку, решительно не представляю.
Он выпил шампанского, лицо его вдруг посинело, и он свалился.
   - Вы не помните, когда он  последний  раз  до  этого  пил  из  своего
бокала?
   Девушка задумалась,
   - Когда… да… сразу же после кабаре. Вспыхнул свет, он  поднял  бокал,
что-то сказал, остальные тоже  подняли  бокалы.  Наверное,  он  произнес
тост.
   Инспектор кивнул.
   - А потом?
   - Потом заиграла музыка, они все поднялись и пошли  танцевать,  шумно
двигали стульями, смеялись. Кажется, впервые за  их  столом  повеселело.
Удивительно, как шампанское сближает людей.
   - Они все пошли - у стола никто не остался? -Да.
   - И никто не дотрагивался до бокала мистера Бартона?
   - Абсолютно никто. - Она ответила без раздумий. - Я в этом совершенно
уверена.
   - И никто - совершенно никто - не приближался к  столу,  пока  их  не
было?
   - Никто - за исключением, разумеется, официанта. - Официанта?  Какого
официанта?
   - Один из этих  юнцов  с  фартуком,  лет  шестнадцати.  Не  настоящий
официант. Он помогал  замухрышке,  похожему  на  обезьяну  -  итальянцу,
по-моему.
   Инспектор Кемп  кивком  головы  подтвердил,  что  эта  характеристика
полностью соответствует внешности Джузеппе Бальцано.
   - И что он делал, этот юный официант? Наполнял бокалы?
   Кристина покачала головой.
   - О, нет. Он ни к  чему  на  столе  не  прикасался.  Просто  подобрал
вечернюю  сумочку,  которую  одна  из  девушек   обронила,   когда   они
поднимались.
   - Чья это сумочка?
   На минуту-другую Кристина задумалась. Затем сказала:
   - Правильно. Сумочка девчонки - зеленая  с  золотом.  У  двух  других
женщин были черные сумочка.
   - И что официант сделал с этой сумочкой? Кристина удивилась.
   - Просто положил ее обратно на стол, вот и все.
   - Вы совершенно уверены, что он  не  притрагивался  ни  к  одному  из
бокалов?
   Конечно. Он второпях сунул ее на стол и побежал, потому что  один  из
официантов свистнул ему, чтобы он куда-то пошел и что-то принес, и  тому
надо было пошевеливаться.
   - И это был единственный случай, когда  кто-то  приближался  к  этому
столу?
   - Именно так.
   - Но, разумеется, кто-то мог подойти к столу, и  вы  могли  этого  не
заметить.
   Кристина решительно покачала головой.
   - Нет, совершенно  уверена,  что  нет.  Понимаете,  Педро  вызвали  к
телефону, и пока он не вернулся, я ничем не занималась, я только глядела
по сторонам и скучала.
   Я все замечала, а с места, на котором я сидела, лучше всего был виден
соседний стол. Рейс спросил:
   - Кто первым вернулся к столу?
   - Девушка в зеленом со стариком. Они уселись, затем подошли блондин и
девушка в черном, за ними остальные важные  особы  и  смуглый  красавец.
Отменный  он  был  танцор.  Когда  все  возвратились  и  официант  начал
подогревать на спиртовке блюдо, старик наклонился вперед, произнес  свою
речь, все  снова  подняли  бокалы.  И  тут  все  произошло.  -  Кристина
замолчала и весело добавила:
   - Ужасно, не правда ли? Я думала, это  был  удар.  Моя  тетя  так  же
упала, когда с ней случился удар. Тут же возвратился Педро, и я сказала:
"Смотри, Педро, у этого человека удар". А Педро  спокойно  ответил:  "Он
уже умер - уже умер, - все кончено" - и это было так ужасно. Я не  могла
отвести от него глаз. Страшно, когда в таком  месте,  как  "Люксембург",
кто-нибудь умирает. Не нравятся мне эти мексиканцы. Когда они  напьются,
они теряют человеческий облик, - не  знаешь,  какую  гадость  они  могут
выкинуть. - Она на мгновение задумалась и, посмотрев на нарядный браслет
у себя на запястье, добавила:
   - А все-таки, должна сказать, они довольно великодушны.
   Кемп незаметно  отвлек  ее  от  рассуждений  о  невзгодах  и  доходах
одинокой девушки и заставил еще раз повторить эту историю.
   - Вот мы и использовали свой последний шанс, - сказал он Рейсу, когда
они покидали квартиру мисс Шеннон. - И это мог бы быть неплохой шанс. Из
всех свидетелей эта  девушка  самая  стоящая.  Она  все  точно  видит  и
запоминает. Если бы там можно было бы что-то увидеть,  она  бы  увидела.
Стало быть, ответ таков: видеть там было нечего. Невероятно. Колдовство,
да и только! Джордж Бартон пьет шампанское и отправляется танцевать.  Он
возвращается, пьет из  того  же  самого  бокала,  к  которому  никто  не
притрагивался, и - вот  чудеса  -  бокал  полон  цианида.  Безумие!  Это
никогда не могло бы произойти, если бы не произошло.
