услышала его голос.
   - Мне всегда нравились твои духи... - произнес  он  и  шумно  потянул
носом воздух. -  Как  они  называются?  "Аллюр",  кажется?  Как  приятно
вернуться к себе в квартиру, где витает облако этого чудесного запаха...
Они тебе очень идут. В них, как и в тебе, есть тайна...  Я  тебе  налил,
Сашенька. Твой любимый джин-тоник со льдом и с лимоном. Иди сюда,  давай
выпьем. За любовь, а? За нашу с тобой любовь, Сашенька!
   Александра похолодела. Нет, она не похолодела,  она  оледенела  -  от
разрывающей душу ненависти и омерзения. Она замерла у стенки,  не  зная,
что делать, что придумать. Выйти смиренно из своего укрытия и тем  самым
признать его очередную победу над ней?!  Нет,  о  нет!  Только  не  это!
Сегодня, по ее замыслу, должен был наступить конец ее мучительной  связи
с Тимуром, и она была не способна продлить эти отношения не  то  что  на
один день - на один час! Она  не  позволит  ему  больше  издеваться  над
собой!
   - Ты кассетки свои ищешь? - донесся до нее  его  спокойный  голос.  -
Плохо ищешь, радость моя. Они здесь, здесь,  у  тебя  под  носом,  можно
сказать. А ты не нашла! Ну, спрашивается, можно ли тебя отпустить, такую
беспомощную, от себя? Ты нуждаешься в опеке, моя красавица.  Тебе  нужно
рядом сильное, надежное плечо опытного мужчины... Как раз такого, как я.
Ты ведь это понимаешь, моя сладкая?  Ты  ценишь  опеку  преданного  тебе
Тимура? Я знаю, ценишь... Ты знаешь, у меня когда-то была любовница - до
тебя, конечно, тебе я верен, можешь  не  беспокоиться!  Она  меня  звала
"Тимурчик - мон амурчик" . Почему бы тебе тоже не  звать  меня  так?  Ты
ведь меня любишь, а, Сашенька? К тому же это  звучит  красиво  на  твоем
любимом французском!
   Судя по доносившемуся до нее голосу, Тимур пока не собирался  идти  в
ее сторону. Он что-то делал в гостиной, ходил... Скоро она услышала, как
скрипнуло кожаное кресло. Сел.
   Но ведь рано или поздно он придет сюда! Если она не выйдет первая  из
своего укрытия - а выходить она не собиралась, - то Тимур придет к  ней.
И тогда?..
   И что же она тогда будет делать?!
   Александра судорожно оглядывала комнату, словно  ища  у  нее  помощи.
Кровать, кресло. Шкаф. Залезть в него? Бред.
   Книжные   полки.   Небольшой   телевизор   между   ними,   под    ним
видеомагнитофон. Проглядывал, стало  быть,  на  сон  грядущий  фильмы...
Возможно - кассеты с Александрой!.. Ее передернуло при этой мысли.
   Но это все не то, это ей ничем не поможет! Что еще есть в комнате? На
полу ковер, на ковре, возле шкафа, стоит  раскрытая  дорожная  сумка  со
сложенными в нее рубашками - стало быть, действительно собирался уезжать
в командировку, только почему-то не сегодня... У широкой кровати  коврик
на полу. На коврике гантели. Две гантели килограмма по три каждая...
   В  гостиной  неожиданно  резко  прозвучал  звонок   телефона.   Тимур
разговаривал с кем-то неприветливо,  сухо  и  категорично,  что  так  не
вязалось с его обычной мягкой, с задушевными интонациями речью.
   - Нет, - говорил он, - не стоит труда. Повторяю, нет! Все уже решено.
Надо было раньше думать. Есть вещи, которые я не прощаю.  Предательство,
к примеру...
