ые и вовсе
пустыми.
  От пожарных рукавов проку было не многим больше. К магистрали правого
борта подсоединили два шланга, открыли краны, но шланги повисли
безжизненно. Магистраль правого борта, по которой подавалась забортная
вода, замерзла - явление, обычное для систем пресной воды, - но ведь тут
текла морская вода! Третий рукав был присоединен к магистрали левого
борта, но кран оказалось невозможно отвернуть. Когда же по нему принялись
колотить молотками и ломами, кран сломался у основания: ведь при особо
низких температурах молекулярная структура металлов претерпевает
изменения, и сопротивление на разрыв становится ничтожным. Хлынувшая под
мощным напором вода до нитки промочила всех, кто находился поблизости.
Спайсер, буфетчик покойного адмирала, бледный, с печальными глазами,
жалкое подобие прежнего шустрого паренька, - отшвырнул прочь кувалду и
зарыдал от гнева и досады. Удалось открыть другой кран левобортной
системы, но, прежде чем вода наполнила плоский смерзшийся рукав, прошла
целая вечность.
  Постепенно пожар на верхней палубе сник - не столько благодаря усилиям
моряков, тушивших его, сколько из-за того, что, кроме бензина, который
сгорел, горючего материала оставалось немного. После этого, протащив
брандспойты и огнетушители в огромные рваные пробоины, стали заливать
пламя, бушевавшее в кубриках. Между тем среди раскаленных докрасна
дымящихся обломков, заваливших кормовую палубу, пробирались два моряка,
облаченные в асбестовые костюмы. Одним из них был лейтенант Николлс,
другим - старший телеграфист Браун, специалист по спасательным работам.
  Первым появился Браун. С трудом расчищая себе дорогу, он добрался до двери
в четвертую башню. Те, кто находился в проходах по левому и правому борту,
наблюдали, как он привязывает тяжелую дверь, которая гулко хлопала в такт
качке. Потом увидели, как он вошел внутрь. Меньше чем через десять секунд
Браун снова появился в дверях. Опустившись на колени, в поисках опоры он
судорожно цеплялся за комингс. Все тело его извивалось в конвульсиях, его
рвало прямо в кислородную маску.
  При виде этого зрелища Николлс не стал тратить времени на осмотр четвертой
башни и обугленных трупов в обгоревшем фюзеляже "кондора". Торопливо
вскарабкавшись по крутым ступенькам скобтрапа на площадку третьей башни и
обойдя ее с задней стороны, он попытался открыть дверь. Но сделать это ему
не удалось: задрайки не то прихватило морозом, не то перекосило взрывом.
Джонни огляделся вокруг в поисках какого-нибудь рычага, но, завидев Дойла,
отступил в сторону. Худощавый бородатый моряк - дымящаяся канадка,
сосредоточенное выражение лица - приближался, держа в руках кувалду. После
нескольких сильных и метких ударов (внутри гулкой башни грохот, должно
быть, невыносим, подумал Николлс) дверь подалась. Дойл привязал ее, чтобы
она не качалась, и шагнул в сторону, пропуская лейтенанта.
  Николлс влез внутрь башни. Что им теперь за дело до нашей суеты, с горечью
подумал молодой офицер. Все до единого в башне были мертвы. Старший
унтер-офицер Ивенс сидел, выпрямившись на своем сиденье, - он и после
смерти, казалось, оставался таким же твердым и решительным, каким был в
жизни. Рядом с ним лежал Фостер - смелый, вспыльчивый капитан морской
пехоты. Смерть застала его врасплох. Остальные сидели или лежали, находясь
на своих боевых постах, с первого взгляда совершенно невредимые. Лишь кое
у кого из уголка рта или из уха сбегала струйка крови. На морозе кровь уже
застыла: пламя, бушевавшее на палубе, относило ветром к корме, и оно не
касалось брони орудийной башни. Удар, очевидно, был страшен, смерть -
мгновенна. Сделав усилие, Николлс наклонился над убитым телефонистом,
осторожно снял с него наушники и микрофон и вызвал мостик.
  Трубку снял сам командир. Выслушав донесение, он повернулся к Тэрнеру. У
него был вид старого, придавленного несчастьем человека.
  - Лейтенант Николлс докладывал, - произнес Вэллери. Несмотря на усилие
казаться спокойным, ужас и боль застыли в каждой морщине его худого,
изможденного лица. - Четвертая башня разбита. В живых не осталось никого.
Третья башня с виду цела, но все, кто находился внутри, погибли. По словам
лейтенанта, причина гибели - удар взрывной волны. Пожар в кормовом кубрике
до сих пор не погашен... Ну, в чем дело, дружище?
