бритыми головами. Это  должно  что-то  символизировать.  Кто
напялит на себя кожу, когда ночью плюс двадцать?!
   Куроедов подумал и подозвал к себе лейтенанта из группы, занимавшейся
машиной.
   - Ну что там, Петя?
   - Контакт отошел от катушки зажигания, а на первый взгляд не заметно.
В темноте тем более. Так что ваша версия с поломкой подтверждается.
   - Какая там версия! На кой черт им здесь останавливаться, когда смена
кончилась?! Пиво пить? Так бутылки бы  остались.  Вот  что,  Петя,  бери
машину и еще одного парня, и прокатитесь до Ленинской. Если они  бросили
"джип" и решили  продолжить  дорогу  на  электричке,  то  это  ближайшая
станция. К Щербинке они не пойдут, там постов полно.  Значит,  двинут  к
Павелецкой ветке. Может, вы их и нагоните. Двенадцать километров пехом -
путь неблизкий. Их трое. Бритые, в кожанках. Не найдете, устройте засаду
на станции. Первая электричка пойдет через три  часа.  И  держи  меня  в
курсе дела.
   - Понял, Сергей Иваныч.
   - Езжай и не тяни резину.
   Не успел он отойти, как вернулся майор. В ладони он держал  несколько
гильз.
   - Вот, вдоль  всей  дороги  разбросаны.  Они  стреляли  на  ходу,  не
останавливаясь, прямо из машины.
   - Метко стреляют, - нахмурился  Куроедов.  -  Шпана  так  не  сможет.
Серьезный противник, обученный, имеющий практику и сноровку.
   Майор подлил масла в огонь.
   - Судя по ранам, ваш постовой с жезлом убит с близкого расстояния,  а
он вышел чуть ли не на середину шоссе. А это значит, что машина обходила
его слева и огонь они открыли сразу.  Но  от  "джипа"  до  обочины,  где
стояла патрульная машина, метров десять будет. Темно. С учетом скорости,
на которой мог мчаться "джип",  они  проскочили  это  место  секунды  за
четыре. У шофера руки заняты рулем.
   Значит, стреляли только двое. Две короткие очереди, не больше.  Да  и
по гильзам это понятно. Конечно, я не все нашел  с  фонариком  в  руках,
что-то  отскочило  в  салон  "джипа",  но  в   любом   случае   меткость
поразительная.
   - Извини, Олег  Иванович,  но  мы  не  можем  утверждать  точно,  что
стреляли на ходу. В Москве они остановились, подошли к машине  и  жарили
по ней, пока та в решето не превратилась.
   Майор обиделся.
   - Нет, Палыч, гильзы в Москве в одной кучке  собрались,  а  здесь  на
полсотни метров раскиданы. В машине всего шесть дырок. Остальные  в  лес
улетели. Так в упор не стреляют. Следы от тормозного  пути  отсутствуют.
Их моросящий дождик за час не смоет.
   Куроедов ухмыльнулся, глядя на спорщиков.
   - Ладно, ребята, вы тут базарьте, а у меня своих дел хватает.
   И он отправился к подъехавшей "скорой помощи".
   - И нам пора возвращаться, - сказал Горелов. - Тут все ясно. Поехали,
ребята. - Он взглянул на Настю. - Мы вас довезем до дома.
   Девушка кивнула. Она чувствовала себя разбитой и усталой.
 
*** 
 
   В управление позвонили в девять утра. Майор  Марецкий  только  принял
смену и собирался выпить кофе,  как  дежурный  по  городу  отправил  его
бригаду на место происшествия. Так началось сегодняшнее  воскресенье.  У
преступников нет выходных дней, и майор особо  не  надеялся,  что  смена
пройдет тихо и безоблачно. Убийство  произошло  в  одной  из  московских
квартир в тихом переулочке старого района столицы. Это был  шестиэтажный
дом в глухом дворе Чистопрудного бульвара.
