тветил:  этому  делу  не  суждено  стать   предметом   судебного
разбирательства. Мы не сможем докопаться до истины.
   - Думаете, нет? - спросил Рейс.
   Кемп покачал головой и задумчиво отхлебнул.
   - Преступление было бы раскрыто, если б  мы  выяснили,  кто  из  этой
пятерки покупал или хранил цианид. Но  мне  этого  сделать  не  удалось.
Типичный   случай,   когда   преступник   известен,   а   доказательства
отсутствуют.
   - Так вам известен преступник? - с интересом спросил Антони.
   - Гм, совершенно в этом убежден. Это леди Александра Фаррадей.
   - Вы в этом убеждены, - сказал Рейс. - Почему?
   -  Извольте.  Я  бы  назвал  ее  безумно  ревнивой.  И  к   тому   же
сумасбродной. Как эта самая королева Элеонора какая-то, которая проникла
в опочивальню прекрасной Роземунды и предложила ей на выбор: кинжал  или
чашу, наполненную ядом.
   - Но в нашем случае, - заметил Антони, - у прекрасной Розмари не было
выбора.
   Главный инспектор Кемп продолжал.
   - Какой-то неизвестный выводит мистера  Бартона  из  равновесия.  Тот
становится подозрительным и, надо сказать, у него для  этого  достаточно
оснований. Не пожелай он следить за Фаррадеями, он никогда  бы  не  стал
покупать загородный дом. Она его быстро раскусила - ей  помогли  в  этом
бесконечные разговоры о банкете и настойчивые  просьбы,  чтобы  они  там
присутствовали. Она не из  тех  людей,  которые  ждут  и  наблюдают.  Ее
сумасбродная натура проявляет себя, она с ним расправляется!  Вы  можете
сказать,  что  все  эти  рассуждения  построены   на   особенностях   ее
человеческих качеств. Но я скажу, что  единственным  лицом,  у  которого
была возможность подбросить что-то в бокал мистера Бартона как раз перед
тем, как тот его выпил, была дама, сидящая справа от него.
   - И никто не заметил, как она это сделала? - спросил Антони.
   - Именно. Они могли бы заметить - но не заметили. Допустим, если  вам
угодно, она довольно ловка.
   - Форменный фокусник.
   Рейс кашлянул. Он достал трубку и начал ее набивать.
   - Только одно возражение. Предположим, леди  Александра  сумасбродна,
ревнива  и  страстно  влюблена  в  своего  мужа,  предположим,  она   не
остановится перед убийством, но считаете ли вы  ее  способной  подложить
порочащие улики в сумочку девушки? Девушки совершенно невинной,  доброй,
не причинившей ей ни малейшего вреда?
   Инспектор Кемп смущенно заерзал на стуле и тупо уставился в чашечку с
чаем.
   - Женщины не играют в крикет, - сказал он, - это вы имеете в виду.
   - В действительности многие из них играют, - улыбнулся Рейс. - Но мне
приятно видеть ваше смущение.
   Кемп не стал вдаваться  в  полемику  и  с  покровительственным  видом
повернулся к Антони.
   - Кстати, мистер Браун (я по-прежнему буду вас так называть, если  вы
не возражаете), мне хочется от души поблагодарить вас за то, что вы,  не
откладывая  в  долгий  ящик,  привели  к  нам  Ирис  Марло  и  заставили
рассказать эту самую ее историю… Думаю, мы сняли с ее души камень -  она
ушла домой совершенно счастливая.
   - После похорон, - сказал Антони, - надеюсь, она ненадолго  уедет  за
город. Мирная и тихая жизнь и при этом отсутствие тетушки Люциллы  с  ее
непрекращающейся болтовней помогут ей восстановить силы.
   - Язык  у  тети  Люциллы  работает  с  полной  нагрузкой,  -  сказал,
усмехнувшись, Рейс.
