да
этого не произошло. Подождав, пока солдат не приблизится  на  расстояние
десяти шагов, я вскочил на ноги и бросился на него.
   Застигнутый врасплох, он даже не успел крикнуть.
   Мой кинжал пронзил ему грудь с первого удара,  а  пальцы  левой  руки
сомкнулись на его шее. Солдат  рухнул  на  землю,  а  копье  отлетело  в
сторону.
   Опустившись рядом  с  ним  на  колени,  я  услышал  у  него  в  горле
предсмертное бульканье и предоставил беднягу его богам.
   У меня не было времени разбираться с лучом  света,  так  как  убитого
стражника в любой момент мог обнаружить кто-то из его товарищей. Поэтому
я двинулся назад, туда, где оставил своих спутников.
   Я застал их встревоженными моим долгим отсутствием,  но  это  чувство
сразу сменилось  радостным  возбуждением,  когда  они  услышали  о  моем
успехе. Эвен и Орхомен тут же начали спорить, как нам двигаться дальше -
верхом или пешими.
   - Мы поедем верхом, - вмешался я. - Было бы глупо терять  лошадей  из
виду.
   - Мы могли бы оставить кого-нибудь охранять их, - возразил Эвен.
   - Ты же сам сказал, Эвен, что я должен вести вас, -  отозвался  я.  -
Так что все решено. По коням!
   Подробно объяснив местонахождение шатра Нестора,  я  встал  во  главе
отряда и дал команду трогаться.
   Лошади рванулись вперед. Мои  спутники,  ожидая  меня,  успели  снять
глушители с их копыт и сбросить плащи, так  как  осторожность  более  не
требовалась - настало время действовать.
   Одним броском мы достигли первого шатра и, свернув налево,  помчались
дальше. Топот копыт был поистине оглушительным. Проезжая  мимо  третьего
или четвертого шатра, я увидел впереди силуэт стражника.
   При виде нас он громко крикнул, поднимая тревогу.
   Лагерь тотчас же ожил. Полуобнаженные воины выбегали из шатров.  Один
из них попытался схватить уздечку моего коня, но я обрушил ему на голову
меч, и он свалился прямо под копыта с криком и руганью.
   Увидев впереди шатер Нестора, я натянул поводья, велев моим товарищам
следовать за мной, помчался к шатру и рассек ткань мечом слева направо.
   С первого же взгляда я понял причину света, который  видел  во  время
разведки. Вокруг стола посредине шатра сидела группа людей - несомненно,
они совещались, когда шум снаружи заставил их  вскочить  и  броситься  к
входу. Думаю, там находилось большинство  греческих  вождей  -  я  узнал
Аякса, Одиссея и Диомеда.
   Пришпорив коня, я устремился на них с мечом. Позади  я  слышал  крики
Эвена и двоих сыновей Приама.
   Рядом прозвучал голос Киссея:
   - Это Диомед! За Фегея! - И он в ярости бросился на грека.
   Дюжина греческих  воинов  подбежала  к  стенам,  где  были  развешаны
доспехи Нестора, спешно срывая с  них  мечи  и  дротики.  Я  видел,  как
Одиссей поймал за уздечку коня Орхомена, но получил удар в плечо.
   Аякс Теламонид схватил меня за ногу своими могучими руками  и  рванул
ее изо всех сил. Я едва не вылетел из седла, но Ал направил свою  лошадь
на Аякса, и  тому  пришлось  отпустить  меня,  чтобы  не  оказаться  под
копытами.
   Я снова пришпорил коня, так как моя главная цель находилась в  другом
отделении шатра. Пробившись сквозь беспорядочную массу людей, я  наконец
добрался до занавеса в дальнем конце.  Рядом  никого  не  было  -  греки
сражались с моими товарищами у входа.
   Спрыгнув наземь и ведя коня за собой, я прошел за занавес.
   Там было темно, как в царстве теней.  Я  крикнул  во  всю  силу  моих
легких, чтобы меня услышали сквозь шум борьбы:
   - Гекамеда! Гекамеда!
