там у тебя стряслось? - И добавила со значением:
   - Я утром погоду слушала: в Москве дожди, между прочим.
   - Я хочу домой, я просто хочу домой, - выдохнула Марина, которая  мечтала
о московских дождях почти как о манне небесной.
   Она лениво проследила за пляжным фотографом с верблюдом, за последние дни
исхудавшим еще сильнее.
   - Этот бедняга скоро протянет ноги, - тоже посочувствовала верблюду Гала,
как будто не она еще несколько дней назад взбиралась ему на спину.
   Марина же осталась совершенно равнодушной к безрадостной участи верблюда,
так сильно ее мысли были заняты скорым возвращением в Москву. Можно сказать,
она уже была дома, по крайней  мере  наполовину,  поэтому  все  происходящее
вокруг ее совершенно не касалось. Если бы еще ей удалось выбросить из головы
то, что она узнала от Машки,  совсем  было  бы  замечательно.  Но  забыть  о
серебряной зажигалке ей не удавалось. К величайшему Марининому сожалению.  И
зачем она только вытягивала из Машки эту историю?  К  тому  же  буквально  с
риском для жизни! Ведь еще утром она клялась себе,  что  не  будет  забивать
себе голову чужими проблемами! Куда там! Ее опять несло, что называется,  во
все тяжкие.
   Да, может, эта Машка вообще наплела ей всяких басен, и никакой  зажигалки
у нее и близко не было! Впрочем, более чем сомнительно, чтобы у этой дурочки
достало фантазии на описание зажигалки, не подержи она ее в  руках  хотя  бы
минуту.  Одно  дело  зажигалка  в   виде   традиционного   четырехугольника,
заправленного газом или бензином, из которого с помощью нехитрых манипуляций
можно добыть огонька, и совсем другое -  рыцарь  в  доспехах,  да  еще  и  с
гравировкой на серебряном щите: "Дорогому Юрику в день  рождения".  Так  что
подобрала ли Машка зажигалку на пляже, или стащила у кого-то - в  руках  она
ее, несомненно, держала. У этой дурочки просто не  хватило  бы  воображения,
чтобы такое придумать.
   Да-а,  это  был  очень  серьезный  повод  для  того,  чтобы  как  следует
пошевелить извилиной.  Поэтому  Марина  отошла  подальше  от  Галы,  имеющей
привычку приставать с просьбами и глупыми вопросами", и приземлилась у самой
кромки моря, где возились малыши, вырывшие в песке отдельный  "бассейн"  для
крошечного плененного краба. Эти, хоть  и  шумели,  Марине  не  мешали.  Она
задумчиво перебирала маленькие раковины, которыми был щедро начинен  пляжный
песок, продолжая размышлять о том, что ей удалось узнать от Машки.
   А может, это все-таки какая-то другая зажигалка, а вовсе не та, о которой
рассказывала Полина Коромыслова и которую Валентина некогда подарила  своему
погибшему возлюбленному? Мало ли на свете похожих вещей! А надпись, надпись!
"Дорогому Юрику..." и так далее? Но  и  Юрий  не  такое  уж  редкое  имя.  И
все-таки это не совпадение, не  совпадение!  И  что  тогда?  Тогда  остается
только одно объяснение: зажигалка, найденная или украденная  Машкой,  прежде
находилась в руках  убийцы.  Убийцы  возлюбленного  Валентины  Коромысловой,
который три года назад  отправился  с  приятелями  в  Китай,  да  так  и  не
добрался, потому что по дороге в аэропорт их  убили!  В  этом  месте  Марина
заставила себя сделать передышку, уж очень складно и одновременно невероятно
выглядела ее  догадка.  Прямо  как  в  кино!  Чтобы  усмирить  сердцебиение,
вызванное повышенной концентрацией адреналина в крови, она попрактиковала на
себе нечто вроде дыхательной гимнастики, чередуя глубокие вдохи с  глубокими
выдохами. Потом  снова  взялась  за  логические  умопостроения,  фундаментом
которых была злополучная зажигалка в виде серебряного рыцаря.
   Допустим, сказала себе Марина, зажигалка каким-то образом попала к Машке,
а уж потом - на глаза  Валентине  Коромысловой.  Можно  себе  вообразить  ее
реакцию! Конечно, она сразу же заинтересовалась, откуда у  Машки  серебряный
рыцарь, и, вероятнее  всего,  простоватой  куртизанке  в  ходе  пристрастных
допросов не удалось отделаться  общими  фразами.  Таким  образом,  Валентина
взяла след  предполагаемого  убийцы  ее  возлюбленного  и  уж  наверняка  не
выпустила его из виду. Только, к сожалению, ее расследование привело к очень
печальным результатам. Убийца расправился и с ней, обставив  свое  Очередное
преступление как несчастный случай. И все, все в это поверили!
