-   лаконично   представился    визитер,
предупредительно протягивая Муравьеву ксиву, которую тот машинально пожал.
   Молодому оперу ничего не говорила эта фамилия, но окажись  на  его  месте
кто-то  другой,  моментально  бы  припомнил:  "Тот  самый  Иванов  из  МУРа,
который..." - далее следовала бы одна из десятка захватывающих историй,  что
ходили об опере с простой русской фамилией. Например, такая.
   Как-то заехал Иванов к знакомым в дивизию Дзержинского - пострелять.  Там
у них есть отличное стрельбище,  много  разного  оружия,  и  с  боеприпасами
гораздо лучше, чем у нас. А знакомые ему и говорят: "Игорь, мы  тут  кое-что
смастерили. Патроны новые к пистолету. Вот, попробуй, если хочешь" Он  взял,
но расстрелять их забыл, так и унес с собою. Через несколько дней  случилось
ему  применять  оружие.  Кричит   бандиту   "Стой!",   тот   бежит.   Делает
предупредитеьный, тот не останавливается. Тогда Иванов, как обычно, стреляет
ему в ногу. И страшно удивлен результатом. Нога летит в одну сторону, бандит
в другую. Не доехав до больницы, задержанный скончался от болевого  шока.  В
расследовании, которое затем  началось,  опер  занял  единственно  верную  и
неуязвимую позицию: "Не знаю как, не знаю что, какие патроны выдали, такие и
использовал" (оставшиеся спецбоеприпасы он успел заменить на  обыкновенные).
Расследование окончилось ничем, а кулибины из дивизии Дзержинского  остались
очень  довольны  незапланированным  испытанием  их  ртутных  пуль  в  боевых
условиях.
   Фантастических историй об опере Иванове ходило множество, и некоторые  из
них он даже не опровергал.
   Кроме того, именно  Иванова  называли  виновником  недавней  манифестации
возле здания ГУВД, о  которой  много  писали  газеты.  На  самом  деле,  как
рассказывают знающие люди, не было  никаких  пикетов,  не  было  задержанных
демократов, не было разгонов и митингов, а было вот что.
   На Петровке, на первом этаже случилась  распродажа,  и  Иванов,  пробегая
мимо, присмотрел себе там ботинки. К несчастью, у него не  оказалось  ничего
кроме  сотенной  бумажки,  а  разменять  ее  продавщица  не  смогла.   Опер,
озабоченный  вечной  нехваткой  времени,  обратился  к  знакомому  сержанту,
стоящему на посту на главном входе, и одолжил у него "буквально  на  минуту"
тридцать рублей, которые обещал вернуть, как только сбегает наверх,  в  свой
кабинет. Естественно, об этом он тут же забыл и помчался по срочному делу  в
город, выйдя через боковой подъезд. Вернулся он в контору через три  часа  и
был пойман на проходной сержантом, у которого уже заканчивалась  смена.  "Ты
куда!" - воскликнул он, хватая Иванова за рукав.  "Ах,  да,  извини,  совсем
забыл", - стал оправдываться опер и немедленно вернул сержанту долг.
   Как всегда, у  подъезда  толклись  несколько  правдоискателей-жалобщиков,
которых было велено внутрь не  пускать  ни  под  каким  видом.  Они  ревниво
следили  за  всеми  входящими  и  выходящими   и,   естественно,   наблюдали
вышеописанную сцену, не зная,  однако  ее  предыстории.  Короче,  на  глазах
уставших и злых от долгого бесплодного  стояния  просителей  некто  спокойно
прошел через пост, ничего не предъявляя, заплатив  постовому  три  червонца.
Терпение у склочных теток не выдержало. То, что  случилось  после  этого,  в
газетах и назвали "манифестацией протеста у здания ГУВД".
   Пожалуй, широкая популярность Иванова в  узких  милицейских  кругах  была
лишь чуть ниже, чем у  знаменитого  полковника  Солнцева,  главы  Отдела  по
борьбе с  молодежью,  отдела,  за  решительные  методы  прозванного  в  МУРе
одиннадцатым. Вот такая,  почти  легендарная  фигура  посетила  нынче  206-е
отделение.
   Через пару минут забежал Кулинич. Оказалось, что  с  Ивановым  он  хорошо
знаком. После приветственных возгласов  и  взаимных  похлопываний  по  плечу
перешли ко взаимным претензиям.
   - Вы, вообще, убойный отдел или где? - начал Сергей. -  Мы  тут  уже  две
недели надрываемся, нам плешь проели с этим убийством...