   В ответ прозвучал пронзительный жесткий голос, но я не мог  разобрать
слов и снова крикнул:
   - Гекамеда! Это я, Идей!
   Раздался радостный крик,  и  я  почувствовал  на  своей  руке  пальцы
девушки.
   - Идей! Неужели это ты? Что все это значит?
   - Я пришел за тобой, - ответил я, сажая ее на моего коня и  вскакивая
позади. Гекамеда продолжала засыпать меня  вопросами,  но  я  не  тратил
время на объяснения, развернул лошадь и направил ее в переднее отделение
шатра.
   Греки, завладев оружием Нестора, отчаянно защищались. Одиссей стоял у
входа, размахивая мечом, таким огромным, что  обычный  человек  едва  ли
смог бы его поднять. Я видел, как он сразил двух троянцев.
   Мертвые и раненые были повсюду.
   В углу сражались Кисеей и Диомед. Я окликнул моего  друга,  когда  он
сделал выпад, и Диомед упал, обливаясь  кровью.  Несколько  моих  воинов
атаковали Аякса, который  отбивался  тяжелой  обоюдоострой  секирой,  со
свистом рассекая воздух.
   Орхомен и Эвен сидели на конях у входа,  используя  опрокинутый  стол
как баррикаду, из-за которой они отгоняли мечами  каждого,  кто  пытался
войти.
   Все это я увидел с первого взгляда и, понимая, что к  грекам  вот-вот
прибудет подкрепление,  направил  лошадь  к  выходу,  держа  в  объятиях
Гекамеду и  крича  остальным,  чтобы  они  следовали  за  мной.  Кисеей,
справившись с Диомедом,  успел  вскочить  на  коня  и  присоединиться  к
атакующим Аякса. Зная, что он слышал меня, я выехал из  шатра  вместе  с
Орхоменом и Эвеном.
   Кисеей и прочие сразу же присоединились к нам.
   Мы пробыли в шатре не более четырех-пяти минут.
   Троянцы  построились  клином  со  мной  посредине,   чтобы   защитить
Гекамеду. Возвращаться тем же путем  было  невозможно,  так  как  дорогу
перед шатрами заняли греки, атакующие нас со всех сторон.  Мы  повернули
налево и помчались в сторону поля.
   Кисеей и Эвен скакали впереди бок о бок. Теперь  мне  кажется  чудом,
что многим из нас удалось вернуться живыми, ибо  к  этому  времени  весь
лагерь успел вооружиться. Оставив позади оторопевших греков и  несколько
убитых троянцев, мы наконец вырвались из окружения и  понеслись  вперед,
преследуемые греческими воинами, успевшими сесть на лошадей.
   Только трое догнали  нас  и  остались  мертвыми  в  поле.  Остальные,
утратив мужество,  повернули  назад,  и  мы  выехали  на  равнину  перед
воротами Трои.
   - Почему ты сделал это,  Идей?  -  заговорила  Гекамеда.  -  Ведь  ты
страшно рисковал! Ты ранен?
   Я молча сжал ее руку.
   - Ты знаешь, что Ал убит? - спросил меня Кисеей.
   - Нет, - печально отозвался я.
   Слышавший нас Орхомен произнес почти радостно:
   - Он погиб славной смертью от руки самого Аякса!
   Мои спутники голосили песни, но я заставил их умолкнуть,  напомнив  о
павших товарищах.
   - Им повезло больше, чем нам, - заметил кто-то. - Такой смерти  можно
позавидовать.
   Такова была философия троянцев.
   Вскоре впереди засверкали огни Скейских башен.
   Пришпорив лошадей, мы через пять минут очутились у стен города.
   Проехав через ворота, я пересчитал своих спутников.  Из  сорока  пяти
человек вернулись только двадцать девять, и вряд ли хоть один из них был
цел и невредим. Покрытые кровью и пылью, в разорванной одежде, мы являли
собой весьма жалкое зрелище.
