вленно искали. Такое объяснение  Марине  понравилось
еще меньше, чем первая догадка об ограблении. По крайней  мере,  кража  была
фактом хотя и крайне неприятным, но вполне обыденным, а вот обыск...
   Забыв о саднящем теле, она выскочила в  коридор.  Дежурной  по  этажу  на
привычном месте за столом не оказалось, зато где-то вдали слышался заунывный
звон ключей на большой связке. На него-то  Марина  и  пошла  и  очень  скоро
наткнулась на худенькую женщину в блеклой униформе, видимо  сменщицу  Ксении
Никифоровны, похожую на маленькую,  юркую  ящерку.  Сменщица  управлялась  с
грязным бельем, скомканным в огромный куль, с остервенением  заталкивая  его
ногой в узкую дверь подсобки. Куль проходить не желал.
   - Извините... - пробормотала Марина, пытаясь привлечь  к  себе  внимание.
Ящерка  ее,  безусловно,  услышала,  но  не  торопилась  отвечать,  пока  не
расправилась с бельем. Как только ей удалось его запихнуть в  подсобку,  она
захлопнула дверь и заперла ее, изрядно повозившись  с  ключами,  прежде  чем
нашла на связке нужный. Уже после этого она обернулась и осведомилась,  даже
не удостоив Марину взглядом:
   - Что вы хотите?
   - Видите ли, - сбивчиво доложила Марина, - пока я была на  пляже,  кто-то
побывал в моей комнате и  рылся  в  моих  вещах...  -  Последние  слова  она
произнесла со звенящей обидой в голосе.
   Ящерка немедленно приняла "стойку":
   - Украли что-нибудь?
   - Да нет... По крайней мере на первый взгляд.
   Последовала сухая команда "пойдемте", и  Марина  понеслась  за  сменщицей
Ксении Никифоровны, с ходу развившей прямо-таки сверхзвуковую скорость.  Уже
в комнате она внимательно огляделась, вертя маленькой сухой головкой,  даже,
как показалось Марине, принюхалась,  потом  попробовала  балконную  дверь  и
осведомилась:
   - Так что у вас тут произошло?
   - Кто-то открывал шкаф и перекладывал мои вещи, - отчеканила Марина и для
вящей убедительности широко распахнула дверцу гардероба.
   Ящерка заглянула в шкаф и перевела взгляд на Марину:
   - Так у вас что-нибудь пропало?
   - Да нет же. - Марина уже догадалась, что дежурная принимает ее то ли  за
фантазерку, то ли за особу редкой капризности и подозрительности.  -  Просто
все лежит по-другому!
   Может, Ящерка так и подумала о Марине,  только  вслух  произнесла  совсем
другое:
   - Вы случайно не оставили лоджию открытой?
   - Что вы, - возразила Марина, - я всегда ее закрываю.
   Однако сомнения в Ящеркином взоре не убавилось. И  она  задала  еще  один
идиотский вопрос:
   - Может, вы забыли номер запереть?
   - Да не забыла я, не забыла, - взмолилась Марина.
   - Но у вас ничего не пропало? - уточнила дежурная.
   - Ничего, - устало подтвердила Марина.
   Ящерка еще раз оглядела комнату, потом привычно  пересчитала  простыни  и
полотенца и удалилась, заметив на прощание:
   - Не знаю, не знаю, кто тут мог  у  вас  рыться?  Все  целое,  ничего  не
пропало... Перепутали  вы  что-нибудь,  наверное.  В  пансионат  пускают  по
визиткам, ключи на месте...  Сдайте,  если  хотите,  ценные  вещи  в  камеру
хранения.
   - Спасибо за совет, - уныло отозвалась Марина.
   Оставшись одна,  она  вылила  половину  содержимого  кефирного  пакета  в
стакан, не забыв  предварительно  его  как  следует  вымыть,  и,  запрокинув
голову, медленно выпила. Оставшимся  кефиром  она  смазала  свои  полыхающие
плечи и бедра. На обед Марина не пошла, на ужин тоже, потому что чувствовала
себя преотвратно, причем как физически, так и морально. Ночью она  почти  не
спала, лежала и от нечего делать  перебирала  воспоминания.  Как  назло,  на
память не приходило ничего хорошего. И только под  утро  ей  посчастливилось
забыться зыбким, некрепким сном.
