о  двое  суток,  как  жены  нет.
Возвращаюсь домой, смотрю телефонный определитель. Никто  не  звонил.  И
что мне теперь делать? Где правду искать?
   - Прямо скажем, вопрос ваш не относится к  адвокатской  практике,  но
попробуем разобраться по-человечески. Скажите, Роман Семеныч,  у  вас  в
последнее время  были  конфликты  с  лицами  так  называемой  кавказской
национальности?
   - Я их на дух не перевариваю! В прошлом году мой  приятель  отказался
одному из таких машину чинить. Так они его гараж спалили. Зверье!  Живут
здесь как хозяева, а мы все терпим. Попробуй в Баку или Ереване  открыть
свою точку!
   Быстро пришьют или вышвырнут, а у нас все можно. Русским только места
нигде не хватает.
   - С кем вы конфликтовали в последний раз?
   - Не помню.  С  неделю  назад  возле  метро  "Щелковская"  покупал  я
клубнику.
   Она мне гниль сыплет. Русская баба торговала. Я ей  говорю:  "Ты  что
мне кладешь?
   С витрины возьми, а не из ящика мятую запихивай".  Она  в  штыки:  "С
витрины не торгую!" Слово за слово, тут черножопый подходит.  Двух  слов
по-русски связать не может, а лезет, в грудь толкать начал. Ну я  ему  и
высыпал пакет на башку да еще примял малость для сочности. Тут еще  двое
подбежали. Ну я хватанул ящик с бананами и помахал  немного.  Менты  тут
как тут. Меня же и забрали. Акт составили, платить заставили. Они же все
куплены там. Думаю, если это их рук дело, то мой адресок  им  в  ментуре
дали.
   - Вполне возможно. Только вам самому ничего делать не нужно.  У  меня
есть друзья, надежные люди,  они  разведают  обстановку.  Вы  им  издали
покажите точку, где произошел конфликт. Остальное за вас сделают.
   - Мне бы жену вернуть. Денег-то у меня нет, а вот машина  моя  дорого
стоит, коллекционный экземпляр. Мне за нее немало  предлагали.  Двадцать
первая  двухцветная  "Волга"  шестьдесят  восьмого  года   в   идеальном
состоянии.
   - Не думайте о деньгах. Вы обратились в нашу бесплатную консультацию,
значит, денег с вас не возьмут. Это неважно, что я сам  буду  заниматься
вашим вопросом. Все, что от вас требуется, так это зарегистрироваться  у
Анны Палны,  моего  секретаря,  обычная  формальность.  На  вас  заведут
карточку и оставьте свой телефон. Мы  вам  позвоним  завтра,  а  сегодня
посидите дома и никуда не ходите.
   Дверь не открывайте и лучше  пригласите  к  себе  своего  приятеля  и
проведите вечер в его компании. Если они не требуют выкупа,  значит,  не
все еще сделали. В любом случае конечная цель вы, а не ваша  жена  и  не
деньги. Эти люди очень злопамятны.
   Они обиды не прощают.
   - Попадись они мне, головы поотрывал бы.
   - Еще успеете. Наберитесь терпения. Ящиками размахивать -  не  лучший
способ борьбы с организованной структурой. Врага надо изучать, понимать,
предвидеть его шаги и действия и только тогда расставлять капканы.
   А сейчас вам лучше всего успокоиться  и  привести  нервы  в  порядок.
Сгоряча только дров наломать можно. Идите, Роман Семеныч, и ждите нашего
звонка. А в милицию обращаться бесполезно. Они ваше заявление  потеряют.
Лишний висяк никому не нужен.
   Мягкий,   вкрадчивый   и   убедительный   тон   адвоката   действовал
успокаивающе.
   Клиент немного размяк.
   - Договорились. Я буду ждать вашего звонка.