   - Могу это подтвердить, -  отозвался  Кемп.  -  К  счастью,  не  было
необходимости записывать ее показания. Не то бедного секретаря отправили
бы в больницу с вывихнутой рукой.
   - Ну что ж, - сказал Антони, - смею заметить,  инспектор,  вы  правы,
заявив, что данное дело никогда  не  появится  в  суде,  но  это  крайне
неудовлетворительный итог… И  еще  одна  вещь  нам  неизвестна:  кто  же
написал Джорджу Бартону письма, сообщавшие об убийстве жены?  У  нас  на
этот счет нет ни малейших предположений.
   - А вы по-прежнему настаиваете на ваших подозрениях, Браун? - спросил
Рейс.
   -  Руфь  Лессинг?  Да-,  склонен  считать   ее   наиболее   вероятным
кандидатом. По вашему утверждению, она призналась в любви к Джорджу. Что
ни  говорите,  Розмари  была  ей  ненавистна.  И   вдруг   она   увидела
благоприятную возможность избавиться  от  Розмари,  при  этом  она  была
полностью убеждена, что, устранив с дороги Розмари, она без помех сможет
выйти замуж за Джорджа.
   - Согласен, - сказал Рейс. - Допускаю, спокойствие и деловитость Руфи
Лессинг - качества, необходимые для того, чтобы задумать  и  осуществить
убийство, к тому же она лишена жалости  -  продукта  чересчур  развитого
воображения. Да, в отношении первого убийства  я  с  вами  согласен.  Но
совершенно не понимаю, зачем она осуществила второе. Не могу  понять,  с
какой стати ей отравлять человека, которого  она  любит  и  за  которого
хочет выйти замуж! И еще одно возражение: почему  она  держала  язык  за
зубами, когда увидела, что Ирис бросила пакет из-под цианида под стол?
   - Возможно, она этого не видела, - нерешительно предположил Антони.
   - Полностью  уверен,  что  видела,  -  сказал  Рейс.  -  Когда  я  ее
допрашивал,   у   меня   сложилось   впечатление,   что   она    чего-то
недоговаривает. Да и сама Ирис Марло думала, что Руфь все видела.
   - Продолжайте, полковник, - сказал Кемп. - Выкладывайте ваши мысли. Я
полагаю, вам есть что рассказать?
   - К сожалению, нет. Дело яснее ясного. Всякое  соображение  порождает
новые возражения.
   Рейс задумчиво перевел взгляд с лица Кемпа на лицо Антони  и  на  нем
задержался. Брови Антони поползли вверх.
   - Не хотите ли вы сказать, что считаете меня главным преступником?
   Рейс медленно покачал головой.
   - Не вижу оснований, с чего  бы  вам  убивать  Джорджа  Бартона.  Мне
кажется, я знаю, кто убил его, а также и Розмари Бартон.
   - Кто же это?
   Рейс неторопливо, будто подбирая слова, проговорил:
   - Забавно, все подозрения у нас падают на женщин. Я  тоже  подозреваю
женщину. - Он помолчал и негромко произнес:
   - Я считаю, что преступницей является Ирис Марло.
   Антони  с  грохотом  отодвинул  стул.  Его   лицо   мгновенно   стало
темно-малиновым, а затем он с усилием  овладел  собой.  Он  заговорил  с
наигранной игривостью и по-обычному насмешливо, но голос его дрожал.
   - Ради бога, давайте обсудим подобную возможность,  -  сказал  он.  -
Почему Ирис Марло? И если это так, с чего бы  ей,  скажите  мне,  по  ее
собственному признанию, выкидывать пакет из-под цианида под стол?
   - Потому что, - сказал Рейс, - ей было известно, что Руфь Лессинг все
видела.
   Антони тщательно, склонив  голову  набок,  обдумывал  ответ.  Наконец
кивнул.
   - Принято, - сказал он.  -  Продолжим.  Почему  вы  в  первую  голову
подозреваете ее?