 
Глава 6 
 
ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА 
 
   Проснулась  Марина  внезапно  от   странного   чувства,   будто   кто-то,
склонившись, пристально смотрит  ей  в  лицо.  Вскочила,  тряхнула  головой,
протерла глаза... В комнате никого не было. Осторожно ощупала плечи, они еще
ныли, но в общем и целом ее  состояние  можно  было  охарактеризовать  емким
определением: кризис миновал. Однако сарафан на этот  раз  надевать  она  не
стала, ограничившись юбкой из пестрой вискозы и футболкой.
   "Гороховая" соседка за завтраком обрадовалась Марине, как родной:
   - Ой, а я уж думала, вы уехали!
   - Всего лишь немного приболела, - ответила Марина.
   - Обгорели, наверное? - догадались "горохи".
   Марина кивнула, придвигая  к  себе  тарелку  с  омлетом.  Честно  говоря,
вчерашний разгрузочный день пошел ей на пользу,  жаловаться  на  аппетит  не
приходилось. Вернее, на отсутствие оного.
   Пока Марина торопливо поглощала завтрак, соседка ее просвещала:
   - Вас ветерок обманул - самая коварная погода, не заметишь, как обгоришь.
Сегодня вам лучше в тени посидеть. Я, между прочим, все время под навесом  и
не страдаю. Подумаешь, загар! Да от него больше вреда, чем пользы. Рак кожи,
например.
   Марина поперхнулась.
   - А что вы думали? Загорать вообще можно только до тридцати лет, а  потом
уже очень даже не рекомендуется.
   Марина приняла эту информацию к сведению,  а  потому,  захватив  с  собой
книжку, на пляже сразу же  двинулась  в  сторону  тентов.  Присмотрела  себе
местечко и неожиданно снова обнаружила рядом все те же  "горохи".  Причем  в
прямом смысле, поскольку у Марининой соседки по столу и купальник был той же
расцветки, что и сарафан.
   - Ну вот и правильно, - одобрила ее осмотрительность общительная дамочка,
- пусть другие жарятся, а мы будем мужественно нести бремя белых женщин. - И
добавила:
   - Кажется, нам пора познакомиться. Меня зовут Вероника. А вас?
   - А меня Марина, - ответила Марина, а сама подумала, не  выдумала  ли  ее
новая приятельница себе романтическое  имя  так  же,  как  прежде  Валентина
Коромыслова.
   Кстати, Вероника тут же  заговорила  об  утопленнице.  Ее,  видно,  давно
мучило неуемное женское любопытство, и она искала повод его удовлетворить.
   - Это правда, что с вами жила та самая женщина, что утонула?
   - Правда, - лаконично ответила Марина, перевернулась на живот и  раскрыла
книжку, давая понять, что не расположена продолжать беседу.
   Однако Вероника то ли этого не  заметила,  то  ли  сделала  вид,  что  не
заметила.
   - Мне лично эта история кажется подозрительной.
   Больная Маринина мозоль немедленно отозвалась на  такое  замечание,  ведь
она сама находила происшествие не  таким  заурядным,  каким  его  считали  в
милиции.
   Марина оторвала взгляд от книжки и внимательно посмотрела на Веронику,  а
та не стала ее долго мучить и сообщила:
   - Эта женщина, ну, которая утонула, была очень неприятной  особой,  я  бы
даже сказала, в высшей степени. Она пробыла в пансионате каких-то три дня, а
с кем только не переругалась! Даже со мной попыталась  сцепиться,  но  я  не
такая дура, чтобы связываться с истеричками,  я  просто  отошла  от  нее  на
безопасное  расстояние,  и  все.  Но  как  она  лаялась  с  директором,   вы
представить себе не можете! Я шла по коридору и случайно услышала.
   - С каким директором? - насторожилась Марина.
   - С директором нашего пансионата, с каким же еще? Он даже от нее закрылся
в своем кабинете, а она орала так, что штукатурка с потолка сыпалась.
   - Орала? - задумчиво повторила Марина. - И что именно она орала?
   - Да всякую ерунду! Недовольство выражала, мол, пансионат плохой... А!  Я
так поняла, что она хотела отдельный номер.  Обещала,  что  выведет  его  на
чистую воду, и прочее.
   Марина резко села, и книжка  глухо  бухнулась  в  песок.  Что  за  ерунда
получается, подумала  она,  выходит,  директор  пансионата  имел  неприятный
разговор с  Кристиной-Валентиной,  и  это  при  том,  что  он  даже  не  мог
вспомнить, как она выглядит. Впрочем,  Коромыслова  вполне  могла  высказать
директору свои непомерные претензии, а тот ее попросту отбрить, не  особенно
к ней присматриваясь.
