ся в дом Париса.
   Среди причин, по которым мне не хотелось  наносить  этот  визит,  был
страх встретиться с Гортиной.
   Сегодня  настал  пятый  день  после  нашей  первой  встречи  -  день,
назначенный  для  исполнения  моего  обещания.   Я   знал,   что   собой
представляют грейские девушки - свирепые маленькие дьяволицы  с  острыми
языками и поразительной отвагой, - а Гортина, как я  уже  говорил,  была
типичной греянкой.
   Но делать было нечего, и я решительно постучал в ворота.
   К счастью, я застал в верхнем холле только Эфру и Климену. Гортины не
было видно. В ответ на мою просьбу повидать Елену Климена ответила,  что
это невозможно.
   - Почему? - осведомился я.
   - Приказ госпожи. Парис с ней в ее покоях.
   - Это не имеет значения. Я должен ее видеть. Пойди к ней и  доложи  о
моем приходе. - Видя, что Климена колеблется, я добавил:
   - Разве ты не знаешь, что я вестник царя  Приама?  Повинуйся!  Сообщи
своей госпоже, что Идей хочет поговорить с ней насчет жертвоприношений.
   Пожав плечами и выпятив  подбородок,  девушка  отправилась  выполнять
поручение. Наглость некоторых служанок просто поразительна, но что можно
с этим поделать? Разве только надрать им уши, но толку от этого не будет
никакого.
   Вскоре Климена вернулась и сказала, что Елена примет меня немедленно.
Я последовал за ней  по  длинному  коридору.  У  двери  в  переднюю  она
остановилась и громко произнесла мое имя.
   Шагнув через порог, я услышал голос Елены из соседней комнаты:
   - Можешь войти, Идей.
   Я ожидал застать с ней Париса и вошел с сугубо официальным видом.  Но
Елена была одна, очевидно отослав мужа после сообщения о  моем  приходе.
Она сидела на  мраморной  скамье,  откинувшись  на  подушки;  золотистые
волосы падали ей на плечи.
   - Ну? - нетерпеливо осведомилась Елена, когда я приблизился к ней.  -
Какие новости?
   - Только плохие, - ответил я. -  Мне  удалось  побывать  в  греческом
лагере...
   Она прервала меня:
   - Ты видел Менелая?
   - Нет. Я отправился в шатер Нестора  и  поговорил  с  ним.  При  этом
присутствовал Аякс. Они притворились, будто послали по моей  просьбе  за
Менелаем, но вместо него ворвались солдаты и  схватили  меня.  Теперь  я
точно знаю, что греки не согласились бы на  мир  с  Троей  ценой  твоего
возвращения. Моя миссия была бесполезной.
   Последовало молчание.
   - Говоришь, они схватили тебя? - наконец спросила Елена.
   - Да, и бросили  в  грязную  палатку,  как  простого  пленника.  Твое
желание исполнилось - я пострадал за свое предательство.
   - Как же тебе удалось бежать?
   - Какое это имеет значение? - отозвался я. - Ведь я ничего  для  тебя
не значу - достаточно того, что я в Трое. Коротко говоря,  я  убил  моих
стражей их же копьями,  украл  доспехи  Менестона  из  шатра  Нестора  и
поскакал через поле.
   С губ Елены сорвался удивленный возглас - она приподнялась на локте и
устремила  на  меня  взгляд,  в  котором  светилось  нечто  похожее   на
восхищение. Нетрудно понять,  почему  я  предпочел  не  упоминать  имени
Гекамеды.
   - Убил стражей? - воскликнула Елена. - Афинских воинов?  И  я  должна
верить этой чепухе, Идей?
   - Мне безразлично, веришь ты или нет, - спокойно ответил я.
   - Ха! - Елена выпрямилась. - Что я слышу? Тебе безразлично? А ведь не
так давно ты заявлял, что любишь меня!
   - Человек нередко стыдится вчерашней глупости.
   Со мной происходит то же самое.
   В глазах Елены появился знакомый опасный блеск, который притягивал  к
ней мужчин, обретающих в результате лишь смерть  и  бесчестье.  Я  чудом
избежал того и другого, и она, должно  быть,  считала  меня  слабоумным,
думая, что я снова могу попасться в ловушку.
   - Если я правильно поняла,  твоя  любовь  к  Елене  была  всего  лишь
глупостью? - спросила она, глядя на меня сквозь ресницы.
   - А чем еще я могу ее считать? - отозвался я. Разговор меня забавлял,
но я старался не слишком оскорблять  Елену,  из-за  ее  недавней  угрозы
сообщить о моей измене царю Приаму. - Не знаю, любил ли я тебя, Елена, -
скорее просто был увлечен тобою. - Я притворился испытывающим колебание.