  - Докладывают из орудийного погреба четвертой башни, сэр, - неуверенно
проговорил матрос. - Артиллерийского офицера просят к аппарату.
  - Скажите, что его нет, - коротко ответил Вэллери. - У нас нет времени...
- Умолкнув на полуслове, он резко вскинул глаза на связного. - Вы сказали,
погреб четвертой башни? Дайте-ка мне трубку.
  Взяв телефонную трубку, он откинул назад капюшон канадки.
  - Орудийный погреб? У аппарата командир корабля. В чем дело?.. Что, что?..
Отвечай же, приятель, я ничего не слышу... Вот дьявольщина! - Вэллери
круто повернулся к старшему торпедному электрику, находившемуся на
мостике. - Попрошу переключить телефон на усилитель, а то ни черта не
слышно... Ага, теперь совсем другое дело.
  Динамик над штурманской рубкой ожил. Он звучал как-то хрипло, гортанно,
вдвойне неразборчиво из-за сильного шотландского акцента говорившего.
  - А теперь слышите? - прогудело в динамике.
  - Слышу, - гулко отозвался голос самого Вэллери, усиленный
громкоговорителем. - Это Мак-Куэйтер, не так ли?
  - Так точно, сэр. Неужто узнали? - В голосе юного матроса прозвучало
откровенное изумление. Несмотря на усталость и подавленное состояние,
Вэллери не смог удержаться от улыбки.
  - Это сейчас не имеет значения, Мак-Куэйтер. Кто там у вас за старшего,
Гардинер?
  - Так точно, сэр. Он самый.
  - Попросите его к телефону, хорошо?
  - Не могу, сэр. Убит он.
  - Убит! - недоверчиво воскликнул Вэллери. - Вы сказали, он убит,
Мак-Куэйтер?
  - Ну да. И не только он. - Голос юноши звучал почти сердито, но ухо
Вэляери уловило едва заметную дрожь. - Меня самого шарахнуло, но теперь со
мной все в порядке.
  Вэллери подождал, когда у юноши прекратится приступ хриплого, надрывного
кашля.
  - Но... но что же произошло?
  - Почем я знаю?.. Виноват, не могу знать, сэр. Грохот страшный раздался, а
потом... Что потом было, хоть убей, не помню... У Гардинера весь рот в
крови.
  - Сколько... сколько вас там осталось?
  - Баркер, Уильямсон и я еще. Только мы одни. Никого больше.
  - Ну и... Как они себя чувствуют, Мак-Куэйтер?
  - Оии в порядке. Вот только Баркер считает, что ему каюк. Очень уж он
плох. У него, похоже, чердак поехал.
  - Что, что?
  - Свихнулся он, говорю, - терпеливо объяснял Мак-Куэйтер. - Умом тронулся.
Какую-то чепуху мелет. Дескать, скоро предстанет перед Творцом, а совесть
у него нечистая. Всю жизнь, говорит, только и знал, что обманывал ближнего.
  Вэллери услышал, как Тэрнер фыркнул, и тут вспомнил, что Баркер заведовал
корабельной лавкой.
  - Уильямсон заряды в стеллажи укладывает. А то вся палуба завалена этими
хреновинами.
  - Мак-Куэйтер! - резко проговорил Вэллери, по привычке одергивая матроса.
  - Виноват, сэр. Забылся... А что теперь нам делать?
  - То есть как что делать? - нетерпеливо переспросил Вэллери.
  - Как быть с погребом? Коробка горит, что ли? Здесь жара страшная. Хуже,
чем у нечистого в пекле!
  - Что? Что ты сказал? - крикнул Вэллери, на этот раз забыв сделать ему
внушение. - Жара, говоришь? Сильная жара? Да живей отвечай, парень!
  - До задней переборки не дотронуться, - просто ответил Мак-Куэйтер. -
Пальцы обжигает.
  - Но система орошения! - закричал Вэллери. - Разве она не действует?!
Господи Боже! Да ведь погреб может в любую минуту взлететь на воздух!
  - И то верно, - спокойно подтвердил Мак-Куэйтер. - Я тоже так подумал. А
система орошения - она не работает, сэр. Температура уже на двадцать
градусов выше нормы.
  - Что же вы стоите сложа руки?! - ужаснулся Вэллери. - Открывайте
оросители вручную. Если там настолько жарко, веда в системе не должна
замерзнуть. Живей, паренек, шевелись! Если погреб взорвется, крейсер
погиб. Бога ради, торопись!
  - Я уже пробовал, сэр, - тихо произнес Мак-Куэйтер. - Ни черта не
получается. Заклинило начисто!