   На Дореонской площади мы расстались, договорившись встретиться утром.
Кисеей поехал со мной к воротам дворца. Там  мы  спешились,  и  он  увел
лошадей, а мы с Гекамедой направились к дому Париса.
   Проходя мимо дворца, я показал ей окна моих комнат.
   - Куда мы идем? -  спросила  Гекамеда,  прижимаясь  ко  мне  дрожащим
телом. - Мне страшно - я не хочу с тобой расставаться.
   - Но, дорогая, я не могу взять тебя с собой. Наши  законы  такие  же,
как на Тенедосе, - я должен прежде явиться к царю Приаму. Не бойся  -  я
буду недалеко, и мой друг позаботится о тебе.
   С этими словами я постучал в дверь дома Париса.
   Я опасался, что появится Гортина, но на мой стук  отозвался  один  из
рабов Париса.
   - Кто там? - сонно осведомился он из-за двери.
   - Идей - вестник царя Приама, - властным тоном ответил я. - Мне нужно
поговорить с твоей госпожой - Еленой Аргиэской.
   - Но сейчас уже ночь! Моя госпожа спит.
   - Меня это не интересует. Иди к ней.
   Раб повиновался, лишь когда я пригрозил ему всеми наказаниями в своде
законов Трои. Нам  пришлось  долго  ждать,  прежде  чем  он  вернулся  и
сообщил, что Елена примет меня.
   - А это кто? - воскликнул раб при виде  Гекамеды.  -  У  меня  приказ
пропустить только Идея.
   - Пошел вон, болван! - Я сердито отодвинул его в сторону.
   Поднявшись по лестнице, мы увидели Климену, которая проводила  нас  в
покои Елены. Гекамеда  робко  прижималась  ко  мне,  да  и  я  испытывал
беспокойство, так как мое  поведение  было  весьма  дерзким.  Но  я  зря
тревожился  -  Елена  приняла  меня  с  приветливой  улыбкой,  несколько
удивившись моему  потрепанному  виду  и  с  усмешкой  бросив  взгляд  на
Гекамеду.
   - Елена, - заговорил я, шагнув к ней и ведя девушку за  собой,  -  ты
называла себя моим другом.
   - Это так, Идей, - кивнула она.
   - Тогда мне придется просить тебя о дружеской услуге. Я  бы  не  стал
этого делать, будь у меня иной выход.
   Это Гекамеда - дочь Арсиноя, царя Тенедоса.  Я  пришел  просить  тебя
позаботиться о ней.
   - Та самая Гекамеда,  которую  захватил  Ахилл  и  отдал  Нестору?  -
спросила Елена, с любопытством глядя на девушку.
   - Да.
   - Каким же образом она оказалась в Трое?
   - Это длинная история, - ответил я, - к тому же  сейчас  ночь,  я  не
буду тебя задерживать. Расскажу обо всем в другой раз. Ты выполнишь  мою
просьбу?
   Не  знаю,  как  это  произошло,  но  Елена  улыбнулась  Гекамеде,  та
улыбнулась в ответ, и в следующий момент они уже  обнимались,  смеясь  и
плача.
   Меня это вполне удовлетворило. "Они обе изгнанницы, и обе несчастны",
- подумал я и повернулся, чтобы уйти, но меня остановил голос Елены:
   - Не беспокойся, Идей, о Гекамеде хорошо позаботятся. Доброй ночи.
   Поблагодарив ее, я оставил их вдвоем.

Глава 10
ШУТЯ И ВСЕРЬЕЗ

   На следующий день я проснулся поздно  и,  когда  поднялся  со  своего
ложа, почувствовал такую боль во всем теле, что едва удержался на ногах.
Освежившись прохладной водой, я сытно позавтракал.
   Прежде всего я рассчитывал нанести визит Гекамеде,  но  был  вынужден
отложить его, обнаружив, что  едва  успеваю  на  назначенную  встречу  с
Орхоменом и Эвеном в доме Киссея. Он жил неподалеку, и я не  стал  брать
колесницу, а пошел пешком.
