Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
Феликс. -
Это только доказывает, что я вел себя крайне благоразумно. Да, так я и
знал, что вам это будет не по душе.
- Это очень серьезно, Феликс, - сказал мистер Уэнтуорт.
- Вы считаете, что я нарушил законы гостеприимства! - воскликнул, снова
улыбаясь, Феликс.
- Нарушили законы гостеприимства? - медленно повторил его дядя.
- Феликс и мне это говорил, - добросовестно подтвердила Шарлотта.
- Ну конечно же, вы так считаете. Не отрицайте! - продолжал Феликс. - И
я, безусловно, их нарушил. Единственное, что я могу сказать в свое
оправдание: грех это, пожалуй, простительный. Я просто совершенно потерял
голову; тут уж ничего не поделаешь. Хоть вы и отец Гертруды, не думаю,
дорогой дядя, что вы представляете себе, до какой степени она
обворожительна. У нее все задатки необычайно, я бы даже сказал,
неповторимо обворожительной женщины.
- Меня всегда заботило, как сложится ее судьба, - сказал мистер
Уэнтуорт. - Мы всегда желали ей счастья.
- Вот оно, ее счастье! - заявил Феликс. - Я сделаю ее счастливой. И она
так думает. Неужели вы этого не видите?
- Я вижу, что она очень изменилась, - заявил мистер Уэнтуорт, и
бесстрастный, невыразительный тон, каким это было сказано, открыл Феликсу
всю глубину его протеста. - Возможно, она, как вы говорите, становится
обворожительной женщиной, только и всего.
- В душе Гертруда такая серьезная, такая верная, - мягко сказала
Шарлотта, устремив взгляд на отца.
- У меня сердце радуется, когда вы ее хвалите! - вскричал Феликс.
- У нее очень своеобразный характер, - сказал мистер Уэнтуорт.
- И это тоже похвала! - подхватил Феликс. - Я понимаю, я совсем не тот
муж, о каком вы для нее мечтали. У меня нет ни состояния, ни положения в
обществе. Я не могу предоставить ей достойное ее место в свете. Место в
свете, где она могла бы проявить свои таланты, - вот что ей нужно.
- Место, где она могла бы выполнить свой долг! - заметил мистер
Уэнтуорт.
- Ах, как прекрасно она его выполняет... свой долг. Как глубоко она его
сознает! - воскликнул с сияющим лицом Феликс. - Но что-что, а для этого,
дорогой дядя, у нее будут все возможности. - Мистер Уэнтуорт и Шарлотта
смотрели на него с таким видом, будто перед ними петляла борзая. -
Конечно, со мной она зароет свои таланты в землю, они так и останутся под
спудом, - продолжал Феликс. - Увы, я и есть этот спуд. Знаю, что я вам
более или менее по сердцу, вы не раз давали мне это понять; но вы
считаете, что я легкомысленный, что у меня нет ни гроша за душой и что я
вел себя весьма неприглядно. Вы правы, правы, тысячу раз правы. Кем я
только не был - скрипачом, художником, актером... и все же: во-первых,
думаю, вы преувеличиваете, вы приписываете мне то, что на самом деле мне
не свойственно. Да, я богема, но в кругу богемы я всегда слыл
джентльменом; мне жаль, что здесь нет моих старых camarades [товарищей
(фр.)], они бы вам подтвердили. Я любил свободу, не спорю, но никогда не
употреблял ее во зло. В смертных грехах я неповинен; я не посягал ни на
имущество ближнего, ни на его жену (*24). Так что, видите, дорогой дядя,
как обстоит дело. - Не видеть мистер Уэнтуорт не мог, его холодные голубые
глаза смотрели очень пристально. - Ну и, кроме того, c'est fini! [с этим
покончено (фр.)] Все это позади. Je me range [я остепенился (фр.)]. Взялся
за ум. Как оказалось, я могу заработать на жизнь - и весьма сносную -
странствуя по свету и рисуя плохие портреты. Спору нет, профессия не
слишком завидная, но вполне почтенная. Этого вы ведь не станете отрицать.
О чем бишь я... так вот, я сказал: странствуя по свету. Этого я тоже не
стану отрицать; боюсь, таков уж мой удел - странствовать в поисках
приятных моделей. Под приятными я разумею тех, кто падок слегка на лесть и
готов расщедриться. Гертруда утверждает, что охотно будет сопровождать
меня в моих странствиях и занимать во время сеансов мои модели. Ей это
даже представляется заманчивым; и уж раз об этом зашла речь, то,
в-третьих, я Гертруде нравлюсь. Вы только вызовите ее на разговор, и она
сама вам это скажет.
