ыла давнишняя история,  происшедшая,  к  счастью,  на
территории другого отделения, хоть  и  в  общежитии  Университета.  Какой-то
местный  кузьминский  навернулся  тогда  с  шестнадцатого  этажа.  Пролетая,
зацепился головой за подоконник на полпути. Голова, естественно,  оторвалась
и отлетела метров на тридцать, а тело упало прямо под стеной. Дежуривший там
молодой сержант  сообщил  в  отделение,  а  сам  отправился  охранять  место
происшествия. Неизвестно, отчего ему взбрело это на ум, то ли решил  оказать
помощь следствию, то ли подумал, что так удобнее охранять,  но  он  разыскал
голову пострадавшего, невозмутимо взял ее за волосы и подтащил к  телу.  Над
сержантом смеялись все окрестные отделения.
   Конечно, везде может найтись подобный деятель,  но  Валентинов,  подумав,
решил, что у него таких нет.
   - Наши не брали. Может, кто из студентов... Решили, например, что он  еще
жив.  Кто  охраняет  место  происшествия?  -  последняя  фраза  адресовалась
дежурному.
   - Я Семена  направил,  -  отозвался  Петрович.  -  Но  только  мы  поздно
сообщение получили. Наверное, бригада даже раньше приехала.
   Валентинов чувствовал себя неуютно. Он привык знать на  своей  территории
все. Во всяком случае, знать все лучше городских. Увидев, что  на  этот  раз
оплошал, он немедленно  развил  кипучую  деятельность.  Кому-то  влетело,  и
сотрудники под строгим взглядом начальника забегали на полусогнутых.
   Достоверно было установлено следующее.
   Неизвестный  гражданин  позвонил  в  "02"  и  сообщил,  что  некто   Олег
Кузьминский выброшен из окна своей комнаты в  общежитии.  Прибывшая  бригада
обнаружила под окнами на асфальте бурое  пятно,  вокруг  которого  толпились
студенты, возбужденно обсуждая преступление.
   Непосредственных очевидцев среди них не  нашлось,  либо  таковые  слишком
скромничали. Передавали, что кто-то видел, как двое тащили его по коридору к
окну, но указать таких свидетелей то ли не могли, то ли не  хотели.  Однако,
студенты  утверждали,  что  это  было  именно  убийство,  и   убили   именно
Кузьминского, и сделали это сотрудники КГБ.
   Труп же с места происшествия исчез.
   При более плотной работе с оказавшимися  на  месте  происшествия  удалось
получить информацию, что, якобы, все видел аспирант Туманов. За ним  тут  же
послали сотрудника.
   Однако  эксперт,  произведя  предварительный  анализ  на  месте,   взялся
однозначно утверждать, что пятно на асфальте может быть чем  угодно,  но  не
кровью.  Пока  криминалист  продолжал  суетиться   со   своими   пробирками,
Валентинов медленно обошел вокруг страшного бурого пятна на асфальте,  возле
которого кто-то уже положил цветы. Затем осторожно присел,  поскреб  ногтями
поверхность и понюхал.
   - Бычки в томате "мировой закусон" - вынес Валентинов свое заключение. И,
взглянув на криминалиста, добавил. - Что бы мы без  науки  делали!  Трудись,
Уленгут2. Вон и банка валяется, не забудь приобщить.
   Где-то в середине всего  этого  бардака  прибыл  следователь  Жбан.  Ему,
видимо, накрутили хвост, ибо он примчался  в  отделение  взмыленный  и  даже
попытался взяться за  расследование.  Но  в  такой  обстановке  ни  о  каких
следственных действиях не могло быть  и  речи.  Покрутившись  немного,  Жбан
уехал.
   Сборище зевак возле предполагаемого места гибели  демократа  Кузьминского
плавно переросло в очередной митинг, который, забегая вперед, скажем, повлек
и очередные нагоняи. Алексею Петровичу начальство вставило  за  то,  что  не
смог узнать о готовящемся митинге (который на самом деле никто не  готовил).
Валентинов же получил по шапке дважды. Первый раз  -  за  то,  что  допустил
антисоветский митинг на своей территории, не  принял  мер  к  предотвращению
оного. Второй раз - за разгон этого же митинга. На самом  деле,  разгона  не
было, Валентинов - не дурак  проявлять  инициативы  в  таких  делах.  Просто
собравшиеся во дворике мешали проехать мусоровозу  (имеется  в  виду  машина
коммунальной службы), водитель долго сигналил,  а  потом  пытался  проехать,
раздвинув толпу и крыл всех отборным матом. Студенты из принципа  не  желали
уступать  дорогу,  ругались  в  ответ,   и   чуть   не   дошло   до   драки.