   Клиент ушел. Гельфанд подошел к окну и  ждал.  Он  видел,  как  через
десять минут вышел Сердюк и сел в машину. Старая  "Волга"  действительно
выглядела шикарно - бежевый верх, вишневый низ, хромированные колпаки  и
множество никелированных прибамбасов,  начиная  от  оленя  на  капоте  и
кончая бампером.
   Гельфанд вышел в приемную.
   - Анна Пална, карточку завели?
   Она протянула ему картонный бланк.
   - По паспорту или со слов?
   - По паспорту. Вот только права он забыл в машине, но я ему  сказала,
что они не нужны.
   - Вызовите ко мне Халашевского.
   - Сию минуту.
   Гельфанд вернулся в  кабинет  и  сел  за  рабочий  стол.  Разглядывая
карточку, он думал о том, что этот клиент имеет несколько плюсов. Первое
- он ненавидит кавказцев. Второе - у него одержимый и сильный  характер.
Третье - он подрывник, майор, дисциплинирован, а подрывник-профессионал,
разбирающийся в автомобилях,  на  каждом  углу  не  встречается.  Вывод?
Пользы для треста мужичок может принести немало, а в случае  его  гибели
через какой-то срок особо никто жалеть не станет.
   Был и нет.
   В  кабинет  вошел  мужчина  без  пиджака,  в  брюках  на   подтяжках,
маленький, кругленький, в очках.
   - Возьми карточку, Леонид Михалыч, и выясни мне все об этом человеке.
   Отчета жду до обеда. Тот глянул в карточку.
   - Эх, Зиновий Данилыч, не жалеешь ты свои лучшие кадры! -  возмутился
Халашевский. - Клиенту пятьдесят девять лет, а у меня поток данных  идет
как в старом компьютере. Пятнадцать минут  на  год  биографии.  С  такой
технологией я вам к обеду соберу досье за сорок один год  его  жизни.  А
ему пятьдесят девять.
   - А все данные когда?
   - К пяти-шести часам, если не отвлекаться на другие дела.
   - Хорошо, но только детально и без общих фраз.
   - Договорились.
   Разумеется, Гельфанд и не думал  тратить  усилия  на  поиски  чьей-то
жены. Она не должна вернуться  домой,  он  злее  будет.  А  спектакль  с
кавказцами можно устроить у него на глазах. Убрать лишний десяток черных
не повредит, зато мужика в дело втянуть удастся. На том  он  и  порешил,
если, конечно, биография подойдет.
 
*** 
 
   Над Егорьевском стояла глубокая ночь. Подполковник Мягков не спал, он
и  двое  его  помощников  сидели  в  прокуренном  кабинете   и   слушали
магнитофонную запись разговора Метелкина  и  следователя,  записанную  в
номере Мухотина.
   Закончив прослушивание, Мягков нажал на кнопку "стоп".
   - Что скажете, Мирон Денисыч?
   - Особых опасений со стороны Мухотина я не вижу. В крайнем случае, на
него и в Туле надавить смогут или вовсе от дела отстранят. Нет,  Мухотин
не опасен.
   Он на рожон не полезет. На него тявкнут один  раз,  где  надо,  и  он
станет шелковым. А этого репортера надо  убрать.  Баламут.  Такой  много
крови попить может, как комар наглый, настырный и увертливый. Только  не
обосритесь, как с Ереминым.
   - Это вы точно заметили, Мирон Денисыч, - вздохнул один  из  сидевших
на диване.
   Мягков глянул на молодых крепких царней, похожих друг на друга  своей
безликостью и опрятностью.
   - Так, и что ты этим сказать хочешь, Трубачев?
   - Ушел он, Мирон Денисыч. На вокзале его уже  поджидали  люди  Раджи.
Они должны были перехватить его с рук на руки и вести дальше в поезде до
удобного момента. Мы вели Метелкина от гостиницы  до  вокзала.  Все  шло
нормально. Репортер собрал свои вещи, выписался  из  гостиницы,  сел  на
трамвай, идущий к станции, и исчез.  Мы  ехали  за  трамваем  по  пятам.