Язык Феликса явно двигался слишком быстро, и воображение слушателей за
ним не поспевало; от потоков его красноречия, как от раскачивающейся в
водах глубокого спокойного озера лодки, расходились круги молчания. Но и
тогда, когда сам Феликс тоже замолкал и сидел в ожидании ответа, устремляя
глаза то на отца, то на дочь, он все равно как бы продолжал говорить,
убеждать и своей сияющей нетерпением улыбкой, и взлетом бровей, и
выразительным ртом.
- Нет, дело не в том, что у вас нет средств, - сказал, прерывая долгое
суровое безмолвие мистер Уэнтуорт.
- Как чудесно это слышать от вас! Но ведь и не в том, что у меня нет
характера - потому что характер у меня есть: не скала, конечно, а какой-то
осколочек, но на него вполне можно положиться.
- Папа, мне кажется, надо сказать Феликсу, что все дело в мистере
Брэнде, - проговорила с бесконечной мягкостью в голосе Шарлотта.
- Нет, не только в мистере Брэнде, - заявил мистер Уэнтуорт
внушительно. Он долго, глядя на свое колено, молчал. - Мне трудно это
объяснить. - Очевидно, ему очень хотелось быть справедливым. - Все дело,
как говорит мистер Брэнд, в нравственных основаниях, в том, хорошо ли это
для Гертруды.
- Что может быть лучше? Что может быть лучше, дорогой дядя? - убеждал
Феликс и как бы для большей убедительности встал и подошел к мистеру
Уэнтуорту. Дядя его, который сидел, глядя все так же на свое колено, когда
Феликс поднялся с места, перевел взгляд на ручку находившейся напротив
него двери. - Что может быть лучше для девушки, чем выйти замуж за
человека, которого она любит! - воскликнул Феликс.
Мистер Уэнтуорт увидел, что ручка двери повернулась и дверь
приотворилась; она так и оставалась приотворенной, пока Феликс не изрек до
конца сию отрадную истину. Однако, как только он договорил, дверь
распахнулась, на пороге стояла Гертруда. Она казалась очень взволнованной,
что-то сверкало во взоре ее милых, без блеска глаз. Она медленно, но с
решительным видом вошла в комнату и, мягко прикрыв за собой дверь, обвела
их всех взглядом. Феликс устремился к ней и предложил ей с нежной
учтивостью руку; Шарлотта потеснилась, предоставляя ей место на диване. Но
Гертруда заложила руки за спину и в сторону дивана даже не поглядела.
- Мы говорим о вас! - сказал Феликс.
- Я знаю, - ответила она. - Потому я и пришла. - И она обратила глаза
на отца, который, в свою очередь, смотрел на нее очень пристально. Во
взгляде его холодных голубых глаз светилось подобие просьбы, призыва
образумиться.
- Хорошо, что ты здесь, - сказал он. - Мы как раз решаем твою судьбу.
- Зачем вам этим заниматься, - сказала Гертруда, - предоставьте это
мне!
- Иными словами - мне! - воскликнул Феликс.
- Я предоставляю конечное решение воле более мудрой, чем наша, -
проговорил старый джентльмен.
Феликс провел рукой по лбу.
- Но, en attendant [ожидая (фр.)] решения мудрой воли, должен сказать,
что у вашего отца нет доверия.
- Ты не доверяешь Феликсу? - нахмурилась Гертруда.
Отец и сестра впервые видели ее такой. Шарлотта, встав с дивана,
подошла к ней, как бы желая ее обнять, но, устрашившись, так и не
рискнула.
Мистер Уэнтуорт был, однако, неустрашим.
- У меня больше доверия к Феликсу, чем к тебе.
- Ты никогда мне не доверял, никогда! Не знаю почему.
- Сестра, сестра! - прошептала Шарлотта.
- Ты всегда нуждалась в руководстве, - заявил мистер Уэнтуорт. - У тебя
трудный характер.
- Почему вы называете его трудным? Он мог бы быть легким, если бы вы
этому не препятствовали. Вы не давали мне быть самой собой. Не понимаю,
чего вы от меня хотели. И хуже всех был мистер Брэнд.