   "Предательство"! Александра почувствовала, как слабеют ее  колени  от
страха. Ее визит с целью выкрасть кассеты  Тимур,  несомненно,  расценит
как предательство... И он наверняка уже лелеет в своем воображении сцены
наказания! Тимур, со своими садистско-иезуитскими наклонностями, не  мог
не воспользоваться такой промашкой Александры и уготовил  ей  утонченную
месть...
   "Господи! -  мысленно  простонала  она.  -  Когда  же  это  кончится,
когда?!" Больше нет никаких сил сносить его! Она-то думала, что  сегодня
последний день ее мучений! А вместо этого сидит в его  квартире,  как  в
мышеловке!
   - Не извиню! Незачем меня было беспокоить!  Разговоры  о  делах  -  в
рабочее время, а сейчас я отдыхаю! - с небывалой суровостью произносил в
трубку Тимур.
   Он отдыхает! Это его отдых - издеваться  над  ней!  Как  же  она  его
ненавидит! Убила бы - так ненавидит...
 
*** 
 
   Тимур бросил трубку на рычаг.
   - А ледок-то тает! - снова  донесся  до  нее  его  сладкий  голос.  -
Смотри, уж почти растаял. Придется тебе пить твой джин  с  водицей!  Ну,
иди же, чего ты прячешься? Смелей, смелей, чувствуй себя как дома! Ты же
знаешь, мой дом - твой дом! Мне для тебя ничего не жалко, радость моя...
За твою любовь я все готов отдать! Кроме кассет, разумеется. Я ведь тебя
знаю, нет кассет - нет любви. А? Скажи, разве я не прав? Ты меня  только
из-за этих кассет любишь? Боишься... - с удовольствием  протянул  он.  -
Боишься, что я тебя опозорю...
   Он снова затих минут на пять, и Саша слышала, как он что-то подлил  в
свой стакан. Один, стало быть, уже прикончил. Тимур пил  обычно  хорошее
вино,  пьянел  медленно  и  как-то  странно  -  его  всегда  это   очень
возбуждало, он начинал говорить, растягивая слова, и хмельные  интонации
выдавали какое-то особое, блаженное сладострастие, словно он только  что
проснулся и потягивался  в  кровати  после  эротического  сновидения.  А
может, он и себе подмешивал наркотик?..
   - Зря боишься, между прочим, - почти пел Тимур. - Я тебя позорить  не
стану. - Он шумно глотнул из своего стакана и мечтательно  вывел,  сойдя
почти на шепот:
   - Я твой позор для себя сохраню, королева  моя,  для  себя  одного...
Команда моя не в счет  -  это  так,  секс-приспособления,  вроде  разных
штучек из секс-магазина... Ну, да ты знаешь, о чем я, правда же?
   Он подождал, словно всерьез  надеялся  услышать  подтверждение  своим
гнусненьким речам. Саша едва переводила дух, задыхаясь от  возмущения  и
гадливости.
   Послушав несколько минут тишину, Тимур вновь заговорил - казалось, он
и не думал торопиться и вытаскивать Александру из ее убежища, словно эта
игра доставляла ему радость... Собственно, почему "словно"?  Безусловно,
доставляла! Он знал, что Саша в ловушке, притаилась в спальне,  ни  жива
ни мертва от страха, и  вынужденно  слушает,  беспомощная,  его  мерзкие
откровения.
   - Все для меня, для меня одного...  Я  жадный,  ни  с  кем  тобой  не
поделюсь! Все мне,  все  для  меня!  Зря  ты,  моя  сладкая,  кассеточки
отказалась смотреть  -  это  же  праздник  эстетической  души!  Шедевры,
которые  способны  создать  в  союзе   режиссер-эстет   и   великолепная
актриса... Ты прекрасна, Сашенька, ты знаешь об этом? Тебе необыкновенно
удаются твои роли! Посмотрела бы ты, как глазки  твои  гневаются,  горят
лютой ненавистью, а сама в это время послушненько  ножки  раздвигаешь...