Видели всех пассажиров. Пришел он на конечную, а журналиста в  нем  нет.
Как сквозь землю провалился.
   - Что дальше?
   - Подняли людей, перекрыли выезды из города. На , Тульском, Калужском
и Серпуховском шоссе усилили наряды.
   - Почему сразу мне ничего не сказали, козлы?
   - Думали, до вечера успеем перехватить. А потом мы и так  всех  ребят
на ноги подняли, то же самое, что и  вы  бы  сделали.  Чего  зря  панику
поднимать!
   - А если он лесами ушел?
   - Смысл?
   - Вы же слышали запись! Этот писака не дурак, он  уже  чуял,  что  на
него охоту начали, и Мухотин ему подмахнул. Нужно своих предупредить  по
серпуховскому направлению, чтобы перекрыли ему кислород.  Он  в  столицу
намылился.
   - Скорее всего, он  где-то  в  городе,  товарищ  подполковник,  хочет
выждать момент. С вокзала мы наблюдение снимать не стали. Он же не знает
наших возможностей и думает, что  обведет  нас  вокруг  пальца.  Слишком
самоуверенный тип.
   - Никуда он от нас не  уйдет,  Мирон  Денисыч,  -  в  такт  напарнику
продолжил второй помощник Мягкова. - Мы все щели прикрыли. А если он  до
Серпухова подался, то шестьдесят пять километров путь  неблизкий.  Раджа
уже послал своих людей в те  края.  Он  больше  нашего  заинтересован  в
парне.
   Мягков стукнул по столу кулаком.
   - Больше-меньше! Мы  одно  дело  делаем.  Оболтусы!  Марш  на  поиски
репортера.
   Чтобы к завтрашнему дню он был найден! Из-под земли  достаньте,  куда
он провалился. Разжирели на казенных харчах! Не найдете, я вас раздавлю,
как вшей!
   Вон отсюда, засранцы!
   Помощников как ветром сдуло. Несколько минут подполковник  расхаживал
по кабинету, потом подошел к телефону и снял трубку.  Через  пять  минут
его соединили с Москвой.
   -  Алексей  Илларионович,  Егорьевск  беспокоит.  Прости  за  поздний
звонок.
   Буду краток. Ты наверняка знаешь о ЧП в наших местах: погиб журналист
Еремин.
   Сейчас выяснилось, что он сдал  в  свою  редакцию  какую-то  взрывную
статью. Ее держат за семью замками, но не печатают. Очевидно, не хватает
фактов. Боюсь, эта писанина касается  наших  дел,  и  все  мы  сидим  на
пороховой бочке.
   - Хорошо, я разберусь.
   - Будь  так  любезен  и  передай  дальше  по  эстафете.  Где-то  кран
подтекает.
   На другом конце провода повесили  трубку.  В  эту  ночь  подполковник
домой не пошел, он знал, что не заснет. Нервишки стали сдавать.
 
*** 
 
   Метелкин тоже не спал, хотя ему больше повезло. Он  проводил  ночь  в
более приятной обстановке. Рядом лежала хорошенькая женщина лет  сорока.
Не красавица, но и не уродина. Да и сам-то он себя подарком  не  считал.
Просто они приглянулись друг  другу.  После  долгой  беготни  по  городу
Евгений забрел в небольшой ресторанчик.  На  голодный  желудок  думалось
плохо, а ему было  над  чем  помозговать.  В  местных  ресторанах  кухня
замечательная, продукты свежайшие и цены умеренные.
   Официантку звали Марусей,  так  она  привыкла.  Маша,  Мария  слишком
громко  для  деревенской  девчонки,  а  Маруська  привычней.  Они  сразу
приглянулись друг другу.
   Метелкин  выпил,  поел,  а  деваться  некуда.  Вот  он  и   предложил
подавальщице проводить ее после работы до дому. Она не отказалась.