   Он убил Валентину, вернул себе неопровержимую улику - серебряного рыцаря.
Дальше, дальше... А что с фотографом? Ну, тут давно ясно. Валентина  увидела
убийцу впервые, когда фотографировалась на пляже, к тому же  так  случилось,
что он попал в кадр... Потом он каким-то образом про это узнал и расправился
с фотографом. По той же самой причине он рылся в Марининых вещах, похитил ее
сумку...  (Непонятную  историю  отъезда  Полины  Коромысловой  Марина   пока
оставила  за  скобками.)  В   одном   она   теперь   не   сомневалась:   все
вышеперечисленное  -  дело  рук  одного  человека,  и  этот  человек,   этот
человек.., каперанг, который дарил ей цветы, водил в ресторан и с которым, с
которым... Вот об этом лучше не думать, потому что на ум  приходит  дурацкий
заголовок из бульварной газеты: "В постели с убийцей".
   А если... Если  все  не  так  и  о  серебряном  рыцаре  Машке  рассказала
Валентина, как самой Марине ее сестра Полина? Пожалуй,  полностью  исключить
такое предположение нельзя, но тогда.., тогда это  означало  бы,  что  Машка
сознательно переключала ее внимание с одного  предмета  на  другой,  как  бы
уводила в сторону,  специально  подсовывая  историю  с  серебряным  рыцарем,
которого в действительности ни Машка, ни Валентина не видели.  Впрочем,  для
этого нужно иметь мозги получше, чем у Машки... А если она все-таки  связана
с убийцей и попросту повторяла то, чему он ее научил? Правда, и  здесь  тоже
был один маленький, но важный нюанс:
   Марина вполне могла ничего не знать о серебряном рыцаре. Если  бы  Полина
не пришла к ней в номер, если бы они не разговорились  и  разговор  этот  не
съехал на воспоминания...
   И что теперь делать? - спросила  она  себя.  И  сама  же  себе  ответила:
что-что, ноги уносить, пока цела. Суешь, как справедливо заметили  отдельные
местные персонажи, свой длинный нос куда не  просят,  и  тем  самым  портишь
жизнь не столько преступникам, сколько самой себе. Купила билет? Купила! Вот
и шуруй себе в  Москву!  Так  рассуждал  здравомыслящий  Маринин  внутренний
голос, к которому ей следовало внимательно прислушаться, а  она,  по  своему
обыкновению, вступила с ним в спор.  Правильно,  я  уеду,  говорила  она,  а
смерть Валентины Коромысловой так и будет считаться банальным несчастьем  на
воде, которых за сезон случается до полусотни. И что же тогда? Обратиться  к
лейтенанту  Мохову?  Ага,  чтобы  он  в  очередной  раз  посмотрел  на   нее
мученическим взглядом и посоветовал мирно отдыхать, самой не беспокоиться  и
других понапрасну не  беспокоить.  Тогда,  может,  двинуться  к  следователю
Кочегарову? В том случае, конечно, если он вышел на службу. Вдруг он все еще
скорбит по своей теще? Марина вздохнула: ни первого, ни второго ей видеть не
хотелось. Впрочем, дело было не в ее симпатиях или антипатиях,  а  совсем  в
другом. Просто она не верила,  что  ее  выслушают  хотя  бы  с  маломальским
интересом.
   В двух шагах от Марины приземлился пестрый мяч, и она вздрогнула. Надо же
какой нервной стала!
   - Эй, обедать пойдешь? - позвала Гала, которая поднялась с песка и теперь
сладко, с хрустом потягивалась под восхищенными взглядами  щуплого  товарища
кавказской наружности, явно неравнодушного к подобным статям. Товарищ поедал
Галу глазами с таким аппетитом,  что  того  и  гляди  слюнки  по  подбородку
побегут.
 
*** 
 
   За обедом Марина думала все о том же - о серебряной зажигалке, побывавшей
в Машкиных руках, и ужасных вещах, с нею связанных.  В  результате  казенная
трапеза с дежурным компотом из сухофруктов показалась ей  скучнее  прежнего.
Она еще лениво орудовала вилкой в тарелке с подгоревшей  мясной  запеканкой,
когда Вероника, покончившая с обедом,  с  грохотом  поднялась  из-за  стола,
прошипев, как закипевший чайник на плите:
   - Это они специально  для  свинок  своих  готовят,  исключительно  на  их
вкус...