   - Во-первых, только десять дней, - проявил гость некоторое  знакомство  с
положением  вещей.  -  Во-вторых,  вы  тут  больше  фигней  страдаете,   чем
расследованием. Диссидентов в лифтах запираете...
   Кулинич крякнул. Что-то очень быстро слухи  расходятся.  После  некоторых
колебаний он решил не развивать политическую тему.
   - Я вообще-то тебя с утра ждал. Кстати,  у  нас  тут  ртутная  лихорадка:
взялись ловить алхимиков - теперь остановиться не можем...
   - Не мог я с утра. Мне утром из пистолета в глаз попали.
   - Угм?!
   Иванов тренировал своего стажера в стрельбе. Стоя рядом с ним в тире,  он
указывал, как надо держать руку, как  целиться.  Вылетевшая  гильза  угодила
Иванову в глаз. Пока он держался  за  ушибленный  орган  зрения,  кто-то  из
коллег побежал к инструктору (который, вопреки инструкции, находился  не  на
огневом рубеже, а в другой комнате)  и  взволнованно  сообщил,  что  Иванову
только что попали из "Макарова" прямо в глаз. Инструктор ахнул  и  схватился
за сердце... Впрочем, к делу не относится.
   Еще некоторое время Кулинич с Ивановым полусерьезно препирались по поводу
того, кто должен больше работать по убийству Фотиева - отделение или МУР.
   Когда речь зашла о трупах и их  принадлежности,  вспомнился  прошлогодний
случай с утопленником.
   Поступило сообщение, что на берег (на границе отделения протекала  речка)
выбросило  труп.  Приехав,  наряд  обнаружил   весьма   неаппетитного   вида
покойника, который сильно портил не только вид местности и воздух в  округе,
но и отчетность отделения. "Какого  черта!  -  подумали  патрульные.  -  Это
утопленник, приплыл по  речке,  значит,  дело  водной  милиции."  И  вызвали
коллег. Однако водники, подъехав на катере, сразу,  как  увидели  покойника,
запротестовали: "Он на берегу, значит - ваш"  Наши  тут  же  возразили,  что
утопленники на берегу не водятся и предложили соседям забирать  свое  добро,
спихнув его для пущей убедительности в воду. "Нет уж, нет уж! -  возмутились
водные товарищи, - По  месту  обнаружения!"  -  и  багром  выкинули  жмурика
обратно на сушу. "Он всплыл из  воды,  -  ответили  сухопутные,  -  там  его
место", - и снова спихнули в речку. Скандал разгорался.  "Какого  хрена!"  -
"Ни хрена!" - "Пошли вы на хрен!" Они еще долго  перекидывались  хренами,  а
заодно и утопленником, который уже начал расползаться...  В  тот  раз  нервы
оказались крепче у водной милиции, и  утопленника  пришлось  оприходовать  в
206-м.
   Иванов поговорил с Кулиничем. В этом разговоре  он  впервые  предположил,
что убийцей может быть Гринберг.
   - Мы все линии отработали. Везде не подтверждается.  Видимо,  придется  с
начала.
   - Начинать следует с самого простого.  А  самое  простое  -  это  простая
бытовуха. А бытовуха - это сосед, как там его? Гринберг.
   - А мотив? Мы его и не рассматривали всерьез, потому что  у  него  мотива
нет никакого.
   - Чужая душа - потемки, Сережа. Мы о нем почти ничего не знаем; может,  и
был мотив... К тому же, много бывает и безмотивных преступлений. Особенно  в
последнее время. Просто жуть какая-то творится. Тут вот один  случай  был  с
виртуальным  убийцей...  Впрочем,  потом  расскажу.  Так,  значит,  у  этого
Гринберга алиби? Проверяли?
   - Да нет, в общем-то...
   - Давай займемся. Что там он говорит?
   - Смотрел кино. Сеанс начался в 22:30, закончился около полуночи.
   - Алиби - это последнее, что мы обычно принимаем в расчет. Практически  у
всех убийц, что я вязал на  своем  веку,  было  алиби.  У  одного  даже  два
одновременно.  Представляешь:  неопровержимо  доказано,  что  мужик  в   час
убийства находился в другом месте, и столь же неопровержимо - что был в  тот
же момент в третьем.
   Иванов поднял вопрос об орудии убийства.  Нож  так  и  не  нашли.  Иванов
потратил значительное время на запоздалый осмотр здания.
   - А теперь я бы хотел...
   - Э, нет, дорогой. Война войною, а обед по распорядку,  -  Кулинич  увлек
коллегу к дверям столовой.
