ты знаешь, что осмотрительности во мне куда  больше,  чем  отваги.  Не
бойся - мы добьемся успеха, ничего не потеряв.
   - Но мне страшно за тебя!
   - Тебе нечего опасаться. При  одной  мысли  о  возможности  отомстить
высокомерному греку я чувствую, что в  моих  жилах  кипит  кровь  тысячи
героев! Но мы не должны забывать, что все это  бесполезно,  если  ты  не
выпытаешь у Поликсены место и время ее встречи с Ахиллом.
   - Я сделаю все, что смогу.
   - Когда ты ждешь ее?
   - Я же сказала - ко второй клепсидре.
   - Тогда я уйду, чтобы ты могла побыть с ней  наедине.  Используй  всю
свою хитрость - если она что-нибудь заподозрит, всему конец.
   - Положись на меня.
   С этими словами я отправился на улицу.  Думаю,  никогда  еще  мне  не
доводилось испытывать  такого  возбуждения  и  нетерпения.  Если  только
Гекамеда получит нужные сведения и я смогу успешно осуществить наш план,
Ахилл дорого заплатит за свои победы и оскорбления!
   Ясно было одно - в моем предприятии мне необходим компаньон. Конечно,
не хочется делить с кем-то  славу,  но  предпринимать  такую  попытку  в
одиночестве - чистое безумие. Кого же мне выбрать? Я ломал голову.
   Кисеей и Эвен мертвы. Эней,  возможно,  откажется  принимать  в  этом
участие. Антенор слишком стар. Агаву и Орхомену не хватит духу. Парис...
а почему бы и нет? У него достаточно опыта и  смелости,  если  пробудить
его от обычной лени и апатии.
   Остановив свой выбор на Парисе, я отправился на его поиски.
   В доме Париса мне сообщили, что он уже ушел, и никто не знал куда.  Я
вернулся во дворец за лошадью,  но  в  конюшне  не  осталось  ни  одной.
Пришлось идти пешком через город к западным стенам.
   Я  поднялся  по  бесконечной  лестнице  на  Скейские   башни,   чтобы
столкнуться с очередным разочарованием. Париса нигде не было видно.
   "Неужели он решил выйти на поле битвы?" - подумал я  и  спустился  на
площадь перед Скейскими воротами, где собирались войска.
   Я  успел  вовремя.  Парис  в  полном  вооружении   возглавлял   отряд
фракийцев. Он как  раз  садился  на  колесницу,  когда  я,  запыхавшись,
подбежал к нему.
   - Что тебе нужно? - раздраженно  осведомился  Парис.  Перед  боем  он
становился таким же нетерпеливым, как сам Аякс.
   - Мне нужно поговорить с тобой, - ответил я, взяв его за руку.
   - Сейчас не время. Подожди моего возвращения.
   - Но ты можешь не вернуться, а я должен  сообщить  тебе  нечто  очень
важное. Ты не пожалеешь, услышав об этом.
   Видя решимость в моих глазах, Парис спрыгнул наземь.
   - Говори, - велел он.
   - Прежде всего, тебе не следует сегодня выходить в поле. Ты  нужен...
для кое-чего другого. Передай командование...
   - Что за чепуха? - прервал он. - Какое-то сообщение от  Приама?  Ведь
именно его насмешки побудили меня отправиться на поле битвы!
   - Приам тут ни при чем. Ты ведь знаешь,  Парис,  что  я  не  стал  бы
говорить серьезно о никчемных делах?
   - Знаю. Ты не так глуп.
   - Тогда делай то, что я  тебе  говорю.  Не  выходи  в  поле.  Передай
командование другому. Отдыхай дома и жди меня там. Если ты  послушаешься
меня, я обещаю, что ночью ты сразишь Ахилла!