   На минуту он остановился.
   - Официант. Мальчик. Джузеппе ни разу о  нем  не  упоминал.  Об  этом
стоит подумать. Как бы то ни было, он единственный человек, находившийся
во время танцев возле стола.  Здесь  может  что-то  быть.  Рейс  покачал
головой.
   - Если бы он положил отраву в бокал Бартона, эта девушка заметила бы.
У  нее  врожденная  способность  подмечать  детали.  Пустота  в   голове
компенсируется  ее  наблюдательностью.  Нет,  Кемп,  здесь  должно  быть
какое-то очень простое объяснение, только бы смогли мы его разгадать.
   - Да, возможно. Он сам бросил в бокал отраву!
   - Я начинаю верить, что именно так все и произошло,  ничего  иного  и
быть не могло. Но если это так, то, я убежден, он не знал, что  это  был
цианид.
   - Вы предполагаете, что кто-то ему  его  подсунул?  Сказал,  что  это
средство улучшает пищеварение или снижает давление - что-нибудь в  таком
духе?
   - Возможно.
   - Тогда кто этот неизвестный? Супруги Фаррадей?
   - Совершенно невероятно.
   - Столь же невероятно предполагать и мистера Антони  Брауна.  Значит,
остаются двое - нежная невестка…
   - …и преданный секретарь. Кемп взглянул на полковника.
   - Да… она могла  бы  ему  что-нибудь  подстроить…  Мне  надо  идти  к
министру-коодинатору. А вы? Встретитесь с мисс Марло?
   - Думаю отправиться в  контору  -  повидаться  с  милой  секретаршей.
Соболезнование старого друга. Мог бы пригласить ее позавтракать… Значит,
вы ее подозреваете?
   Пока что я никого не подозреваю. Просто обнюхиваю следы.
   - С Ирис Марло вам все равно придется встретиться.
   - Встречусь, но хотелось бы побывать у нее в доме в ее отсутствие.  И
знаете почему, Кемп?
   - Разумеется, нет.
   - Потому что там кто-то чирикает - чирикает,  как  маленькая  птичка…
"Маленькая птичка, расскажи мне", - пел я, когда был ребенком. Вот в чем
суть, Кемп, эти пичужки  многое  могут  рассказать,  только  позволь  им
пощебетать.

4

   Мужчины простились. Рейс нанял такси и отправился в Сити,  в  контору
Джорджа  Бартона.  Главный   инспектор   Кемп,   озабоченный   растущими
расходами,  сел   в   автобус.   Дом   министра-координатора   находился
неподалеку.
   Лицо инспектора, когда он поднимался по  ступеням  и  дернул  звонок,
было довольно мрачным. Положение его, он знал это, было трудным. Фракция
министра-координатора обладала огромным политическим влиянием и,  словно
сетью, покрыла всю страну своими объединениями. Главный  инспектор  Кемп
верил в беспристрастность британской юстиции. Если Стефан или Александра
Фаррадей причастны к смерти Розмари Бартон или Джорджа Бар-тона, никакие
"связи" или "влияния" не помогут им избежать  ответственности.  Но  если
они невиновны или доказательства их вины недостаточно определены,  тогда
должностному лицу следует быть очень осторожным в своих действиях, иначе
начальство хорошенько даст ему по рукам.  Понятно,  при  такой  ситуации
предстоящее объяснение не очень радовало главного инспектора.
   Поглощенный тягостными  размышлениями,  главный  инспектор  Кемп  был
препровожден похожим на епископа привратником в затененную,  уставленную
книгами комнату в задней части дома, где его ожидал  министр-координатор
со своей дочерью и зятем.
   Поднявшись навстречу инспектору, министр-координатор пожал ему руку и
учтиво произнес:
   - Вы пришли точно в назначенное время, главный  инспектор.  Позвольте
сказать, я по достоинству оценил вашу любезность - вы сами пришли  сюда,
вместо того чтобы вызвать мою дочь и ее мужа в Скотланд Ярд. Разумеется,
в случае необходимости они с готовностью явились бы туда  -  об  этом  и
речи быть не может. Они так же ценят вашу доброту.
   Сандра произнесла:
   - Безусловно, инспектор.
   На ней было платье из мягкого черного материала, свет длинного узкого
окна  струился  ей  на  спину,  и  она  напоминала   Кемпу   статую   из
раскрашенного стекла, которую он однажды  видел  в  заграничном  соборе.
Продолговатый овал лица и слегка угловатые плечи усиливали иллюзию.  Как
святая, подумалось ему. Но леди Александра Фаррадей  не  была  святой  -
совсем не была. И, кроме того, все эти древние святые, по его разумению,
были не добрыми,  скромными,  незаметными  христи