   Оперативников встретил участковый лейтенант Дубинин, прибывший первым
на место происшествия и сумевший  организовать  порядок,  что  позволило
следственной бригаде работать с большой отдачей.
   Квартира на четвертом этаже была обычной коммуналкой, шестеро жильцов
на четыре комнаты. В одной из них, огромной, с большим  окном,  на  полу
лежали два трупа - женщина лет шестидесяти  и  мужчина  годков  на  пять
постарше, у дверей собака с простреленной головой. Трупы  хозяев  лежали
возле накрытого стола. Их застали во время чаепития.  В  живых  остались
лишь кошки. Их было так много, что считать  не  имело  смысла.  Марецкий
допустил в комнату только врача и эксперта.
   Остальные ждали в коридоре.
   Первым обстановку доложил участковый: . - У  нас  тут  рядом  опорный
пункт.
   Мне позвонил дежурный из отделения и сказал, чтобы  я  проверил  этот
адрес. Ему звонил какой-то тип, и что-то бормотал об убийстве. Я тут  же
пришел и вот встретил его, - он кивнул на стоявшего рядом рослого  парня
с горбатым носом. Заглянул в комнату и увидел трупы. Доложил  дежурному,
а он сообщил вам на Петровку - И что вы успели сделать, лейтенант,  пока
мы сюда ехали?
   - Квартира обычная, четыре семьи, но толку мало. Со свидетелями  дело
туго обстоит. Две комнаты заперты, - он указал на одну из дверей. -  Тут
живет один парень, двадцать семь лет, Никита  Говорков,  точнее,  только
числится. Живет у жены, разведенки с двумя детьми. У  нее  трехкомнатная
квартира в районе Конькова. Здесь он  очень  редко  появляется.  Хороший
парень, кончил институт, теперь бизнесом  занимается.  В  комнате  рядом
живут муж с женой, но они все лето находятся на даче. В комнате напротив
обитают двое стариков. Дед совсем  глухой,  ему  уже  под  девяносто,  а
старушка бойкая, Надежда Митрофановна. Ей за восемьдесят, но она на себе
всю квартиру держит, полы моет, раковины. С убитой они не очень  ладили.
О соседях все. О жертве могу сказать следующее. Вера Максимовна Коптева,
шестьдесят три года. Жила одна, если не считать ее  питомцев.  Здесь  ее
все кошатницей называют. Уж сколько у  нее  кошек,  никто  сосчитать  не
может. Больше десятка, да еще  две  собаки.  Она  инвалид,  но  работала
уборщицей в ресторане. В основном за объедки и кости для своих питомцев.
Такую ораву животных кормить чем-то надо. Ну а на уборку квартиры сил не
хватало. Вот они и конфликтовали с соседкой.
   - Жила одна, а кто же с ней рядом лежит с  простреленной  головой?  -
удивился, Марецкий.
   - Пусть вам лучше об этом расскажет наш единственный свидетель, чтобы
не играть в испорченный телефон.
   Лейтенант вновь кивнул на горбоносого. Тот выпрямился.
   - Вообще-то я шофер, Илья Сафаров, работаю при Московской Патриархии.
Еще вчера вечером диспетчер мне дал задание приехать  по  этому  адресу,
где  должен  находиться  отец  Никодим,  и  отвезти  его   в   епископат
Московского Патриарха, где его должен принять  кто-то  из  епископов.  Я
приехал к половине девятого,  поднялся  на  этаж.  Дверь  квартиры  была
приоткрыта. Звонить я не стал, а сразу зашел.
   Постучал в первую же дверь от входа, мне не ответили. Заглянул и чуть
сознание не потерял от увиденной картины. В коридоре  висит  телефон,  я
тут же позвонил в милицию. А через сорок минут пришел  участковый.  Вот,
собственно, и все.
   - Оперативно работаете, - пробурчал майор.
