е, то и слышать о нем  от  коллег  из
РУВД не приходилось.
   Зайдя внутрь, опера на секунду опешили. Представившаяся им картина  никак
не гармонировала с таким учреждением,  как  отделение  милиции.  В  коридоре
небольшая толпа людей в форме и в  штатском  при  помощи  деревянного  бруса
штурмовала  дверь  с  табличкой  "Начальник  отделения".   Ритмичные   удары
сопровождались тревожными криками. На подошедших  гостей  никто  не  обратил
внимания.
   - Что это?.. - открыл рот Муравьев.
   Кулинич сам ничего не понимал, но сия  фантасмагория  паники  у  него  не
вызвала. Он подумал, что не могли сойти с ума столько людей одновременно.  И
решил посмотреть, что будет дальше.
   После очередного усилия дверь  наконец  вылетела,  и  толпа  ворвалась  в
кабинет.  Раздались  удивленные  восклицания,  все  вывалились   обратно   и
рассыпались по другим комнатам, по-прежнему не обращая внимания на вошедших.
Из  одной  комнаты  послышалось:  "Здесь  они,  бля!"  Все  бросились  туда.
Заинтригованные Кулинич  с  Муравьевым,  увлеченные  общим  движением,  тоже
кинулись на зов и успели заметить три неподвижных тела  на  полу  служебного
кабинета и несколько опрокинутых бутылок.
   Когда пострадавших отправили в больницу, и все разошлись по  делам,  наши
друзья вспомнили, зачем они здесь и обратились со  своим  делом  к  местному
начальнику розыска.
   Тот с неослабевающим интересом выслушал  предысторию  вопроса.  Когда  же
Кулинич  дошел  до  того  факта,  что  подозреваемый  находится  на  здешней
территории, зампорозыску просто засветился надеждой.
   - Ребята, любое содействие с нашей стороны! С этими черножопыми и прочими
чурками церемониться нечего. Сейчас  скрутим,  и  он  у  нас  вмиг  во  всем
признается! - зам снял трубку прямого телефона и  скомандовал:  -  Сафронов,
машину! А где, вы говорите, он живет?
   - Торгует фруктами на здешнем рынке.
   Зампорозыску внезапно помрачнел и снова схватился за телефон:
   - Сафронов, не надо машину!
   Он поглубже устроился в кресле и заявил:
   - Боюсь, помочь вам будет непросто. Вы  же  знаете,  что  для  задержания
гражданина требуется мотивированное постановление с санкцией прокурора.
   -  Нам  следователь  постановление  выпишет,  надо  только  его   фамилию
установить, - простодушно ответил Муравьев.
   -  Мы  не  можем  просто  так,  без   достаточных   оснований   проводить
оперативно-розыскные  мероприятия.  А  вдруг   скомпрометируем   невиновного
человека? В таких вопросах надо быть  очень  осторожным  и  четко  следовать
букве Закона...
   Кончились эти словоизлияния тем, что зам  сбагрил  визитеров  участковому
инспектору со следующим недобрым напутствием:
   - Окажите нашим коллегам содействие в  сборе  интересующих  их  сведений,
хотя я полагаю, что дело это бесперспективное.
   Участковый покивал и вяло пригласил следовать за  собой.  Выйдя  до  двор
отделения, он прошел вдоль сверкающего строя иномарок. Кулинич оглянулся, но
никакого посольства поблизости не заметил - дворик принадлежал исключительно
300-му отделению милиции. Машина участкового инспектора  -  серебристо-серый
"БМВ" с подозрительно тяжелыми дверцами - находилась в глубине  стоянки.  На
ней все  трое  отправились  на  рынок  выполнять  заведомо  бесперспективную
работу.
   В машине Кулинич наконец задал мучивший его вопрос:
   - А что это у вас происходило сегодня?
   - А-а-а, - собеседник сразу догадался, о чем речь. - И смех и  грех!  Кто
такие клофелинщицы, надеюсь, знаете?..
   Сегодня утром участковый 300-го отделения  Смирнов  поймал  наконец  двух
особ подобного рода занятий, которые вот уже полгода были у него как  бельмо
на глазу. Снимали мужика или двух, опаивали водкой с клофелином, после  чего
клиент лишался всех денег, а если еще имел неосторожность привести их к себе
домой - то и всех ценных  вещей  из  квартиры.  За  указанный  период  таким
образом  были  обчищены  несколько   десятков   любителей   женщин   (только
официальных заявлений имелось восемь), среди потерпевших оказались несколько
представителей кавказских общин, контролировавших рынок. В  силу  последнего
обстоятельства  расколоть  задержанных  не   представляло   особого   труда,
достаточно было пригрозить отпустить их на свободу, где поджидали  жаждавшие
мести представители Закавказья.  При  обыске  изъяли  три  бутылки  водки  с
клофелином, кстати  говоря,  хорошо  запечатанные.  Эти  вещдоки  участковый
оставил в кабинете на подоконнике. Вернулся - бутылок нет.  Куда  они  могли
деваться, сообразил моментально. О том, что сегодня должна приехать проверка
из управления, все знали.