   День был теплый и солнечный. Идя по улицам Трои с их  величественными
зданиями из гранита и мрамора, было трудно представить,  что  город  уже
десятый год находится в осаде.
   Все дело заключалось в том, что это не внесло значительных изменений.
Конечно, время от времени происходили стычки  -  особенно  ожесточенные,
если в них участвовал Аякс. Возможно, события приняли  бы  иной  оборот,
если бы не оскорбленный Ахилл, удалившийся в свой шатер и с тех  пор  не
покидавший его.
   Жизнь протекала невообразимо скучно, и лишь описанное  мною  сражение
три дня назад нарушило ее монотонность.
   Дети весело играли  на  улицах  под  бдительным  надзором  матерей  и
служанок. На одной из улиц я заметил молодых  ребят,  маршировавших  под
стук старого барабана с палками вместо мечей  и  мрачной  решимостью  на
лицах. Они готовились к будущим  сражениям,  когда  поколение  их  отцов
покинет  этот  мир.  Ныне  я  с  жалостью  вспоминаю  об   этих   бедных
мальчуганах. Их время так и не наступило.
   Трое моих друзей уже ждали меня. Впрочем, особого повода для  встречи
у нас не было, если не считать желания  поговорить  о  событиях  прошлой
ночи. Орхомен доложил во дворец о гибели Ала. Приам упрекнул его за  то,
что он не смог доставить в город тело брата, чем все и ограничилось.
   Меня не удивило, что  потеря  Ала  не  вызвала  особого  волнения,  -
человеку, имевшему пятьдесят сыновей, должно быть нелегко даже запомнить
их имена.
   Эвен сообщил, что весть о нашем подвиге разнеслась  по  всей  Трое  -
разумеется,  со  значительными  преувеличениями.  Ходил  слух,  что   мы
перебили всех греческих царей, кроме Ахилла, которого  привезли  в  Трою
пленником. Мы от души над этим посмеялись.
   За разговорами и превосходными пищей и вином, которыми  потчевал  нас
Кисеей, я почти забыл о своем  намерении  посетить  Гекамеду.  Но  когда
Орхомен спросил о ней, я тут же встал и собрался уходить, оставив ему  и
Эвену золото для их воинов, которые так отважно послужили мне.
   В дом Париса я прибыл уже после полудня, ожидая от Елены  и  Гекамеды
упреков за свою медлительность. Вообразите мое удивление, когда, войдя в
комнату Елены, я заметил на их лицах выражение явной досады!
   Все стало понятно, когда я увидел,  что  они  окружены  всевозможными
мантиями, вуалями, сандалиями и прочими предметами  женского  облачения.
Когда женщина занята своей одеждой, она не выносит присутствия  мужчины,
кем бы он ни  был.  Я  готов  биться  об  заклад,  что,  когда  Эвридика
поднималась  из  царства  теней  для  ежегодного   свидания   с   Орфеем
, он не мог ее поцеловать,  покуда  она  не  вплела  в  волосы
цветок и не посмотрелась в ближайший ручей.
   В данном случае результаты совещания были налицо. Вы  помните,  какое
впечатление произвела на меня Гекамеда, когда  я  впервые  увидел  ее  в
шатре Нестора, хотя тогда на ней было грубое платье рабыни. Теперь же  я
увидел ее в изысканном одеянии из самого модного и дорогого гардероба  в
мире.
   Она была слишком  прекрасна,  чтобы  описать  это  словами.  Ее  лицо
зарумянилось под моим восхищенным взглядом, а в  глазах,  вместо  былого
горя и унижения, светилась радость.
   Я шагнул к ней, но она, поняв мои намерения,  спряталась  в  объятиях
Елены.
   - Тебе незачем бежать от меня, Гекамеда, - обратился я к ней. - Я  не
чудовище.