   -  Мотивы,  -  ответил  Рейс.  -  Розмари  было  оставлено   огромное
состояние, а про Ирис позабыли. Мы знаем, она считала себя обделенной  и
долгие годы пыталась подавить жившую в ее сердце обиду. Она знала,  если
Розмари умрет бездетной, деньги целиком достанутся ей. При этом  Розмари
была угнетена, несчастна, подавлена в результате  инфлюэнцы,  при  таком
настроении заключение о самоубийстве могло быть принято не задумываясь.
   - Что ж, все правильно, превращайте  девушку  в  чудовище!  -  сказал
Антони.
   - Не в чудовище, - ответил Рейс. - Существует еще  иная  причина,  по
которой я подозреваю ее, - причина довольно отдаленная,  как  может  вам
показаться. Я говорю о Викторе Дрейке.
   - Викторе Дрейке? - удивился Антони.
   - Дурная кровь. Видите ли, мне не  было  нужды  выслушивать  болтовню
Люциллы. Мне все известно о семействе Марло. Виктор Дрейк -  не  столько
слаб, сколько злобен. Его мать - слабоумное ничтожество. Гектор Марло  -
безвольный и злобный  пьяница.  Розмари  эмоционально  неустойчива.  Вся
семья - воплощение слабостей, пороков, шатаний. Налицо  предрасположение
к преступлению.
   Антони закурил. Руки его дрожали.
   - Значит, вы не верите, что на скверной почве может вырасти  здоровый
цветок?
   - Разумеется, может. Но я  не  уверен,  что  таким  здоровым  цветком
является Ирис Марло.
   - Мои доводы не имеют значения,  -  не  спеша  проговорил  Антони,  -
поскольку я в нее влюблен. Джордж показал ей эти злосчастные письма, она
пугается и убивает его? Так это выглядит?
   - Да. В этом случае главное значение приобретает испуг.
   - И как ей удается подложить эту дрянь Джорджу в шампанское?
   - Этого, признаюсь, я не знаю.
   - Спасибо, что хоть этого вы не знаете. - Антони начал взад и  вперед
раскачивать свой стул. Его глаза наполнились угрозой и злостью. - У  вас
крепкие нервы, коль скоро вы все это мне высказали.
   Рейс спокойно ответил:
   - Я знаю. Но полагаю, это необходимо сказать. Кемп молча, с интересом
за ними наблюдал. При этом он машинально помешивал свой чай.
   - Прекрасно, - Антони  выпрямился.  -  Пора  действовать.  Что  толку
сидеть за столом, пить тошнотворную жидкость и с умным видом  заниматься
пустопорожним теоретизированием. Загадка должна быть решена.  Мы  должны
разрешить все трудности и выяснить истину. Я возьму это на себя  -  и  я
своего добьюсь. Я все переворошу, и когда мы узнаем истину, мы поразимся
простоте решения. Я еще раз сформулировал проблему. Кто знал об убийстве
Розмари? Кто написал об этом Джорджу?  Почему  ему  написали?  А  теперь
поговорим о самих убийствах. Первое уже потускнело. Оно случилось давно,
и мы в точности не  знаем,  что  тогда  произошло.  Но  второе  убийство
случилось у меня на глазах. Я его видел. Следовательно, я должен  знать,
как все было. Легче всего насыпать цианид Джорджу в бокал было во  время
кабаре, но его не насыпали, ведь он выпил из своего бокала сразу  же  по
окончании концерта. Я сам видел, как он выпил. После этого никто  ничего
к нему в бокал не клал. Никто не дотрагивался до его бокала,  совершенно
никто, и когда он снова выпил, там было полно цианида. Он  не  мог  быть
отравлен - но его отравили! В его бокале оказался цианид - но  никто  не
мог его туда положить! Мы приблизились к истине?
   - Нет, - сказал главный инспектор Кемп.