   Известно, как надо принимать гостей. Но кто-то подвел. Когда  проверяющие
уже прибыли, у начальника не оказалось водки.  Он  побежал  по  кабинетам  и
увидел у Смирнова на подоконнике. "Передай Коле, что я ему завтра верну",  -
крикнул он дежурному, пробегая с бутылками в свой кабинет.
   На счастье, участковый вскоре пришел и сразу же поднял  тревогу.  Кабинет
начальника оказался заперт, и на стук никто не отзывался. Выбили  дверь,  но
внутри никого не нашли. Начальник отделения с гостями оказались в  ленинской
комнате.  Срочная  медицинская  помощь  в  виде  промывания  желудков   дала
результат, и проверяющие вскоре отбыли восвояси.
   На  рынке  они  с  участковым  пробыли  около  часа.  Как  и   ожидалось,
безрезультатно. Единственным результатом были несколько килограммов отборных
фруктов, которые неведомым образом очутились в машине участкового, пока  они
гуляли по рынку. Впрочем, хозяин  автомобиля  эту  перемену  проигнорировал.
Задумчиво сжевав грушу, Кулинич лишь еще больше  уверился  в  первоначальных
выводах.
   Но дела не бросил. "Ладно, - подумал он, - но несмотря ни  на  что,  люди
должны оставаться людьми" На следующий же день он снова прибыл в  300-е,  на
этот раз в компании большой черной сумки, в которой призывно позвякивало.
   Безотказный  в  обычных  случаях  метод  не  сработал.  Случай   оказался
запущенным. Коррупция проникла в 300-е отделение настолько глубоко, что даже
водка не заставила вспомнить о служебном долге.
   - Ты знаешь, я нашего шефа по-настоящему уваж-ж-жаю, - разоткровенничался
участковый, с которым Кулинич "проводил  воспитательную  работу".  -  Не  по
должности, нет. Как личность. Знаешь, за  что?  За  выдержку.  За  твердость
д-д-духа... Ик!
   Муравьев проявил деликатный интерес и услышал следующую  леденящую  кровь
историю.
   - В прошлом году один хрен*... ну, ты его не знаешь,  тоже  участковым  у
нас служил. Так вот, он был с начальником на  ножах.  Ну,  не  поделили  они
кое-что... неважно. Пытался он  все  время  начальнику  гадость  сделать.  И
случай представился. Свистнул* он у него печать гербовую. И заныкал. Ну, сам
понимаешь, утеря печати - дело подсудное. Другой бы на его месте - в панику.
И пропал бы точно. А наш - ничего. Полное спокойствие! Как будто  нич-ч-чего
не случилось. Так здорово себя держал... Короче, нет печати - и фиг* с  ней.
И так два или три месяца держался. Если очень надо было - ездили в  соседние
отделения печать ставить. Потом случайно обнаружили - за сейфом лежала. Сейф
у нас такой, доисторический монстр, никогда его  не  двигали,  а  тут  стали
ремонт делать... Короче, нашли эту чухнутую* печать...
   Кроме различных баек и сетований Кулинич не добился от "проросших" коллег
ничего. Видимо, предстояло действовать на чужой "земле" на собственный страх
и риск.
 
    
 
   За сутки Кузьминского не нашли. Сидочук был разозлен.
   Впрочем, еще через пару часов пропащая жертва партократии уже  показалась
на горизонте. Муравьев докладывал шефу:
   - Я тут на агентурной встрече был. Есть ценная информация.
   На самом деле, никакой настоящей агентуры у Муравьева еще не было. Тем не
менее, осведомителей и  осведомительниц  насчитывалось  несколько  десятков.