   Я ожидал изумления  и  не  удивился  бы,  если  бы  Парис  счел  меня
сумасшедшим. Но он схватил меня за руку так сильно, что я поморщился  от
боли, и хрипло осведомился:
   - Тебя послал Аполлон?
   В итоге изумился я:
   - Что ты имеешь в виду? Меня никто не посылал, тем более бог. Но  мои
слова правдивы.
   Отпустив мою руку, Парис шагнул назад и провел ладонью по лбу, словно
собираясь с мыслями.
   - Это странно, - медленно произнес он. - Очень странно! Прошлой ночью
- вернее, этим утром, так как уже почти рассвело, - Аполлон  явился  мне
во сне и сказал то же, что и ты: "Ближайшей ночью ты сразишь Ахилла". Те
же слова! Значит, ты послан им!
   Я сразу же решил воспользоваться его суеверием.
   - Вполне возможно, - серьезно отозвался я, сдерживая смех, -  хотя  я
уже некоторое время не видел Аполлона. Вопрос в том, сделаешь ли ты  то,
что я скажу.
   - Я думал, Аполлон имел в виду, что я сражу  его  на  поле  битвы,  -
задумчиво продолжал Парис. - Вот почему я решил отправиться туда. Но  ты
пришел сказать мне... Конечно, тебя прислал он.
   - В этом не может быть сомнений, - подтвердил я.
   - Тогда... я сделаю все, что ты скажешь.
   Таким образом у меня появился сообщник. Меня мало заботило,  что  его
убедил помогать мне дурацкий сон. Могу признаться,  что  его  рассказ  о
появлении Аполлона внушил мне уверенность в успехе. Хотя я  ни  капельки
не суеверен, было бы глупо не придавать значения столь явному знамению.
   Парис согласился вернуться домой и ждать моих дальнейших указаний.  Я
предупредил, что, возможно, не появлюсь до конца дня, и он ответил,  что
я приду, когда меня пошлет Аполлон. В  его  глазах  я  стал  посланником
бога.
   Тем не менее меня не оставляло беспокойство. Что,  если  Гекамеде  не
удалось вытянуть сведения из Поликсены? Тогда  я  сел  бы  в  лужу,  дав
Парису честное слово, что этой ночью он сразит Ахилла. Не говоря  уже  о
моем собственном разочаровании.
   Я вернулся во дворец к полудню  и  спросил  у  Ферейна,  приходил  ли
кто-нибудь. Он ответил, что Поликсена пришла некоторое время назад и они
с Гекамедой вместе отправились к башням.
   - Хоть бы Гекамеде хватило коварства Улисса и ума Паллады, - бормотал
я, идя через холл.
   Войдя в свою комнату, я подошел к сундуку в углу и вынул  оттуда  две
стрелы, тонкие и гибкие, но очень крепкие.  Их  подарил  Рез  Фракийский
моему отцу, а он отдал их мне.
   Спрятав  стрелы  под  плащом  и  велев  Ферейну  оставаться  дома  до
возвращения Гекамеды, я снова вышел.
   Идя на запад от дворца по Троадской улице, я остановился  у  высокого
здания из черного мрамора на углу площади, вошел и спросил у раба,  дома
ли Полидор.
   - Да. Он в своих покоях.
   - Передай ему, что Идей, сын Дара, хочет поговорить с ним.
   Вскоре меня проводили к Полидору. Маленький старичок лет девяноста  с
развевающейся седой бородой слыл самым большим  чудаком  во  всей  Трое.
Несметно богатый, он покидал свой  дом,  только  когда  ездил  в  шаткой
колеснице в деревню собирать растения и травы.
   Его скорее боялись, чем любили, утверждая,  что  он  обладает  весьма
опасными учеными знаниями.
   - Полидор, -  обратился  я  к  нему,  шагнув  к  столу,  уставленному
сосудами и чашами, - ты друг Дара?
   Он молча кивнул, глядя на меня из-под косматых бровей.
   - И следовательно, друг его сына?