- Сказать тебе правду? Я просто хотел развлечься. Ты ведь знаешь,  каким
унылым стал наш город после начала осады - ни театров, ни состязаний, ни
танцев.  Я  ужасно  скучал,  а  флирт  с  тобой  обещал  хоть   какое-то
развлечение. Нет, я не любил тебя.
   Я  стоял,  не  зная,  чего  ожидать  -  вспышки  гнева  или  ледяного
презрения.
   Но  вместо  этого  Елена  разразилась   смехом.   Она   раскачивалась
взад-вперед - ее веселье явно было искренним.
   Я удивленно посмотрел на нее и осведомился:
   - Что в этом смешного?
   - Право, это так забавно! - Елена с трудом перевела дыхание. -  Идей,
ни один из мужчин  не  осмеливался  на  подобное  заявление,  но  я  это
заслужила. Признаюсь, что была не права,  принимая  тебя  за  глупца,  и
прошу прощения. Я бы хотела стать твоим другом.
   Передо мной была новая Елена, о существовании которой  я  никогда  не
догадывался. Теперь я понимал, почему такие разумные люди, как Гектор  и
Рез, водили с ней дружбу, не становясь при этом жертвой ее чар.
   Она забавлялась за счет дураков вроде Париса и Менелая - и я едва  не
оказался в их числе.
   Ты не хочешь быть моим другом, доблестный Идей? -  продолжала  Елена,
очевидно принимая мое молчание за неуверенность. -  О  любви  больше  не
может быть и речи - я уважаю тебя так же глубоко, как презирала раньше.
   - Я охотно стану твоим другом, Елена. Давай забудем прошлое.
   - Отлично. Скрепим наш договор? - Она  хлопнула  в  ладоши  и,  когда
появилась Климена, послала ее за  вином  и  сыром.  -  Пусть  это  будет
неразбавленное прамнийское  вино  .
   Когда принесли вино, мы наполнили золотую чашу и  отпили  из  нее  по
очереди, скрепив нашу дружбу.
   Веселье Елены уступило место серьезности - как только унесли сосуд  и
чашу, она повернулась ко мне и сказала:
   - Ты должен гордиться, Идей. Во всем мире у меня только три  друга  -
теперь ты четвертый. Если бы  ты  знал  имена  троих  остальных,  то  не
устыдился бы такой компании.
   - Кто же они?
   - Этого я не могу тебе сказать. Но ты говорил, что ужасно скучаешь. Я
тоже. Попробуй меня развеселить.
   Ты назвал себя философом, так научи меня философии.
   Я сел рядом с ней на подушки, и мы провели час в  интересной  беседе.
Елена была отнюдь не  глупа  и  вполне  могла  сама  обучать  философии.
Доктрина Ферсикла мелькала  у  нее  на  языке,  как  солнечные  блики  в
волосах. Но в вопросах религии она оставалась твердокаменной фанатичкой.
Елена не сомневалась,  что  Леда  родила  ее  от  Зевса,  заявляла,  что
находится под особым покровительством Афродиты, и насмехалась над  моими
естественными теориями.
   Я  так  увлекся  разговором,  что  едва  не  забыл,  что  договорился
встретиться с Киссеем  в  моих  покоях,  как  только  истечет  последняя
клепсидра. Вспомнив об этом, я поднялся  и  сказал  Елене,  что  у  меня
назначена встреча во дворце. Она сама удивилась, что уже почти ночь.
   - Приятный был день, - вставая, заметила Елена.  -  Впрочем,  обрести
друга всегда приятно. Не стану тебя задерживать. До  свидания,  и  пусть
боги вдыхают дым твоих жертвоприношений.
   Я вышел и быстро зашагал по коридору, так как дело, ради  которого  я
собирался увидеться с Киссеем, было крайне важным.
   Но нашей встрече не суждено  было  состояться  в  назначенное  время.
Почти дойдя до конца коридора, я  услышал,  как  меня  окликнул  женский
голос, и обернулся. У открытой двери стояла  та,  кого  я  меньше  всего
желал видеть, - Гортина собственной персоной.
   Мне не терпелось вернуться во дворец, и я не собирался тратить  время
на служанку. Поэтому, не обращая на нее внимания, стал спешно спускаться
по лестнице.
   Голос Гортины перешел в крик. Можно было подумать, будто ее убивают.
   - Идей! Подожди меня!
   Мне пришлось остановиться. Подбежав к лестнице, девушка посмотрела на
меня сверху вниз.
   - Я готова идти с тобой, - заявила она.