Ах, как же хорошо! И всего-то несколько крошечных молекул в твоей  крови
- а какой восхитительный результат! А  как  стонешь,  как  вскрикиваешь,
убить бы меня рада, - а губки просят: "еще..." Даже жалко, что  показать
никому нельзя, - такие шедевры нуждаются в широком признании,  в  блеске
кинофестивалей, в благородных призах за эстетизм!..
   Вот, сейчас, - застыла Александра. Сейчас он пойдет в сторону спальни
и вытащит ее за шкирку, как нашкодившего котенка! Что он сделает с  ней?
Он ведь импотент, и без помощи своей "команды"  он  ничего  не  может!..
Какое же "наказание за предательство" он придумал для Саши?!
   - А скажи, прелесть моя, ловко я все обставил? - Тимур не  торопился,
наслаждаясь игрой. - Я ведь знал, что ты придешь сюда! А ты, глупенькая,
и не догадалась! Видишь, самонадеянность к  чему  ведет?  Ведь  ты  себя
умной почитаешь? Да это полбеды, хуже  то,  что  ты  других  за  дураков
держишь. Ключики мои под стол кинула - ох ты меня и  насмешила,  крошка!
Неужто и впрямь думала меня на такую дешевую уловку купить? Тебя за  это
надо бы наказать примерно!
   Все. Он произнес это слово: "наказать".
   ...Уж лучше бы пришел сюда поскорее! Иначе  она  умрет  от  страшного
ожидания раньше, чем он решит приступить к выполнению своей угрозы!
   - Но я  добрый,  я  тебя  прощаю,  это  по  малости  лет,  по  глупой
самонадеянности...  Я  тебе,  наоборот,  подарочек  приготовил.  Сказать
какой? Ты там небось умираешь от любопытства, признайся?  Женщины  любят
подарки... Так и быть, не буду  тебя  томить:  я,  радость  моя,  виагру
принимаю. Оцени, какие жертвы для тебя, - это ведь штучка  небезобидная,
на сердце влияет, так недолго и концы отдать... Но чего не сделаешь  для
любимой  женщины!  И  знаешь  что?  Работает  виагра-то,  работает!   Ты
удивишься - как хорошо работает! Вот я и решил  -  хватит  мою  Сашеньку
другим отдавать, а самому ролью зрителя наслаждаться! Хоть зритель  я  и
благодарный, ты знаешь, сам каждый раз - все равно как поучаствовал... И
все-таки не то это, не то! А тут ты, со своими ключиками под столом...
   Саша окаменела.
   Снова донесся звук наливаемого напитка.
   Не может этого быть! - бессильно билась мысль. Нет,  только  не  это!
Виагра?! Боже, какое дьявольское изобретение для всех насильников!..
   "Я его убью. Я его задушу. Я... я... я не  знаю,  что  я  сделаю,  но
этому не бывать!!!"
   Саша снова и снова обводила комнату глазами, ища что-нибудь  такое...
Такое... Она сама не знала, что именно.
   До тех пор, пока ее взгляд в очередной раз не наткнулся  на  гантели.
Саша наклонилась и быстро подхватила одну из них.
   Теперь она знала, что ей делать.
 
*** 
 
   - Ты там не  умерла,  случаем,  от  радости  при  таком  известии?  -
поинтересовался Тимур. - А то что  в  темной  комнате  торчать,  шла  бы
сюда... Все равно ведь придешь, что тебе еще делать? Придешь. И  выпьешь
со мной. А потом... А потом мы с тобой начнем наш медовый месяц!  Только
ты и  я.  Никого  больше.  Мне  теперь  больше  никто  не  нужен,  чтобы
насладиться  тобой!  Все  будет  мне,  мне  одному  -  твой  стыд,  твоя
ненависть, твое наслаждение, твое унижение - все мое будет!