   И все-таки Марина переспросила:
   - И что, она так и сказала: "Я  вас  выведу  на  чистую  воду"?  Вероника
усмехнулась:
   - Она не говорила, а кричала. "Я вас выведу на чистую воду, и все  узнают
про ваши грязные делишки!" Ну, почти дословно.
   Марина подняла книгу, положила ее рядом с собой и выпалила:
   - И поэтому вы считаете то, что она утонула, странным?
   Вероника вдруг испугалась:
   - Из-за директора, что ли? Да боже сохрани! Он тут ни при чем, я уверена,
тем более что она была из тех, что всегда найдут к  чему  придраться.  Ну..,
обед не понравился или еще что-нибудь... Кстати, кормят они неважно...  Нет,
директор к ней, конечно же, не имел отношения, но  кому-нибудь  другому  она
вполне могла стать костью поперек горла, с ее-то  темпераментом!  И  вообще,
мало ли...
   Заинтриговав  Марину  своими  наблюдениями,  "гороховая"  Вероника   сама
переменила тему разговора:
   - Вы случайно сегодня не видели фотографа? Того, что с попугаем ходит?
   Марина только отрицательно покачала головой, все еще находясь  во  власти
странной истории о директоре пансионата и Кристине-Валентине.
   - И зачем я только согласилась на  его  уговоры?  -  спросила  саму  себя
Вероника и передразнила необязательного фотографа:
   - "Фото на память, фото на память". А сам  куда-то  пропал...  И  чего  я
соблазнилась сняться с этим дурацким попугаем?  Идиотская  идея,  все  равно
ведь никому потом не покажешь - засмеют.
   - Утопленница тоже сфотографировалась,  -  задумчиво  произнесла  Марина,
наблюдая  за  появившимся  на  пляже  высоким  молодым  мужчиной  в  плавках
расцветки американского флага. Это с ним  Кристина-Валентина  разговаривала,
когда Марина видела ее в последний раз. Живой, а не на прозекторском столе.
   Вероника фыркнула:
   - Что касается  ее,  то  меня  это  нисколько  не  удивляет.  Она  только
изображала  из  себя  аристократку,  а  по  внутренней  сути  была  типичной
кухаркиной дочкой. Таким, как она, только и фотографироваться с попугаями. А
вот как я на такое сподобилась, ума не приложу! Это называется: и на старуху
бывает проруха.
   Болтливая Вероника еще долго сетовала на собственную "проруху", Марина же
попыталась сосредоточиться на книжке, но у нее так ничего и  не  получилось:
из головы не шел директор  пансионата,  этот  плюгавенький  лысый  типчик  с
бегающими глазками. Какие такие "грязные делишки" могли  за  ним  числиться,
интересно? Потом она стала ругать себя  за  то,  что  опять  отравляет  свой
законный отдых  по  горящей  путевке  чужими  проблемами.  Вон  милиционеры,
которым беспокоиться положено по должности, в ус не дуют, а она,  дура,  уже
измучила себя сомнениями и подозрениями. Сначала дурацкое платье с  веерами,
потом ругань с директором. Ее ли это дело? Ей нужно переживать  из-за  того,
что кто-то рылся в ее вещах. А вдруг... Марина подскочила на лежаке: а вдруг
обыск как-то связан со  страшной  смертью  ее  соседки  по  комнате?  Сердце
тоскливо заныло. Доигралась, идиотка-правдолюбка, допрыгалась!  Сколько  раз
тебе говорили умные люди, что твоя обязанность  отдыхать,  а  не  заниматься
сыскной деятельностью!
 
*** 
 
   После обеда у Марины от переживаний разболелась голова, и на пляж она  не
пошла, решив пару часов провести в постели, что было в ее же интересах после
того, как она переусердствовала с загаром. Но задремать она так и не успела,
потому что в дверь постучали, тихо, но  настойчиво.  Раздосадованная  Марина
накинула халат, открыла дверь и громко вскрикнула от испуга. Из  полутемного
коридора на нее смотрела...  Валентина  Коромыслова!  Так  ей  показалось  в
первую минуту, но уже в следующую, немного справившись с сердцебиением,  она
поняла, что женщина, стоящая в  коридоре,  вовсе  не  утонувшая  соседка,  а
другая, хотя и очень на  нее  похожая.  Объяснение  этому  феномену  нашлось
быстро.
   - Добрый день, - сказала женщина. - Извините, что  потревожила...  Я  уже
приходила в одиннадцать, но вас не было, вы, наверное, на пляже  были.  -  И
добавила:
   - Я сестра Валентины.
