ал мертвым сном. Проснулся в девять часов вечера, когда солнце
уже  светило в окно из задней комнаты. Оно всегда там появляется перед самым
закатом.  Возвращение  к  реальности было  тягостным,  и  он  долго  не  мог
собраться с мыслями.
     Сполоснув  лицо холодной водой,  он  принялся за  уборку разгромленного
жилья.
     Собрал  многочисленные  осколки  от люстры и зеркала, в которое угодила
порядочная порция дроби. Ему было тяжело работать внаклонку и он часто, лежа
на полу, делал  передых. Потом  мокрой  тряпкой вытирал пол  и стены, собрал
стреляные гильзы и вынес их во двор, где под старым каштаном их и захоронил.
Вычистил и смазал стволы "франкота", а перед тем как с ним расстаться, долго
маял ружье в руках, словно это был малый ребенок...
     В  половине  одиннадцатого   позвонила   Авдеева.   Голос  у   нее  был
надтреснутый, но спокойный и это спокойствие передалось ему. Но звонила  она
не за тем, чтобы ободрить его, она сказала, что нашла фотографию, на которой
Татьяна запечатлена вместе с Альфонсом Пугловым.
     Договорились встретиться в кафе "Нептун".


Глава третья.


     Надев черную старую шляпу  и такой  же  старый потертый плащ, Рощинский
отправился на свидание с Авдеевой.  На улицах еще не горели  фонари и  город
постепенно погружался в фиолетовые сумерки.
     Авдеева ждала его возле кафе "Нептун", где они заняли одинокий столик в
дальнем  углу. Когда-то  они  сюда  часто захаживали  -  в  кафе всегда были
отменный кофе и разнообразный ассортимент кондитерских изделий. Особенно оно
славилось свежими пирожными и неповторимым фруктовым салатом.
     Женщина вытащила из сумочки цветную фотографию девять на  двенадцать  и
положила  перед  Рощинским. На снимке он увидел Татьяну и  на голову выше ее
широкоплечего малого. На нем были джинсовые синие брюки и кожаная коричневая
куртка.,  из-под  воротника  которой  выглядывала  водолазка красного цвета.
Единственное,  что делало  парня на фотографии не  до конца  выразительным -
отсутствие на голове копны волос.
     - Ничего,  симпатичный, - сказал Рощинский,  - только слишком маленькие
уши. Моя мама говорила, что это признак короткого века.
     Авдеева взяла в руки фотографию и стала ее рассматривать, словно видела
впервые.
     - Если верить всем  приметам, можно сойти с  ума. Мне в  этом  парне не
нравится другое...Мне в нем не нравится абсолютно потребительское  отношение
к жизни.
     - Этим ты сегодня никого не удивишь.
     - Но ты с ним будь поосторожней. Он уже один раз сидел и в прошлом году
опять  чуть  не загремел за решетку. Избил  парня, который пригласил Татьяну
танцевать. Отмечали его день рождения в ресторане...
     Выйдя  из  кафе,  они  направились  в  сторону  универмага.  Издали  он
напоминал  огромный  светящийся  куб.  Понемногу  на  фасадах  зданий  стала
проявляться неоновая реклама. Рощинский без  подсказки заметил красный овал,
в центре которого горела синяя надпись "Казино "Релакс".
     -  Дальше  я  пойду  один, - Рощинский  положил  руку  на  талию  своей
спутницы. - Я тебе позже позвоню...
     -  Будь осторожен, -  предупредила  Авдеева, - в таких заведениях много
всякой шушеры. Если его там не застанешь, позвони мне, я постараюсь выпытать
у Таньки его телефон.
     Пуглова в казино не оказалось. Народу было немного - играли только  два
стола и одна рулетка,  возле которой искали своего счастья две молодые пары.
У дальней стены мерцали и переливались соблазнительными  сполохами игральные
автоматы.
     Рощинскому понравилась спокойная обстановка и  он, устроившись у стойки
бара,  заказал  себе  пятьдесят граммов джина и  манговый сок. Он не спешил,
надеялся дождаться Пуглова.
     Загорелый  бармен  качал  колбу  с  коктейлем  и  время  от  времени  с
абсолютным   равнодушием   бросал   взгляды  в  сторону   непрезентабельного
посетителя.  Удостоил его своим вниманием и  распорядитель,  одетый в черный
смокинг, и Рощинский, чтобы не мозолить глаза  снялся с высокого стула и, по
утиному раскачиваясь, пошел на выход.