   Старик снова кивнул.
   - Я  пришел  убедиться  в  твоей  дружбе.  У  тебя  есть  возможность
использовать твои знания на благо Трое.
   Больше я ничего не  могу  сказать.  Вот  что  ты  должен  сделать.  -
Распахнув плащ, я вытащил две стрелы и положил их на стол. - Я  не  знаю
названий твоих ядов, но смажь наконечники самым смертоносным из них.
   Полидор ничего не сказал. Посмотрев на стрелы и на меня, он  поднялся
и ушел за занавес в соседнюю комнату, прихватив с собой  стрелы.  Прежде
чем занавес перестал шевелиться, старик  появился  вновь  -  наконечники
стрел сверкали,  словно  их  окунули  в  какую-то  бесцветную  блестящую
краску.
   - Следи, чтобы яд не попал тебе в кровь, - заговорил  Полидор  тонким
скрипучим голосом. - Крошечная царапина на пальце - и тебе конец.
   Я осторожно спрятал стрелы под плащ.
   - Ты заслужил благодарность не только мою, но и всей Трои, - сказал я
и повернулся к двери.
   Не  произнеся  ни  слова,  Полидор   вновь   склонился   над   своими
причудливыми сосудами.
   Я снова оказался на улице. До вечера было еще далеко.  Чем  заняться?
Внезапно я вспомнил об отце. "Предприятие очень рискованное,  -  подумал
я. - Возможно, меня  ожидает  смерть".  Поэтому  я  направился  к  моему
старому дому и долго беседовал с Даром, ничего не сказав  ему  о  ночном
деле. Больше я никогда не видел своего отца.
   Уже наступили сумерки, когда я вернулся во дворец.
   Я  побежал  наверх,  перескакивая  через  три  ступеньки,   так   как
задержался у отца дольше, чем рассчитывал.
   Гекамеда встретила меня у двери.
   - Ты одна? - осведомился я, с трудом переводя дыхание.
   - Да. Ферейн в своей комнате.
   - Ты видела Поликсену?
   - Да.
   - И ты узнала...
   - Все. Этой ночью она встречается с Ахиллом.
   От возбуждения я так стиснул ее руку, что она вскрикнула.
   - Где и когда?
   Гекамеда нервно огляделась вокруг,  подошла  ко  мне  на  цыпочках  и
прошептала на ухо:
   - В полночь у Скейских ворот.

Глава 23
В СКЛЕПЕ

   Скейские ворота, расположенные почти непосредственно под башнями того
же названия, только чуть севернее, были наиболее важными из всех ворот в
стенах  Трои.  Выходящие   на   восток,   в   сторону   Скамандра,   они
использовались чаще всех остальных, вместе взятых.
   Стена здесь была толще, чем в  других  местах,  таким  образом  арка,
через которую проезжали колесницы  и  повозки,  образовывала  мрачный  и
сырой туннель. В центре его находились двойные железные ворота,  а  чуть
дальше - деревянные, но по обеим сторонам ворот тянулись узкие коридоры,
которые всегда оставались открытыми. Это делалось для  удобства  стражи,
дабы ей не приходилось открывать тяжелые  железные  ворота  каждый  раз,
когда кто-то хотел пройти ночью.
   От каждого из этих коридоров отходили проходы, которые вели в похожие
на склепы помещения, предназначенные для склада зерна во время жатвы.
   С начала осады ворота бдительно охраняли днем и ночью не  менее  двух
десятков стражников, число которых после смерти Гектора  увеличилось  до
пятидесяти. Они  дежурили  парами  у  большого  туннеля  и  обоих  узких
коридоров, покуда другие оставались в шатре поблизости, чтобы сменять их
в назначенное время.
   В эту ночь стражники находились в обычных местах с той разницей,  что
у левого коридора и центрального туннеля дежурили  обычные  воины,  а  у
правого коридора - Парис и я. Парис договорился об  этом  с  начальником
стражи.