   - Моей вины в этом нет, - покачал головой участковый. - Сами  знаете,
звонишь в милицию, тебя соединяют с ближайшим отделением. У  нас  и  так
недокомплект.
   Патрульные группы на выезде, а их всего две. Дежурный позвонил мне. У
нас в районе убийства редкость, а ложных вызовов хоть отбавляй. Однако я
не мешкал и тут же пришел.
   - Ладно, лейтенант, не обижайся. Пройдись по  квартирам,  поговори  с
соседями... Секундочку.
   Марецкий заглянул в комнату, где работали эксперты.
   - Ну что, Виктор Николаич? - обратился он к полному пожилому  мужчине
в белом халате.
   - Тебе с деталями?
   - Время?
   - Примерно полночь, плюс-минус полчаса.
   Марецкий вновь повернулся к участковому.
   - Не бывает так, чтобы никто ничего не видел. Двор  глухой,  лампочки
над подъездами небитые, значит, света тут хватало. Пошустри. Может,  кто
чего видел около полуночи.
   - Понял, товарищ майор.
   Как только участковый ушел, Марецкий обратился к своему  помощнику  в
штатском, стоявшему рядом с диктофоном в руках.
   - Давай, Борис, езжай с водителем в епископат и  выясни,  к  кому  на
прием  должен  был  прибыть  отец   Никодим,   и   все   соответствующие
подробности. Тут что-то не так. Работали грамотные стрелки, но кому надо
убивать  священника  и  кошатницу,  мне  не  ясно.  Это  же  не   раздел
собственности и территорий. Тухлое дело. Езжай.
   Дав всем задание, майор постучал в  соседнюю  дверь.  Ждать  пришлось
долго.
   Потом щелкнул замок, и створка  приоткрылась.  С  внутренней  стороны
двери торчал ключ.
   - Вы Надежда Митрофановна?
   - А ты кто?
   - Старший оперуполномоченный майор Марецкий Степан  Яковлевич.  -  Он
предъявил удостоверение.
   Невысокая  худенькая   старушка   распахнула   дверь   и   пропустила
представителя закона в комнату.
   Обстановка более чем скромная. На кровати лежав  старик  и,  по  всей
вероятности, спал. Стол, два стула и шкаф  с  кроватью,  вот  и  все  их
богатство.
   На стене несколько фотографий в рамках.
   - Вы всегда запираетесь? - спросил майор.
   - А то как иначе. У нас входная дверь всегда нараспашку. Я  запру,  а
Верка опять откроет. Ее кошки и собаки целый день  шастают  то  туда  то
сюда. Не квартира, а  проходной  двор.  А  говорить  с  ней  бесполезно,
чокнутая баба.
   - Вы знаете о том, что произошло?
   - Слыхала. Парень  какой-то  по  телефону  звонил.  На  всю  квартиру
кричал:
   "Убили-убили-убили!".
   - Вы утром не заходили к соседям в комнату?
   - Это еще зачем? Я вообще к ней не захожу. Вонища как в коровнике.
   - Вы  знаете  мужчину,  который  к  ней  пришел?  Тут  лицо  старушки
изменилось и стало мягче, но до улыбки не дотянуло.
   - А как же, отец Никодим. Он заходил к нам, окрестил меня и Андрюшу.
   Дед-то совсем плохой уже.
   - Что вы о нем знаете?
   - Так он же Веркин родной брат. Живет где-то возле Тулы. У него  свой
приход. Сюда приезжает редко. Вот  на  тысячелетие  Крещения  Руси  был.
Святой человек. Умница! А говорит как!
   - Говорил. Его и сестру убили. Вы слышали выстрелы вчера в полночь?
   На глаза старушки  навернулись  слезы.  Кажется,  она  только  теперь
поняла, что произошло.
   - У кого же рука поднялась на божьего человека?  Ох,  варвары!  Прямо
фашисты какие-то!