     Пуглова  он увидел в нескольких метрах от входа в  казино. Тот вышел из
только  что подъехавшего  такси.  На  нем был  того  же,  коричневого цвета,
кожаный пиджак,  красная  водолазка  и синие джинсы.  Но ростом он  оказался
значительно выше, чем выглядел на фотографии. И намного плотнее.
     Рощинский его окликнул:
     - Молодой человек, можно вас на минутку?
     Пуглов остановился.
     - В чем проблема, старина?  Я перед  игрой  не  подаю  и  не одалживаю,
плохая примета...
     - Спасибо, пока не нуждаюсь, просто к тебе, Алик, есть один вопрос.
     - А мы разве с вами знакомы? - Пуглов вытащил из кармана сигареты.
     - Заочно - да, но дело не в этом. Я на сегодняшний вечер ищу помощника.
     Пуглов прикурил.
     - Честно говоря,  у  меня сегодня другие планы. А  если не  секрет,  по
какому делу нужен помощник?
     - По мокрому, - Рощинский не считал нужным ходить кругом да около.
     -  Ага...Любопытно  послушать,  какую  ахинею  мне перед игрой придется
выслушать. Только не тяните резину...
     - Я уже все сказал: надо похоронить одного сыча. Сегодня ночью, а не то
завтра всему кварталу придется надеть противогазы.
     Пуглов   сбил  с  сигареты  пепел  и  внимательно   оглядел   странного
собеседника.
     - Я конечно, могу, послать тебя в одно место, но прежде послушаю, какие
нынче тарифы на внеурочное, и, надо полагать, нелегальное погребение.
     Переход на "ты" не обескуражил Толстяка.
     - Тысяча долларов. Пятьсот до и пятьсот после.
     - Мне  лучше,  если одну до и одну после церемонии, -  Альфонс выстрели
окурком по  проезжающей мимо  "хонде". - А как насчет  подставы?  Меня  ведь
могут менты взять за задницу как  раз в тот момент, когда  я  того сыча буду
опускать в братскую могилу. Какие можешь дать гарантии?
     - Гарантия - ночной тариф. А о безопасности позаботься сам.
     - Допустим, но кроме  этого  мне хотелось  бы чуть больше знать о своем
деловом партнере, - кивок в сторону Рощинского.
     - Вот  моя  визитная карточка, - Рощинский снял шляпу и,  задрав кверху
голову, помахал шляпой  звездному небу.-Кроме вечности, сынок, ничего больше
в этом мире стоящего нет.
     - Простудишься, старина, - сказал  Пуглов.  -  Через кого  ты  на  меня
вышел?
     -  Предположим, через одну замечательную женщину, у  которой такая  же,
как она, симпатичная дочь.
     -  Через  Авдееву,  что  ли? Это уже в  масть...Ладно, где этот  жмурик
находится?
     -  В  десяти  минутах  хода  отсюда.  Кленовая два, за дощатым  зеленым
забором.
     - Шагай, батя, домой, а я  схожу переоденусь. Кстати, чей  транспорт? Я
без колес...
     - Я тоже.
     - Тогда нас будет двое. У моего корефана  "опель" с большим багажником.
Нет возражений?
     На лице Рощинского появилась нерешительность.
     -  Мне, конечно, не хотелось бы иметь дело с целой похоронной командой,
но, если ты в своем дружке уверен, что ж, какие тут могут быть возражения.
     - Хор!  Сейчас половина двенадцатого, думаю, в полночь мы будем у тебя.
А кстати, много в доме народу?
     -  Я да мыши  под  полом.  Постарайся, Алик, не  задерживаться,  у меня
сегодня был сумасшедший день...
     Рощинский  возвращался домой  пешком. Он шел  и думал  о  превратностях
жизни.  Его грызли  сомнения  - не  слишком ли рискует,  доверяясь  этому  в
общем-то незнакомому человеку?
     Возвратившись в свой дом, он прошел  в комнату и,  сняв со стены обрез,
отнес  его  на кухню  и спрятал  за газовым  баллоном. Затем,  сделав звонок
Авдеевой, коротко дал ей понять о разговоре с Пугловым.
     Без пяти двенадцать послышался шум подъезжающего автомобиля. Через окно
Рощинский увидел,  как свет от фар полощется  в  кустах сирени. Скинув с ног
тапочки, он влез в грубые, без шнурков, башмаки и направился во двор.
     За  воротами горели два огненных глаза. Движок  работал почти бесшумно.
Хлопнули дверцы  машины и через мгновения в калитке  показалась широкоплечая
фигура, в которой он не сразу  распознал Пуглова. Альфонс сменил экипировку:
теперь на  нем была надета шапочка с  большим козырьком,  а плечи  обтягивал
старый брезентовый плащ с башлыком.
