ула на одну из труб и едва не обожгла  себе  ноги.  Другая  труба
была холоднее, и Настя воспользовалась ею как тропинкой.
   В коридоре стояла невыносимая духота, сырой, спертый воздух с запахом
плесени и гнили вызвал протест в легких девушки, и она  закашлялась.  Ей
хотелось  как  можно  быстрее  выбраться  из  душегубки.  Балансируя  на
скользкой трубе, Настя пошла вперед, если, конечно, знать, где находится
начало, а где конец.
   Коридор казался бесконечным. С левой стороны  появилась  ниша.  Настя
глянула в нее и едва удержалась на ногах. Кто-то устроил здесь жилье,  и
эти кто-то были мертвы. На полу лежали тряпки, посередине стоял  ящик  с
электроплиткой,  подсоединенный  прямо  к  проводке  голыми   проводами,
валялся черствый хлеб, шприцы, склянки, обожженные алюминиевые  ложки  и
четыре  полуразложившихся  трупа   подростков.   Им   было   не   больше
тринадцати-четырнадцати лет.  Три  мальчика  и  одна  девочка.  Судя  по
засученным  рукавам,  они  кололи  себе  всякую  дрянь.  Последняя  доза
оказалась  для  них  смертельной.  Дышать  в  этом   месте   вообще   не
представлялось возможным, и Настя, соскочив с  трубы  в  лужу,  побежала
прочь от кошмарного зрелища. Вода доходила  до  щиколоток  и  текла  как
речушка в одном направлений.  Еще  одна  ниша.  Здесь  имелась  стальная
лестница и люк в потолке, крышка которого была откинута в сторону. Через
отверстие стекала потоком вонючая жижа.
   Настя поднялась наверх, обливаясь зловонным душем. Она знала, что  ей
нужно идти вверх, и ничто уже не могло  остановить  ее.  Темень,  холод,
вонища. Ничего нового ее не ожидало, пока она не наткнулась на следующую
лестницу. Это был колодец.
   Тяжелую чугунную крышку Настя открывала спиной, стоя на врезавшихся в
пятки жестких прутьях и уперев руки в противоположную  стену.  Последние
силы были отданы тому, чтобы сдвинуть тяжелейший чугунный блин с  места.
Пахнуло свежим воздухом. Еще немного, и она выбралась на улицу.
   Уже рассвело. Хорошо, что люк выходил не  на  проезжую  часть,  а  во
двор.
   Настя  присела  на  корточки  и  осмотрелась.  Вокруг  стояли  старые
разношерстные дома, этого места она не знала, хотя понимала, что  далеко
от своего района не ушла. Недолго думая,  Настя  встала  и  добежала  до
подъезда восьмиэтажного здания.
   Кодовый замок успели сломать, и дверь не запиралась.  Она  вбежала  в
парадное и остановилась. За дверью  имелась  глубокая  ниша,  где  висел
пожарный кран, точнее,  то,  что  от  него  осталось.  Стекло  выбили  и
свинтили все, что могли.
   Настя не знала, что ей делать. Если  она  постучится  в  какую-нибудь
квартиру, то испугает разбуженных хозяев до смерти. Мало  того  что  она
была голой, грязной, в кровавых ссадинах, так от нее  еще  и  воняло  на
версту таким ароматом, что задохнуться можно.
   Долгожданная свобода не дала ей облегчения. По городу  в  таком  виде
тоже не пойдешь. Менты ее даже в отделение  не  возьмут,  а  прямиком  в
психбольницу отправят. Хоть бы какой-нибудь мешок найти, сделать  в  нем
три дырки для головы и рук. Пусть она будет выглядеть пугалом,  но  хоть
не тронут.
   Вдруг она услышала, как  возле  подъезда  затормозила  машина.  Настя
прильнула к  стеклу.  Из  иномарки  вышла  нафуфыренная  девица,  что-то
сказала шоферу и направилась к подъезду, где  пряталась  беглянка.  Этих
птичек Настя хорошо знала.
   Валютная шлюшка возвращалась домой после ночной смены. Машина тут  же
отъехала.
   Настя заняла  выжидательную  позицию.  Счет  шел  на  секунды,  и  на
раздумья не хватало времени. Дверь хлопнула.  Аромат  дорогих  духов,  и
вошла фигуристая девица в короткой юбочке. Ей не повезло. Настя  ударила
незнакомке в челюсть.
   Напомаженные губки покрылись  кровью.  Рабочий  фасад  был  испорчен.
Последовал удар в солнечное сплетение, что заставило красотку  согнуться
пополам. Настя сложила руки вместе и со всей силы обрушила двойной кулак
на рыжий загривок.