   Народу в университетской столовой в этот час толпилось  порядочно.  Кроме
тьмы студентов сюда прибывали обедать экипажи патрульных  машин,  рабочие  с
близлежащих предприятий, таксисты, спекулянты и бог  знает  кто  еще.  Среди
посетителей Кулинич сразу заметил толстую сияющую рожу хорошо (даже  слишком
хорошо) известного в отделении фарцовщика Красовского. Университет, входя  в
число  трех  десятков  интуристовских  объектов  столицы,  имел  и  площадку
валютного бизнеса, с коим милиция безуспешно боролась с начала времен. Одной
из виднейших фигур такого бизнеса и являлся Красовский. Его  задерживали  по
нескольку раз в неделю, а бывало, что и дважды в день, но посадить никак  не
могли - каждый раз приходилось ограничиваться штрафом, а штрафы он платил  с
удовольствием, цинично заявляя, что  это  даже  меньше  подоходного  налога.
Завидев Кулинича, Красовский расплылся в самодовольной  ухмылке  и,  видимо,
собирался  отпустить  какую-нибудь  колкость,  но  заметив  рядом   Иванова,
почему-то резко погрустнел и уткнулся в  тарелку.  Иванов  сделал  вид,  что
фарцовщика не знает.
   Кулинич бесцеремонно протолкался к раздаче без очереди и,  проигнорировав
слабые протесты студентов, завел разговор с коллегой:
   - Так ты обещал рассказать про виртуального убийцу.
   - А, да. Так вот. Представь себе, приходят раз в милицию с повинной шесть
граждан. И заявляют: "Мы человека убили". И рассказывают, что накануне  была
у них большая попойка. Что случилось во время попойки,  никто  вспомнить  не
может, но утро один из этой веселой компании встретил с  ножом  в  спине.  С
повинной явились все шестеро, но никто из них на себя вины не брал.  Не  то,
чтобы отрицали, а просто не помнили ввиду  совершенно  свинского  состояния.
Сначала  думали,  дурака  валяют,  чтоб  запутать  следствие,но   применение
испытанных приемов раскола круговой поруки ни к чему не привели. Следователь
велел  дактилоскопировать  всех  присутствовавших  (даже  потерпевшего!)   и
сравнить с отпечатками на ноже. Выяснилось,  что  следы  не  принадлежат  ни
одному из них. Стали уточнять, кто приходил, кто уходил в  ту  ночь.  Ответы
"очевидцев" не отличались оригинальностью: "Не помню, пьяный  был..."  Через
некоторое время допросили потерпевшего, который, к счастью, остался  жив.  А
он - буквально то  же  самое:  "Не  помню,  пьяный  был..."  В  общем,  дело
совершенно тухлое. Даже не знаю, как следак исхитрился  его  прекратить.  На
несчастный случай списал, что ли...
   Коллеги получили свой обед впридачу с улыбочками  раздатчиц  (блюдо,  для
простых студентов недоступное) и с подносами  отправились  искать  свободный
столик. Все места были  заняты  либо  самими  обедающими,  либо  их  вещами,
которые, по традиции,  складывались  на  стулья,  чтоб  забить  место,  пока
хозяева стоят в очереди. Походив с минуту, Иванов, не проникшийся  уважением
к университетским традициям, снял на пол чьи-то сумки и устроился за столом.
Когда подошли хозяева вещей и заявили, что "здесь занято",  он  удостоил  их
косым взглядом и подтвердил: "Да,  занято.  Мной!"  Студенты  потоптались  и
отвалили.
   Устроившись за столом, Иванов перешел к делу.
   -  Ты  знаешь,  отсутствие   ножа   опять-таки   наводит   на   мысль   о
незапланированном убийстве,  то  есть,  скорее  всего,  бытовухе.  Если  кто
готовится к преступлению, то скорее всего, воспользуется не случайным ножом,
а возьмет такой, который потом можно оставить на месте, лучше всего даже  не
вытаскивать из тела - чтоб не запачкаться. Если нож унесли, значит, либо его
могли опознать как  принадлежащий  убийце,  либо  преступник  просто  дурак,
решил, что  чем  меньше  улик,  тем  лучше.  И  то,  и  другое  предполагает
непредумышленное убийство.
   - Думаешь, нож выбросили?
   - Думаю. Только нож с убийства выбросить не просто. Я  тут  облазил  ваше
здание. Смотрел, куда можно было бы спрятать ножичек.
   - Если это Гринберг, то у него на прятки было совсем мало времени.