     - Отворяй, старина, ворота, - негромко сказал Пуглов.
     Когда "опель" подъехал к  самому крыльцу, из  него неспешно вылез почти
не уступающий Пуглову в росте  широкоплечий  малый. Как с картинки,  подумал
Рощинский: чернобровый, черноусый, с  аккуратной стрижкой, словно только что
вышел из салона красоты.
     - Это Игорь Ройтс, - представил Пуглов своего товарища.
     Однако Рощинский не подал ему руки. Он смотрел парню  в  переносицу  и,
хотя двор освещался одной  лампочкой над входной дверью, Рощинский разглядел
в глазах Ройтса баранье спокойствие.
     - Идемте, - Толстяк развернулся  и направился в дом. - Осторожно, здесь
узкая дверь, - и он первым пропустил в кладовку Пуглова.
     Перед ними лежало изрядно потрепанное человеческое  тело. Вместо головы
- кокон газет. И как  в насмешку, на  выбившемся клочке газеты каждый из них
мог прочитать крупный заголовок: "Ни дня без убийств".
     -  Его надо во что-то запеленать, - вдруг заговорил Ройтс и Рощинский в
его голосе отметил легкую вибрацию. - Не хотелось бы пачкать машину.
     - Этого от вас никто не требует...Алик, помоги мне притащить из комнаты
ковер.
     Они  прошли  во  внутренние  помещения  дома.  Альфонс  взялся за  угол
распластанного  на полу  шикарного паласа и тут же грязно  выругался. Затряс
рукой,  словно  его  ужалила  змея.  К  пальцам прилипло что-то  непонятное,
кроваво-желеобразное.
     - Что б мне так жить, это же человеческий глаз!
     Пуглов  побежал  на выход, едва сдерживая рвотные  позывы.  Вернулся  с
сигаретой в зубах, бледный, с мокрыми висками.
     - Извини, батя, я никогда еще не держал в руках чужой глаз.
     В дверях появился Ройтс.
     -  Этот ковер слишком толстый,  - сказал он, - вместе с  телом вряд  ли
поместится в багажнике.
     -   Кинем   на   заднее   сиденье,  -  Пуглов   нервно   курил,   делая
умопомрачительные затяжки.
     - А может, труп разделать по частям? - вдруг спросил Ройтс. - У меня  в
багажнике без дела лежит бензопила "Дружба"...Принести?
     Рощинский   застыл   на  месте.  На  секунду  он  представил,  как  дом
заполняется  нестерпимо  пронзительным   визгом   пилы,  как   по   кладовке
разлетаются  ошметки  мяса  и  осколки  костей,   вместе  с  серым  мозговым
веществом.
     -  Ну как? -  Ройтс вопросительно  взглянул на  хозяина  дома. - Может,
действительно, притащить пилу?
     -  Оставьте  ее для  другого  раза.  Его  и  так  никто не  опознает, -
Рощинский вдруг почувствовал отвращение к этому усатому типу.
     - А тут и опознавать нечего, - ответил Ройтс.  - Это же Ваня Ножичек из
команды Суслопарова. Два дня как на воле...
     - У него, что - на лбу об этом написано?
     - На кисти левой руки жмурика есть знак...
     Рощинский нагнулся  над  трупом  и отвернул на  запястье убитого рукав.
Там,  где  у  людей  часы, виднелась  небольшая синяя  наколка: клинком вниз
финский нож и на нем одно слово - "Ваня"...
     -  Кто-нибудь  еще  присутствовал  при расстреле трудящихся?  -  Пуглов
кивнул в сторону человека без головы.
     -  К сожалению, их было четверо, -  Рощинский понимал,  о чем спрашивал
Пуглов. - Кроме этого еще один  нарвался на  мой привет. Такой  белозубый  и
наглый, норовивший взять меня на мушку.
     - Длинный, сутулый, с перебитым шнобелем? - Пуглов вместе с Ройтсом уже
вытаскивал труп из кладовки, чтобы завернуть его в палас.
     -  Тогда  тебе, старик,  не повезло, - сказал  Ройтс. Ты  тронул самого
Нерона, правую руку Суслопарова.  Про него говорят, что он  открыто живет со
своей матерью и дочерью своей любовницы. Особенно метко стреляет в упор.
     -  Стоп! - увел в сторону разговор Рощинский. - Не мешало бы взглянуть,
что в карманах этого Вани.
     - Игорь, обшмонай его! - Пуглова опять всколыхнули рвотные позывы.
     А для  Ройтса, по прозвищу Таракан,  это  чистое  развлечение. На ковер
легли  пачка  дешевых  сигарет,  пробка  от  пивной бутылки,  ключ,  начатая
упаковка "промедола" и большой перочинный нож. В тощем, потертом бумажнике -
две стодолларовые купюры.