   Так "ночная бабочка" и не дошла до дома, оставшись посреди лестничной
клетки в бессознательном состоянии.
   Настя нагнулась, приподняла левую бесчувственную руку  и  глянула  на
циферблат золотых часиков.  Стрелки  показывали  половину  шестого.  Она
знала, что свободолюбивые девочки обычно живут одни. Им нужен простор  и
комфорт.  Настя  открыла  отскочившую  в  сторону  сумочку.  При   такой
профессии без паспорта ходить нельзя.  Менты  обожают  стричь  купоны  с
проституток, и документы необходимо носить с собой.
   Настя  не  ошиблась.  Полный  комплект  косметики,  двести  долларов,
несколько рублевых сотен,  сигареты,  зажигалка,  ключи  и  паспорт,  из
которого следовало, что милашка живет в тридцать пятой  квартире.  Настя
взвалила невинную жертву на себя и пошла наверх. И опять ей не  повезло.
Тридцать пятая квартира находилась на пятом этаже.  Эта  стерва,  думала
Настя, небось всю  жизнь  мечтала,  чтобы  ее  носили  на  руках.  Мечта
сбылась. А она, дура, вместо того  чтобы  сесть  в  лифт,  подняться  на
последний этаж и спускаться вниз, поперлась пешком вверх. Дурная  голова
ногам покоя не дает.
   Ключи из сумочки к замку подошли, и Настя внесла хозяйку в квартиру.
   Теперь от милой красотки пахло смесью французских  духов  с  помоями.
Хозяйку  сбросили  на  кровать,  а  потом  связали  мужским   галстуком,
очевидно, забытым клиентом. Рот ей заклеили.
   Обстановка  квартиры   соответствовала   вкусам   дамочек   свободной
профессии.
   Основное место занимала кровать и огромное трюмо. Настя отправилась в
ванную и очень долго оттирала  свое  тело  от  налипшей  к  нему  ночной
истории. Затем она надушилась, наложила тон на лицо, примерила  паричок,
который ее  вполне  устроил,  и  подобрала  подходящие  темные  очки  из
огромной кучи, сваленной в вазе. Тело  пришлось  прикрыть  водолазкой  и
долго искать длинную юбку. Безрезультатно.
   Колготок в доме не держали, это не сексуально, пришлось  использовать
то, что есть. Туфли немного жали, но терпимо.
   Теперь со стороны Настя выглядела тем  же  товаром,  что  валялся  на
кровати.
   Сборы отняли у нее более полутора часов. Перед уходом она  подошла  к
кровати и глянула на свою жертву. Та уже давно пришла в себя и с  ужасом
наблюдала за непонятными событиями.  Настя  достала  из  сумочки  двести
рублей и паспорт. Открыв его, она сказала:
   - Итак, Мария Аркадьевна, я ухожу. Дверь останется незапертой, потому
что ключи я с собой не беру. Твои вещи, взятые мною напрокат,  и  двести
рублей, необходимых мне на такси, ты получишь  завтра  же.  За  разбитую
губу прости, но обстоятельства были выше меня. Не обижайся, все  к  тебе
вернется, и, возможно, с компенсацией. Отдыхай.
   Через пять минут на улицу вышла яркая  блондинка  в  черных  очках  и
чулках со стрелкой,  в  короткой  юбочке  и  облегающей  водолазке  типа
"лапша" с высоким воротом. От нее за версту несло  французскими  духами.
Вот только куда ей теперь деваться? У Насти в  городе  был  только  один
настоящий друг, проверенный делом и временем. Она была на  него  немного
обижена, и они де виделись больше полугода, но, когда человек попадает в
беду, тут не до старых обид.
   Настя вышла на улицу и подняла руку. Возле нее остановились сразу две
машины. Настя выбрала иномарку.
 
*** 
 
   За  последний  год  жизнь  Вадима  Журавлева   претерпела   множество
изменений. Он даже прибавил в весе на пять килограммов.  Удивляться  тут
нечему, если человек вел активную жизнь и крутился белкой  в  колесе,  а
после этого превратился в вальяжного, джентльмена и  целый  день  сиднем
просиживал в офисе.