   Скрипнуло кресло. Тимур поднялся. Саша сжала гантель в  руке.  Металл
холодил, тянул ее руку, пальцы немели...
   Но он остался в комнате - слышно было,  как  он  открыл  бар.  Должно
быть, взял какую-то бутылку. Еще несколько минут протекло в  томительной
тишине.
   - Не надоело прятаться, Сашенька? А, понимаю: стыдно стало.  Конечно,
стыдно! Пришла, как воришка, выкрадывать кассеты... Думала: уехал Тимур,
так можно и воспользоваться моментом, чтобы отделаться от него? А  Тимур
не уехал! Тимур пришел, чтобы подарить тебе эту ночь! Ночь  любви,  нашу
первую брачную ночь!
   Александра не понимала, всерьез он  несет  эту  пламенную  ахинею  на
грани шизофрении или издевается над ней? Он ведь знал, что  ни  о  какой
"ночи любви" не может быть и речи, что она ненавидит  его  до  обморока,
несмотря на свое долгое вынужденное смирение, несмотря на  развратное  и
могучее наслаждение, которое его затеи приносили ей... И сейчас, услышав
о виагре и  представив,  что  уже  не  под  жгучим  взглядом  Тимура,  а
непосредственно в его  руках  она  будет  получать  свою  наркотическую,
отравляющую дозу экстаза, она содрогнулась от отвращения. Этого не будет
никогда!
   Александра переложила гантель из затекшей руки в руку и напряглась.
   Вовремя: шаги Тимура медленно приближались к ней.
   - Знаешь, что мне в тебе нравится? - негромко и плотоядно говорил он,
мягко ступая по паркету.  -  Твоя  склонность  к  игре.  То  прятки,  то
кошки-мышки...  Умеешь  ты   мне   доставить   удовольствие,   Сашенька,
чувствуешь ты мужскую натуру!..
   Он не договорил. Удар обрушился на его  голову,  едва  он  переступил
порог темной спальни. Качнувшись и изумленно уставившись на  Александру,
он осел, словно решил посидеть на корточках,  затем  неуверенно  вытянул
руку вперед и тяжело завалился, подмяв руку под себя...
   Саша остолбенела над  ним,  все  еще  держа  в  руках  тяжелый  кусок
металла...
   Придя в себя, она кинулась в ванную.  Тщательно  обмыв  гантель,  она
бросила ее на место. Гантель глухо ударилась  о  пол,  покрытый  ковром.
Поколебавшись, она приблизилась к Тимуру и склонилась над ним.
   Тимур был жив. Он потерял сознание, рана  на  голове  кровоточила,  и
кровь медленно и ало натекала на глаженые рубашки,  сложенные  в  сумке,
куда Тимур, падая, уткнулся головой...
   Что теперь ей делать? Убивать Тимура она не собиралась - все, что  ей
было нужно, это отделаться от него и найти кассеты...
   Кассеты! Она так и не нашла их!
   Саша кинулась снова перебирать полки. Где они могут  быть,  где?  Все
дверцы переоткрывала, даже под кровать заглянула. Неужто она ошиблась  и
их нет в этой квартире? Но ведь Тимур сказал: "Они здесь, здесь, у  тебя
под носом..."
   Под носом - это где???
   Она перестала метаться и остановилась, оглядываясь. Горел яркий свет,
зажженный Тимуром. В квартире  есть  тайник?  Где-нибудь  в  стенке,  за
картиной?
   Спустя каких-то десять минут все картины  были  сдвинуты.  Все  полки
обследованы. Все безделушки, выпуклости и прочее, что могло таить в себе
кнопочку, которая вдруг раскрыла бы, как в кино,  какой-нибудь  люк  или
дверцу, - все было перетрогано.
   И вдруг ее осенило.
   Третья дверь!