     - Это, наверное, аванс за работу, -  предположил Ройтс. Ножичку сегодня
крупно не повезло, но зато какая бедовая смерть...А вот и визитная карточка,
-  Ройтс протянул бумажный прямоугольничек Рощинскому.  Тот вслух  прочитал:
"Симчик Роман Борисович, директор антикварного магазина".
     Из нагрудного кармана  Ройтс извлек  еще  одну визитку: "Бурин  Валерий
Иванович". Фирма "Рондо", президент".
     -  Он  такой же президент,  как  я  Тутанхамон, - негромко отреагировал
Пуглов.  -  Этот  Бурин  делает  туфтовые  ксивы.  Между  прочим,  конкурент
Суслопарова.
     Когда  труп  был завернут  в  ковер, оказалось, что  ноги  остались  не
укрытыми.
     - Кроссовки почти новые, мой, бля, размер, - Ройтс указательным пальцем
провел по синему ранту.
     Однако Пуглов мародерские поползновения дружка категорически пресек.
     - Игореха, не валяй дурака! Давай лучше потащим Ваню к машине.
     - Неужели ты  думаешь, что я могу...- оправдывался  Таракан. - Мне  это
дерьмо задаром не надо...
     Рощинский вышел на крыльцо и огляделся.
     - Понесли, - сказал он, и это "понесли" было таким же будничным, словно
речь шла об охапке дров.
     Скатку с трупом положили на заднее сиденье. Однако ноги мешали  закрыть
дверцу и Ройтс, обхватив конечности Ножичка руками, с силой  затолкнул  их в
глубь салона.
     - Куда его повезем? - спросил Ройтс Альфонса.
     - Не на Братское же кладбище...Оттараним в дюны, к устью реки.
     Ройтс ожидающе взглянул на Рощинского. Пуглов понял  этот взгляд и тоже
посмотрел на  Толстяка. Тот  сидел  на  крыльце.  Где-то  за забором голос с
хрипотцой, с  элегическими  нотками, выводил песенку:  "Плачь,  скрипка моя,
плачь, расскажи о  том, как я тоскую, расскажи  о ней,  о любви моей,  может
быть, она еще вернется..."
     -  Ну что, гоним?  - сказал Ройтс, однако,  в машину не сел.  -  Слышь,
Алик, хотелось бы получить аванс.
     Пуглов подошел к  Рощинскому и что-то ему сказал. Толстяк, не  вставая,
полез в карман своих безразмерных брюк.
     -  Возьми,  Алик, здесь  тысяча, как  договаривались.  Остальное  отдам
завтра.
     - Но у нас, кажется, был другой договор  - каждому по штуке  сразу и по
окончанию работы столько же...
     - Нет,  у нас такого договора  не было.  Правда,  ты вел  речь  о таких
суммах, но я  тебе  не сказал "да".  Это и так  неплохие  деньги за два часа
работы.
     - Но зато какой работы! - Пуглов,  зажав в кулаке доллары, направился к
машине. Когда уже сидел рядом с Ройтсом, сказал: "Жмется старая посудина".
     - Так  мы  можем  ему  устроить  козу и похоронить Ваню  тут  же, в его
палисаднике.
     -  Перестань,  Таракаша, мы же  с тобой не  дешевки, верно? Сейчас рули
налево и будь внимателен.
     Когда  "опель"  выехал за  ворота,  Рощинский долго  стоял в их створе,
прислонившись  к  сырому  от  росы  бетонному  столбу, и смотрел на  дорогу.
Проезжающих  машин  было немного,  но они  шли  и шли,  куда-то  унося  свое
рубиновое счастье.  "Завтра  надо позвать  Аню,  чтобы убрала  квартиру,"  -
подумал он  и от этой  мысли ощутил неприятное чувство в области  сердца. Он
понимал, что прежней жизни у него больше не будет...
     С дороги, в сторону дома, свернула  какая-то легковая машина. И, скинув
главный свет, медленно направилась в его сторону. Рощинского  пронзил страх.
Он отошел от столба, сдвинулся  вдоль забора и  затаился в  тени деревьев. С
тревогой  прислушиваясь к работе движка, молил  Бога, чтобы машина побыстрее
умолкла и не  тревожила  его душу. И  Всевышний, видимо, его услышал: набрав
некоторую высоту, мотор затих,  а затем и вовсе перестал работать. Несколько
мгновений стояла абсолютная тишина.