   Ее глаза весело блеснули.
   - Тем не менее я тебе не доверяю.  Ты  выглядишь  так,  словно  готов
съесть меня.
   - Это истинная правда, - признал я. - Разве ты не самое лакомое блюдо
из всех?
   - Стыдись, Идей! - смеясь, воскликнула Елена. - Как ты мог так  скоро
забыть меня?
   - Я никогда тебя не забуду, - с галантным поклоном ответил я, добавив
вполне серьезно:
   - Честное слово, я никогда не забуду того, что ты для  меня  сделала.
Если между друзьями возможна  благодарность  -  что  отрицают  некоторые
философы, - то мое сердце ею переполнено. Не знаю, куда  бы  еще  я  мог
привезти Гекамеду.
   - Ты и впрямь должен  быть  мне  благодарен,  -  отозвалась  Елена  с
насмешливыми искорками в глазах, - ибо ты разбил мне  сердце.  Разве  не
называл меня весь мир самой прекрасной из женщин? Неудивительно,  что  я
привыкла считать себя таковой.  Но  ты  привел  ко  мне  Гекамеду,  дабы
доказать, что весь мир лгал.
   Я окинул обеих критическим взглядом  судьи  на  олимпийских  играх  и
тяжко вздохнул:
   - Боюсь, Елена, ты потеряла пальму первенства. Но как же мне повезло!
Заполучить одну из прекраснейших женщин в качестве друга, а другую...
   Елена весело захлопала в ладоши при виде моего замешательства.
   - Продолжай, Идей, - подбодрила она меня..  -  В  каком  качестве  ты
заполучил другую?
   - Еще не знаю, - ответил я. - Но скоро узнаю, если  ты  оставишь  нас
вдвоем на десять минут.
   Елена поднялась.
   - Позови меня, если он будет к тебе приставать, - смеясь, сказала она
и поцеловала Гекамеду в щеку. - Ах, дитя мое, если бы я обладала  цветом
твоей юности! Смотри! - Она потянула себя за щеку. - Я уже  старуха.  Ты
изнываешь от нетерпения, Идей? Хорошо, я ухожу.
   Оставшись вдвоем, мы с Гекамедой погрузились в молчание. Я знал, чего
хочу, но понятия не имел, как попросить об  этом.  Ни  одной  подходящей
фразы не приходило мне  в  голову.  Я  стоял  с  открытым  ртом,  словно
смущенный ученик, готовый смеяться над  собственной  тупостью.  Гекамеда
сидела на краю скамьи, где ее оставила Елена, разглядывая свои сандалии.
   Наконец я обрел дар речи.
   -  Гекамеда,  -  неуверенно  начал  я,  шагнув  вперед,  -  я  должен
поговорить с тобой.
   Она посмотрела на меня и  вновь  опустила  взгляд,  не  произнеся  ни
слова.
   - Мы ведем себя как несмышленые дети! - воскликнул я.
   Снова  никакого  ответа.  Олимпийские  боги!   Неужели   девушка   не
собирается мне помочь? Чего она ждет?
   Или она принимает меня за оратора? Собрав все свое мужество, я сделал
еще один шаг и быстро осведомился:
   - Помнишь, Гекамеда, что я говорил тебе в шатре Нестора?
   - Помню, Идей, - спокойно ответила она.  -  Но  я  больше  не  придаю
значения твоим словам, так как узнала, что совсем недавно ты говорил  то
же самое Елене.
   Зевс-громовержец! Только этого не хватало! Конечно,  Елена  поступила
так из чистого озорства, но если она рассказала Гекамеде все...
   - Не знаю, о чем ты, - ответил я дочери Арсиноя. - Елена - мой друг.
   - Разумеется, потому что  она  не  захотела  стать  тебе  больше  чем
другом. Но это не предел твоих желаний.
   - Клянусь тебе, Гекамеда...