   -  Да,  -  продолжал  Антони.  -  Мы  попали  в   царство   волшебных
мистификаций. Или деятельность духов. Сейчас я набросаю вам свою  теорию
привидений. Пока мы танцуем, дух Розмари витает над бокалом у Джорджа  и
бросает туда цианид в совершенно материализованном  виде  -  духи  умеют
извлекать цианид из эктоплазмы. Джордж возвращается, пьет за  ее  память
и… О, господи благословенный!
   Двое мужчин с изумлением взирали на него. Он обхватил руками  голову.
Раскачивался из стороны в сторону, находясь в состоянии явного душевного
потрясения. При этом он бормотал:
   - Это… это… сумочка… официант.
   - Официант? - встревожился Кемп. Антони покачал головой.
   - Нет, нет. Не то, что вы думаете. Мне как-то пришла в голову  мысль,
что интересы  следствия  требовали  официанта,  который  раньше  не  был
официантом. Вместо этого нас обслуживал  официант,  который  всегда  был
официантом… и маленький официант, из династии потомственных  официантов…
официант нежный, как ангелочек… официант вне подозрений. И он продолжает
оставаться вне подозрений - но он сыграл свою роль! О  господи,  да,  он
сыграл свою роль.
   Антони пристально на них посмотрел.
   - Не понимаете? Официант мог  бы  отравить  шампанское,  но  официант
этого не сделал. Никто не притрагивался к  бокалу  Джорджа,  но  Джорджа
отравили. А - это А. Б - это Б. Бокал Джорджа! Джордж! Две разные  вещи.
И деньги - кучи, кучи денег! И кто знает - может быть, вместе с  ними  и
любовь? Не глядите на меня, как на безумного. Пойдемте,  я  вам  кое-что
покажу.
   Отбросив назад стул, он вскочил и схватил Кемпа за руку.
   - Пойдемте со мной.
   Кемп с сожалением взглянул на недопитый чай.
   - Следует расплатиться, - пробормотал он.
   - Нет, нет, мы сейчас вернемся. Пойдемте. Я должен  вам  там  кое-что
показать. Пойдемте, Рейс.
   Сдвинув в сторону стол, он увлек их за собой в вестибюль.
   - Видите там телефонную будку? - Да. Антони порылся в карманах.
   - Черт у меня  нету  двух  пенсов.  Не  беда.  Я  передумал  звонить.
Вернемся.
   Они возвратились в кафе, впереди Кемп, за ним Рейс с Антони.
   Кемп был мрачен, он сел, взял трубку. Тщательно  ее  продул  и  начал
прочищать вынутой из кармана булавкой.
   Рейс хмуро поглядел на озабоченное лицо Антони.  Потом  откинулся  на
спинку стула, взял свою чашку и выпил оставшуюся в ней жидкость.
   - Проклятье, - прорычал он. - Тут сахар!
   Он посмотрел через стол на Антони и увидел,  как  его  лицо  медленно
озаряется улыбкой.
   - Ну что же, - пробормотал Кемп, отпивая из своей чашки глоток. - Что
это, черт побери?
   - Кофе, - сказал Антони. - И не думаю, что он вам понравится. Мне  не
понравился.

13

   Антони с удовольствием созерцал, как глаза  его  спутников  озарились
молниеносной догадкой.  Но  блаженство  его  было  недолговечным;  новая
мысль, словно обухом по голове, оглушила его.
   - Боже… та машина! - закричал он. Он вскочил.
   - Какой же я дурак… идиот! Она рассказала мне,  что  какая-то  машина
едва не сбила ее, а я пропустил это мимо ушей. Пойдемте, живо!
   Кемп заметил:
   - Она сказала, что пойдет прямо домой, когда покинула Ярд.
   - Да. Почему я не пошел с ней?
   - Дома кто-нибудь есть?
   - Там Руфь Лессинг, она поджидала миссис Дрейк. Возможно, они все еще
обсуждают подробности предстоящих похорон!