   Конечно, эта комната осталась за Андрюшей, он там что-то  хранит,  но
ведь - как знать? - хитрый Тимур мог найти и туда доступ!  Это  было  бы
даже вполне остроумно:  никто  не  догадается  искать  в  этой  комнате,
поскольку известно, что Тимур ею  не  пользуется,  комната  осталась  за
владельцем и всегда заперта!..
   Заперта. Вот в чем проблема! Саша долго дергала ручку - нет,  закрыта
на ключ.
   Ключ...
   Ключ?
   Она где-то видела ключ!
   Где?!
   Вот где: на связке его ключей!!! С которой она сделала дубликаты!!!
 
*** 
 
   Когда она открывала дверь, у нее дрожали руки.
   Свет упал из  гостиной,  выхватив  из  душной  темноты  старый  хлам:
мебель, велосипед, лыжи...  И  потрепанные  сумки,  портфели,  чемоданы,
коробки на полу. Александра ступила в комнату.
   Кассеты лежали в первой же коробке у входа.
   Те самые кассеты, подписанные только инициалами  "КЗ"  и  датами,  на
которых Тимур запечатлел сцены ее позора...
   Александра    расстегнула    спортивную    синюю    сумку,    которую
предусмотрительно прихватила с собой,  и  аккуратно  сложила  туда  свой
трофей.
   Свободна! Все, отныне она свободна! Тимуру нужно будет вызвать  врача
- пусть живет, подлец, теперь он не опасен! А старые истории в виде двух
ее статей - это сказочка для маленьких детей, которую он выдумал,  чтобы
запугать ее! Как будто мафии есть дело до ее творчества!
   Так что Александра теперь свободна.
   Сво-бод-на!
 
*** 
 
   Оставался Тимур. Она снова подошла к неподвижному телу, скрючившемуся
на ковре. Верхняя рубашка в сумке из белой сделалась красной.
   Саша нашла какое-то  полотенце,  перевязала  как  могла  его  голову.
Ничего, от потери крови он не умрет, не так много натекло... А чтобы  не
умер от травмы, надо бы его поскорей в больницу...
   Но как? Нельзя, чтобы ее застали здесь! Вызвать "Скорую"  и  убежать,
оставив дверь открытой?
   Саша задумалась. Врачи в милицию сообщат. Начнут искать  отпечатки  -
ее отпечатков полно, но она сейчас их сотрет...
   Тимур, конечно, придет в себя... Укажет ли он на Сашу?  Ну  и  пусть:
она отопрется. Ее никто не видел, он ничего не докажет! Теперь, когда  у
него больше нет видеокассет, он ей не страшен!
   Да, но у нее нет алиби. Он, конечно, не  докажет,  что  Саша  была  у
него, но и она не докажет обратное...
   Время шло, а Александра  никак  не  могла  найти  выход.  Лихорадочно
протирая все места, которых могли  коснуться  ее  пальцы,  она  пыталась
что-нибудь придумать. Больше всего Александра боялась, что Тимур  умрет,
- в ее планы не входило сделаться убийцей, такого она себе  не  простила
бы. Она нервничала, руки дрожали,  дыхание  прерывалось,  словно  что-то
тяжелое давило грудь... Мысли были хаотичны и невнятны.
   Вынести бы его из квартиры... Тогда  место  преступления  меняется  и
картина меняется! Женщины не нападают на улице на мужчин! Другое дело  в
квартире: тут любой подумает,  что  он  посягал  на  ее  честь,  и  она,
защищаясь...
   "Честь". Знал бы кто, что стало с  ее  честью  за  последние  полтора
года...
 
*** 
 
   Александра заставила себя  присесть.  На  столике  стоял  джин-тоник,
приготовленный для нее Тимуром. Она взяла стакан и глотнула  потеплевший
напиток. Но тут же отставила: там  мог  оказаться  наркотик.  Александра
вылила его содержимое, заново наполнила стакан и  выпила  залпом.  Стало
немножко легче.