   По ходу дела выяснилось,  что  детей  у  нее  нет,  а  муж  сидит  за
изнасилование малолетней. Как только в деревне его арестовали, она  едва
со стыда не сгорела и сбежала в  город  к  тетке.  Полгода  назад  тетка
умерла, а Маша так и осталась жить в ее квартире. Чего  тут  рассуждать,
женщина одинокая, миленькая, сороковник еще не стукнул, а вокруг  мужики
все женатые либо алкаши. Ни те ни другие ей и задаром не  нужны.  Вот  и
привела к себе в дом заезжего парня. На вид симпатичный,  неизбалованный
и матом почем зря не  кроет.  Все  отдушина.  Уедет,  так  будет  о  чем
вспомнить, а то работа да четыре стены, холодные и пустые, даже в  жару,
Маруся спала и улыбалась во сне. Метелкину не спалось. Он  все  думал  о
том странном типе, который сегодня его шкуру спас. Все как-то неожиданно
произошло.
   Сел он днем в трамвай и поехал на вокзал. А что  ему  еще  оставалось
делать?!
   Правда, на электричку он садиться не  собирался,  хотел  на  товарняк
вскочить, да только все вдруг круто изменилось. Подсел к нему паренек  в
трамвае, рыжий такой,  с  веснушками,  худенький,  словом,  каких  полно
вокруг и глаз на них не задерживается.
   - Слушай меня внимательно, Женя, - заговорил  парень,  глядя  вперед,
словно сам с собой разговаривал.  -  За  трамваем  белая  "Волга"  едет.
Держит дистанцию метров в двести. На остановках притормаживает. Так  что
незамеченным тебе не выйти. Будешь  сматываться  на  ходу  через  заднюю
дверь. Они здесь легко открываются, только резко рвани ручки на себя,  и
порядок. На следующей остановке я  выйду.  Обрати  внимание,  у  обочины
будет стоять ЗИЛ с открытым бортом. Я сяду за руль и догоню тебя.  Через
две остановки трамвай свернет вправо. Секунд на сорок он  останется  вне
поля зрения хвоста. Я пойду на поворот вместе с трамваем. Как только  мы
свернем за угол, борт ЗИЛа поравняется с  задней  дверью.  Расстояние  в
метр. Я постараюсь. Твоя задача - распахнуть двери, уцепиться  за  борт.
На все про все тебе дается не больше полминуты. Ну об остальном мы потом
потолкуем.
   Парень встал и вышел на остановке. Метелкин ничего не  понял,  что  в
общем-то было  и  не  обязательно.  Тут  важен  психологический  фактор.
Подойди к нему черт и скажи: "Давай, Женя, прыгнем  в  преисподнюю,  там
очень интересно" - и он прыгнул бы.
   Метелкин взял свой рюкзак и подошел к задней двери. Он видел, как  от
обочины отъехал ЗИЛ-130, а метрах в двухстах плелась белая "Волга".  Все
совпадало.
   На следующей остановке "Волга"  приблизилась  метров  на  тридцать  и
встала.
   Следят за пассажирами, все верно, а он даже и не подумал о  том,  что
за ним хвост прицепили. Ничего удивительного, скорее  закономерно.  Жаль
ребят, ни с чем останутся.
   Трамвай начал поворот. Грузовик сравнялся с ним и  пошел  на  опасный
маневр.
   Расстояние сокращалось. Казалось,  он  вот-вот  долбанет  кузовом  по
окнам трамвая.
   Метелкин закинул рюкзак за плечи, схватился за ручки и  рванул  двери
на себя.
   Они тут же  сложились  в  гармошку.  Дальше  думать  не  приходилось.