   - Идти со мной? Куда?
   - К тебе. Разве ты забыл о своем обещании?
   - Я не помню никакого обещания, - солгал я.
   - Не помнишь? - воскликнула  Гортина.  -  Зато  я  помню!  Ты  обещал
забрать меня у Елены через пять дней. Сегодня пришел срок, и я готова.
   Понимая, что увертки бесполезны, я решил положить этому конец  раз  и
навсегда. Я посмотрел ей в глаза и твердо произнес:
   - Если я не помню своего обещания, Гортина, то потому, что  хочу  его
забыть. Понятно или я должен выразиться яснее?  Я  не  намерен  забирать
тебя.
   При этих словах на лице девушки отразилась  череда  быстро  сменяющих
друг друга эмоций - разочарования, досады, унижения, - которые вытеснила
бешеная ярость. Я ожидал слез и упреков, но Гортина  оказалась  истинной
дочерью Грей.
   Несколько секунд она молча смотрела на меня с побледневшим  от  гнева
лицом, затем внезапно бросилась вниз по лестнице, словно пантера,  крича
во весь голос.
   Прежде чем я успел  шагнуть  в  сторону  или  поднять  руку,  Гортина
налетела на меня и вцепилась мне в волосы. Мы покатились по  ступенькам,
отскакивая от твердого мрамора.
   Я чувствовал себя беспомощным, как будто попал в  водоворот.  Гортина
лягалась, кусалась, царапалась, не переставая вопить и  не  забывая  при
этом драть меня за волосы. До сих пор не понимаю, как она не вырвала  их
полностью.
   Наконец, доведенный до отчаяния болью и нелепой ситуацией, я  схватил
ее за запястья и поднялся. Гортина не отпускала меня, продолжая кричать.
   Я стряхнул  ее  на  пол  и,  услышав  приближающиеся  шаги  в  темном
коридоре,  выбежал  на  улицу,  не  желая,  чтобы  кто-нибудь   оказался
свидетелем этого недоразумения.
   Уже  приближалась  ночь,  но  было  еще  достаточно   светло,   чтобы
разглядеть лицо, поэтому я набросил плащ на голову и побежал  к  дворцу.
Стража у внутреннего портала меня не остановила, и я быстро  добрался  в
свои апартаменты, где застал ожидающего меня Киссея.
   Когда я сбросил плащ, он изумленно уставился на меня.
   - Великий Арес ! - воскликнул Кисеей.  -
Что с тобой, друг? Ты сражался с дикими вепрями? Или снова отправился  к
своей даме, где тебя скверно приняли?
   Подойдя к зеркалу, я увидел, что у Киссея  были  веские  причины  для
удивления, ибо я являл  собой  весьма  дикое  зрелище.  Волосы  торчали,
словно щетина у фессалийской свиньи, - большая часть  мази,  несомненно,
осталась на пальцах прелестной Гортины. Лицо и шею  покрывали  синяки  и
царапины, многие из которых кровоточили.
   Полагаю,   с   философской   точки   зрения   мне   следовало    быть
удовлетворенным   -   передо   мной   было   зримое   и   неопровержимое
доказательство правильности моего мнения о девушках из Грей.
   Я повернулся к Киссею:
   - Ты видишь меня в жалком состоянии, друг, но ни тебе, ни моему отцу,
ни самому царю  Приаму  не  удастся  заставить  меня  рассказать,  каким
образом я до него дошел. Так что обуздай свое любопытство.
   После этого я принял  ванну,  смазал  царапины  целебным  составом  и
почувствовал себя другим человеком.
   Кисеей,  стоя  за  дверью,  засыпал  меня  вопросами,   перемежаемыми
взрывами смеха, но я не обращал на него внимания.
   - Ты все приготовил? - осведомился я, вернувшись в комнату.
   - Уже давно,  -  ответил  он.  -  Ты  задержался.  Эвен  с  двадцатью
людьми...
   - Погоди, - прервал я его. - Я голоден и буду слушать тебя  во  время
еды. Присоединишься ко мне?
   Кисеей сказал,  что  уже  пообедал.  Вызвав  моего  раба  Ферейна,  я
приказал  ему  принести  из  царской  кухни  жареную  курицу  и  бутылку
лемносского вина. Вскоре он вернулся с едой и питьем на золотом подносе,
и я приступил к трапезе, слушая рассказ Киссея:
   - Прежде всего я повидался с Эвеном. Он будет ждать  нас  у  западных
ворот с двадцатью фракийцами.