   "Спокойно, - сказала она себе. - Никто не  знает,  что  ты  здесь,  и
больше никто сюда не придет. Нужно отправить Тимура  в  больницу.  Нужно
все продумать и четко выполнить. Все будет в порядке".
   Александра вымыла стакан и посмотрела на часы. Как  это  ни  странно,
было всего лишь около одиннадцати - а ей  казалось,  что  скоро  утро...
Выглянула в окно - в этот час набережная была практически пуста,  только
редкие машины иногда появлялись на проезжей части. Под окнами был  газон
с кустами, видна площадка перед подъездом - никто не входил и не выходил
из него...
   Александра прикинула: люди, конечно, еще не спят. Но все уже пришли с
работы, все, кто собирался, уже ушли в гости, и еще рановато  для  того,
чтобы народ начал расходиться по домом... Правда, сейчас самое время для
театрального разъезда!
   Значит, следовало подождать!
   Но у нее больше нет сил находиться в этой квартире! Да и Тимура  надо
бы поскорей отправить в больницу...
   Она снова вернулась к окну и постояла у него, наблюдая  за  пустынной
улицей.
   В конце концов... То, что она собиралась проделать,  займет  каких-то
пять минут!
   Бесшумно открыв дверь квартиры,  она  спустилась  вниз.  У  подъезда,
отступив в тень кустов, Александра огляделась. Два окна Тимура на втором
этаже ярко светились, и даже за плотными занавесками было  понятно,  что
горит верхний свет. Под ним два окна первого этажа также были  задернуты
занавесками. Одно из них было темным, другое выдавало  ночник  где-то  в
глубине квартиры. Остальные окна тоже были безразличны к внешнему  миру:
где-то было совсем темно, где-то за занавесками горел свет, только  одно
окно на пятом этаже ярко светило в ночь - но, рассудила Александра,  при
таком ярком свете внутри невозможно рассмотреть, что делается снаружи.
   Это все, что ей нужно было  увидеть.  Александра  легко  взбежала  на
второй этаж и вернулась в квартиру. План был ясен.
   Еще десять минут ушло на то, чтобы обвязать Тимура  крепкой  бельевой
веревкой, найденной в чулане.
   Наконец все было готово. Александра погасила свет и подошла к  окнам.
Глянула на улицу  -  тихо,  пустынно.  Она  осторожно  потянула  оконные
створки на себя.
   Тело Тимура было тяжелым, и он тихо застонал, когда она, подсаживая и
прижимая к стенке,  пыталась  перевалить  его  через  подоконник.  Конец
веревки был под ее ногами - она встала на него,  боясь,  что  не  сумеет
удержать немалый вес Тимурова тела.
   Тимур завис в воздухе, прямо под окном.  Перехватив  веревку  руками,
Александра стала медленно перебирать ее, отпуская понемногу, до тех пор,
пока тело его не коснулось пожухшей травы...
   Она сбросила конец веревки вниз и, оглядев  последний  раз  квартиру,
прихватила  свою  сумку  с  кассетами,  сумку  Тимура  с  окровавленными
рубашками, тихо заперла дверь...
   Внизу она снова оглядела окна: все в порядке. Створки закрыты,  шторы
задернуты, свет не горит - Тимура нет! Он  еще  только  шел  домой,  как
вдруг кто-то напал на него у подъезда! И уж конечно, этот  кто-то  -  не
Александра, да и вообще не женщина! Конечно, милиция рассудит,  что  это
был мужчина, а желающих избавиться от Тимура должно хватать  -  так  что
пусть ищут! Впрочем... Почему бы не вытащить его  портмоне  из  кармана,
давая повод думать, что некий обычный хулиган напал на него ради  денег?
Так даже лучше!
   Теперь можно заняться непосредственно им. Александра нырнула в кусты.
Тимур лежал среди них,  обвязанный  веревками,  скрытый  от  посторонних
глаз. Он был, слава богу, жив.