разбил стекло!
     - Тогда почему же ничего не пропало? - поинтересовался хранитель музея.
     - Возможно, Донахью спугнул его, и он не успел украсть одну из ваших книжонок. Так или иначе, я уверен, что здесь имела место попытка ограбления.
     - Самое важное сейчас, - подала голос Пэтиенс, - узнать, где находится Донахью и почему он не вернулся.
     Боюсь, что здесь приключилось что-то ужасное. И это касается не человека в синей шляпе. Я серьезно опасаюсь за Донахью.

***

     В зале воцарилась тишина. Инспектор принялся расхаживать взад и вперед по комнате, а Пэтиенс, вздохнув, наклонилась над разбитым стеклом и стала разглядывать книги.
     Надпись на картонке, установленной перед экспонатами, гласила:

     РЕДКИЕ ОБРАЗЦЫ
     РАБОТ
     ВИЛЬЯМА ДЖЭГГАРДА,
     ПЕЧАТНИКА

     - Современник Елизаветинской эпохи? - спросила Пэтиенс.
     Доктор Шоут кивнул с отсутствующим взглядом.
     - Да. Это очень ценные экспонаты, мисс Тамм. Джэггард был известным лондонским печатником. Он первым издал Шекспира. Эти книги раньше принадлежали Сэмюэлу Саксону, Только Богу известно, где он их раздобыл.
     Старик был порядочным скупердяем.
     - Я бы этого не сказал, - заметил Гордон Роу, и в его карих глазах мелькнул озорной огонек.
     - Но, конечно, его скупость имела отношение только к книгам, - поспешно добавил доктор Шоут, - Идемте, - грубым тоном сказал инспектор, - Мне нужно кое-что выяснить.

***

     Вопросов было много, но выяснить ничего не удалось.
     При помощи доктора Шоута инспектор собрал в читальном зале рабочих - декораторов, маляров, каменщиков, плотников, занимающихся ремонтом Британского музея, и подробно расспросил их о событиях вчерашнего дня Никто не видел, как человек в синей шляпе входил или выходил из Саксонского зала, и никто не мог припомнить точное время исчезновения Донахью.
     Пэтиенс задержалась возле стенда Джэггарда, о чем-то болтая с мистером Роу. Когда она поспешила в читальный зал, отец уже заканчивал допрос.
     - Папа, - обратилась она к инспектору, - не будешь возражать, если я вернусь в контору попозже?
     Инспектор напустил на себя строгий вид, - Куда это ты собралась, интересно мне знать?
     - Хочу позавтракать, - весело отозвалась девушка, и украдкой взглянула в зеркальце, - Ленч? - погрустнел инспектор.
     - Держу пари, что здесь замешан юный мистер Роу, - хихикнул Шоут. - Для студента, который выбрал такую серьезную специальность, как литература, он слишком легкомыслен. А, вот и он, - произнес хранитель, завидев Роу с тросточкой и шляпой. - Вы вернетесь сегодня, Роу?
     - Если смогу разорваться на части, - ухмыльнулся молодой человек, - Шекспир ожидал больше трехсот лет и, полагаю, еще немного подождет. Вы не против, инспектор?
     - Против? Я против? - проворчал инспектор. - Какого черта я буду возражать? - И он горячо поцеловал Пэтиенс в лоб.
     Молодые люди быстро вышли из зала, поглощенные разговором, которому, казалось, не было начала и не видно конца.
     На некоторое время наступила тишина.
     - Ну, - наконец со вздохом сказал инспектор, - пожалуй, и мне пора идти. Держите ухо востро. И если что-нибудь услышите о Донахью, звякните мне.
     Он протянул хранителю свою визитную карточку, вяло пожал ему руку и вышел из зала, Доктор Шоут задумчиво посмотрел вслед инспектору, затем зажал визитку в руке и вернулся в свой кабинет.