   Их царя Реза недавно убили греки,  и  они  жаждут  мести.  Эхинай  не
придет - он не назвал причину,  но  думаю,  его  ожидает  развлечение  в
некоем доме. Ал и Орхомен, сыновья  Приама,  охотно  согласились  -  оба
любят такие забавы, и каждый приведет с собой десять  троянских  воинов.
Они также присоединятся к нам у западных ворот.
   - Превосходно. А как насчет стражи?
   - Я все устроил - узнал пароль для выхода и входа у  самого  Гектора.
Эвен договорился об отпуске, и царь Приам не будет ждать тебя во дворце.
Так что все в порядке.
   - Превосходно, - повторил я. - Ты настоящий друг, Кисеей. Но я  снова
предупреждаю тебя, что затея чревата опасностью.
   Он улыбнулся.
   - Опасность - единственное, ради чего стоит жить, - сказал он.  -  Но
если я настоящий друг, то ты - весьма скрытный. Кто эта Гекамеда и зачем
она тебе понадобилась?
   - Я же говорил тебе - она рабыня в шатре Нестора.
   - Но кто она в действительности?
   - Это я расскажу позже.
   - И ты в самом  деле  думаешь,  что  мы  сумеем  проникнуть  в  шатер
Нестора, забрать девушку и вернуться с ней в Трою?
   - Я уже сказал тебе, Кисеей, что это очень опасно - но возможно.
   - А ты действительно не сможешь быть счастливым без нее?
   - Не смогу.
   Последовало молчание. Кисеей задумчиво смотрел через окно на  террасы
и факелы на стенах, пока  я  расправлялся  с  курицей  и  вином.  Вскоре
тарелка опустела, и я поднялся:
   - Время близится. Иди домой и возьми свою лошадь.  Я  возьму  коня  в
царских конюшнях и встречусь с тобой у двери твоего дома.
   Моя лошадь уже у ворот дворца, - ответил  Кисеей.  -  И  посмотри  на
клепсидру - еще рано.
   Ты слишком торопишься. Давай посидим и поболтаем.
   Он был прав - время еще не настало,  и  нам  пришлось  ждать.  Кисеей
развлекал меня новостями о событиях в городе и наших старых друзьях, так
как после назначения на пост вестника я редко их видел.  Раньше  мне  не
приходилось  вращаться  в  высших  кругах,  хотя  еще  в  юном  возрасте
познакомился со многими аристократами и сыновьями Приама.
   Наконец мы встали и приготовились уходить, закутавшись  с  головы  до
ног в длинные черные плащи поверх тонких кольчуг и спрятав в их  складки
мечи, кинжалы и наборы дротиков.
   Выйдя из дворца, я взял коня из царских конюшен, а жеребец Киссея уже
стоял у входа. Сев на лошадей, мы двинулись по улицам города.
   Во время осады Троя была  безопасной  в  любой  час  ночи.  Стража  с
горящими факелами стояла на каждом углу, и в  городе  было  светло,  как
днем. Но сейчас это не радовало Киссея и меня, так как мы не хотели быть
узнанными кем-то из друзей и отвечать на их глупые вопросы.  Скрыв  лица
плащами, пригнувшись к лошадиным  шеям  и  выбирая  для  проезда  глухие
переулки, мы избежали нежелательных встреч.
   Мое нетерпение привело нас к назначенному месту слишком  рано  -  там
никого не оказалось. Я тотчас же испугался, что друзья  подвели  нас,  и
разразился упреками, но Кисеей укорил меня за недоверие.
   Он оказался прав - ждать пришлось недолго. Едва мы  спешились,  чтобы
немного размяться, как услышали за воротами  голос  Эвена.  В  следующий
момент решетки отворились, и он появился  вместе  со  своим  отрядом  из
двадцати человек. Даже при тусклом свете  факелов  на  воротах  я  сразу
увидел, что это крепкие парни, уверенно сидящие в седле.
   Только мы успели  обменяться  приветствиями,  как  решетки  открылись
вновь, пропуская сыновей Приама, Ала и Орхомена, за  каждым  из  которых
следовали десять всадников.
   Всего нас набралось сорок пять человек. Мое сердце возрадовалось  при
виде решительных воинов в темных плащах, которые,  как  я  хорошо  знал,
были вооружены  до  зубов.  Лошади  нетерпеливо  перебирали  копытами  и
закусывали удила; всадники бодро салютовали друг  другу.  Ал,  Кисеей  и
Орхомен переговаривались вполголоса.
   - Это твоя затея, Идей, - обратился ко мне Эвен, - так что веди  нас.
Мы готовы.