Шарлотта рискнула наконец прикоснуться к сестре. Она положила ей обе
руки на плечо.
- Он так тебя любит, - сказала она почти шепотом.
Гертруда несколько секунд внимательно на нее смотрела, потом
поцеловала.
- Нет, - сказала она. - Он меня не любит.
- Я никогда не видел тебя такой разгоряченной, - заметил мистер
Уэнтуорт, чье негодование, если бы не его высокие принципы, было бы очень
велико.
- Раз, по-твоему, я виновата, прости, мне жаль, - сказала Гертруда.
- Ты виновата, но не думаю, что тебе в самом деле жаль.
- Ей правда жаль, папа, - сказала Шарлотта.
- Я пошел бы даже еще дальше, дорогой дядя, - сказал Феликс, - позволил
бы себе усомниться в том, что она виновата. Чем она перед вами виновата?
Мистер Уэнтуорт ответил не сразу. Несколько секунд помолчав, он сказал:
- Она не оправдала наших надежд.
- Не оправдала надежд? Ah voila! [Вот как! (фр.)] - воскликнул Феликс.
Гертруда побледнела; она стояла, опустив глаза.
- Я сказала Феликсу, что уеду с ним, - сказала она.
- А! Вы иногда говорите бесподобные вещи! - воскликнул молодой человек.
- Уедешь, сестра? - спросила Шарлотта.
- Да, да, уеду; в одну далекую страну.
- Она просто пугает вас, - сказал, улыбаясь Шарлотте, Феликс.
- Уеду в... как... как она называется?.. - спросила, повернувшись на
секунду к Феликсу, Гертруда. - В Богемию.
- Ты решила обойтись без всех предварительных действий? - спросил,
поднимаясь с места, мистер Уэнтуорт.
- Vous plaisantez [вы шутите (фр.)], дорогой дядя! - воскликнул Феликс.
- Что же все это, как не предварительные действия?
Гертруда повернулась к отцу.
- Я оправдала ваши надежды, - сказала она. - Вы хотели, чтобы у меня
был твердый характер. Что ж, он у меня достаточно для моего возраста
твердый. Я знаю, чего я хочу; мой выбор сделан. Я решила выйти замуж за
этого джентльмена.
- Вам лучше согласиться, сэр, - сказал очень мягко Феликс.
- Да, сэр, вам лучше согласиться, - произнес вдруг совсем другой голос.
Шарлотта вздрогнула, все остальные повернули головы в ту сторону, откуда
он раздался. Голос принадлежал мистеру Брэнду, который вошел с веранды
через распахнутое французское окно и стоял, отирая платком лоб. Он очень
раскраснелся и выглядел весьма необычно: - Да, сэр, вам лучше согласиться,
- повторил он, выходя на середину комнаты. - Я знаю, что подразумевает
мисс Гертруда.
- Мой добрый друг, - пробормотал Феликс, ласково коснувшись рукой его
локтя.
Мистер Брэнд посмотрел на него, на мистера Уэнтуорта и, наконец, на
Гертруду. На Шарлотту он не смотрел, а между тем ее серьезные глаза были
прикованы к его лицу, они спрашивали его о самом для нее насущном. Ответ
на этот вопрос не мог быть получен сразу, но кое-что о нем уже говорило, в
том числе и пылающее лицо мистера Брэнда, и его высоко вскинутая голова, и
возбужденный блеск глаз, и вообще весь его смущенно-дерзновенный вид -
такой вид бывает у человека, когда он принял важное решение и, хотя не
сомневается, что внутренних сил его осуществить у него достанет, мучим
сомнениями относительно того, как он с этим справится внешне. Шарлотте
казалось, что он держится необыкновенно величественно; и мистер Брэнд,
бесспорно, был исполнен величия. По существу, это была самая
величественная минута его жизни, и естественно, что для крупного,
плотного, застенчивого молодого человека это был весьма благоприятный
случай допустить ряд неловкостей.
- Входите, сэр, - сказал мистер Уэнтуорт, сопровождая свои слова
каким-то скованным жестом. - Вам надлежит здесь присутствовать.
- Я знаю, о чем вы толкуете, - ответил мистер Брэнд. - Я слышал, что
сказал ваш племянник.
- А он слышал, что сказали вы! - воскликнул Феликс, снова поглаживая
его локоть.