   - Может, глянете? Бывает так, разгульные  бандиты  в  поисках  наживы
шныряли и, завидев приоткрытую дверь, воспользовались случаем.
   - А мне и глядеть не надо. Брать у Верки  нечего,  окромя  ее  кошек.
Воры по коммуналкам не ходют. Милиции в центре много,  а  брать  нечего.
Вот у меня золовка в Жулебино живет, так там и железные двери не спасли.
Начисто все выгребли.
   - Неужели вы  так  ничего  и  не  слышали?!  Тут  ведь  не  стены,  а
штукатурка, а слух у вас неплохой. Старуха покачала головой.
   - Нет, спать легла рано, в двенадцатом часу. Перед тем, как ложиться,
слышала мужской голос в коридоре. Я выглянула в щелку, так то Никишка  с
Веркой в коридоре разговаривали.
   - Кто такой Никишка?
   - Сосед, комната напротив, но он здесь не живет. Иногда приходит, как
с зазнобой своей поругается. Дня два водку попьет не вылезая из комнаты,
через пару дней  начинает  ей  названивать,  прощения  просить  и  опять
исчезает. Ну та его прощает. А куда она  денется  с  мальцом  на  руках!
Никишка парень видный и зарабатывает неплохо.
   - Но сейчас его нет?
   - Пришел, взял, что нужно, и ушел. Да, вот что  помню.  Легла  спать,
только задремала, как у Верки псы разлаялись, дворняги  безмозглые.  Она
же всех в дом тащит. Я бы, конечно, пошла бы  к  ней  с  претензией,  но
поскольку отец Никодим приехал, сдержалась.  Правда,  она  сама  собакам
всыпала. Слышала, как они заскулили.
   - Долго лаяли?
   - С минуту, не более того.
   - А где живет Никита Говорков, вы знаете?
   - Нет, милок. Он парень замкнутый, много болтать не любит. О  том,  с
кем живет, и то узнали от его нынешней жены. Приезжала она как-то сюда с
дитем.
   Ладная девица, вот только курит.
   - Ну хорошо,  Надежда  Митрофановна,  если  еще  чего  вспомните,  то
позвоните мне.
   Марецкий положил на стол  визитную  карточку.  Выйдя  в  коридор,  он
застал врача, положившего телефонную трубку на рычаг.
   - Я вызвал труповозку, Степан. Отвезем на вскрытие, там все и  узнаем
в деталях.
   - А что навскидку?
   - Стреляли из револьверов с расстояния  двух  метров,  но  не  ближе.
Ожогов и следов пороха нет. По два ранения и по контрольному выстрелу  в
голову.
   Сработано чисто. На клыках  собаки  есть  кровь.  Думаю,  она  успела
убийцу цапнуть за ногу.
   - Почему именно за ногу?
   - Если убийца стрелял с вытянутой руки, то рост у него не менее метра
восьмидесяти. А такой пес просто не допрыгнул бы до его  локтя.  Значит,
стреляли сверху, когда тот вцепился ему в ногу.  И  рана  у  него  между
ушами.
   В коридор вышел эксперт.
   - А ты что скажешь, Алик?
   - Виктор Николаич прав. Стреляли из револьверов. Гильз нигде  нет.  В
комнату вошли в тот момент, когда  хозяева  чаевничали,  сидя  мирно  за
столом.
   Теперь прикинем. Три пули ушло на собак, две на хозяйку и  четыре  на
мужчину.
   Судя по содержимому его чемодана, мужчина - священник. Все  церковное
облачение он привез с собой, а  в  дороге  ехал  в  штатском.  Волосы  в
косичку заплел, чтобы под кепку спрятать, ну а бороду брить не  решился.
Но об этом позже. Сначала  об  убийцах.  В  револьвере  шесть  или  семь
патронов, а выпустили  девять.  Значит,  стреляли  как  минимум  с  двух
стволов. Порог затоптан не одним человеком. Обувь грубая,  сорок  третий
размер и сорок пятый. Фасон один, как их теперь  называют,  "говнодавы".