Глава 6

Требуется помощь

     - Я всегда думала, - сказала Пэтиенс, доедая грейпфрут, - что литературоведы похожи на химиков - сутулых молодых людей с горящими глазами и отсутствием влечения к противоположному полу. Вы - исключение из правил, или я что-то упустила?
     - Это я что-то упустил, - заявил мистер Роу, отправляя в рот ложку, полную фруктового пюре.
     - Я заметила, что стремление к возвышенному не мешает вашему аппетиту.
     - А кто говорит об этом стремлении?
     Официант убрал со стола кожуру и поставил перед ними чашки с consomme <Консоме (фр.).>.
     - Чудесный день, - сказала Пэтиенс, отхлебнув бульон. - Расскажите немного о себе, молодой человек. Подайте мне печенье... Я хотела сказать, что меня интересует ваша биография.
     - А меня, пожалуй, интересует коктейль. Джордж меня знает. Но даже если бы и не знал, это не имеет значения. Джордж! Два сухих мартини!
     - Шекспир и мартини! - пробормотала Пэтиенс, подавив смешок. - Хорошенькое сочетание! Теперь я понимаю, почему вы напоминаете мне обычного человека.
     Вы брызгаете на пыльную страницу алкоголем, и тогда она вас привлекает, не так ли?
     - Чертовски верно, - ухмыльнулся юный мистер Роу. - На самом деле вам глубоко безразличны и литература, и история. Но, может быть, это к лучшему. А то я уже устал от ленчей с интеллектуалками.
     - Что ж, мне это нравится! - воскликнула Пэтиенс. - Вы просто наглец! К вашему сведению, я имею степень магистра гуманитарных наук и писала блестящие работы по поэзии Томаса Гарди!
     - Поэзии Гарди? - переспросил молодой человек, морща свой решительный прямой нос. - Да он не поэт, а стихоплет! Вам чужд бессмертный дух великого Вильяма. Если бы вы могли оценить Шекспира, дорогая, то поняли бы, что его поэзия не требует никаких дополнительных стимулов. Она волнует сама по себе.
     - Ясно, ясно, - пробормотала Пэтиенс. - Благодарю вас, сэр, за преподнесенный мне урок!
     На ее щеках выступил яркий румянец, и она разломала печенье.
     Роу запрокинул голову и заголосил, испугав Джорджа, который приближался, держа в руках поднос с двумя стаканами, наполненными янтарной жидкостью.
     - Боже всемилостивый! - задыхаясь, вопил Роу. - Она не может постичь этого! Кажется, мы оба немного спятили... Джордж, поставь бокалы сюда, мой мальчик...
     Выпьем, мисс Тамм?
     - Мисс Тамм?
     - Милая!
     - Для вас я Пэтиенс, мистер Роу.
     - Хорошо. Пэтиенс, так Пэтиенс.
     Они выпили с серьезным видом. Потом их глаза встретились, и оба рассмеялись.
     - Теперь перейдем к моей биографии. Мое имя Гордон Роу. В Михайлов день мне стукнет двадцать восемь. Я сирота с ничтожно маленьким доходом. Еще мне кажется, что команда Янки отвратительно играет в этом году, а Гарвард приобрел прекрасного полузащитника, и если я буду и дальше смотреть на вас, то мне захочется вас поцеловать.
     - Вы - странный молодой человек, - сказала Пэтиенс, сильно покраснев, уже который раз за сегодняшний день. - Нет-нет, это вовсе не значит, что я согласна! Отпустите мою руку - те две дамы за соседним столиком бросают на нас неодобрительные взгляды. Какой стыд!
     Подумать только, я краснею при одном упоминании о поцелуе, словно неоперившаяся школьница. Вы всегда такой легкомысленный?
     - Вы чертовски милы, - ответил Роу. Улыбка сбежала с его лица, и он яростно набросился на баранью котлетку.
     Наступила тишина. Затем Роу поднял голову и встретился взглядом с Пэтиенс. Некоторое время они пристально изучали друг друга, и девушка первой отвела глаза.
     - Сказать по правде, Пэт, я надеюсь, вы позволите так вас называть, эта вульгарно-ребячливая манера поведения позволяет мне уйти от реальности. Конечно, это не лучший выход, но мне всегда было трудно держаться манеры поведения, принятой в обществе. Лучшие годы своей жизни я посвятил учебе, а сейчас хочу произвести переворот в литературоведении. Я очень честолюбив.
     - Честолюбие еще никому не навредило, - мягко сказала Пэтиенс.
     - Благодарю за любезные слова, леди. Однако я не созидательный человек. Меня зачаровывают исследования сами по себе. Полагаю, мне следовало бы заняться биохимией или астрофизикой.
     Пэтиенс решила отведать салат и взяла в руки его изумрудный лист.
     - Я.., в самом деле... Впрочем это глупо, Он наклонился вперед и взял ее за руку.
     - Пожалуйста, скажите мне, Пэт.
     - Мистер Роу, они смотрят на нас, - произнесла она, не отняв, однако, руки.
     - Пожалуйста, называйте меня Гордоном.
     - Гордон, вы меня обидели, - сказала Пэтиенс трагическим голосом. - Понимаю, что это был розыгрыш, но дело в том, что я презираю женщин с куриными мозгами.
     - Прошу прощения, - с раскаянием произнес он. - Это была просто шутка.
     - Я и сама люблю пошутить, но это было больше, чем шутка. Гордон, Я все время не могла понять, к чему стремлюсь, пока вы не начали этот разговор. - Она улыбнулась. - Конечно, это звучит нелепо, но мы все отличаемся от животных лишь умением мыслить. Так почему же вы отказываете женщинам в развитии ума, опираясь только на некоторые их физиологические особенности?