   - Не лги. Елена мне все рассказала. Надо так любить приключения,  как
ты, Идей, чтобы рискнуть отправиться за мной во вражеский лагерь,  когда
твое сердце отдано  другой  женщине.  Что  я  могу  сделать,  кроме  как
поблагодарить тебя?
   - Клянусь, Гекамеда, я люблю тебя!
   - А как же Елена?
   - Ты самая желанная женщина в мире!
   - А как же Елена?
   - Я отправился в греческий лагерь только ради тебя. Я не герой и даже
не храбрец в обычном смысле этого слова,  но  надел  личину  обоих  ради
твоего спасения. При виде тебя у меня кружится голова  и  сердце  готово
выпрыгнуть из груди! Я, Идей, сын Дара, жреца Гефеста,  хочу,  чтобы  ты
стала моей женой!
   - А как же Елена?
   Трижды заданный вопрос вывел меня из себя.
   - Ты играешь мною! - сердито воскликнул я. - Ты отлично  знаешь,  что
мои слова правдивы!
   - Не знаю ничего подобного, - последовал спокойный ответ.
   Я рассердился еще сильнее.
   - Повторяю: ты играешь мною! - почти крикнул я. - Это глупо, ибо ты в
моей власти! Я силой увел тебя из шатра Нестора и привез в Трою на своей
лошади. Ты моя! Твое сопротивление бесполезно!
   - Я хорошо это  знаю.  -  Ее  голос  оставался  спокойным,  но  глаза
сверкнули. - Мне известна твоя власть.
   - Тогда почему ты сопротивляешься?
   - Я не сопротивляюсь. Выслушай меня, Идей.
   Я действительно твоя. Ты можешь вынудить меня стать твоей рабыней. Но
твоей женой - никогда! Я должна  владеть  сердцем  моего  мужа,  а  твое
сердце  принадлежит  Елене.  Я  готова  быть  твоей  рабыней,  но   буду
ненавидеть тебя.
   - Это ложь! - яростно вскричал я. - Елена не  владеет  моим  сердцем!
Оно принадлежит тебе, Гекамеда!
   Ты не нужна мне в качестве рабыни. Я люблю тебя!
   - Тогда ответь на вопрос - только честно. Предлагал  ли  ты  три  дня
назад в этой самой комнате свое сердце Елене?
   Я молчал.
   - Отвечай! - потребовала она.
   - Это было до того, как я встретил тебя, - произнес я наконец.
   - И тебе хватает безрассудства спустя  всего  три  дня  просить  меня
стать твоей женой! Бессовестный!
   Я все еще подозревал, что она играет мною, но даже если  так,  что  я
мог ей сказать? Я чувствовал, что выгляжу  нелепо  -  весьма  неприятное
ощущение, - и уже открыл рот, чтобы предложить ей принять решение, когда
меня прервал голос появившейся в дверях Елены:
   - Ну, славный Идей, теперь ты в  состоянии  окончить  свою  фразу?  -
Войдя в комнату и заметив,  что  мое  лицо  побагровело  от  гнева,  она
насмешливо добавила:
   - Что? Ссора - так быстро?
   - Если это и ссора, то в ней повинна только ты! -  сердито  отозвался
я. - Значит, вот какова дружба Елены? Ради этого мы скрепили наш договор
лемносским вином? Ты предала меня!
   - Предала? Как?  Где?  Когда?  -  Лицо  Елены  выражало  удивление  и
оскорбленную невинность.
   - Он имеет в виду, - пояснила Гекамеда, - что ты рассказала мне о его
любви к тебе.
   - Конечно рассказала, - подтвердила Елена, - но ведь  ты  не  взял  с
меня клятву молчать. Не вижу в этом ничего дурного.  Я  гордилась  твоей
любовью и не могла скрыть свою гордость.
   - Ты издеваешься надо мной!
   - Вовсе нет. Но не могу же я отрицать, что ты ухаживал за мной.
   - Всего три дня назад! - вставила Гекамеда.
   - Верно, - согласилась Елена.
   - А  только  что  он  страс