Вчера весь день шел дождь, так что грязи наволокли много. На  ограбление
не похоже. В комнату они не проходили. Сделали свое дело и ушли.
   - А что ты там про бороду бормотал? - спросил Марецкий.
   - В вещах священника найден билет "Серпухов-Москва" и всякая  мелочь.
В чемодане праздничная ряса, золотой нагрудный крест и церковный  орден.
Понятно, что в таком  облачении  в  поезде  не  поедешь.  Но  зачем  ему
понадобилось выряжаться в колхозника, не ясно.  Роба,  кирзовые  сапоги,
кепка. Вот я и подумал, что волосы он сплел  в  косичку  и  спрятал  под
кепку,  ну  а  бородой  сегодня  никого  не  удивишь.  Может,  бежал  из
монастыря?
   - Нет, Алик, он готовился к приему у епископа. И потом, он не  монах,
а приходской священник. Бежать ему никуда не надо, он  может  тихо  уйти
сам.
   Монастырь тут ни при чем. Другое дело, что он не хотел  привлекать  к
себе внимание. Сейчас многие  вдруг  стали  верующими,  любят  свечки  в
храмах.  Но  при  самой  искренней  скромности  наряжаться  в  колхозный
камуфляж - дело странное.
   В квартиру вернулся участковый.
   - Товарищ майор, нашелся один свидетель. Правда, не  очень  надежный,
но других нет.
   - И кто же это такой?
   - Лешка-мазила, как его  тут  называют,  а  вообще,  Алексей  Кудрин,
художник, но спившийся. Начал пить лет семь назад, как жена его бросила.
Сейчас сошелся с одной бабенкой. Официанткой работает.  Вот  она  его  и
кормит, непонятого гения.
   Говорят, мужик  не  без  способностей,  даже  когда-то  архитектурный
институт закончил, но потом сошел на нет. Сорок два года.  Поговорите  с
ним, пока он трезвый.
   - Пошли.
   Они спустились на первый этаж. Коммуналка выглядела ничуть  не  лучше
той, где было совершено преступление, только в зеркальном отражении, так
как располагалась по другую сторону лестничной клетки.
   Хозяин одной из комнат выглядел действительно человеком  потрепанным,
но с остатком интеллекта в глазах.
   - Вот,  Алексей,  человек  с  Петровки,  38.  По  пустякам  людей  не
беспокоит,представил майора участковый. - Расскажи ему, что знаешь.
   Не вставая с табуретки, хозяин указал на старый диван.
   - Присаживайтесь, господин майор. Выпивку не предлагаю,  так  как  по
кино знаю ваш ответ: "На службе не пью". Давайте сразу к делу,  а  то  у
меня трубы горят и пора принять лекарство.
   - У меня к вам немного вопросов, так что не стесняйтесь и начинайте.
   - Я лучше  постесняюсь.  Лейтенант  мне  сказал,  будто  Веру  убили.
Золотой человек. Последнее отдавала, чтобы других накормить. Любая живая
тварь у нее находила ласку и приют. Так вот, господин  с  Петровки,  38,
дело было так. Вчера моя кобра не работала.  Она  через  день  пашет  по
двенадцать часов. А стало быть, когда она дома, то я в  свой  лягушатник
привести никого не могу. А вчера на рынок ездили, так даже усугубить  не
успел. Часов в одиннадцать вечера она отрубилась. Встает рано. А тут мне
Гришка и постучал в окошко. Где-то ему сотня обломилась, и он отоварился
"беленькой". Я вышел во двор. Мы устроились  в  палисаднике  в  беседке.
Тихо, темно, никто не мешает, а мы тоже люди нешумливые.
   Сидим, усугубляем, вдруг во двор въезжает "джип". Ну прямо автобус, а
не машина. К кому бы это? У нас тут  новых  русских  отродясь  не  было.