   Я повернулся к воинам:
   - Друзья, наша цель известна всем  вам.  Мы  отправляемся  в  опасное
предприятие. Ждет ли нас  слава  или  смерть  -  такова  воля  богов.  Я
благодарю вас и молю, чтобы смог  вознаградить  впоследствии.  А  теперь
вперед - и больше ни слова.
   Вскоре мы уже ехали по равнине. Я и Кисеей возглавляли  отряд;  Эвен,
Ал и Орхомен следовали за нами, каждый во  главе  своих  людей.  Еще  не
пришло время для осторожности  -  мы  скакали  во  весь  опор,  и  топот
лошадиных копыт гулко разносился по пустоши.
   Все это сильно отличалось от моей одинокой поездки прошлой ночью и  с
иной целью. Тогда я был удручен  и  испуган,  а  сейчас,  сопровождаемый
друзьями, - полон отваги и решимости. Я был готов  встретиться  один  на
один с самим могучим Аяксом Теламонидом.
   Равнину окутывала ночная тьма - луны не было, и мы ориентировались по
звездам. Но нам не грозила опасность сбиться с пути, так как дорога,  по
которой троянцы выезжали в поле и возвращались  в  город,  вилась  перед
нами тусклой белой лентой.
   Мы мчались так быстро, что уже  через  несколько  минут  оказались  в
поле.
   Я натянул поводья и, обернувшись, приказал остальным  прекратить  все
разговоры и двигаться как можно тише.
   - У нас есть глушители для лошадиных копыт. Может быть, воспользуемся
ими? - предложил Эвен.
   Эта предосторожность  не  казалась  мне  необходимой,  но  по  совету
Орхомена я согласился. Все спешились и  обмотали  копыта  своих  лошадей
плотной материей,  обвязав  ее  полосками  бычьей  шкуры.  Эта  операция
потребовала столько времени, что под конец я изнемогал от нетерпения.
   - Становится холодно, - заметил Кисеей,  кутаясь  в  плащ,  когда  мы
снова двинулись вперед.
   - Да, - тихо отозвался я и добавил:
   - Молчи!
   Мы шагом ехали по полю. Я напрягал зрение и уже начал опасаться,  что
мы заблудились. Внутри у меня  все  дрожало  от  возбуждения,  и  я  еле
сдерживался, чтобы не пустить лошадь в галоп.
   Наконец мои глаза разглядели тусклые мерцающие огни слева,  а  вскоре
на горизонте возникла смутная белесая полоса.
   Это показались шатры греческого лагеря.

Глава 9
В ШАТРЕ НЕСТОРА

   Руководствуясь знаниями, приобретенными прошлой ночью, я  повел  свой
отряд к той части лагеря, где должен был находиться  шатер  Нестора.  Но
прежде  чем  приближаться  к  нему,  нужно  было   убедиться,   что   он
действительно в этом  месте,  поэтому,  поручив  командование  Эвену,  я
спешился и отправился на разведку.
   Была  глубокая  ночь,  и  в   лагере   царила   беспросветная   тьма.
Приблизившись к цели, я опустился на четвереньки и пополз дальше,  то  и
дело останавливаясь и прислушиваясь. Но до меня не доносилось ни звука.
   Вскоре передо мной на фоне звездного неба возник один  из  шатров.  Я
подполз к нему и приложил ухо к щели у самой земли. Было так тихо, что я
слышал удары собственного сердца, но к ним примешивался и другой звук  -
ровное дыхание спящих людей.
   Несколько минут я не двигался с места, напрягая зрение и слух,  затем
решил, что здесь мне ничего не узнать, и пополз к соседнему шатру.
   Результат был тот же, но с третьим шатром мне повезло больше.  Внутри
двое мужчин разговаривали на афинском диалекте, и я понял, что  нахожусь
на верном пути.
   Я двинулся дальше, стиснув рукоятку кинжала, зная, что скоро доберусь
до шатра старого вождя, который, несомненно, хорошо охранялся.
   Через некоторое время я  оказался  в  центре  открытого  пространства
перед шатром, стоявшим отдельно от других и превышавшим их по размеру. Я
решил, что это шатер Нестора.
   Моя  догадка  подтвердилась,  когда  позади  него  я  разглядел   три
небольших шатра, стоявших рядом. В один из них  меня  бросили  связанным
прошлой ночью.
   Мне показалось, будто сквозь крошечную щель в шатер Нестора проникает
луч света, и я решил подползти ближе и выяснить, в чем дело, но внезапно
услышал шаги и прижался к  земле.  Осторожно  подняв  голову,  я  увидел
человека, направляющегося прямо ко мне с длинным копьем в руке.
   Понимая, что меня вот-вот  обнаружат,  я  решил  действовать,  поку