Причем все они даже не подозревали,  что  являются  осведомителями.  Еще  со
студенческих времен (а учился он тут  же,  в  Университете)  Муравьев  легко
сходился с людьми, и на каждом факультете,  в  каждой  общаге  у  него  было
несчетное число знакомых студентов, а еще больше - студенток. За чашкой чая,
за бутылкой водки, а то и  в  совсем  интимной  обстановке  ему  простодушно
выбалтывали такие вещи, о каких опытный агент мог и  не  мечтать.  И  нельзя
сказать, что Муравьев старался ради службы. Заводя очередное знакомство,  он
меньше всего думал об агентурной работе. Но как-то так получалось,  что  все
его амурные и иные похождения шли делу на пользу.
   Вот и сегодня, более чем хорошо к нему относившаяся первокурсница  Аэлита
Владимировна, будущий социолог, пока он коварно кормил  ее  пирожными,  губя
стройнейшую фигуру, вдохновенно пересказывала Сергею так взволновавшую  всех
студентов историю о несчастном спекулянте Кузьминском,  которого  преследует
не то мафия, не то КГБ,  как  он  метался  по  общежитию,  умоляя  всех  его
спрятать, пока наконец не нашел приют у  одного  доброго  человека.  У  кого
именно - большая тайна, но Кузьминский там спрятан надежно, потому  что  это
человек солидный, как выяснилось через минуту,  председатель  студсовета.  А
после того, как оказалось,  что  живет  этот  отважный  герой-подпольщик  на
четвертом этаже, у Муравьева исчезли последние сомнения.
   "Аверченко, гад, опять у  нас  поперек  дороги!  Спрятал  Кузьминского  и
радуется, небось, что устроил ментам гадость. Ну, ладно,  придется  вторично
ткнуть его мордой в соответствующую субстанцию,  пусть  знает  свое  место!"
Впрочем, об этом Сергей думал  уже  потом,  расставшись  с  наивной  Аэлитой
Владимировной и решительно направляясь к Главному зданию.
   Он решил сразу заглянуть в комнату к Аверченко. Подойдя к комнате, первым
делом прислушался. Из-за двери доносилась музыка. Муравьев  осторожно  нажал
ручку, но замок оказался заперт. Опер постучал в дверь. Музыка тут же стихла
и послышались крадущиеся шаги. Кто-то на цыпочках подходил  к  двери.  Замок
так и не открылся, но через некоторое время приподнялась крышечка  почтового
ящика,  вделанного  в  дверь.  Из-за   крышечки   на   Муравьева   уставился
внимательный глаз.  "Кто  там?"  -  утробно  спросил  глаз.  Муравьев  вынул
удостоверение и показал его почтовому ящику:
   - Милиция. Откройте, пожалуйста!
   - А у вас есть ордер на обыск? - поинтересовались из-за двери.
   - Я не собираюсь делать у вас обыск, - объяснил Муравьев.  -  Мне  просто
надо задать вам пару вопросов.
   - А вы Конституцию СССР читали, статью пятьдесят  пятую?  -  назидательно
прозвучало из почтового ящика.  -  Неприкосновенность  жилища  гарантирована
Правительством! Без прокурора вы сюда не войдете!
   - Я имею право вызвать  вас  повесткой  в  отделение  милиции,  гражданин
Аверченко! - вспылил опер.
   - Хорошо. Опустите повестку в почтовый  ящик,  -  с  этими  словами  щель
закрылась.
   В раздражении развернувшись и направившись обратно,  Муравьев  столкнулся
на лестнице с парнем, спешившим навстречу. "Кого-то  он  мне  напоминает"  -
подумалось ему. Через  некоторое  время  Муравьев  вспомнил  -  это  же  сам
Аверченко. "Интересно, а с кем же я разговаривал?"
   Об  этой  интересной  встрече  опер,  спустившись  в  отделение,  поведал
Кулиничу:
   - Нет сомнений, что он  там.  Сидит  где-нибудь  в  шкафу...  Но,  честно
говоря, ума не приложу, как его можно выкурить.
   - Выкурить, говоришь, - у Кулинича  блеснули  глаза.  -  Ладно,  сделаем.
Учись, пока я жив!
   Опер сорвался с места и побежал  в  кабинет  Хусаинова.  Молодой  коллега
последовал за ним. Сунув нос в приоткрытую  дверь  и  спросив  "Разрешите?",
Сергей обернулся, сделал рукой жест подождать и  скрылся  внутри,  захлопнув
дверь перед носом  Муравьева.  Примерно  минуты  три  из  комнаты  слышались
невнятные голоса. Кулинич что-то возбужденно доказывал, а  зам  по  розыску,
судя по всему, с ним спорил. Когда Кулинич выскочил наружу, по его лицу было
видно, что он добился желаемого.
   - Значит, договорились? - обернулся опер, уже стоя на пороге.