     В  соседнем   дворе  залаяла  собака.  Из  открывшейся   дверцы  машины
послышались  женские голоса, к  ним присоединился мужской баритон. Рощинский
понял, что на лужайке разбивают бивак любители пирушек на природе.
     Он закрыл ворота,  накинул на калитку  резиновый обруч и пошел во двор.
На крыльце долго взирал на небо - оно уже очистилось от тяжелых туч и теперь
излучало спокойный звездный свет.
     Хлопнула  дверь, стукнул  засов и дом погрузился в  царствие  тревожных
сновидений.

Глава четвертая

     - Поедем вкругаля, вдоль реки, - сказал Пуглов.
     - Там часто дежурят дорожные менты, ловят пьяных лохов.
     Ройтс  одной  рукой  вел  машину,  другую,  с  зажатой  между  пальцами
сигаретой, держал у открытого окна.
     - Если будут останавливать, останавливайся, я этих придурков почти всех
знаю в лицо.
     - Алик, если честно, зачем ты полез в это дерьмо?
     - А зачем ты полез?
     - А черт его знает, - пожал плечами Ройтс.
     - Вот так же и я. Тем более, бабки сами прут в руки.
     Перед поворотом к реке, идущая впереди машина стала тормозить.
     - Говоришь,  гаишники часто  ошиваются в этом месте, - сказал Ройтс, но
скорости не снизил.
     Однако его беспокойство  было  напрасным: за  остановившемся перед ними
"мерседесом"  дорога  была   свободна.   Обогнув  машину,  они   въехали   в
лесопарковую зону.
     -  Этот  жидяра  напоминает  мне  жирного фазана,  - Ройтс  выбросил  в
форточку окурок. -  Как ты думаешь, есть у него  шанс  дожить до завтрашнего
дня?
     - Не знаю, меня это мало волнует...
     - А меня волнует, ведь он нам еще должен бабки...
     -  Если  Нерон все  это провернул без санкции  Суслопарова, то он будет
молчать.  Ты  не  забывай,  что  Рощинский,  судя  по  всему,  отсек  Нерону
клешню...Впрочем,  у  каждого свои  проблемы. Сделаем  работу  и я  махну  в
казино.  Должен  отбиться,  я  вчера  на   автоматах  просадил   полкуска...
Естественно, перед игрой выпью и, возможно, по пьяни сорву, наконец, хороший
бонус...
     -  А  я  поеду  к Лельке.  Не трахался уже  целую  вечность.  Не  дает,
стервозина,  говорит,  чтобы  сходил  провериться  в  триппер-бар.  Она  мне
объявила трехнедельный карантин...
     - Ты что, опять к проституткам ходил?
     - А куда мне еще ходить, если моя баба крутит динамо?
     -  Так  ты  сам смени пластинку,  - Пуглов  сунул  руку в  карман,  где
шершавым комочком лежали доллары.  - Найди какую-нибудь помоложе и  ахайся с
ней, сколько машинка позволит.
     -  Это ты  спец  по молодым  чувихам. Но честно  скажу, мне твоя Танька
напоминает  восковую  фигуру  или  букварь,  у  которого  еще  не  разрезаны
страницы. Правда, губы у нее сексапильные.
     - А мне твое мнение до одного места, - Пуглов сказал это беззлобно. Он,
прильнув к лобовому стеклу,  следил за дорогой. - Возле  очистных сооружений
поверни направо, - сказал он.
     - Там же кладбище...
     - А тебе что, нужен роддом? Свернешь в лес и по дорожке поезжай в дюны.
     - Черт возьми, Алик, мы же лопаты не взяли.
     - Зато  ты  бензопилу  прихватил...Твоим  хреном,  что ли будем Ножичку
могилку рыть?  - Пуглов положил руку на баранку. - Заворачивай к кладбищу, к
часовне, там, кажется, есть сарайчик с инвентарем.
     Часовня легко просматривалась сквозь сосны - на ее белесых стенах лежал
отсвет  звездного неба. Ни Пуглов, ни Ройтс,  по кличке Таракан, никогда  не
будут лежать трупами в этой  уютной часовенке.  Их тела  будут  погребены  в
другой среде, без церемоний и слез,  о чем, разумеется, они в  тот вечер  не
догадывались...
     Когда остановились, Ройтс предупредил Альфонса:
     -Только сильно не хлопай дверью."
     - Тут нам нечего бояться, кругом вечный сон.
     Пуглов,  выйдя из машины, направился  в сторону  сетчатого  ограждения.
Легко  перемахнул  его  и  скрылся  в  темноте. Ройтс  вытащил  из  бардачка
сложенную вчетверо газету  с  завернутым в  вату тонким инсулиновым шприцем.
Осторожно положил его на