   Марина задумчиво посмотрела ей вслед, не  сразу  сообразив,  чьих  свинок
имела в виду ее соседка по столу,  так  сильно  ее  занимала  головоломка  с
зажигалкой,  фальшивым  каперангом,  фотографиями  и   прочими,   совершенно
неуместными, с точки зрения инспектора Мохова, вещами.
   Допустим, придет она к нему и все расскажет, и что услышит в ответ?
   А вот что:
   - Гражданка Виноградова, вы  все  усложняете.  Сваливаете  в  кучу  вещи,
которые имеют элементарное объяснение. Вы когда-нибудь слышали про  стечение
обстоятельств? Так вот, это именно такой случай. Дамочка, судьба которой вас
занимает уже две недели, просто  утонула.  Таких  случаев  у  нас  за  сезон
бывает.., ну вы уже знаете сколько. Теперь насчет чемодана,  ну  нет  у  нас
заявления  о  его  пропаже,  а  потому   не   исключено,   что   Коромыслова
действительно оставила его у своей подружки и платье ей подарила. - А дальше
последует привычное заклинание:
   - И что вам не отдыхается? Отдыхайте себе спокойно!
   Кое-как покончив с обедом, Марина поплелась за Галой на пляж, пробыла там
еще два часа и вернулась в пансионат: до поезда оставалось не так  уж  много
времени. Еще раз проверив, не забыла ли  она  чего  в  шкафу  или  тумбочке,
Марина тяжко вздохнула. Ей все еще не давало покоя новое знание,  добытое  у
Машки с серьезным риском угодить под поезд. Нервно походив из угла в  угол.,
она все-таки решилась. Решилась на то, что в принципе  считала  напрасной  и
бестолковой  тратой  времени.  Да  еще  наверняка   сопряженной   с   новыми
опасностями.
   - Ладно, - сказала она, - они там пусть как хотят, а я свое дело  сделаю.
Я выполню свой гражданский долг и поставлю их в известность, а дальше  пусть
сами разбираются. - Понятно, что за местоимениями "они"  и  "их"  скрывались
Мохов и Кочегаров.
   Сначала у нее возникла идея заехать в милицию по  дороге  на  вокзал,  но
потом она ее отмела - во-первых, слишком много чести, во-вторых, некогда,  -
и она решила просто позвонить. Вышла из  номера,  чтобы  спуститься  вниз  и
позвонить из телефона-автомата, но тут заметила, что дежурной по  этажу  нет
на своем привычном месте, а посему телефон на ее рабочем столе  остался  без
присмотра. Марина подумала-подумала и решила: ничего страшного не  случится,
если она один раз за все время воспользуется служебным  телефоном.  Особенно
если учесть, что звонить она собирается не куда-нибудь, а  в  милицию  и  по
очень срочному делу.
   Едва набрав 02, она сразу же отставила трубку подальше от уха, так  бодро
отрапортовал ей дежурный по городскому УВД.
   Когда его раскатистый бас затих, Марина спросила:
   - Как мне связаться с инспектором Моховым?
   - А  никак,  -  беззаботно  отозвался  бас,  -  его  сейчас  нет,  он  на
происшествии.
   Марина растерялась:
   - А Кочегаров?
   - И Кочегаров тоже, - все так же беспечно доложил бас.
   Еще не легче, их даже на месте нет! Марина, разозлившаяся  не  на  шутку,
отчеканила в трубку:
   - Ладно, мое дело - сторона, но можете им передать, что им звонила Марина
Виноградова, которая знает, кто убил Валентину Коромыслову, якобы  утонувшую
в море по пьяной лавочке, и, если их замучит любопытство, они еще  могут  со
мной поговорить в пансионате "Лазурная даль" или на вокзале при условии, что
успеют к отправлению вечернего поезда на Москву.
   Высказавшись, Марина в сердцах шмякнула трубку  на  рычаг,  обернулась  и
увидела Ящерку, которая наставила на  нее  злые"  глаза,  похожие  на  жерла
пушек.
   - Кто вам разрешил пользоваться служебным телефоном? -  обрушила  она  на
Марину свое негодование.
   А Марина, которой все надоело до чертиков, вместо того чтобы  извиниться,
огрызнулась:
   - Вот он, ваш телефон, я его не съела.