- Я не уверен, что понимаю, - сказал мистер Уэнтуорт тоном таким же
скованным, как и его жест.
Гертруда смотрела во все глаза на своего бывшего поклонника, она была
не менее озадачена, чем ее сестра, но она отличалась более живым
воображением.
- Мистер Брэнд просит, чтобы ты разрешил Феликсу увезти меня, - сказала
она отцу.
Молодой человек посмотрел на нее отчужденным взглядом.
- Но не потому, что я не желаю вас больше видеть, - проговорил он так,
словно хотел довести это до всеобщего сведения.
- Вы вправе не желать меня больше видеть, - сказала негромко Гертруда.
Мистер Уэнтуорт не мог прийти в себя от изумления.
- Вам не кажется, что вы изменили вашему решению, сэр? - спросил он.
- Да, сэр, - мистер Брэнд посмотрел на всех - на всех, кроме Шарлотты.
- Да, сэр, - повторил он, прикладывая к губам платок.
- Каковы же ваши нравственные основания? - спросил мистер Уэнтуорт,
считавший всегда, что его младшей дочери при ее своеобразном характере
нужен как раз такой муж, как мистер Брэнд.
- Знаете, иногда изменять решение очень нравственно, - подсказал
Феликс.
Шарлотта тихо отошла от сестры; она все ближе придвигалась к отцу.
Наконец рука ее незаметно скользнула ему под руку. Мистер Уэнтуорт
сворачивал бостонские "Известия" до тех пор, пока не превратил их в на
удивление маленький комок, который он и уместил в одной ладони, крепко
придавив его другой. Мистер Брэнд смотрел на мистера Уэнтуорта, и, хотя
Шарлотта стояла тут же рядом, он так с ней глазами и не встретился.
Гертруда наблюдала за сестрой.
- Не стоит говорить о том, что изменилось, - сказал мистер Брэнд. - В
каком-то смысле ничего не изменилось. - Я чего-то желал, о чем-то вас
просил; я по-прежнему чего-то желаю, о чем-то вас прошу. - Он помолчал.
Вид у мистера Уэнтуорта был недоумевающий.
- Я хотел бы, как священник, сочетать браком эту пару. - Наблюдавшая за
сестрой Гертруда увидела, что та вспыхнула до корней волос, а мистер
Уэнтуорт ощутил, что она прижала к себе его руку.
- Силы небесные! - пробормотал мистер Уэнтуорт, впервые в жизни чуть ли
не побожившись.
- Как это чудесно, как благородно! - воскликнул Феликс.
- Ничего не понимаю, - сказал мистер Уэнтуорт, хотя ясно было, что все
остальные уже все поняли.
- Это прекрасно, мистер Брэнд, - сказала, вторя Феликсу, Гертруда.
- Я хотел бы вас обвенчать. Мне это доставило бы большое удовольствие.
- Как говорит Гертруда, прекрасная мысль! - сказал, улыбаясь, Феликс;
мистер Брэнд, в отличие от него, не пытался улыбаться. Он относился к
своему предложению чрезвычайно серьезно.
- Я все обдумал, да, я хотел бы вас обвенчать, - подтвердил он.
Шарлотта все шире открывала глаза. Воображение ее - я не раз уже вам
говорил - было не таким живым, как у сестры, но сейчас оно как бы
несколько раз подпрыгнуло.
- Папа, - прошептала она, - соглашайся!
Мистер Брэнд это слышал; он отвел взгляд, но мистер Уэнтуорт, тот,
очевидно, совершенно был лишен воображения.
- Я всегда считал, - начал он медленно, - что Гертруда при ее характере
нуждается в том, чтобы ее особым образом направляли.
- Папа, - повторила Шарлотта, - соглашайся.
И тут наконец мистер Брэнд посмотрел на нее. Отец почувствовал, как она
всей тяжестью оперлась на его руку. И поскольку раньше этого никогда не
случалось и сопровождалось это каким-то милым замиранием голоса, мистер
Уэнтуорт невольно спросил себя: что с ней? Он посмотрел на Шарлотту как
раз в тот момент, когда она встретилась взглядом с молодым богословом, но
даже это ничего мистеру Уэнтуорту не сказало. Продолжая все так же
недоумевать, он тем не менее наконец произнес:
- Я согласен - поскольку это рекомендует мистер Брэнд.