Присутствовавшему  здесь  Киндеру   моментально   усмотрелась   аналогия   с
"бульдозерной выставкой", и он тут же кинулся  писать  статью  об  этом  для
газеты "Гражданское достоинство".
   Семен, отправленный разыскивать Туманова, вернулся лишь через  два  часа.
Ничего этот аспирант не видел, правда, видела его жена, тоже асирантка. И не
сегодня, а 6 дней назад. И не убийство Кузьминского, а инцидент с ним на  14
этаже, когда он пытался сбежать от пресловутых двоих неизвестных  и  получил
по кумполу. Все произошло на глазах у Тумановой. Правда, сообщить в  милицию
она не  поспешила.  Хорошо,  хоть  сейчас  не  стала  отпираться.  Показания
Кузьминского,  подтверждались.  Но  сегодняшнее  происшествие   еще   больше
запутывалось.
   В  дежурной  части  Валентинов  застал  коменданта  общежития,  принесшую
заявление. Как ни странно, кляуза касалась все того же Кузьминского,  однако
в ней он фигурировал отнюдь не как потерпевший.  Полчаса  назад,  по  словам
оскорбленной комендантши, Кузьминский стремительно пронесся по  этажу,  сбил
ее с ног и еще впридачу обозвал "партократкой". Комендантша  демонстрировала
всем, кто не успевал отскочить, свои разбитые очки и требовала  сатисфакции.
Таким образом, начальник окончательно  убедился,  что  нынешний  возмутитель
спокойствия жив, хотя, возможно, и не совсем здоров.
   Не успел Валентинов вернуться в кабинет, раздался  звонок  Сидорчука.  До
начальника РУВД уже дошла информация об убийстве Кузьминского, но,  конечно,
не успело дойти опровержение.
   - ... ... ...! - начал полковник. - Что там у тебя ... ...  ...!  Ты  что
там, ... ... ...?!
   - Никак нет, товарищ полковник. Сообщение об убийстве оказалось ложным, -
Валентинов поспешил успокоить Сидорчука и пересказал ему полученные  на  сей
час сведения.
   Полковник несколько остыл.
   - Значит, не убивали, говоришь? Но на  меня  наседают,  понимаешь?  Нужны
убедительные факты. Значит, во-первых, экспертиза. Ну, это я  Жбану  поручу.
Твое  дело  -  найти  Кузьминского  живым  и  здоровым  и  представить   его
общественности. И еще показания очевидцев собери,  что  никто,  дескать,  из
окна не падал, и никого не убивали.
   - Зачем показания? Ведь уголовного дела нет. Свидетельств смерти нет,  да
и заявлений официальных не поступало.
   - Ты что, не понимаешь? Демократы вопят... А с меня начальство требует.
   - Так почему бы главку не забрать дело себе?
   - Умный какой! Там тоже не дураки сидят. Им  надо,  чтоб  было,  на  кого
свалить, если что. Короче! Чтоб  завтра  у  меня  на  столе  были  показания
свидетелей и сам Кузьминский в живом виде.
   Полковник  бросил  трубку.  Валентинов  вздохнул.  Он  уже  давно  привык
спокойно воспринимать самые дурацкие  указания  начальства.  В  системе  МВД
такой навык являлся обязательным для всех, и молодых  прежде  всего  обучали
этому "здоровому пофигизму", без которого сотрудник не имел  никаких  шансов
на выживание.
   Хусаинов, которому начальник отделения передал приказ Сидорчука  (правда,
в несколько более мягких выражениях) тоже отнесся к  нему  внешне  спокойно.
Его не стоило учить, как надо выполнять идиотские указания.
 
    
 
   Разыскивать потерпевшего, который к  тому  же  вовсе  не  потерпевший,  и
собирать доказательства того, что преступления не было - такая  задача  зама
по розыску не вдохновляла. Поэтому он искренне обрадовался,  когда  дежурный
привел к нему заявителя о краже. Обычно  подобный  визит  означал  еще  одно
дело,  вполне  могущее  войти  в  число  нераскрытых,   ухудшив   показатели
отделения. Но сейчас Хусаинов видел в нем не потенциальный  висяк,  а  повод
заняться любимой работой вместо откровенного идиотизма.
   Мужчина лет сорока казался, на первый взгляд, взволнованным, но  держался
довольно уверенно.