   Парис слепо повиновался мне, как  хороший  солдат,  ибо  считал  меня
посланцем Аполлона! Даже когда я велел ему заменить  собственные  стрелы
двумя, которые я дал ему, он не стал возражать. Его  лук,  изготовленный
самим Пандаром и считавшийся лучшим в Трое, был спрятан под плащом.
   Я стоял у входа в узкий коридор, а Парис нетерпеливо  шагал  по  нему
взад-вперед. Мы прибыли незадолго до того и выбрали  для  охраны  правый
коридор, так как любой, идущий в город, был бы вынужден  воспользоваться
им.
   Ночь была безлунной, и от полной темноты нас  спасали  только  факелы
над центральным входом. Над нашими головами высилась стена.  В  коридоре
царил непроглядный мрак - невозможно было  разглядеть  даже  собственных
пальцев, поднеся их к глазам.
   - Мы пришли слишком рано, - недовольно проворчал Парис, остановившись
передо мной. Он делал это замечание уже раз двадцать.
   - Это лучше, чем слишком поздно, - в который раз отвечал я.
   - Но какой в этом  смысл?  Говорю  тебе,  Идей,  это  ни  к  чему  не
приведет.
   - Разве Аполлон не явился тебе?
   - Да. Но ведь ты знаешь мою слабость - я склонен к фантазиям. И я  не
могу себе представить что-либо,  способное  привести  Ахилла  к  воротам
города. На такое не осмелится даже он!
   - Я уже говорил тебе, что это женщина.
   - Не могу в это поверить. Стал бы он так рисковать  из-за  девки?  Не
знаю ни одну женщину в Трое, которая могла бы настолько увлечь его.
   - Все же одна нашлась.
   - Кто она?
   Этот вопрос Парис тоже задавал мне много раз. Разумеется,  я  не  мог
ответить ему.
   - Тебе не следует этого знать. Я обещал не выдавать ее - не заставляй
меня нарушить слово.
   - Это Елена?
   - Я уже сказал тебе, что нет.
   - Это твоя Гекамеда?
   - Нет. Не спрашивай меня больше - все равно я тебе не отвечу.
   Ему пришлось этим удовольствоваться.
   Так как до полуночи еще оставалось достаточно  времени,  я  предложил
Парису прогуляться. Он охотно согласился. Подав знак начальнику  стражи,
чтобы он поставил у входа других стражников на время нашего  отсутствия,
мы двинулись по коридору.
   Выйдя наружу, мы оказались у края равнины  по  другую  сторону  стен.
Смотреть там было не на что, поэтому мы отправились назад  и,  дойдя  до
середины коридора, свернули в узкий проход к склепу,  о  котором  я  уже
говорил. Однако там было настолько темно, что я вернулся к шатру  стражи
за фонарем.
   Освещая  себе  дорогу,  мы  обнаружили,  что  под  стенами  находится
множество склепов, соединенных  тесными  проходами  с  низким  потолком.
Воздух там был сырым и зловонным, поэтому мы были рады выбраться  наружу
как можно скорее.
   - Ты думаешь, - спросил меня Парис, когда мы снова оказались у входа,
- что подземный ход тянется далеко под равниной?
   - Возможно, до самой гробницы Ила.
   - Неужели они используют эти склепы как место свиданий?
   Такая мысль не приходила мне в голову.
   - Едва ли, - ответил  я.  -  И  все  же  стоит  проверить.  Твой  лук
наготове?
   Парис кивнул, похлопав себя по плащу.
   - А стрелы?
   - Тоже.
   - Отлично. Возьмем фонарь - помоги мне прикрепить его под плащом.
   Мы прихватили наши копья - отсутствие их могло вызвать подозрение - и
приготовились ждать. Шум в городе уже  давно  стих  -  вся  Троя  спала.