   Марина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок и пошире распахнула
дверь:
   - Проходите, проходите... Женщина вошла, ссутулившись, и замерла  посреди
комнаты.
   - Я, собственно, за вещами...
   - За какими вещами? - удивилась Марина.
   Теперь уже удивилась сестра самозваной Кристины:
   - Как за какими? За Валентиниными!
   - Но их здесь нет. - Для  пущей  убедительности  Марина  даже  распахнула
шкаф, в котором на казенных плечиках висели все ее наряды,  в  том  числе  и
пожертвованные   по   такому   редкому   случаю   сослуживицами   из    бюро
научно-технической информации.
   - А где же они? Марина развела руками:
   - Может, в милиции? Женщина задумалась:
   - Нет, в милиции ее вещей нет. Они сказали, что на ней  не  было  ничего,
кроме купальника.
   Марина  почувствовала,  что  предательски  краснеет.   Это   все   близко
расположенные сосуды, а сестра Валентины еще что-нибудь подумает... Да чтобы
она, Марина, хоть раз взяла чужое!
   - Но... Постойте, вы можете это проверить... Еще когда неизвестно было  о
том.., о том, что ваша сестра утонула, просто  она  не  пришла  ночевать,  я
обратила внимание дежурной по этажу и директора пансионата  на  исчезновение
ее вещей. Они еще решили, что она съехала, никого не поставив в известность.
Спросите, спросите у них!
   Валентинина сестра еще сильнее ссутулилась и пошла нервными пятнами.
   - Да я же вас ни в чем не обвиняю, я только хотела узнать... - прошептала
она одними губами. - Ну пропали они, Валентинины вещи, что же теперь делать.
Жалко, конечно... Чемодан у нее был дорогой, кожаный. Да бог с ним...
   А Марина еще сильнее покраснела от стыда: какие глупости были  у  нее  на
уме, когда у человека такое горе!
   - Присядьте, пожалуйста! Валентинина сестра села на стул и пожаловалась:
   - Знаете, я так намоталась, просто ног под собой не чую. С семи тут круги
накручиваю: сначала в морге была, потом в милиции,  к  вам  уже  второй  раз
прихожу. И вообще уже третий день как во  сне  с  тех  пор,  как  телеграмму
получила...
   - Очень вам сочувствую, - пробормотала  Марина,  прекрасно  понимая,  что
никакие сочувствия тут не помогут.
   - Она здесь спала? - женщина кивнула на кровать у окна.
   - Да, - тихо подтвердила Марина и спросила:
   - А вас как зовут?
   - Полиной меня зовут, - ответила сестра Валентины, - а что?
   - А меня Мариной... Неудобно как-то разговаривать, не познакомившись... А
знаете, вы очень похожи на сестру, я даже в первую минуту, как вас  увидела,
немного испугалась.
   - Еще бы мы не были похожи,  -  грустно  улыбнулась  Полина,  -  ведь  мы
близнецы. Только в последнее время Валя выглядела  получше,  чем  я,  у  нее
забот меньше было. Так что многие считали,  что  я  старшая  сестра,  а  она
младшая. А на самом деле мы близнецы, и Валентина даже на пять минут  раньше
меня родилась.
   Она замолчала, скорбно повесив голову.
   - Очень вам сочувствую, - опять повторила Марина, не зная, что и сказать.
   - И сколько дней вы прожили вместе? - спросила Полина.
   - Да, честно сказать, только два, и то  вторую  ночь  она  здесь  уже  не
ночевала. А до моего приезда она, кажется, пробыла здесь три дня.
   - Она здесь была уже неделю, - эхом отозвалась Полина, - сначала она жила
в частном секторе, комнату снимала. Потом ей там не понравилось, и она  сюда
переехала. Я как раз вчера, перед самым отлетом, от нее  открытку  получила.
Уже знала, что она утонула, а тут..,  как  привет  с  того  света...  -  Она
открыла сумку и протянула Марине открытку с видом Черноморского побережья.
   Марина покрутила "привет с того света" в  руках,  привычки  читать  чужие
письма за ней не водилось, но те  несколько  слов,  что  были  начертаны  на
обороте открытки крупным размашистым почерком, сами бросались в глаза:
   "Привет, Полина! Отдыхаю хорошо. Снимала квартиру, но ушла. Платить такие
деньги за какой-то сарай! Переехала в пансионат, в комнате  одна.  На  рынке
дешевые абрикосы. Кристина". Вот, собственно, и все, если не  считать  того,
что подписалась она все-таки Кристиной, а не Валентиной.