   И ушла в свой номер. Просидела там еще сорок минут -  это  все,  что  она
могла себе позволить, если учесть, - что до  поезда  оставалось  не  так  уж
много времени. Но ни Мохов, ни Кочегаров этой последней  предоставленной  им
возможностью не воспользовались. Что ж, заключила Марина, тем хуже для  них,
по крайней мере, она сделала все, что от нее зависело. И,  подхватив  сумку,
она вышла из номера,  не  говоря  ни  слова,  проскользнула  мимо  бдительно
стерегущей телефон  Ящерки,  спустилась  вниз  и  направилась  к  автобусной
остановке.
   Уже через  пятнадцать  минут  она  вышла  из  автобуса  на  привокзальной
площади, окончательно решив про себя, что с  этой  минуты  все  связанное  с
судьбой Валентины Коромысловой для нее больше  не  существует.  И  уверенной
поступью двинулась к вокзалу, когда кто-то тронул ее за локоть:
   - Виноградова Марина Геннадьевна?
   - А? - Марина приостановилась;
   Рядом с ней стоял незнакомый  мужчина,  на  вид  вполне  приличный,  даже
официальный, в костюме, белой сорочке и при галстуке.
   - Я из милиции, - сообщил он и уточнил:
   - Вы ведь звонили в милицию?
   Разумеется, она подтвердила, что звонила.
   - Ну так вот, Мохов и Кочегаров сейчас  очень  заняты  и  попросили  меня
съездить за вами.
   - Съездить? - удивилась Марина. - Но у меня скоро поезд. Мужчина взглянул
на часы:
   - До поезда еще почти час. Мы успеем. Я на машине, так что много  времени
это не  займет.  -  И  он  кивнул  головой  в  сторону  стоящего  у  обочины
автомобиля, за задним стеклом которой Марина рассмотрела лежащую милицейскую
фуражку.
   И все-таки она заколебалась:
   - Может, я лучше прямо здесь вам все расскажу, а вы им передадите?
   Посланник Мохова и Кочегарова возразил:
   - Марина Геннадьевна, ведь это минутное дело...
   Марина все еще сомневалась, а он уже  подхватил  ее  сумку  и  закинул  в
багажник своего авто. Ехать в милицию  Марине  не  хотелось,  но,  с  другой
стороны, разве не она  сама  им  позвонила?  В  принципе,  она  должна  была
радоваться, что к ее словам  наконец-то  отнеслись  всерьез.  Ну  ладно  уж,
подумала она.
   Элегантный, как рояль, милиционер распахнул перед ней дверцу своего авто,
и она, пригнувшись, уже совсем было в него загрузилась...  И  ровно  в  этот
момент по нервам словно наждаком прошелся пронзительный визг  тормозов.  Она
невольно скосила взгляд туда, откуда он донесся, и  словно  во  сне  увидела
милицейский "уазик", из которого чуть ли не на ходу выскочил Мохов  в  своей
разлюбимой гавайской рубахе.
   - Но это же, это же... - начала было Марина,  но  так  и  не  договорила,
потому что мужчина в костюме грубо затолкал ее в машину. Поведение его  было
самое что ни на есть хамское, но Марина  даже  не  успела  возмутиться,  так
быстро  он  очутился  за  баранкой  и,  нажав  на  педали,  сорвал  с  места
автомобиль. Марина,  которая  по-прежнему  ничего  не  понимала,  посмотрела
назад:
   Мохов растерянно стоял посреди привокзальной площади.
   - Послушайте, - пробормотала она, обращаясь к сидящему за рулем  мужчине,
- вы что, не видели? Это же тот самый Мохов, к которому вы меня везете...
   - Заткнись! - зло сказал он, продолжая упорно выжимать  все  из  отчаянно
мчащейся машины.
   - Что? - удивилась Марина.
   - Заткнись! - повторил мужчина.
   - Вы не  из  милиции!  -  отчаянно  взвизгнула  постепенно  и  с  большим
опозданием прозревающая Марина.
   Он ничего не ответил, только крепче вцепился в баранку.
   - Немедленно остановите машину! - потребовала Марина, холодея от ужаса.
   - Сейчас! - огрызнулся он и свернул с асфальта  на  грунтовку.  Панельные
коробки санаториев и пансионатов  сразу  же  сменились  приземистым  частным
сектором, машина запрыгала по ухабам, а Марину стало швырять  из  стороны  в
сторону.