   - И еще долго будут обсуждать, если я хорошо  знаю  миссис  Дрейк,  -
сказал Рейс. Неожиданно он спросил:
   - У Ирис Марло есть еще какие-нибудь родственники?
   - По-моему, нет.
   - Кажется, я понял ваши соображения. Возможно ли подобное?
   - Думаю, да. Сами посудите, как много принималось на веру, на честное
слово.
   Кемп расплатился по счету. Мужчины поспешили к выходу, на  ходу  Кемп
спросил:
   - Думаете, опасность серьезная? Для мисс Марло?
   - Думаю, да.
   Чертыхнувшись вполголоса, Антони остановил такси. Все трое уселись  и
велели шоферу ехать на Эльвестон Сквер так быстро, как только возможно.
   Кемп медленно проговорил:
   - Мне только что пришла  в  голову  интересная  мысль:  значит,  чета
Фаррадей полностью реабилитируется.
   - Да.
   - И за это слава богу. Но вряд ли они снова попытаются - так скоро.
   - Чем скорее, тем лучше, -  сказал  Рейс.  -  Не  то  мы  чего-нибудь
заподозрим. Два раза сорвалось, на третий удастся - так  они  думают.  -
Помолчав, он добавил:
   - Ирис Марло сказала мне в присутствии миссис Дрейк,  что  выйдет  за
вас замуж, как только вы сделаете ей предложение.
   Разговор прерывался резкими толчками, шофер в буквальном смысле слова
прокладывал  себе  путь,  срезал  углы,  с   чудовищной   настойчивостью
продирался сквозь поток запрудивших улицу машин.
   Сделав последний рывок, он резко затормозил возле особняка.
   Никогда еще дом  на  Эльвестон  Сквер  не  выглядел  столь  мирным  и
спокойным.
   Антони, с трудом сохраняя присущее ему хладнокровие, пробормотал:
   - Прямо как в кино. Поневоле почувствуешь себя дураком.
   Он уже поднялся на верхнюю ступеньку и дергал  звонок,  тем  временем
Рейс расплачивался за такси, а Кемп взбегал по лестнице.
   Дверь отворила горничная.
   Антони выкрикнул:
   - Вернулась мисс Ирис?
   Эванс немного удивилась:
   - О да, сэр. Она пришла полчаса назад.
   Антони вздохнул с облегчением. Все  вокруг  было  таким  спокойным  и
обыденным, что его недавние страхи показались ему надуманными, и  он  их
устыдился.
   - Где же она?
   - Я думаю, в гостиной с миссис Дрейк.
   Антони кивнул и большими прыжками вбежал по лестнице. Рейс и  Кемп  -
за ним.
   В гостиной, мирно устроившись под торшером, Люцилла  Дрейк  рылась  в
разделенном  на  множество  ячеек  ящике  письменного  стола   и   вслух
бормотала:
   - Милый, мой милый, куда же я сунула  письмо  миссис  Маршам?  Дай-ка
припомню…- Маленький терьер не сводил с нее глаз.
   - Где Ирис? -  неожиданно  выкрикнул  Антони.  Люцилла  обернулась  и
внимательно на него посмотрела.
   - Ирис? Она…  прошу  прощения!  -  Старуха  приподнялась.  -  Могу  я
спросить, кто вы такой?
   Позади него появился Рейс, и лицо Люциллы  прояснилось.  Она  еще  не
видела главного инспектора Кемпа, который не успел войти в комнату.