     - Это всего лишь одна из точек зрения, - ухмыльнулся молодой человек.
     - Я ненавижу это мнение. Мне и в голову не могло прийти, какой силой может обладать мысль, пока я не познакомилась с Друри Лейном, Дело в том, что он заставляет вас хотеть думать и размышлять самостоятельно, но тем не менее остается очаровательным старым джентльменом... Но мы отвлеклись от темы нашего разговора. Лучше расскажите мне о своей работе и о себе, Гордон. Мне на самом деле интересно.
     - Я мало что могу вам поведать, - ответил Роу, пожав плечами. - Моя жизнь - это работа, еда, гимнастика и сон. Но работа, конечно же, - самая важная часть.
     В творчестве Шекспира есть нечто особенное, что всецело поглощает меня. Другого такого гения нет! Я не просто восхищаюсь тщательно отточенными фразами или философскими концепциями Гамлета и Лира. Мои чувства гораздо глубже. Прежде всего великий поэт был человеком. Как он стал великим? В чем его секрет? Из какого источника он черпал вдохновение? Или у него внутри горел огонь? Я хотел бы узнать это.
     - Я была в Стрэтфорде, - мягко заметила Пэтиенс, - Там чувствуется что-то неуловимое. Особенно на Чепл Лейн, возле церкви. Сам воздух...
     - Я провел в Англии полтора года, - перебил Роу, - и проделал адскую работу. Шел по едва заметным следам, опираясь отчасти только на собственное воображение. И, клянусь Богом...
     - Что? - прошептала Пэтиенс, сгорая от нетерпения.
     Гордон подпер голову ладонью.
     - Самая важная часть жизни художника - годы становления. Это период самых неудержимых страстей.
     Чувства так и бурлят в нем... А что мы знаем о весне в жизни поэта, величайшего из всех, когда-либо появлявшихся на земле? Ничего! В биографии Шекспира есть белое пятно, которое должно быть заполнено, если мы хотим постичь великого творца...
     Роу замолк, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на страх.
     - Пэт, - сказал он дрожащим голосом, - кажется, я на верном пути.
     Он замолк и принялся вертеть в руках свой портсигар, а затем опустил его обратно в карман пиджака, так и не открыв.
     - Нет, - пробормотал он. - Это преждевременно.
     Я и в самом деле не знаю... Пока не знаю. Пэт, давайте поговорим о чем-нибудь другом.
     Пэтиенс ласково улыбнулась, не сводя с него глаз.
     - Конечно, Гордон. Расскажите мне, к примеру, о Саксоне.
     - Ну, - молодой человек заерзал по стулу, - тут уж совсем нечего рассказывать. Я заинтересовал старого Саксона своими э-э.., догадками. Он почувствовал расположение ко мне - у него никогда не было детей, и он искренне и страстно любил английскую литературу, несмотря на некоторые недостатки характера. Грубоватый старикан настоял на финансировании моих исследований, взял меня под свое крылышко и поселил у себя дома. Потом он умер... А я все еще работаю.
     - А миссис Саксон?
     - Несравненная Лидия... - Он нахмурился. - Старая истеричка. Это еще мягко сказано. Думаю, не следует кусать руку, которая меня кормит. Но она абсолютно ничего не знает о литературе и еще меньше - о коллекции редких книг своего мужа. Давайте не будем говорить о ней. Она мне неприятна.
     - Только потому, что не могла обсуждать с вами кварты и октавы? - рассмеялась Пэтиенс. - А кто теперь заботится о коллекции Саксона? Вы?
     - Это еще одна история, - хихикнул Роу. - Куда уж мне? Ископаемое по имени Крэбб, старый Орлиный Глаз.
     Он был библиотекарем мистера Саксона на протяжении двадцати трех лет и стережет книги куда ревностнее старого Сэма. - Безмятежное лицо молодого человека нахмурилось. - Теперь Крэбб важная птица! После того как мистер Саксон в своем завещании назначил его хранителем коллекции, библиотека стала совсем недоступной.
     - Но разве вы не работаете в ней?
     - Только под очень строгим надзором, уверяю вас.
     Я не видел и четвертой части книг, которые есть в коллекции... Послушайте, Пэтиенс, сейчас я нагоню на вас смертельную тоску. Лучше расскажите о себе.
     - О себе? Мне нечего рассказывать, - беспечно ответила девушка.
     - Я серьезно, Пэт. Мне кажется, что вы самая... Ну расскажите что-нибудь.
     Пэтиенс порылась в сумочке и извлекла оттуда зеркальце.
     - Обо мне можно сказать очень просто, - Я решила посвятить свою жизнь.., ну не знаю, как это выразить...
     - Развитию умственных способностей?
     Она отложила зеркальце в сторону и вздохнула.
     - Ax, Гордон, я иногда сама это смутно представляю.
     - Знаете, каково ваше предназначение в этой жизни, милая?
     - Ну скажите.
     - Ваш удел - вести весьма прозаический образ жизни.
     - Вы хотите сказать замужество, дети?
     - Что-то в этом роде, - ответил он, понизив голос, - Какой ужас!
     Пэтиенс поднялась из-за стола. На ее щеках горели два ярких пятна. Она знала об этом и была сильно раздосадована.
     - Пойдемте, Гордон.