Тишину нарушали только переклички стражников. Немного южнее на фоне неба
темнели смутные очертания Скейских башен. Больше ничего разглядеть  было
невозможно - даже храм Зевса, находившийся  с  другой  стороны  площади,
выглядел туманным пятном.
   Монотонность нашего бдения прерывали дважды.
   В  первый  раз  это  сделал  персидский  торговец,  который  попросил
пропустить его колесницу,  заявляя,  что  прибыл  из  Фракии.  Начальник
стражи взглянул на клочок пергамента с подписью Рамна Фракийского, после
чего ворота открылись, и перс проехал в  своей  колеснице,  скрывшись  в
темном переулке.
   Второй  раз  мы  воодушевились,  когда  подошел  мужчина   в   полном
вооружении и шепнул мне на ухо одно слово:
   - Фамир.
   Это был пароль, который сообщил нам начальник стражи.  Мы  шагнули  в
сторону, пропуская незнакомца - я подумал, что это воин,  которому  Эней
поручил ночной обход стен.
   К  этому  времени  полночь  уже  близилась.   Мы   начали   проявлять
нетерпение, особенно Парис, который бродил туда-сюда, бормоча  себе  под
нос:
   - Что, если он не придет?.. Но ведь мне дал слово сам  Аполлон...  Он
должен прийти... Тверда ли моя рука?..
   Внезапно из  темноты  появилась  фигура,  направляющаяся  к  входу  в
коридор, где мы стояли. "Поликсена!" - подумал я, и мое сердце  едва  не
перестало биться. Но вскоре оказалось, что я ошибся, ибо,  когда  фигура
приблизилась,  я  увидел  мужчину  в   короткой   воинской   хламиде   и
остроконечной фригийской шапке.
   Подойдя к нам, он остановился и тихо произнес:
   - Фамир.
   Кивнув, я отошел в сторону, и он направился в коридор.
   В этот момент что-то привлекло мое внимание -  не  знаю,  осанка  или
походка; во всяком случае, не черты лица, которые скрывала темнота.
   Внутренний голос шепнул мне: "Это Поликсена, переодетая солдатом!"
   Бесшумно подойдя к Парису, я схватил  его  за  руку,  не  осмеливаясь
говорить даже шепотом, но, к счастью, он меня понял. Вдвоем мы  вошли  в
коридор и осторожно двинулись вперед.
   Вскоре мы  снова  очутились  на  равнине,  но  она  оказалась  пуста!
Конечно, разглядеть что-либо вдалеке было невозможно, но ночной  пешеход
никак не мог успеть скрыться из нашего поля зрения.
   На какой-то момент я пришел в замешательство, затем быстро повернулся
и опять шагнул в коридор.
   Парис следовал за мной. У входа в узкий коридор, ведущий к склепам, я
остановился и шепнул Парису, прижав губы к его уху:
   - Ни звука!
   И мы свернули в проход.
   Задача была не из легких, так как малейший звук мог поднять  тревогу.
Мы надели сандалии из мягкого шелка, но даже шорох наших плащей  и  стук
сердца казались мне зовами труб. Очевидно, всему виной мои нервы, ибо  я
был напряжен, как натянутая тетива.
   Мы  медленно  продвигались  вперед,  через  каждые  несколько   шагов
останавливаясь и прислушиваясь. Ниоткуда не доносилось ни  звука.  Таким
образом мы прошли два склепа, но, когда приблизились к входу в третий, я
услышал тихие голоса и стиснул плечо Париса.
   Он толкнул меня локтем, давая понять, что тоже это услышал. Казалось,
прошла вечность, прежде чем  мы  достигли  дальней  стены  и  шагнули  в
проход, ведущий к четвертому склепу.
   Голоса становились громче, и вскоре мы могли разобрать слова:
   - Разве ты не горюешь о Брисеиде?
   - Я горюю лишь о том, что не могу быть с тобой всегда.