Остановился этот танк возле моего подъезда. Вышли из  него  двое.  Шофер
остался на месте.
   Крепкие ребята, но, очевидно, склонные к простуде.
   - Это с чего же вы сделали такое заключение? - перебил его Марецкий.
   - Дождик - дождиком, но кожаные  куртки  ниже  пояса  не  по  погоде.
Рослые мужики, в кепках, а стриженые.  Точнее,  это  не  кепки  в  нашем
понимании, а бейсболки. Лиц я их не видел. Фонарь светил над  подъездом,
а огромные козырьки отбрасывали тень на лица. Судя по движениям,  им  от
двадцати до тридцати. Вот морду шофера  я  запомнил.  Он  свет  включал,
когда те  вышли,  и  что-то  искал  в  бардачке.  Ребята  в  доме  минут
пятнадцать были, не больше, как раз между дозами.
   А Гришка разливает четко, по нему часы проверить можно. Минуты  через
две с верхних этажей раздался собачий лай. Ясное дело, от Верки.  Только
обычно они лают, когда она им кости приносит, а так - странно. Но мы  не
придали этому значения. Минут через  пять  мужики  вышли,  спокойно,  не
торопясь, сели в машину и уехали. Будто почту развозили.
   - Туда они поднимались две минуты, а возвращались  целых  пятнадцать.
Ту, как вы выражаетесь, почту они  передали  минуты  за  две,  прямо  от
дверей.
   Майор повернулся к участковому.
   -  Послушайте,   лейтенант,   сделайте   эксперимент.   Засеките   по
секундомеру время от обочины у подъезда  и  проделайте  маршрут  туда  и
обратно, а потом возвращайтесь.
   Лейтенант кивнул и вышел.
   - Скажите, Алексей, а вы могли бы мне описать этого шофера?
   - А я это сделал, когда участковый за вами наверх ходил.
   - Как? Не понял.
   Художник встал из-за стола и взял с телевизора лист  бумаги.  На  нем
было изображено лицо мужчины лет тридцати. Рисунок не оставлял сомнений,
что его сделал профессионал.
   - Как вы сами думаете, похож?
   - За схожесть ручаюсь, за технику нет. Рука дрожит. Вам это сгодится.
   - Премного благодарен.
   - А может, и не сгодится. Если вы утверждаете, что  ребята  выполнили
работу за две минуты, то, значит, они должны были выйти  минут  на  семь
раньше.
   - К сожалению, меня это тоже смущает.  Я  верю  своему  эксперту.  Он
работает в милиции восемнадцать лет.  По  его  мнению,  убийцы  даже  не
проходили в комнату.
   Они стреляли с порога. Но есть еще одна деталь.  Если  один  из  псов
укусил налетчика, то у него должна быть порвана штанина, или он  хромал,
или...
   - Нет-нет. Как вошли, так и вышли. Правда,  до  машины  расстояние  в
пять шагов, может, я  и  не  заметил.  Но  никакой  нервозности  они  не
проявляли.
   - Что за модель "джипа"?
   Художник усмехнулся и мотнул головой.
   - Вот тут я полный профан. Цвет темно-синий, это точно, а вот модель,
марка - понятия не имею.
   - А вы нарисуйте. Специалисты разберутся.
   - Идея правильная. А вы говорили, что я мог начать  похмеляться!  Уже
не вышло бы. У меня чутье.
   Он взял из ящика стола лист плотной бумаги и за пару минут  изобразил
автомобиль. Подавая рисунок Марецкому, он сказал:
   - На этом все. Больше вам из меня ничего не выжать. Все соки  выпили.
Рад бы, но нечем.
   - Спасибо, вы и так много сделали.
   - Служу отечеству и закону, а главное, не перевариваю бритоголовых  в
коже и на "джипах".
   Марецкий забрал рисунки и вышел, столкнувшись с участковы