***

     Инспектор Тамм вернулся в контору, погруженный в свои мысли. Он накричал на мисс Броди, проследовал в кабинет, зашвырнул шляпу на сейф и плюхнулся в кресло.
     Сначала он положил свои большие ноги на стол, затем через секунду спустил их вниз. Порывшись в карманах в поисках сигары и не найдя ее, инспектор извлек из стола старую трубку, набил ее отталкивающего вида махоркой и угрюмо раскурил. Полистав настольный календарь, он поднялся и, беззвучно выругавшись, подошел к окну. Затем нажал кнопку вызова стенографистки.
     Мисс Броди испуганно вбежала в кабинет.
     - Мне кто-нибудь звонил?
     - Нет, инспектор.
     - Почта есть?
     - Нет, инспектор.
     - Разве Таттл не прислал отчет о деле Дуркина?
     - Нет, инспектор.
     - Черт пучеглазый! Ну ладно, мисс Броди, можете идти.
     Круглые, как блюдца, глаза мисс Броди расширились еще больше.
     - Хорошо, инспектор, - задыхаясь, вымолвила она и исчезла.
     Некоторое время инспектор молча стоял у окна, попыхивая трубкой.
     Внезапно его осенила идея. Он метнулся к столу, схватил телефонный аппарат и набрал номер полицейского участка.
     - Алло! Соедините меня с инспектором Джоганом! - рявкнул он в трубку. - Это говорит Тамм. - Инспектор хихикнул, представив, как удивился дежурный полицейский. - Как семья, Джон? Держу пари, что твой старший поступил в колледж... У меня все отлично. Дай скорее Джогана, старый черт. Алло, Джоган, это ты?
     Тамм на проводе.
     Инспектор Джоган отчаянно выругался вместо приветствия.
     - Узнаю родной участок, - проворчал Тамм. - Какой радушный прием. Слушай, Буч, давай без дерзостей...
     Да-да, в прекрасном состоянии. Я знаю, что ты тоже в полном порядке. Частенько любуюсь твоей обезьяньей физиономией в утренних газетах. Слушай, что ты помнишь о полицейском по имени Донахью? Он ушел в отставку лет пять назад. Кажется, он служил в твоем отделении, Инспектор Джоган хмыкнул.
     - Ты все такой же, старина Тамм. Какого черта я должен помнить какого-то полицейского?
     - Ах ты, неблагодарная вонючка! Да он же спас тебе жизнь!
     - Ты о Донахью? Так что же сразу не сказал? Конечно, я помню его. Что тебя интересует?
     - Кое-что из его личного дела. Есть ли какие-нибудь проступки? Какой у него показатель?
     - Показатель невысок - А-1. У него не так много мозгов, зато кристально честен!
     - Безупречная репутация? - пробормотал инспектор.
     - Чист, как лист бумаги. Мне было жаль, когда он ушел в отставку. Романтическая натура, этот Донахью.
     Только часто переносил свою романтику на работу.
     Ха-ха!
     - Опять завел волынку, - проворчал Тамм. - Надеюсь, что доживу до того дня, как ты станешь комиссаром. Ладно, пока. Заходи ко мне в контору, как будет время.
     Через секунду Тамм снова набрал номер, на этот раз Бюро по розыску пропавших.
     Капитан Грейсон, начальник Бюро, был его старым другом. Инспектор вкратце поведал ему странные обстоятельства исчезновения Донахью, описал его внешность и привычки. Грейсон пообещал навести справки.
     Инспектор не успокоился на этом и еще раз позвонил Джогану.
     - Слушай, Буч, это опять я. У тебя есть досье на мошенника, который специализируется на краже редки;; книг? Парень носит смешной синий колпак, не знаю, может быть, у него такая манера одеваться.
     - Книжный воришка? - задумчиво сказал Джоган. - Синяя шляпа? Сразу и не припомню... Но я постараюсь разузнать и перезвоню тебе.
     - Спасибо. Буду ждать.
     Джоган перезвонил через полчаса. Он не нашел в картотеке полиции ни единого упоминания о человеке, который специализировался на краже редких книг и носил синие шляпы.
     Инспектор уныло отвернулся к окну. Мир казался ему серым и мрачным. Он вздохнул, вынул из стола лист бумаги и, немного поразмыслив, написал следующее послание:

     "Дорогой Лейн!
     У меня есть кое-что, что может заинтересовать вас.
     Это та маленькая тайна, о которой я рассказал Квейси сегодня утром. Мы с Пэтти забуксовали в самом начале и нуждаемся а вашем совете, Бывший полицейский по имени Донахью..."

Глава 7

"Страстный пилигрим"

     Следующим утром мисс Броди, спотыкаясь, вбежала в кабинет своего начальника.
     - Инспектор, там Друри Лейн!
     - Что такое? - тупо спросил Тамм.
     У него из головы совершенно вылетело, что накануне он сам просил старика приехать.
     - Ну-ну, Броди! Не волнуйтесь вы так! Что хочет мистер Лейн?
     Стенографистка сглотнула и дрожащей рукой указала на приемную.
     - Он там!
     - Так почему же вы раньше не сказали?! - зарычал инспектор и распахнул дверь.
     В приемной сидел высокий старик с копной красивых седых волос. Он широко улыбался Тамму и Пэтиенс, в то время как мисс Броди, спрятавшись за их спинами, нервно сосала большой палец, - Лейн! Рад вас видеть. Чего ради вы приехали в город?
     Мистер Лейн поднялся, сунул под мышку свою трость и довольно крепко для человека преклонных лет пожал инспектору руку.
     - Конечно, из-за вашего неподражаемого письма, мой друг! Пэтиенс, вы как всегда очаровательны! Ну что, инспектор, может, предложите мне войти?
     Мисс Броди выскользнула за дверь, встревоженная присутствием такого высокого гостя, и они остались втроем в кабинете инспектора.
     Старый джентльмен огляделся по сторонам.
     - Сколько же я здесь не был? Все та же старая добрая нора! Как поживаете?
     - Физически мы в полном порядке, - ответила Пэтиенс, - но наши умственные способности оставляют желать лучшего. Как ваше здоровье, мистер Лейн? В прошлый раз...
     - В прошлый раз, моя дорогая, - с грустью в голосе перебил старый джентльмен, - я стоял на краю могилы.
     Сегодня же, как вы сами можете убедиться, я чувствую себя гораздо лучше.
     - Мы рады видеть вас в добром здравии, - пробурчал инспектор.
     Глаза старика постоянно находились в движении. Они перебегали от губ Пэтиенс к губам Тамма, читая по ним слова.
     - Сказать по правде, инспектор, ваше письмо меня сильно взбудоражило. Настоящее дело! К тому же в нем замешан мой маленький скучный Британец. Звучит слишком заманчиво, чтобы оказаться правдой.
     - Этим-то вы и отличаетесь от папы, - заметила Пэтиенс. - Тайны выбивают его из колеи, а вас они подстегивают.
     - А как они действуют на тебя, дорогая?
     Она пожала плечами.
     - Для меня они подобны бальзаму.
     - Итак, вы были в Британском музее... - пробормотал Лейн. - Пэтиенс, вы встретились там с юным мистером Роу?
     Пэтиенс тут же покраснела, и слезы гнева навернулись на ее глаза. Инспектор что-то пробурчал себе под нос. Старый джентльмен с улыбкой наблюдал за ними.
     - О да, я встречалась с ним.
     -