   Вообще, о Журавлеве можно говорить долго. За свои тридцать восемь лет
он скопил материалов для автобиографии столько, что мог бы бросить все и
заняться многотомным изданием собственных мемуаров. Жизнь кидала его  по
всем углам, а он не пытался тормозить на виражах. Неисправимый романтик,
искатель приключений и мечтатель. Его авантюрный характер не  давал  ему
покоя.  Достаточно  одного  примера.  Молодой,   талантливый,   везучий,
обладающий острым умом и находчивостью человек с отличием закончил юрфак
и пять лет проработал следователем городской  прокуратуры.  Его  ожидала
блестящая карьера, но он  уходит  из  органов  и  переквалифицируется  в
вора-надомника. Следующие пять лет  он  занимается  аферами  и  чистками
квартир. Причем делает это с не меньшим талантом и успехом, чем и тогда,
когда, сидя в кресле следователя, ловил таких же жуликов. За пять лет ни
одной погрешности и ни одного провала.
   Поздняя первая любовь отрывает его от грязных дел, и он  превращается
в борца за справедливость, но путем рискованных авантюр,  в  которых  не
остается места для закона  и  норм,  прописанных  в  Уголовном  кодексе.
Этакий Робин Гуд на современный манер. Риск, приключения, вечные гонки и
хождение по лезвию бритвы.
   По сути дела, его можно назвать везунком. Он всегда  выкручивался  из
самых сложных ситуаций, но сам  же  в  них  и  попадал.  Если  во  дворе
найдется хоть одна грязная лужа, то он обязательно в нее попадет. Уж так
ему на роду написано.
   Наконец он решил остепениться и взяться за ум. Ему хватило силы  воли
организовать легальный бизнес, и Вадим быстро начал подниматься вверх. С
его талантом, чутьем и опытом не составило особого труда выстроить  свое
дело правильно. В период хаотичного капитализма хорошим комбинаторам  не
может не везти, и все было бы неплохо, вот только тоска заела. Дни стали
однообразными и пустыми. Преодоление препятствий осталось позади,  и  он
успокоился. Однако его охватило опустошение и безразличие. Хотелось  все
бросить и начать заново. А все дело в том, что Журавлев был равнодушен к
деньгам. Преумножать капитал - главная задача бизнесмена, а ему от скуки
скулы сводило. Тяжело жить человеку, которому ничего не надо.  Занимаясь
автомобильным рынком, Вадим ездил на "жигулях" четвертой  модели.  И  не
потому, что ему не нравились "мерседесы", а просто он уже привык к  этим
машинам, и они его устраивали.  К  ресторанам,  тусовкам  и  роскоши  он
относился равнодушно. Ходить по горам, прыгать  с  парашютом,  нырять  с
аквалангом - это другое дело. Но  у  руководителя  частного  предприятия
слишком короткий отпуск, и для души и  любимых  дел  оставалось  слишком
мало времени.
   Его разбудил длинный и настойчивый звонок в дверь. Сначала он  решил,
что это происходит во сне, но; звонок повторился. Вадим открыл  глаза  и
взглянул на часы. Пятнадцать  минут  восьмого.  Только  сумасшедший  мог
прийти в такое время.
   Правда, других друзей у него и не было. Среди главных психов значился
Женька Метелкин, журналист, умевший делать из мухи  слона,  из  пустышки
сенсацию, неугомонный фантазер, вечно получавший  подзатыльники  за  то,
что совал нос не в свои: дела, он  отплевывался  в  свободное  время  от
исков, предъявленных ему через суд за клевету  и  оскорбление  личности.
Короче говоря, свой парень с теми же отклонениями, но менее везучий.
   Вадим встал, накинул халат, сунул ноги в тапочки и отправился в холл.
   Смотреть в глазок или спрашивать "кто там?" он не привык  и  открывал
дверь сразу. Так случилось и на этот раз.
   То, что он увидел на пороге, разбудило  его  окончательно.  Женщин  у
него хватало, и он не пользовался  девочками  по  вызову,  а  на  пороге
стояла именно такая особа, очевидно, из  дорогих.  Высокая  блондинка  в
темных очках, короткой юбочке, из-под которой торчали  две  изумительные
длинные, стройные ножки в черных чулках  и  почему-то  белых  туфлях  на
шпильках.
   - Вам, видимо, этажом выше, мадам. Там живет Гиви.
   - Нет, дорогуша, я попала туда, куда надо.
   Он хотел захлопнуть дверь, но красотка сняла  очки,  и  Вадим  увидел
знакомые глаза. Затем она стащила с головы парик, и он ее узнал.
   - Настя! Черт подери, ты вернулась к старой профессии?!  Быть  такого
не может!
   - Вот-вот, терпеть не могу мужчин,  которые  слишком  много  обо  мне
знают. И что, мы на пороге стоять будем?
   - Нет, конечно, заходи, - он посторонился. - Только у меня не убрано.
   - А я как раз из того  самого  места,  не  подлежащего  уборке.  Меня
смутить нечем.