   - Вот я и смотрел в радиусе пяти минут от комнаты. Любопытное зданьице  у
вас, я замечу.  Столько  укромных  уголков!  Столько  нежилых  областей!  На
чердаке южной башенки  я  нашел  залежи...  Никогда  не  догадаешься,  чего.
Женских трусов! Десятка два! Представляю, что там творится.
   - Да уж... Здание у нас ничего, - улыбнулся Кулинич. - И не  такое  можно
найти...
   Когда в 1985-м, перед Фестивалем  чистили  подвалы  Главного  здания,  на
минус третьем нашли пару трупов "возрастом" лет десять-пятнадцать. Идеальное
место, чтоб прятать трупы: там же холодильные установки, которые  грунт  под
зданием замораживают, тела могли там и сотню лет пролежать. Тогда  начальник
отделения удачно сообразил  заявить,  что  третий  подвал  не  входит  в  их
территорию, поскольку официально числится секретной зоной. Жмуриков записали
на Комитет, и отделение по итогам Фестиваля выглядело очень неплохо.
   - Значит так, - вернул Иванов разговор в прежнее русло. - Если бы  я  был
убийцей, я бы запаковал нож  как  следует,  например,  в  молочный  пакет  и
спустил в мусоропровод. Достаточно надежно. Либо есть еще там вентиляционная
шахта, похоже, до самого низа  идет.  Туда  тоже  можно  бросить.  Куда  она
выходит,  я  так  и  не  нашел,  но  тебе  советую  проверить,  если   будет
возможность.
 
   Кулинич собрался было пойти проверять алиби Гринберга, но...  Но  текучка
заедает!
   Какая-то сволочь донесла начальнику отделения, что  рабочие  автобазы  по
ночам вытаскивают запчасти. Кулинич подозревал, что сволочь эта -  Крот,  но
подтверждений не имел. Собственно,  ничего  плохого  в  самом  факте  такого
доноса не было. Как не  было  и  ничего  нового  -  что  на  университетской
автобазе воруют, в отделении знали все.  Но  донос  Валентинову  иногда  мог
иметь печальные последствия для личного состава. И на сей раз имел!
   Валентинов раздобыл где-то прибор ночного видения  и  назначил  очередную
свою ОПЕРАЦИЮ. В качестве исполнителей ему подвернулись под руку  Кулинич  и
Незлобин. Им  предписывалось  провести  нынешнюю  ночь  в  корпусе  напротив
автобазы, наблюдая за расхитителями социалистической собственности.
   Замполит долго и занудливо пытался доказать  начальнику,  что  его  никак
нельзя посылать на  подобные  операции,  поскольку  от  этого  страдает  его
основная работа - воспитание личного состава в  духе...  В  общем,  говорить
долго и правильно бывший профессиональный комсорг умел. Валентинов не  нашел
ничего  возразить  по  существу,  поэтому,  скорбно  выслушав  замполита   в
пределах, определяемых его должностью, сделал вид, что сии речи  к  нему  не
относятся и заключил:
   - Значит, поняли: не  спать,  в  домино  не  играть,  байки  не  травить.
Выступайте!
   После  чего  быстро  убежал  по  делам,  не  дав   Незлобину   продолжить
сачковательские речи. Нерастраченные запасы занудства  пришлось  выслушивать
Кулиничу.
   Идти "в разведку" с замполитом оказалось сущей пыткой.
   Конечно, о том, чтобы покемарить в засаде, не могло быть  и  речи.  Фишки
замполит не забивал. А что касается баек, то  Кулинич  попробовал  было,  но
убедился  на  собственном  опыте,  какие  моральные   страдания   доставляет
отсутствие  у  человека  чувства  юмора.  Причем,  не  тому,  у   кого   оно
отсутствует, а его собеседнику. Поэтому через несколько минут в комнате, где
они засели, установилась тягостная тишина.
   Через полчаса, несмотря на  холод  из  приоткрытого  окна  (через  стекло
пользоваться оптикой оказалось невозможным), Сергей начал клевать носом,  то
и дело вздрагивая и просыпаясь. Очнувшись в очередной раз, опер с удивлением
обнаружил, что перед автобазой стоит  фургон.  Какие-то  личности,  негромко
матерясь, вытаскивали из кузова ящики и несли их внутрь базы. Кулинич припал
к ПНВ, но никаких  подробностей  не  разглядел.  Он  несколько  раз  щелкнул
фотоаппаратом и кинулся будить Незлобина. Тот дрых, откинувшись на стуле.
   - Вставайте, принц, нас ждут великие дела!
   Замполит подобрал слюни и вытаращил глаза:
   - Кто, кто?