   - Смотри, если что, отвечаешь ты, - донесся в ответ голос зама.
   Подмигнув,  Муравьеву,  Сергей  юркнул  в  помещение  дежурной  части   и
несколько секунд втолковывал что-то  дежурному,  перегнувшись  через  пульт.
Подойдя, Муравьев услышал ответ Петровича:
   - Ну... Если Ахметыч разрешил - пожалуйста.
   Они оба исчезли в оружейной комнате.
   - Пошли.
   - Куда?
   - Как куда? Брать твоего Кузьминского.
   Полдороги они молчали, потом Муравьев все же не выдержал.
   - Так что ты намерен делать?
   - Это ты правильно сказал - выкурить. Вот мы его сейчас и выкурим.
   - Как ты собираешься?..
   - Ты, возможно, заметил, что во всех дверях  в  общаге  имеется  почтовый
ящик.
   - Надеюсь, ты не собираешься устраивать поджог?
   - Нет, у нас есть кое-что получше! - Кулинич извлек из кармана  маленький
черный цилиндр.  -  Последнее  достижение  демократии,  слезоточивый  газ  в
удобной упаковке. Говорят, что эффективнее "Черемухи". Сейчас проверим...
   Баллончики со слезоточивым газом появились совсем недавно. О  них  ходили
разнообразные слухи вплоть до самых невероятных. На  прошлой  неделе  первый
такой баллончик попался в руки сотрудников 206-го отделения.  Его  изъяли  у
фарцовщика Красовского. Собрались  уже  сажать  его  за  незаконное  ношение
оружия, но начальник выяснил в  РУВД,  что  имеется  установка  -  баллончик
оружием не считать.
   Подойдя  к  двери  417-й  комнаты,  Кулинич  оглянулся,  потом  осторожно
приподнял пальцем заслонку почтового ящика и заглянул в щель. Каждая комната
в этом общежитии, построенном еще на закате эпохи Репрессанса, была снабжена
почтовым ящиком. На дверях  снаружи  имелась  облицованная  бронзой  щель  с
заслонкой, а изнутри под ней крепился ящик, куда падали  опускаемые  письма.
Конечно, почту по комнатам не разносили еще со  времен  разоблачения  культа
личности, но иногда можно было оставить записку, не застав хозяина дома.
   Кулинич вытащил достижение демократии и скрепку, которую тут же  разогнул
и начал прилаживать к баллону. Повозившись  несколько  секунд,  он  еще  раз
оглянулся и закрутил проволоку. Раздалось шипение,  и  Сергей  быстро  сунул
баллончик в почтовую щель. Муравьев машинально добавил  несколько  спичек  в
замочную скважину. Опера выскочили на лестницу, удовлетворенно отметив,  что
их никто не видел. Неожиданно Кулинич повлек коллегу по лестнице вверх, а не
вниз.
   - Там нам делать нечего, - махнул он  в  сторону  выхода  из  корпуса,  -
Петрович через  минуту  вышлет  наряд.  Считается,  что  кто-то  позвонил  в
дежурную часть и сказал, что одному человеку на четвертом этаже стало плохо.
- Сергей предвкушенно захихикал. - Ну а мы пока зайдем в гости.
   На пятом этаже они завалились  к  девушкам  -  знакомым  опера.  Кулинич,
оказывается,  тоже  был  не  промах  по  части   симпатичной   агентуры.   С
очаровательной Юлей  и  ее  соседкой  Боряной  они  приятно  провели  время,
напившись чая и уничтожив небольшой тазик варенья.  А  тем  временем  этажом
ниже разворачивались драматические события.
   Даже до  пятого  этажа  донеслись  дикие  вопли  из  комнаты  417.  Затем
послышался звон разбитого стекла. Выглянув в окно, Кулинич проводил взглядом
вылетевший из окна стол. К сожалению, сам Кузьминский  вслед  за  столом  не
вылетел, и опера вернулись к прерванному чаепитию.
   По возвращении в контору в дежурной части застали примечательную картину.
Кузьминский с подбитым глазом сидел на лавочке  в  обезьяннике.  Медицинская
сестра  из  поликлиники  сноровисто  накладывала  шину  на   ногу   стонущей
студентке. Постовой крепко держал за рукав приятеля студентки, не давая тому
подбить Кузьминскому второй глаз. У всех троих были  жутко  красные  лица  -
видимо, заграничная демократия оказалась не хуже  отечественной  "Черемухи".
То, что осталось от стола, лежало кучкой в углу.