   Это были голоса Поликсены и Ахилла.
   Дрожь возбуждения охватила меня с головы до пят.
   Я почувствовал, как Парис напрягся,  словно  пантера  перед  прыжком.
Конечно, я должен был учесть, что он может узнать Поликсену  по  голосу,
но сожалеть об этом не было времени.
   Внезапно я ощутил губы Париса у своего уха, но, прежде чем  он  успел
прошептать хоть слово, я зажал ему рот ладонью.  Если  бы  Ахилл  что-то
услышал, это могло иметь роковые последствия.
   Крепко сжав руку моего спутника, я двинулся  дальше  по  проходу.  Мы
опустились на четвереньки и поползли, как улитки. Земля  под  нами  была
влажной и скользкой, а в воздухе пахло грязью и слизью.  Спрятанный  под
плащом фонарь соскользнул с пояса, но  я  успел  его  подхватить.  Парис
вынул из-под плаща лук со стрелами и держал их в руке.
   Голоса продолжали звучать с промежутками и, когда мы  достигли  конца
прохода,  стали  совсем  отчетливыми.  Когда  я  вошел  в   склеп,   мне
показалось, что, протянув руку, я  могу  дотронуться  до  говоривших.  Я
прижался к стене, потянув за собой Париса.
   - Только однажды, держа тебя в своих объятиях, я видел твое  лицо,  -
говорил Ахилл. - Если бы я мог рассеять эту проклятую тьму!
   - Разве тебе недостаточно быть со мной? - отозвался голос Поликсены.
   - Нет! Я хочу восхищаться твоей красотой!
   Мы услышали шуршание одежды и звук поцелуя, прежде чем грек заговорил
снова:
   - Я хочу быть с тобой всегда. Ради тебя я разрушу стены Трои и  увезу
тебя на колеснице в мой шатер.
   - Я буду ждать тебя, - прошептала Поликсена.
   Почувствовав, что Парис зашевелился, я надавил рукой  ему  на  плечо.
Но,  зная  его  нетерпеливость,  понимал,  что  должен  действовать  без
промедления, иначе он сам бросится на врага.  Сунув  руку  под  плащ,  я
нащупал светильник.
   - Почему ты не пойдешь со  мной  сейчас?  -  снова  послышался  голос
Ахилла. - Ты не хочешь сделать меня счастливым?
   - Я не могу! Не проси меня. - В голосе Поликсены звучали слезы. - Это
разбило бы сердце моего отца, а вся  Троя,  все  мои  братья,  сестры  и
друзья возненавидели бы и прокляли меня. Но когда ты войдешь в город,  я
стану твоей! Только приходи скорее!
   Потеряв самообладание при этих изменнических словах, Парис вскочил на
ноги, прежде чем я успел его удержать, и взревел, как лев:
   - Поликсена!
   В следующую секунду я тоже выпрямился, вытаскивая  светильник  из-под
плаща.
   Хотя его луч был тусклым, пещера показалась залитой ярким  светом,  в
сравнении с недавней кромешной тьмой. Я сразу увидел Поликсену и Ахилла,
застывших от изумления менее чем в десяти  шагах  от  нас.  Парис  стоял
передо мной, широко расставив ноги и подняв лук.
   Послышался резкий звук  натянутой  тетивы,  и  стрела  просвистела  в
воздухе. Но Парис от волнения утратил меткость,  и  стрела  прошла  мимо
цели, ударившись в стену. В следующий момент  Ахилл  устремился  к  нам,
выхватив меч.
   Парис отскочил в сторону, скользя  на  гладком  полу  склепа.  Быстро
повернувшись, грек бросился на меня.
   Скорее благодаря удаче, нежели опыту, я смог увернуться от  удара,  и
меч просвистел у меня над головой, но сила атаки  Ахилла  повергла  меня
наземь. Светильник выпал у меня из руки, но не погас.
   Поднявшись на колени, я увиде