   То ли от тряски, то ли от страха, а может, и от того, и от другого  разом
голос ее завибрировал, как струна:
   - Вы-выпустите меня отсюда! Ужас, обуявший ее,  был  просто  животным.  В
голове не укладывалось, что она находится буквально на волоске от смерти. Но
как же так, пульсировало в висках, это же не  каперанг,  не  каперанг!  Этот
совсем на него не похож! Кровь прилила к лицу, а в ушах так звенело, что она
не сразу услышала тревожный и тягучий  звук,  что-то  такое  напоминающий...
Боже, конечно же, это была сирена, милицейская сирена!
   Убийца ее тоже услышал, покосился назад и процедил сквозь зубы:
   - Сука... Это твоя работа!
   Марина оглянулась и сквозь заднее стекло разглядела милицейский  "уазик",
мелькающий в клубах пыли, и заорала так, что легко перекрыла вой сирены.
   Преступник занервничал, его руки на баранке задрожали,  кажется,  он  уже
почти себя не контролировал.  Салон  автомобиля  сразу  наполнился  отборным
матом, перемежаемым злобным шипением. Вот только останавливать машину убийца
не собирался, продолжая гнать вперед.
   - Ты, ты! - заорал он. - Куда ты дела зажигалку?
   - Что? - Марина не сводила взгляда с "уазика", который  буквально  скакал
по ухабам вслед за ними, то приближаясь, то вновь отставая.
   - Куда ты дела зажигалку? Марина даже забыла о  грозящей  ей  смертельной
опасности, таким нелогичным показался ей этот вопрос. Ведь, по  ее  твердому
убеждению, зажигалка должна была находиться в руках убийцы.  Только  поэтому
она и ввязалась в дискуссию:
   - Какую зажигалку? Серебряную?
   - Да! - рявкнул он.
   - В виде рыцаря?  -  уточнила  Марина,  наблюдая  за  "уазиком",  похоже,
постепенно выбивающимся из сил. "Ну давай же, давай!" - мысленно  подбодрила
она милицейскую колымагу, от которой так много зависело.
   - Куда ты  ее  дела?  -  взревел  убийца,  не  желавший  долго  играть  в
кошки-мышки.
   "Это у тебя спрашивать надо", - подумала Марина, а вслух сказала:
   - Я ее так спрятала, что тебе ее в жизни не  найти,  понял?!  И  если  ты
собираешься меня прикончить, тебе это все равно не поможет. Ты не рассчитал,
свидетелей слишком много, чтобы тебе удалось всех убрать!
   - Ну по крайней мере хоть  ты  заткнешься,  -  пообещал  он  со  зловещей
улыбкой, от которой кровь в Марининых жилах не просто застыла, а заледенела.
- Ты думала, что ты слишком умная, а ты просто идиотка,  которая  сует  свой
нос куда не надо. - С этими словами  он,  не  выпуская  баранки,  перегнулся
через сиденье и, распахнув дверцу, приказал:
   - На выход!
   Марина вжалась в спинку сиденья и вцепилась руками в обивку. Конечно, она
была не против того, чтобы выйти, но не на такой же скорости!  Между  нею  и
преступником  завязалась  борьба,  непродолжительная,   потому   что   почти
неуправляемый автомобиль пошел юзом, накренился.., и она  сама  вылетела  из
салона, зажмурив глаза и до крови прикусив нижнюю губу.  Роковой  встречи  с
землей еще не произошло, а Марина уже приготовилась к самому страшному.  Тем
удивительнее для нее было несколько секунд спустя обнаружить себя  в  кювете
достаточно живой для того, чтобы  пронаблюдать,  как  мимо  по  разъезженной
грунтовке  пронесся  милицейский  "уазик",  натужно  урчащий  и   оглашающий
окрестности истошной сиреной. Неожиданно в голову ей пришла дурацкая  мысль,
совершенно не соответствующая трагичности момента: она подумала, что "уазик"
похож на разъяренного  барбоса,  преследующего  залезшего  в  хозяйский  сад
воришку.
   А  потом  она  все-таки  решилась  подсчитать  потери,  понесенные  ею  в
результате   незапланированного   десантирования   из   машины.   Их    было
предостаточно,  но,  сколько  она  понимала  в  таких  делах,  ни  одной   -
невосполнимой. Ноги, руки на месте, голова тоже. Ссадины, ушибы и синяки при
подобных раскладах можно было всерьез не принимать. Однако встать и покинуть
кювет она не решилась, опасаясь закрытых переломов. "Может, у меня  шок?"  -
предположила она, дивясь собственной живучести, и на всякий случай принялась
спешно вспоминать известные ей признаки сотрясения мозга.
   А потом  неподалеку  от  нее  остановилась  машина,  судя  по  раскраске,
милицейская, но не "уазик