   - У нас похищено сто килограммов ртути! Вы  обязаны  принять  немедленные
меры! Скорее вызовите собаку!
   - Подождите-ка, товарищ. Может и без собаки обойдемся.  И  покажите  ваши
документы.
   Заявитель оказался доцентом химического факультета. У них из  лаборатории
пропали несколько сосудов ртути. В принципе, заявителя с таким тухлым  делом
следовало  сплавить.  Однако  дежурная  фраза   "Оставьте   ваше   заявление
участковому" замерла на губах. Хусаинов не хотел возвращаться к политическим
играм и  разборкам  с  Гринбергом.  Он  вызвал  Муравьева  и  вместе  с  ним
отправился осматривать место происшествия.
   На месте картина выяснилась безрадостная. Бутыли  со  злосчастной  ртутью
хранились в незапертом чулане в коридоре факультета. Несколько месяцев  туда
никто не заглядывал, и  вот  наконец  сегодня  утром  завкафедрой  обнаружил
пропажу. Тут же выяснилось, что эта ртуть  жизненно  необходима  для  работы
всего факультета, и ученый муж направился в милицию.
   Как  и  следовало  ожидать,  на  месте  происшествия  никаких  следов  не
оказалось. Чулан находился на бойком месте, и украсть бутыли мог кто угодно.
Учет - фактически никакой. Стены коридора еженедельно мыла уборщица, так что
отпечатков пальцев  тоже  не  нашлось.  Сотрудники,  работавшие  в  соседних
комнатах, ничего подозрительного не видели и не слышали.
   Тем не менее, это все же  было  нормальное  честное  уголовное  дело  без
политического подтекста. По нему вполне можно  работать  и  даже  попытаться
поймать воров.
   - Здесь мы больше ничего не найдем, - заявил Хусаинов.  -  Надо  идти  от
сбыта. Ртуть - вещь редкая, обязательно всплывет.
   - Я узнаю, кому вообще может пригодиться ртуть, - предложил Муравьев. - У
меня тут есть одна... один знакомый химик...
   Знакомые у Муравьева имелись на каждом факультете.
   Не заходя в контору, Хусаинов направился в поликлинику.  Он  помнил,  что
пары ртути вызывают отравление, и собирался проверить этот вариант.
   Со ртутью Хусаинову раньше сталкиваться не приходилось.  Слышал  он  одну
историю, которая, впрочем,  их  не  коснулась.  Рассказывали,  что  студенты
как-то стащили в лаборатории целую бутыль -  несколько  литров  -  ртути.  И
потащили ее в авоське домой. Бутыль была тяжеленная - вдвоем еле несли. И то
ли сил не хватило, то ли авоська порвалась, но на платформе  метро  они  эту
бутыль кокнули. Серебристое озеро разлилось по всей платформе  и  по  путям.
Людей пришлось эвакуировать. К тому же, что-то там замкнуло  -  короче,  ЧП.
Виновники быстренько смылись, кажется их так и не нашли.
   Вернувшись в контору, он начал прикидывать план  мероприятий  -  контроль
черного рынка, запросить агентуру, ориентировать  дружинников,  выяснить,  в
каких производствах  она  используется.  И  позвонить  знакомому  из  ЭКУ  -
спросить, нет ли какого детектора на ртуть.
   Тут ввалился начальник, потребовал отчета и  заявил,  что  берет  ртутное
дело под свой контроль. Ему, видимо, тоже не доставляло особого удовольствия
копаться в скользких  политических  делах.  Как  обычно,  на  свет  родилась
ОПЕРАЦИЯ по поиску и обезвреживанию ртутной мафии.
   Уже на следующий день ОПЕРАЦИЯ принесла первые плоды. Муравьев приволок в
отделение студента мединститута с пузырьком ртути, с которой  тот  собирался
совершить   химическую   реакцию   купли-продажи.   Но   под    воздействием
непредвиденного "катализатора", который  заложил  экспериментатора,  реакция
пошла по иному пути, и в результате студент выпал в осадок  в  "обезьяннике"
отделения, а тяжелый металл отложился в сейфе дежурной части.
   Привязать задержанного к краже на химфаке не  удалось.  Ртуть  изъяли,  а
дело отправили в следственный  отдел,  откуда  оно,  впрочем,  через  неделю
вернулось.