Метелкин прыгнул и уцепился за борт грузовика,  стукнувшись  коленями  о
железный край. Рывок вверх, и он перевалился в кузов, где был  расстелен
брезент. Трамвайные  двери  автоматически  встали  на  свое  место.  ЗИЛ
отъехал от трамвая.  Скорость  увеличилась,  и  он  ушел  вперед,  потом
поворот, и трамвайная линия осталась в стороне. Минут десять его  катали
по городу, а он лежал на дне  кузова,  подложив  рюкзак  под  голову,  и
любовался  багровыми   облаками,   разукрашенными   солнечным   закатом.
Впечатления портили толчки на ухабах, когда его подбрасывало вверх и  он
стукался отощавшей задницей о жесткое днище кузова.
   Где-то в тихом местечке они остановились. Разговор продолжился.
   - Это ты мне записку через трубу оставил? - спросил Метелкин.
   - Да, нас не должны видеть вместе. Дело у нас общее,  детали  обсудим
потом.
   Для верности скажу тебе, что Настю я знаю  и  еще  кое-кого.  Заройся
где-нибудь до завтрашнего вечера. Встретимся в десять,  когда  стемнеет,
на западной окраине города. По шоссе не передвигайся. Буду ждать тебя  у
оврага  на  Красной  горке,  где  живет  Пелагея.  А  теперь  нам   надо
раствориться в воздухе.
   Они разошлись в разные стороны, ЗИЛ остался стоять с ключами в  замке
зажигания. Этот странный эпизод не давал Метелкину покоя и отгонял  сон.
Так незаметно и наступил рассвет, а в восемь проснулась Маруся. Жаль, но
к кофе здесь не привыкли, пришлось довольствоваться чаем.
   - Ты сегодня не работаешь, Маша?
   - Через день. Сегодня выходной. Если ты никуда не спешишь,  мы  могли
бы пойти искупаться на Оку.
   - Пойти? Река рядом?
   - Пять километров от города, пешочком через лес.
   - У меня была другая идея. Конечно, это наглость с  моей  стороны,  а
главное, я не могу тебе всего рассказать. Короче говоря, мне  необходимо
переслать письмо в Москву и нужно, чтобы  его  сегодня  получили.  Скажу
тебе правду: за мной  охотится  местная  милиция  и  мне  до  Москвы  не
добраться. Я журналист и кое-что выяснил, а подполковник Мягков не хочет
выносить сор из избы. Вчера мне удалось выскользнуть из их лап,  второго
шанса они мне не дадут.
   - Ты хочешь, чтобы это письмо отвезла я?
   Ее  огромные  наивные  карие  глаза  смотрели  на  него  с   собачьей
преданностью.
   Ему даже стало стыдно пользоваться доверчивостью Маши и впутывать  ее
в свои дела, отнюдь не безопасные.
   - В Москве в моей квартире живут девушка  и  парень.  ,  За  девушкой
охотятся бандиты. Она стала случайным  свидетелем  убийства.  Теперь  ее
хотят убрать.
   - Убрать?
   - Убить. У меня есть важная информация для них. Это письмо  нужно  им
передать,  чтобы  они  успели  опередить  преступников.  Возле  Кинского
монастыря убит мой коллега. Он сдал очень важные материалы  в  редакцию,
но их не публикуют - нужны подтверждения. За ними он сюда и приезжал. Не
исключено, что его кто-то  преследовал  и  в  конце  концов  нагнал.  Но
возможно, что его убили те, за кем он следил. В это поверить трудно.  По
негласному уставу местной  мафии,  они  не  гадят  в  собственном  доме.
Убийство могло стать случайностью, ну скажем, во время драки,  если  мой
приятель  заметил  убийцу  и   решил   оказать   сопротивление.   Гадать
бессмысленно. Моя задача - закончить начатую им работу.
   - Я поеду в Москву. Если не задерживаться, то вернусь к ночи.
   Она подошла к серванту и достала из сахарницы ключи.
   - Вот возьми. Если захочешь уйти, то сможешь вернуться. Пиши письмо.