  - Тогда сломай патрубок! Где-нибудь там валяется лом. Стукни им
хорошенько. Да поживей!
  - Ладно, сэр, так и сделаю. Только как мне потом закрыть систему? - в
спокойном голосе юноши на мгновение появилась нотка отчаяния. "Наверное,
это что-то с динамиком", - решил Вэллери.
  - Это невозможно! Но не беспокойтесь! - нетерпеливо, не скрывая тревоги,
проговорил Вэллери. - Воду мы потом откачаем. Торопитесь, Мак-Куэйтер,
торопитесь!
  После кратковременной тишины послышался приглушенный вопль и удар - видно,
во что-то мягкое. Потом раздался тонкий металлический звон, усиленный
динамиком, за ним град торопливых ударов. Мак-Куэйтер, должно быть, не
переставая колотил по вентилям. Внезапно стук прекратился.
  Подождав, пока Мак-Куэйтер возьмет микрофон, Вэллери озабоченно спросил:
  - Ну, как дела? Работают оросители?
  - Дела идут как по маслу, сэр. - В голосе юноши появилась новая нотка -
нотка гордости и удовлетворения. - Я только что шарахнул ломом Баркера, -
прибавил он с оживлением.
  - Что сделал? - переспросил Вэллери.
  - Баркера, говорю, огрел ломом по черепу, - раздельно произнес
Мак-Куэйтер. - Помешать мне хотел. Струхнул старый болван... Да чего тут о
нем толковать... А здорово работают оросители, сэр. Я еще никогда раньше
не видел, как они действуют. Воды уже по лодыжки. Пар так и шипит,
отскакивают от задней переборки!
  - Хватит! - резко проговорил Вэллери. - Сейчас же оставьте погреб. Да не
забудьте захватить с собой Баркера!
  - Однажды я смотрел кино. В Глазго, в "Парамаунте", вроде бы. Я был тогда,
кажется, на взводе, - задумчиво говорил Мак-Куэйтер. Переглянувшись с
Тэрнером, Вэллери понял, что тот тоже пытается стряхнуть с себя ощущение
нереальности происходящего. - Ну и ливень же был. Только здесь почище
будет. А пару - куда там! Будто в парнике в ботаническом саду!
  - Мак-Куэйтер! - взревел Вэллери. - Вы меня слышите? Оставьте помещение,
вам говорят! Немедленно, слышите?
  - Уже до колен вода, - восхищенно говорил Мак-Куэйтер. - До чего же
прохладно... Что вы сказали, сэр?
  - Я сказал, убирайтесь прочь! - проскрежетал Вэллери. - Сию же минуту!
  - Ах да. Понятно. Убираться, вы говорите. Я так и подумал. Не так-то это
просто. Вообще невозможно. Люк перекосило. И крышку люка заклинило.
  Эхо его голоса замерло в стылом молчании мостика. Моряки, потрясенные,
замерли. Вэллери, машинально опустив грубку, невидящим взглядом обвел
находящихся на мостике. Тэрнер, Кэррингтон, Капковый мальчик, Бентли,
Крайслер и другие моряки - все они выжидающе глядели на него. Выражение
это сменилось ужасом. Командир понял; что на их лицах как в зеркале
отразились чувства, написанные на лице у него самого. На секунду, точно
собираясь с мыслями, он прищурил глаза, затем снова взял микрофон.
  - Мак-Куэйтер! Мак-Куэйтер! Вы все еще там?
  - А где же еще? - несмотря на то, что голос его был искажен динамиком, в
нем явственно слышалось раздражение. - Какого дьявола...
  - Ты уверен, что крышку люка заклинило? - воскликнул в отчаянии Вэллери,
перебивая его. - А если попробовать оторвать задрайки ломом?..
  - Да хоть динамитом рви эту проклятую крышку... Будет то же самое, -
деловито ответил Мак-Куэйтер. - И потом, она докрасна раскалилась,
крышка-то. Видно, пожарище будь здоров наверху.
  - Подожди минуту, - произнес Вэллери и оглянулся. - Тэрнер, прикажите
Додсону послать кого-нибудь к главному клапану кормовой системы
затопления. Пусть стоит наготове, если его закрыть понадобится.
  Каперанг подошел к ближайшему телефонисту.
  - Вы соединены с ютом? Хорошо! Дайте мне трубку... Алло, говорит командир.
Кто у телефона? Это вы, Хартли? Выясните, насколько силен пожар в кормовых
кубриках. Поторопитесь. В орудийном погребе четвертой башни находятся
несколько матросов. Им оттуда никак не выбраться. Система орошения
включена, а крышку входного люка заклинило... Да, да, я подожду у телефона.