   - Воры приехали!
   Они  поскакали  по  темной  лестнице  вниз.  В  вестибюле,   к   счастью,
задержались ненадолго. Вахтер сладко спал на  раскладушке,  укрывшись  двумя
ватниками, а ключи  от  входной  двери  лежали  на  столе.  Отомкнув  двери,
соратники по несчастью  выскочили  на  улицу  и  заметили  удаляющиеся  огни
грузовика. Перед входом в автобазу никого уже не было.
   - Звездец*, - заметил Кулинич. - Кажется, снова отсосали.
   - Начальнику докладывать будем? - поинтересовался Незлобин.
   - Надо посмотреть внутри, - кивнул опер на территорию автобазы.
   Они перелезли через  ворота.  Прислушались  и  уловили  слабые  голоса  и
какое-то шебуршение за одними из ворот гаража.
   - Туда! - шепнул Кулинич.
   - Ты оружие взял? - спросил замполит, неохотно  трогаясь  вслед.  Сам  он
оружия не носил, как-то признавшись, что больше всего на  свете  боится  его
потерять.
   - Взял, взял, - успокоил его опер, ощупывая под курткой кобуру.
   Ворота  оказались  незаперты.  Зайдя  внутрь,  милиционеры  увидели  двух
характерного вида работяг, суетящихся в углу с куском брезента. Вошедших они
не заметили.
   Убедившись, что больше в гараже  никого  нет,  Кулинич  ткнул  одного  из
работяг в спину черенком перочинного ножа - этот инструмент всегда  хранился
у него в кобуре - и негромко сказал:
   - Руки вверх, мы из милиции. Стреляю без предупреждения!
   Замполит, проявив  совершенно  неожиданную  сноровку,  надел  на  второго
злодея наручники, порвав при этом Кулиничу задний карман брюк.
   - Сдаемся, не стреляйте! - заголосил один из работяг. - Это не мы украли!
И вообще мы их первый раз видим!
   - Вот и отлично, - миролюбиво согласился Кулинич, заглядывая под брезент.
- Сейчас пройдем в отделение, там все напишем, а потом  суд  решит.  Вперед,
голуби!
   Другому голубю связали руки ремнем Незлобина, и опер повел задержанных  в
отделение,  цепко  придерживая  их  за  плечи.  Замполит  столь   же   цепко
придерживал свои брюки. Величавое  шествие,  однако,  прервалось  совершенно
неожиданно. Когда вышли за ворота, в конце проезда показались две яркие фары
- автомобиль приближался на полной скорости. Кулинич машинально оглянулся  -
сзади  тоже  накатывала  машина.  Дело  принимало  серьезный  оборот:  слева
возвышался забор автобазы, а справа свободу маневра  ограничивало  здание  с
раскисшим газоном перед окнами, в котором уже увяз Незлобин,  запутавшись  в
некоторых предметах своего туалета.
   Кулиничу не хотелось лезть  в  болото.  Кроме  того,  голуби  не  слишком
напоминали мафиози, а за ветровым стеклом одного из  налетающих  автомобилей
опер  разглядел  мигалку.  Поэтому  он  лишь  развернул  плененных  голубей,
прикрывшись ими с обеих сторон, и стал ожидать развития событий.
   Из подъехавшего "Москвича" выскочил почти квадратный  человек  в  кожаной
куртке. Квадратным он казался  не  из-за  широких  плеч,  а,  скорее,  из-за
маленького роста. Он сразу же направил на Кулинича пистолет и прокричал:
   - Граждане расхитители, вы окружены!  Бросайте  оружие,  суд  учтет  ваше
содействие следствию!
   Некто, сидевший с другой стороны "Москвича",  сделал  попытку  претворить
эту угрозу в жизнь, но дверца с его стороны  не  желала  открываться.  Видно
было,  как  машина,  поскрипывая,  раскачивается  из-за   его   усилий.   Из
остановившегося с другой  стороны  ослепительного  "Мерседеса"  одновременно
вышли двое в форме ГАИ и по колено завязли  в  газоне.  Один  из  гаишников,
увязший сзади, вскинул автомат и передернул затвор.
   - Не надо! - в один голос вскрикнули его напарник и Незлобин.
   Кулиничу надоел цирк на дрожках. Он резко пригнул задержанных к  земле  и
двумя пальцами достал ксиву.
   - Двести шестое отделение милиции,  старший  оперуполномоченный  Кулинич!
Произвожу доставление задержанных.
   - Фигово доставляешь! - рассмотрев ксиву, заметил кож