   - Я должен тебя предупредить, Маша. Всякое могло случиться  за  время
моего  отсутствия.  За  моим  домом  могут  следить.   Заметишь   что-то
подозрительное, тут же уходи. Не рискуй.
   - А если сначала позвонить?
   - Я тебе дам свой телефон и еще парочку, но его  могут  прослушивать.
Ничего не говори такого, что может дать возможность посторонним  понять,
кто ты, откуда приехала и где находишься.
   - Ты думаешь, я сама это буду знать?! Мне  удалось  только  один  раз
побывать в Москве, и то на автобусной экскурсии.
   - План я тебе начерчу. Есть  одна  забегаловка  на  Маросейке.  Мы  с
Вадимом называли ее "Тухлая креветка". Там мы частенько пьем пиво. Скажи
ему, что ждешь его в "Тухлой креветке", и он поймет, где это и  от  кого
звонят.
   - Я все поняла, - улыбнулась Маша.
 
*** 
 
   Может быть, на первый взгляд они выбрали  безопасное  место,  но,  по
мнению Журавлева, любые связи просчитываются. Теперь, после того как  он
потерял свой пиджак, и  бандиты  и  оперативники  прекрасно  знают,  кто
участвовал  в  похищении  ребенка  и  замешан  в  убийстве   одного   из
охранников. Сейчас ищут не только Настю, но и его. Если найдут  бандиты,
то смерть будет быстрой и не мучительной.
   Поймают менты, канитель растянется надолго, а оправданий у него  нет.
Против фактов не попрешь.
   Журавлеву  удалось  разыскать  старого  приятеля,  связанного  с  его
автомобильным бизнесом. Человек ему  не  близкий,  но  Журавлев  не  раз
выручал Сашу Пивоварова, теперь Саше представился случай помочь  Вадиму,
и он дал ему ключи от своей дачи.  Она  представляла  собой  двухэтажный
кирпичный особняк  в  двенадцати  километрах  от  Москвы  с  центральным
отоплением и водопроводом,  участок  в  полгектара  и  гараж  на  четыре
машины. Место тихое, неприметное, с хорошей охраной. Тут таких  теремков
десятка четыре  набиралось.  Чтобы  просчитать  это  местечко,  жаждущим
встретиться с Журавлевым понадобится не меньше  пяти-шести  дней,  после
чего при-; дется менять дислокацию.
   Настя еще спала, а Журавлев и Митрофан  уединились  в  гостиной,  где
полыхал  камин,  создававший  особую  атмосферу  уюта   и   покоя.   Как
выяснилось, Митрофан не пьет и не курит, и Вадим в одиночку дегустировал
красное вино из хозяйского подвала.
   - Пора нам подвести черту  под  знаменателем,  Митроха,  -  глядя  на
ласковые языки пламени в камине, рассуждал Журавлев.  -  Ты  сделал  для
меня столько, что мне придется расплачиваться  с  тобой  всю  оставшуюся
жизнь. При этом ни я о тебе, ни ты обо мне ничего не  знаем.  Поговорить
на эту тему не было времени.
   - Я ничего не хочу знать, Дик, и тебе знать ничего  не  надо.  Просто
люди, похитившие Настю, имеют прямое отношение к убийству моего отца. Мы
имеем дело с очень мощной организацией, а не с шайкой сопляков. Я сам  в
ней состоял, вот поэтому и знаю о них немало. Когда  похитили  Настю,  я
выслеживал Дрозда, одного из тех, кто участвовал в ее  похищении.  Я  не
знал, что они делали в твоем дворе  больше  суток,  но  видел,  как  они
подкладывали бомбу под твою машину. У меня была только одна цель - убить
Дрозда, но он так и не вышел из своей машины. Потом появился ты и Настя.
Убрать всех четверых мне не удалось бы. Они тоже  ребята  не  промах,  а
сдохнуть ради того, чтобы прибить пару шестерок, не имело смысла. У меня
планы намного шире, и вдруг похищение.
   Честн