   Марина вернула открытку и осторожно поинтересовалась:
   - А почему она звала себя Кристиной?
   - Вы заметили? - воскликнула Полина, и лицо ее оживилось, а  потом  опять
потухло. - Она была такой фантазеркой, с самого детства. И имя  ей  свое  не
нравилось, и жизнь. Все время что-нибудь придумывала. Чтобы  сюда  приехать,
деньги два года копила, во всем себе отказывая, а здесь небось пыль в  глаза
пускала: я такая, я сякая... В крови у нее это было: жить в выдуманном мире.
Насочиняет  всякой  всячины,  да  так  складно,  а  потом,  -  глаза  Полины
потеплели, а мелкие  морщинки  разгладились,  -  потом  сама  в  это  верить
начинает.
   - Понятно, - пробормотала Марина.
   - Вам она не очень надоела? - между тем осведомилась Полина. - А то  ведь
я ее знаю, характер-то у нее не очень. Был не очень... - поправилась она.
   - Да нет, что вы, - поспешила успокоить ее Марина, - совсем  она  мне  не
надоела. Может, только я ей. Она ведь хотела одна в номере жить, а тут  меня
подселили, потому она и собиралась съехать в какое-то место получше.
   - Съехать? - поразилась Полина. - Куда это она собиралась, если у  нее  и
денег-то не было? Да она вообще еще  неделю  назад  домой  вернуться  должна
была. Я так удивилась, когда получила эту открытку, где  она  про  пансионат
написала. Еще подумала, что платить нужно побольше, чем у частников. Там что
- поставят раскладушку, вот тебе и все удобства, а здесь и  кормят,  и...  -
Полина не договорила, горестно уставившись в пустоту.
   - Честно говоря, я больше ничего не знаю, - пожала плечами Марина  и  тут
вспомнила:
   - Да, она говорила, что ждет какого-то  мужчину.  Будто,  как  только  он
приедет, она уйдет из пансионата. Или... - Марина прикусила язык, - даже  не
знаю, может...
   - Может, она это придумала, - подхватила Полина и грустно добавила:
   - Даже наверняка. Это все из той же области, что и  имя  Кристина,  город
Санкт-Петербург и прочее. Не было у нее никакого мужчины, не было.
   - А если она здесь с кем-нибудь познакомилась? -  предположила  Марина  и
сама себе возразила:
   - Впрочем, нет, она же сказала, что он должен приехать...
   - Не  ломайте  себе  голову,  -  вздохнула  Полина.  -  Валя  была  такой
мечтательницей, все женские романы читала, ну,  знаете,  такие,  в  бумажных
обложках... А так, если  честно,  у  нее  вообще  за  всю  жизнь  ни  одного
настоящего романа не получилось, не везло ей как-то с мужиками, всерьез  они
ее, что ли, не принимали?
   Марине такая откровенность сначала показалась немного странной, но  потом
она нашла ей объяснение: измотанная Полина в ней  нуждалась,  ей  необходимо
было выговориться.
   А Полина рассказывала, смотря куда-то поверх Марининой головы.
   - Только однажды у нее возникло чувство  к  одному  человеку,  но  и  там
ничего не  сложилось.  Трагический  случай,  -  голос  ее  задрожал.  -  Это
произошло  три  года  назад,  когда  еще  было  очень  прибыльно  заниматься
челночным бизнесом. Человек, за которого Валентина собиралась замуж, и  двое
его приятелей должны были лететь чартерным рейсом в Китай за товаром, но так
и не улетели...
   Полина замолчала, и Марина спросила:
   - С ними что-то случилось?
   - Их убили. Сначала мы ничего не знали, все ждали их возвращения, а потом
выяснилось, что они и не улетали. Но мы еще полгода надеялись..,  пока  снег
не растаял... Их нашли в лесу,  на  опушке,  там  были  только  почерневшие,
закопченные кости. Следователь сказал, что их сначала  застрелили,  а  потом
облили керосином  и  сожгли.  Так  что  опознавать  их  пришлось  по  зубным
коронкам, пряжкам от брючных ремней... Видно, их  убил  водитель  машины,  в
которой они ехали в аэропорт, только его так и не нашли. Горе, конечно, было
страшное, а Валентина вообще  лицом  почернела.  Сильно  она  любила  своего
Юрку... Ну, того парня, с которым у нее  врод