   Девушка вошла в квартиру  и  прямиком  направилась  в  кухню.  Хозяин
послушно поплелся за ней и остановился у порога,  наблюдая,  как  гостья
шарит по шкафам в поисках кофе.
   - Ты мне нужен, Дик. Кажется, мне по-крупному не повезло.
   - Догадываюсь, иначе ты не появилась бы здесь в такую рань и в  таком
прикиде. Около года о тебе ничего не слышал.
   - Я тут ни при чем. Это вы с Метелкиным отказались со мной работать.
   Женского натиска испугались. А нам есть  что  вспомнить,  мы  неплохо
вели дела. Я всегда знала, что лучше вас никого не найду. Вот и  влипла.
Моих компаньонов убили. Троих отличных ребят  расстреляли  в  Упор,  как
куропаток.
   Настя нашла кофе и поставила чайник н плиту.
   - Есть какие-нибудь концы? - спросил Журавлев.
   - Ничего. Отморозки. Заезжие. Концов не  найдешь.  Но  хозяева  их  в
Москве сидят. Я видела убийц. Суток  не  прошло,  как  за  мной  пришли.
Выкрутилась.
   - Кто ведет следствие?
   - Паренек один из райотдела, милашка с веснушками, но он тут  ни  при
чем.
   Ведро с  дыркой,  и  просачивается  оно  где-то  наверху.  Уж  больно
оперативно сработано. Кому-то в руки попала сводка с моими  показаниями.
В ментуру мне вход запрещен. Сдадут в два счета. Впрочем, все, что надо,
я им уже сказала.
   Обойдутся без меня. А вот те, кому я мешаю, так просто не успокоятся.
Таких свидетелей живыми не оставляют.
   - Все понятно. Разумеется, ты  отсиживаться  не  собираешься.  Хочешь
упредить удар.
   - Поможешь? - она с какой-то собачьей надеждой  посмотрела  на  него,
вот только не заскулила.
   - Кофе убежит.
   Вадим вернулся в спальню и очень долго одевался. Настя свалилась  как
снег на голову, и он был не готов к встрече. Отказать ей Вадим  не  мог,
но и как помочь - не имел представления.  Ситуация  понятна  без  лишних
подробностей, вот только  выхода  из  нее  он  не  видел.  Лапки  кверху
поднимать рановато, но с чего начинать? Она же сама  полезет  на  рожон.
Такую сорвиголову одну оставлять нельзя.
   Журавлев вернулся в кухню. Настя  пила  кофе,  вторая  чашка,  полная
дымящегося напитка, стояла по другую сторону стола. Он сел, и они  молча
допили кофе.
   - Ну что скажешь, Дик? Мне поблагодарить тебя за кофе  и  проваливать
или ты предложишь другой вариант?
   - Сейчас поедем к Метелкину. Две головы хорошо, а третья не помешает.
Тут думать надо. С ходу не решишь. Главное, под  перекрестный  огонь  не
попасть.
   - Готова поиграть в терпеливость и временно стать пай-девочкой.
   - Свежо предание, но верится с трудом.
   - А ты поверь. Знаю, о чем думаешь: "Баба взбалмошная, неуправляемая,
сама потонет и нас за собой потащит". Я постараюсь этого не допустить.
   - Разве я похож на шкурника?
   - Нет, извини. Просто я слишком взвинчена,  и  у  меня  была  тяжелая
ночь.
   Через час  они  находились  на  квартире  Женьки  Метелкина,  который
публиковался под более  звучным  псевдонимом  "Евгений  Метлицкий".  Они
застали его в момент сбора  вещей.  Точнее,  он  бросал  всякий  хлам  в
рюкзак. Его  квартира  напоминала  нечто  среднее  между  библиотекой  и
фотолабораторией, а посреди комнаты стояла раскладушка. Денег на кровать
не хватало, хотя он копил и откладывал заначки, но они уходили через суд
к истцам. Зарабатывал он неплохо, но и моральный ущерб  стоил  недешево.
Теперь все стали юридически грамотными, на кривой козе не объедешь.
   - И где ты выкопал эту красотку? - удивился  Метелкин.  -  Шехерезада
среди повес! Ну расскажи-ка нам, чудо в перьях, как это ты  снизошла  до
такого отребья, как мы? Я ведь не поверю в  то,  что  ты  соскучилась  и
появилась вчера вечером в квартире Дика, а после бурной ночи  вы  решили
вспомнить обо мне.
   - Насчет бурной ночи ты не ошибся,  -  тихо  и  вкрадчиво  произнесла
Настя.
   Она села на скрипучий стул и рассказала свою историю.