   -  Вот,  полюбуйтесь  на  этого  бандита!  -  профессионально  возмущенно
воскликнул Петрович. - Столами из окна швыряется, честным гражданам не  дает
прохода. Так этого ему мало, потом еще бросается на людей с железяками!
   В целом события разворачивались  так.  В  дежурную  часть  в  самом  деле
позвонили возмущенные граждане и  пожаловались  на  летающий  стол.  Правда,
заявители не заметили, из какого окна он вылетел, но  наряд  милиции  в  это
время уже подходил к комнате  злоумышленника.  В  коридоре  глазам  постовых
явилась фантасмагория. Прочная дубовая дверь сорвалась  от  страшного  удара
изнутри, и в коридор с зажмуренными глазами, держа наперевес железную спинку
от кровати, вылетел Кузьминский. По инерции он промчался по  коридору  и  со
всего  размаху  приложил  спинкой  по  ноге  проходившей   мимо   студентки.
Сопровождавший ее парень не пожелал оставить дело так. Только вырвавшиеся из
комнаты слезоточивые облака  спасли  несчастного  спекулянта  от  дальнейшей
расправы.
   По дороге в отделение беглец проветрился и прозрел. Теперь  он  мало  чем
отличался  от  обычного  подвыпившего  дебошира.   Правый   глаз   наливался
предгрозовой синью. Левый со страхом косился на кавалера.  Кузьминскому  уже
разъяснили,  сколько  могут  дать  за  причинение  менее   тяжких   телесных
повреждений, и он даже не пытался жаловаться или качать  права.  Пусть  и  в
несколько подпорченном виде, Олег Владимирович  готов  был  предстать  перед
общественностью, дабы опровергнуть слухи о своей трагической кончине.
   Но прежде ему пришлось ответить на вопросы  Хусаинова.  Зама  по  розыску
интересовало, почему же Кузьминский скрывался. Врать он  уже  не  имел  сил.
Скрывался из-за того, что боялся преследования КГБ. Неизвестных с  14  этажа
он упорно считал комитетчиками, которые расправились  с  Фотиевым  и  теперь
стремились убрать свидетелей. О том, что  его  непременно  хотят  убрать,  и
лучше будет на время скрыться, Кузьминский услышал  и  от  Гринберга.  Он  в
панике кинулся искать убежища, и неожиданно свою помощь предложил Аверченко,
спрятав жертву политического террора у себя в комнате.
 
    
 
   Не успел еще Валентинов дозвониться начальнику РУВД с целью доложить, что
приказ найти Кузьминского выполнен,  как  в  отделение  заявился  Пчелкин  и
моментально кинулся докладывать об успехе своему начальству.
   Пока они соревновались, кто быстрее  дозвонится  и  отрапортует,  Кулинич
подмигнул Муравьеву, намекая, что  их  работа  выполнена,  и  не  мешало  бы
немного отдохнуть. Компанию в домино им составил сержант Алешкевич, а  после
первого замеса в кабинет  заявился  и  отзвонившийся  Пчелкин,  отчего  игра
приобрела должный интерес. Кулинич привычным движением  разметил  "пулю"  на
первом подвернувшемся листке: "МЫ/ОНИ".
   Такая шапка являлась местной традицией,  которой  все  ужасно  гордились.
Рассказывали  следующую  легенду.  Когда-то  очень  давно  в  отделении  был
начальник, не терпящий "козла" и всячески преследовавший игроков.  Когда  он
находил в конторе  "пулю",  то  устанавливал  игравших  по  их  инициалам  в
заголовке,  после  чего  следовали  репрессии.  С  тех  пор  стало   принято
обозначать стороны не инициалами игроков, а абсолютно  нейтральным  "МЫ/ОНИ"
при парной игре, либо "Я/ТЫ/ОН" при игре втроем.
   Не успела "пуля" протянуться и  на  один  столбик,  как  Сергей  каким-то
третьим ухом уловил в коридоре нарастающее шевеление. Чуть погодя на пороге,
в точности как три дня назад, возник  Алексей  Петрович  и,  покосившись  на
фишки, сообщил об очередной пакости демократов. На этот раз  они  устраивали
антисоветское сборище под  названием  заседание  клуба  "Демоперестройка"  с
темой "Путь в демократическое мировое сообщество". Сборище было назначено  в
одной из поточных аудиторий первого корпуса.
   Пчелкин, услышав про собрание, дематериализовался.
   Кулинич смыться не сумел, так как начальник отделения  стоял  в  коридоре
прямо напротив его двери, и попытка выскользнуть  безусловно  обре