- Мне хотелось бы совершить обряд как можно скорее, - сказал с
торжественной простотой мистер Брэнд.
- Чудесно, чудесно! - воскликнул, радуясь без зазрения совести, Феликс.
- Очень возможно, но при условии, если вы способны здесь что-нибудь
понять, - заметил рассудительно и не без некоторой язвительности мистер
Уэнтуорт, снова опускаясь на стул.
Гертруда, подойдя к сестре, увела ее с собой. Феликс, взяв под руку
мистера Брэнда, вышел вместе с ним через французское окно из комнаты, а
мистер Уэнтуорт так и остался сидеть в беспросветном недоумении.
Феликс в этот день не брался за кисть. После обеда они сели с Гертрудой
в одну из лодок и медленно - Феликс почти не прикасался к веслам -
скользили в ней по озеру. Они говорили о мистере Брэнде... и не только о
нем.
- Это был благородный жест, - сказал Феликс, - даже героический.
Гертруда смотрела задумчиво на озерную рябь.
- Он этого и хотел: он хотел совершить подвиг.
- Теперь он не успокоится, пока нас не обвенчает, - сказал Феликс. -
Что ж, тем лучше.
- Он хотел проявить великодушие, испытать высокое нравственное
удовлетворение. Я хорошо его изучила, - продолжала Гертруда. Феликс не
сводил с нее глаз; она говорила неторопливо, погрузив взгляд в прозрачную
воду. - Он не переставая об этом думал днем и ночью. Думал о том, как это
прекрасно. И наконец решил, что это его долг; его долг ни много ни мало
как обвенчать нас. Он исполнился восторга, сознания собственного величия.
Он очень это любит. Для него ничего не может быть лучше - это даже лучше
для него, чем если бы я дала согласие.
- Для меня это, во всяком случае, лучше, - улыбнулся Феликс. - Кстати,
раз уж речь зашла о его самопожертвовании, не кажется ли вам, что, когда
он принимал решение, он уже не так горячо восхищался вами, как, скажем, за
несколько недель до того?
- Он никогда мной не восхищался. Он восхищался всегда Шарлоттой; меня
он жалел. Я хорошо его изучила.
- Стало быть, он уже не так горячо вас жалел.
Подняв глаза, Гертруда смотрела несколько секунд, улыбаясь, на Феликса.
- Вам не пристало, - сказала она, - преуменьшать величие его подвига. А
восхищался он всегда Шарлоттой, - повторила она.
- Великолепно! - воскликнул, рассмеявшись, Феликс, погружая весла в
воду.
Я не могу вам сказать с уверенностью, что именно во фразе Гертруды
привело его в восторг; он снова погрузил весла в воду, и лодка продолжала
медленно скользить по озеру.
Ни Феликс, ни его сестра не присутствовали на вечерней трапезе в доме
Уэнтуортов. Обитатели шале обедали вдвоем, и молодой человек сообщил своей
собеседнице, что брак его теперь уже дело решенное. Евгения поздравила
Феликса, добавив, что если он окажется таким же рассудительным мужем, как
и братом, то у жены его не будет повода жаловаться.
Феликс посмотрел на нее, улыбаясь.
- Надеюсь, - сказал он, - мне не придется опираться на мой рассудок, до
этого дело не дойдет.
- Ты прав, - сказала Евгения. - Опираться на рассудок не слишком
приятно, это нечто убийственно плоское. Кровать без матраца.
Позже вечером брат с сестрой все же отправились в дом напротив,
баронесса желала поздравить свою будущую невестку. Они застали все
общество, за исключением Лиззи и Клиффорда, на веранде, и так как все, по
своему обыкновению, встали, чтобы приветствовать баронессу, то она
приносила поздравления в присутствии восторженных зрителей.
Роберт Эктон, который стоял с краю, прислонившись к одной из белых
колонн веранды, очутился возле Евгении, когда она произносила свою не
длинную, но очень складную поздравительную речь.
- Мне так приятно будет узнать вас поближе, - сказала она Гертруде. - Я
видела вас менее часто, чем мне хотелось бы. Это вполне естественно -
теперь я понимаю почему. Вы постараетесь полюбить меня, не правда ли? Льщу
себя надеждой, что при близком знакомстве я выигрываю.
И, сопроводив заключительную фразу нежнейшим понижением голоса,
баронесса запечатлела