   Свою лепту в ртутное дело внес и Крот. Прекрасно ориентируясь  на  черном
рынке, он в течение следующего дня  "сосватал"  операм  по  объявлениям  две
партии ртути. Одного взяли прямо с товаром, он оказался  студентом  химфака,
но источник живительной влаги находился совсем в  другой  лаборатории,  где,
кстати, тоже можно было заводить уголовное дело по факту хищений.  А  вот  с
другой парочкой алхимиков пришлось повозиться.
   Так вышло, что к назначенной встрече Муравьев,  изображавший  покупателя,
явился вовремя, а обеспечивавшие задержание Кулинич и Хусаинов  запоздали  -
зампорозыску с кем-то говорил  по  телефону.  Задержка  чуть  не  обернулась
полным провалом, поскольку Муравьев, не  имея  достаточно  хорошего  обзора,
рассчитывал, что коллеги на месте. Он,  договорившись  с  продавцами,  подал
условленный "маяк" и вытащил ксиву. Но подкрепление не появилось,  и  Сергей
неожиданно оказался в одиночестве против двоих нарушителей, которые ситуацию
моментально просекли.
   Опоздавшие сыщики еще на подходе услышали тревожные крики и звон  стекла.
Когда они подбежали, то застали на месте встречи Муравьева,  прижимающего  к
полу злодея, который уже оставил попытки вырваться,  а  также  перепачканную
кровью дверь. Одного из торговцев Сергею удалось заломать, а второй дернул с
места происшествия настолько поспешно, что руками вышиб  стекло  во  входной
двери и, видимо, располосовал себе осколками руки.
   - Займись, - кивнул зампорозыску Кулиничу на дверь.
   Но бросаться в погоню за сбежавшим злодеем тот и не подумал. Вместо этого
Сергей спокойно развернулся, дошел до отделения, вызвал по радио  патрульную
машину и попросил отвезти его к станции метро. Подождав  у  входа  несколько
минут, он безошибочно выдернул из потока людей парня  с  безумным  взглядом,
который торопился к станции,  постоянно  оглядываясь.  Опер  отвез  его  для
начала  в  медсанчасть,  а  после  перевязки  водворил  в   камеру.   Бежать
задержанный больше не пытался.
   Повязанная парочка алхимиков, оказавшихся  студентами  МИФИ,  явилась  на
назначенную встречу на всякий случай  с  пустыми  руками.  Но  часок  в  КПЗ
произвел на впечатлительных юношей нужное действие, и  они  признались,  где
ртуть и согласились  все  отдать  добровольно.  Опера,  съездив  в  мифишное
общежитие, привезли две тяжеленных банки с серебристым содержимым.
   Какое счастье, что горячие ребята не захватили ртуть с собою на  встречу.
А то было бы недалеко до беды. Хусаинову недавно рассказали случай,  имевший
место в Мытищах.
   Книга рекордов Гинесса могла  бы  существенно  пополниться,  если  бы  ее
создатели черпали материал из наших уголовных дел. Именно в уголовном  деле,
о котором идет речь, был официально зафиксирован мировой рекорд  по  метанию
тяжестей.  Расследуя  кражу  на  автобазе,  где  в  числе  прочего  похитили
некоторое  количество  аккумуляторной  кислоты,  сыщик  вышел  на  продавца,
предлагавшего аналогичный товар, и решил его застремать.  Продавец  назначил
встречу возле железной дороги. Он явился туда  без  опаски,  с  товаром:  на
тележке у него стояло в сумке два стеклянных баллона по 20 литров каждый.  И
вот, опер собирается достать кошелек, чтоб расплатиться. А кошелек он держал
в сумочке "кенгуру". Молния на сумочке заела, опер рванул  сильнее,  сумочка
распахнулась, и на землю выпали и кошелек, и  красная  книжечка  с  надписью
"Главное управление внутренних дел". Вор сориентировался в обстановке  очень
быстро - значительно быстрее опера. Подхватив сумку,  он  метнул  ее  на  25
метров (протокольно зафиксированная дистанция)  под  проходящую  электричку,
после чего вознамерился скрыться. Правда, сумка угодила  не  под  колеса,  а
прямо в окно вагона, в  результате  чего  шесть  пассажиров  получили  ожоги
разной  степени  тяжести.  Последовавший  за  метанием  спринтерский   забег
кончился вольной борьбой, и верх в поединке одержали наши.
 
    
 
   Авторское отступление
   Может быть вы, дорогие читатели, подумали, что  авторы  обладают  слишком
буйной фантазией?
   Любая фантазия пасует перед нашей советской действительностью!