  В нетерпеливом ожидании он похлопывал рукой по аппарату. Медленным
взглядом обвел суда конвоя, увидел, что транспорты меняют курс, занимая
прежнее место в ордере. Внезапно он весь обратился в слух.
  - Да, командир слушает... Да... Что? Потребуется полчаса или час?.. Боже
правый! Неужели так долго? Вы уверены?.. Нет, у меня все.
  Положив трубку на место, он медленно поднял свое лишенное всякого
выражения лицо.
  - Пожар в матросском кубрике ликвидирован, - произнес монотонно Вэллери. -
В кубрике морской пехоты - над артиллерийским погребом четвертой башни -
сущий ад. По словам Хартли, раньше чем через час пожар потушить не
удастся. Капитан-лейтенант, не спуститесь ли вниз?
  Прошла минута, целая минута. Слышны были лишь щелканье гидролокатора да
мерные удары крутых волн, рассекаемых форштевнем крейсера.
  - Думаю, температура в погребе достаточно снизилась, - проговорил наконец
Капковый мальчик. - Может быть, воду возможно отключить на достаточно
длительный срок?.. - неуверенно прибавил он.
  - Достаточно понизилась? - переспросил Тэрнер, шумно прокашливаясь. - Как
это выяснить? Только Мак-Куэйтер мог бы нам это сказать... - Он внезапно
умолк, осознав зловещий смысл сказанного.
  - Вот мы его и спросим, - с усилием проговорил Вэллери и поднял трубку. -
Мак-Куэйтер!
  - Есть, сэр!
  - Если опасность миновала, может, отключить систему орошения? Как вы
считаете, температура...
  Не докончив фразы, командир крейсера замолчал. Воцарилась почти осязаемая
тишина. О чем думает сейчас Мак-Куэйтер, мелькнула у него мысль, о чем
подумал бы он сам на его месте.
  - Подождите, - прогудело в динамике. - Залезу наверх, узнаю, как там дела.
  Снова над мостиком повисла неестественная тишина. Вэллери вздрогнул:
динамик снова ожил.
  - Черта с два! Будь я трижды проклят, если я смогу подняться на этот трап
еще раз... Сейчас пока я на нем стою, но, пожалуй, долго не продержаться.
  - Ничего... - Вэллери осекся, ужаснувшись фразе, едва не вырвавшейся у
него. Если Мак-Куэйтер упадет с трапа, он утонет, как крыса.
  - И то правда. Главное дело - погреб. - Прерываемый приступами
мучительного кашля, голос юного матроса звучал необычно спокойно. -
Снаряды в верхних стеллажах вот-вот расплавятся. Дела совсем плохи, сэр.
  - Понимаю. - Ничего другого Вэллери не мог придумать. Глаза его были
закрыты. Он чувствовал, что качается. Сделав над собой усилие, он
продолжал: - Как Уильямсон? - Спросить что-нибудь другое он был не в
состоянии.
  - Скоро ему каюк. Он по шею в воде, за стеллажи цепляется. - Мак-Куэйтер
снова закашлялся. - Говорит, хочет кое-что передать напоследок старпому и
Карелейку.
  - Кое-что передать?
  - Ага. Пусть, говорит, старый пират завязывает, хватит ему в рюмку
заглядывать, - смачно проговорил матрос.
  Послание же, предназначавшееся Карслейку, было непечатным.
  Вэллери даже не возмутился.
  - А вы сами, Мак-Куэйтер, - сказал он, - ничего не хотите передать? Может
быть... - он умолк, поняв нелепость своих слов.
  - Я? Ничего я не хочу... Разве только перевод на блокшив. Да вот
спохватился я поздненько. Уильямсон! - воскликнул он с тревогой в голосе.
  - Уильямсон, держись, парень. Сейчас приду!
  В установленном на мостике динамике послышался треск ударившейся о металл
трубки. Потом все стихло.
  - Мак-Куэйтер! - закричал в микрофон Вэллери. - Отвечайте же. Вы меня
слышите? Мак-Куэйтер!