   -  Значит,  так,  ребята,  -  громогласно  начал  Метелкин,  -   дело
серьезное. Пусть Настя пока поживет у меня. А ты, Дик,  смотайся  к  ней
домой, осмотрись и заодно прихвати ей какие-нибудь вещички, в которых на
улицу выйти можно. Првдется Дику одному поколупаться дня три. Именно  на
этот срок я вынужден уехать из Москвы.
   Недалеко от Тулы есть городок Егорьевск.  Там  моего  старого  кореша
убили.
   Отличный журналист. Очерки писал  как  Бог,  фототехникой  владел,  а
главное, работал без  скандалов.  Интеллигент  по  крови.  Ни  с  кем  в
конфликт не вступал. И надо же, какая-то сволочь его  замочила.  А  что,
ребята, вы тут особенно грудь вперед не выпячивайте,  я  вернусь,  и  мы
развяжем этот узел. - Немного  помолчав,  Метелкин  глянул  на  Настю  и
настороженно спросил:
   - А где твой сын?
   - У матери в деревне. Лето же.
   - А если...
   - Нет, - успокоила его Настя. - О матери и о деревне никто ничего  не
знает.
   У меня и фамилия другая, по мужу. Тут сам черт не докопается.
   - Сколько ему?
   - Тринадцать осенью будет.
   - Взрослый мужик. Ну ладно, ребята. Короче, мне пора,  электрички  на
Тулу нечасто ходят. Ждите. А ты, Дик, пошарь по квартире. Может,  что  и
обронили эти ребята у Настены.  Она  ведь  наверняка  брыкалась.  И  как
только им удалось с тобой совладать? Их же всего четверо было.
   - Фактор внезапности их спас, - сказал Вадим. - Она же спала.
   -  Все  равно,  странно  как-то.  Метелкин   подмигнул,   бросил   на
раскладушку ключи и вышел из квартиры.
   В кабинете майора Марецкого  народу  собралось  больше,  чем  он  мог
вместить.
   Кому-то пришлось стоять. Своим, конечно, гостей  постарались  усадить
на стулья, их  подтаскивали  из  других  кабинетов.  Вообще,  "Петровка"
только звучит громко и важно, а заглянешь  вовнутрь  -  обычная  общага,
муравейник.
   Среди собравшихся были  следователь  прокуратуры  майор  Куроедов  из
Подольского УВД и старший лейтенант Горелов из райотдела Южного округа.
   Обстановку докладывал Куроедов, солидный, крупный мужчина, румяный, с
блестящей лысиной и видом фельдмаршала.  Очевидно,  он  таковым  себя  и
ощущал, но  только  в  родных  пенатах.  Однако  Марецкий  разрешил  ему
докладывать сидя.
   - Вы меня извините,  но  я  начну  не  с  начала,  а  с  конца,  если
позволите.
   События на шоссе, о которых вы уже все  знаете  из  отчета,  не  были
последними. Я расскажу о них, а потом предоставлю  документы  экспертов.
Не буду отвлекаться.
   "Джип-шевроле" был брошен возле развилки, там, где погибли двое наших
сотрудников из ГИБДЦ. Мы решили проверить прилегающие к шоссе  дороги  и
отправили две машины. К сожалению,  только  две,  те,  что  имелись  под
рукой. Двое наших ребят поехали по направлению к Каширскому  шоссе,  где
неподалеку расположена Павелецкая  железная  дорога,  станция  Ленинские
Горки. Еще двое сотрудников поехали по перемычке между трассой и  старым
Варшавским шоссе,  где  проходит  Курская  ветка,  а  рядом  расположена
станция Щербинка. Конечно, мы  не  надеялись  найти  преступников.  Кому
придет в голову идти открыто по шоссе, после того что они натворили...
   - Минуточу, майор, - перебил его Марецкий, - ми  ничего  не  знаем  о
"джипе". В сводках ничего об этом не говорилось.
   - Я вас понял. "Джип-шевроле" был найден утром в двух  километрах  от
происшествия, и не на трассе, а в кювете. Съехать в лес там невозможно -
слишком крутой спуск. Так они  его  просто  скатили.  В  машине  найдена
всякая мелочь, но автоматов не обнаружено. Об этом я чуть  позже  скажу.
Так вот, спустя минут пятнадцать-двадцать по рации  поступило  сообщение
от  лейтенанта  Арбузова,  командира  патруля,  который   отправился   с
сержантом Макаровым в сторону Щербинки.
   Майор поднял с пола пухлый, видавший виды портфель и достал  из  него
папку.
   Сообщение майор читал по бумаге:
   - ""Третий", говорит "седьмой", в трех километрах от  бензоколонки  у