   Еще раз  хотим  подчеркнуть,  что  ВСЕ  БЕЗ  ИСКЛЮЧЕНИЙ  эпизоды  данного
произведения  -  подлинные.  Случаи  из  практики,  приемы  работы,  способы
совершения преступлений, даже высказывания дубов-начальников, коими  "крепка
наша оборона" - все, что упомянуто в повести, имело место. Пускай не в  одно
время и не с теми же людьми, но это случалось в действительности!  На  самом
деле, авторы - люди совершенно без фантазии, им даже лень  выдумывать  имена
героев.
   Поработайте в милиции  хоть  годик  -  поймете,  что  это  один  сплошной
трагикомический сериал. Комедия здесь на каждом шагу. А трагедия в том,  что
нельзя переключить на другую программу.
 
    
 
   С алхимиками разбирались до поздней ночи. Но на  следующий  день  с  утра
начальник явился на работу свежий и бодрый. Хусаинов  безошибочно  понял:  у
Валентинова снова ИДЕЯ. Догадка незамедлительно подтвердилась. Вызвав  зама,
начальник без предисловий начал:
   - Убийство убийством, а не заняться ли нам сегодня нашими сумчатыми?
   Это была старая  мозоль  206-го  -  кража  сумок  от  библиотек.  Правила
университетской библиотеки, не разрешали заходить туда с сумками  и  прочими
вещами. Студенты - народ легкомысленный - относить вещи  в  камеру  хранения
ленились и обычно бросали у входа. Возле каждой  двери  библиотеки  (коих  в
Университете насчитывался не один десяток) в любое время плохо  лежали  горы
вещей. Уследить за ними никто был не в состоянии, так  что  пропадали  сумки
чуть не ежедневно. Ловились сумочные воры плохо, почти совсем  не  ловились.
Правила  же  библиотеки,   овеянные   сединою   веков,   никаким   сомнениям
подвергаться не могли. И с этой вечной головной болью Валентинов  уже  почти
смирился.
   Но временами  все  же  предпринимал  некие  слабые  попытки  хоть  как-то
обуздать  библиотечную  клептоманию.  Вот  и  сейчас,  в  порядке  очередной
ОПЕРАЦИИ, зам по розыску вышел от начальника со специальным, работы  некоего
мастера Самоделкина чемоданом, который  громко  ревел,  когда  его  пытались
украсть. Хусаинов,  в  свою  очередь,  подрядил  Кулинича  постоять  с  этим
чемоданом возле читалки в первом корпусе, подождать, пока его украдут.
   Оставив опера в обед, к вечеру захотел проверить, как тот  несет  службу.
Зайдя в вестибюль корпуса, Хусаинов остолбенел: навстречу ему несли чемодан.
Их чемодан, этот самый, противоугонный. Кулинича не видать. Чемодан  молчит.
Мелькнула даже такая мысль, что наконец-то кто-то Кулинича замочил, не будет
он тут больше сачковать.
   Хусаинов последовал за  чемоданом,  хотел  посмотреть,  в  какую  комнату
пойдет вор, но тот ни в какую комнату не шел, а направился к метро, и зам по
розыску дотопал  за  ним  аж  до  станции.  При  этом  жулик  уже  настолько
расслабился, что когда в  вестибюле  метро  Хусаинов  показал  ему  ксиву  и
предложил пройти, он искренне удивился: "А в чем дело?!"  Чемодан  продолжал
хранить скорбное молчание. Опер затолкал его в дежурку на станции  и  вызвал
из отделения машину.
   Вор попробовал разыграть из себя правозащитника:
   -  За   что   вы   меня   арестовали,   не   предъявив   обвинения?   Это
противозаконно...
   - Да за чемодан, который ты недавно свистнул* в первом корпусе. Не  забыл
еще?
   - Вы не имеете права. Это территория другого отделения.
   - Ишь, грамотный! Имею право. И не только правой, но и левой!
   Поднесенный к носу аргумент оказался весомым, задержанный успокоился.
   Его увезли в отделение,  а  Хусаинов  с  чемоданом  отправился  назад,  к
библиотеке разыскать Кулинича и объяснить ему, что тот неправ, когда спит на
посту. На входе он задел чемодан дверью, и тут-то раздалась  душераздирающая
сирена. Выключить сразу не получилось: ключ от чемодана, видимо,  остался  у
Кулинича. Пока разъяренный на своенравную  технику  Хусаинов  склонился  над
ней, пытаясь разобраться, где же  кнопка,  из-за  угла  выскочил  Кулинич  и
радостно бросился крутить руки заму по розыску с криками: "Попался, ворюга!"
Он очень скор