  Но динамик, висевший у него над головой, молчал. Наступила мертвая, жуткая
тишина. Вэллери поежился, пронизываемый ледяным ветром... Суток не прошло
после посещения им этого погреба. И вот теперь он затоплен. Каперанг
явственно представил себе орудийный погреб. Перед мысленным его взором он
встал так же четко, как прошлым вечером. Представил темный, пещерный мрак
и крохотные точки лампочек аварийного освещения. Как медленно поднимается
снизу черная вода. Представил себе этого болезненного мальчика-шотландца с
тощими плечиками и наполненными болью глазами. Вот он изо всех сил
пытается удержать голову товарища над ледяной водой, с каждой секундой
теряя последние силы. Вэллери понимал, что минуты ребят сочтены, что
угасла последняя надежда. С внезапной ясностью он вдруг понял, что, когда
двое этих юношей выбьются из сил, они пойдут ко дну вместе. Мак-Куэйтер ни
за что не выпустит друга из рук. Восемнадцать лет, совсем еще мальчик...
Вэллери отвернулся. Спотыкаясь, точно слепой, отворил дверцу и поднялся на
компасную площадку. Снова повалил снег. Отовсюду надвигалась темнота.


                                  Глава 14


  В СУББОТУ вечером

  Рассекая полярные сумерки, "Улисс" раскачивался, продвигаясь вперед.
Тяжело, неуклюже задирал нос, а потом так же грузно врезался в волны.
Лишившись обеих мачт, без единой шлюпки и спасательного плота, с
поврежденными носовыми и кормовыми надстройками, скособоченным мостиком и
изуродованной кормовой башней, наполовину погребенной под обломками
"кондора", крейсер представлял собой нелепое зрелище. И все же, несмотря
на бросающиеся в глаза огромные пятна красного сурика и зияющие черные
пробоины в полубаке и на юте, откуда валил густой дым, сквозь который
прорывались языки пламени, - несмотря на все это, крейсер по-прежнему
походил на зловещий, грациозный призрак, некое сказочное существо, чьей
стихией, чьим обиталищем был Ледовитый океан. Существо призрачное,
изящное, в высшей степени выносливое... и все еще смертоносное. Корабль
по-прежнему имел пушки и мощные машины. Огромные, могучие механизмы,
сказочно живучие. Так, по крайней мере, казалось...
  Прошло пять бесконечно долгих минут - пять минут, в течение которых небо
потемнело еще больше, пять минут, в течение которых с кормы поступали
донесения о том, что удалось лишь ограничить распространение пожара, пять
минут, в течение которых Вэллери в какой-то степени обрел свойственное ему
самообладание. Но теперь он чрезвычайно ослаб.
  Наполненную мраком тишину внезапно вспорол телефонный звонок. Крайслер,
сняв трубку, повернулся в сторону мостика:
  - Сэр! Докладывают из кормового машинного отделения. Просят к телефону
командира.
  Тэрнер, взглянув на Вэллери, предложил:
  - Позвольте, я сам этим займусь!
  - Благодарю, - признательно кивнул Вэллери. В свою очередь наклонив
голову, Тэрнер подошел к телефону.
  - У телефона старший офицер. Кто говорит? Ах, лейтенант Грайрсон? В чем
дело, Грайрсон? Может, для разнообразия найдутся добрые вести?
  Чуть ли не целую минуту Тэрнер не произносил ни слова.
  Все, кто находился на мостике и слышал легкое потрескивание в наушниках,
скорее почувствовали, чем увидели, как напряженно сжался рот старпома,
олицетворявшего внимание.
  - Но какое-то время продержится? - неожиданно спросил Тэрнер. - Да, да,
разумеется... Передайте ему, сделаем все, что возможно... Добро. Прошу
докладывать каждые полчаса.
  - Пришла беда - отворяй ворота, - проворчал Тэрнер, кладя трубку. - Машина
работает с перебоями, перегревается. Погнут правый средний вал. Додсон сам
сейчас в туннеле гребного вала. Говорит, вал искривлен, что банан.
  - Зная Додсона, - едва заметно улыбнулся Вэллери, - можно предположить,
что немного нарушена центровка вала, только и всего.
  - Возможно, - с серьезным видом проговорил Тэрнер. - Но главное то, что
поврежден коренной подшипник и перебита масляная магистраль.
  - Даже так? - негромко произнес Вэллери.
  - Додсон огорчен донельзя. По его словам, повреждение давнишнее. Он
считает, все началось в ту ночь, когда во время шторма смыло за борт
глубинные бомбы. - Тэрнер покачал головой. - Этот вал испытал неизвестно
какие перегрузки... А сегодня его совсем доконало... Подшипник приходится
смазывать вручную. Стармех намерен до предела уменьшить обороты машины, а
то и вовсе выключить ее. Механики будут держать нас в курсе.
  - Есть ли возможность исправить повреждение? - хмурясь, спросил Вэллери.
  - Нет, сэр, никакой.
  - Ну, хорошо. Идти со скоростью конвоя. Старший офицер!
  - Ес