   - О дорогой полковник Рейс? Как хорошо, что вы пришли! Жаль,  что  вы
не  смогли  быть   здесь   чуточку   пораньше   -   мне   так   хотелось
проконсультироваться с  вами  по  поводу  предстоящих  похорон…  Мужской
совет, он так необходим… Я совершенно ничего не соображаю, так и сказала
мисс Лессинг. Просто в голову ничего не идет… и признаюсь, мисс  Лессинг
была очень мила, обещала, что она сама все устроит и снимет с моих  плеч
заботу… Она-то управится, но, естественно,  хотелось  бы  у  кого-нибудь
наверняка узнать, какой псалом Джордж любил  больше  всего,  -  я-то  не
знаю, поскольку боюсь,  Джордж  не  очень  часто  посещал  церковь.  Но,
естественно, как жена священника… я хотела  сказать  вдова…  думаю,  что
подходит…
   Рейс воспользовался минутной заминкой и спросил:
   - Где мисс Марло?
   - Ирис? Она недавно вернулась. Пожаловалась на головную боль и  прямо
поднялась в свою комнату. Знаете, мне кажется, нынешние девушки не очень
выносливые… Шпинат они не едят в  достаточном  количестве…  А  она,  мне
кажется, решительно не желала говорить о приготовлениях к похоронам, но,
как ни вертись, кто-то должен этим заниматься. Хочется, чтобы  все  было
как  нужно,  и  покойнику  оказаны  подобающие  почести…   автомобильные
катафалки, думается, недостаточно торжественны… Вы понимаете,  о  чем  я
говорю… Не то что лошади с их  длинными  черными  хвостами…  Конечно,  я
сразу же на этом стояла, и Руфь - я зову ее Руфь, а не мисс Лессинг - со
мной полностью согласилась и не возражала.
   - Мисс Лессинг уже ушла? - спросил Кемп.  Опять  зажурчала  словесная
канитель, и Антони осторожно выскользнул за дверь. Уже после его ухода -
Люцилла, вдруг прервав свое повествование, сказала:
   - Кто этот юноша, что с вами пришел? Я сперва не поняла, что  это  вы
его привели… Я подумала, наверное, он один из этих ужасных репортеров. С
ними столько хлопот…
   Антони легко взбежал по лестнице. Услышав сзади шаги, он обернулся  и
усмехнулся при виде главного инспектора Кемпа.
   - Вы тоже сбежали? Бедный Рейс! Кемп проворчал:
   - Ему все это кажется забавным. А мне здесь что-то не нравится.
   Они были на втором этаже и уже хотели подняться на третий, как Антони
услышал: кто-то осторожно спускался по  лестнице.  Он  потянул  Кемпа  в
оказавшуюся рядом ванную комнату.
   Шаги удалялись вниз по лестнице.
   Антони покинул укрытие и взбежал на следующий этаж. Он знал, что Ирис
занимала комнату с видом во двор. Он осторожно постучал в дверь.
   - Эй… Ирис. - Ответа не последовало.  Он  постучал  сильнее  и  снова
позвал ее. - Попробовал нажать на ручку - дверь была заперта.
   Он что есть силы забарабанил по ней.
   - Ирис… Ирис…
   Секунду-две он стучал, потом перестал  и  глянул  вниз.  У  него  под
ногами оказался мохнатый старомодный коврик, который обычно кладут возле
дверей, чтобы избежать сквозняков. Коврик был  плотно  прижат  к  двери.
Антони отшвырнул его прочь.  Пространство  между  дверью  и  полом  было
довольно широким: наверное, решил он, его  сделали  таким,  чтобы  можно
было свободно постелить ковер и не царапать пол.
   Он приник к замочной скважине, но ничего не увидел. Вдруг  он  поднял
голову и принюхался. Потом распростерся на полу и прижал нос к щели  под
дверью.
   Вскочив на ноги, он закричал:
   - Кемп!
   Молчание. Антони закричал снова.
   Однако не Кемп, а полковник Рейс приближался к нему по лестнице.  Тот
и рта открыть не успел, как Антони крикнул:
   - Газ в комнате! Нужно выломать дверь.
   Рейс обладал недюжинной силой. Выломать дверь  не  составляло  труда.
Она затрещала, поддалась и открылась.
   От неожиданности они сперва растерялись, потом Рейс крикнул:
   - Вон она у к