етров. Здесь уже могла крыться ошибка, и немалая...
   Что же касается расстояния до магистрали, если взять прямо на  север,  то
оно могло  оказаться  и  более  чем  вдвое  короче.  Ведь  враги  все  время
уклонялись к востоку, и сейчас  их  путь  идет  параллельно  железнодорожным
путям.
   От вычислений Алонова отвлек дым, поднявшийся на линии, занятой  четырьмя
фигурками. Алонов приложил к глазам бинокль - и дым  превратился  в  толстый
столб. Внизу выскочил язык пламени. Алонов видел, как все четверо  сбежались
и старались сбить огонь. Вскоре дым исчез, и бандиты опять разошлись, встали
цепочкой. Они настойчиво продолжали сбор.
   Алонов  не  мог  объяснить  себе  причину  вспышки.  Трава,  по-видимому,
загорелась случайно, не по воле бандитов. Однако степная трава загорается не
так легко. Степь не имеет такого плотного ковра, такого толстого  слоя  мха,
как северные леса. На севере в засуш ливое лето для  пожара  довольно  одной
искры из паровозной трубы... Алонов постарался приметить высокую залежь (так
называют особенно густую траву), около которой появился дым.
   Ему удалось побывать  на  этом  месте.  Огонь  выжег  неправильное  пятно
диаметром метров десять - двадцать. Пламя,  как  видно,  вспыхнуло  сразу  и
сильно, так как верхушки трав вокруг выгоревшего места были  опалены.  Пепел
был истоптан, а трава кругом помята банд итами.
   К вечеру враги оказались километрах  в  девяти  от  родника.  И  все  это
расстояние они прошли методическим, непрерывным поиском.
   Наконец Алонов увидел, что бандиты повернули обратно. Вскоре все  четверо
остановились, подняли с земли мешки и стали приближаться. Было ясно, что они
закончили свое занятие.
   Алонов замаскировался метрах в  четырехстах  от  пути,  по  которому  они
должны были пройти. Он спрятался с таким расчетом,  чтобы  заходящее  солнце
било врагам в глаза и чтобы он не выдал себя блеском стекол бинокля.
   Бинокль сильно сократил расстояние. Теперь-то Алонов  отлично  рассмотрел
всех четверых. Они шли гуськом - точно специально  для  наблюдения.  Впереди
брел человек среднего роста, полный, с большими усами. Кажется, он стрелял в
Алонова около рощи. Вторым шага л высокий. Третий, тоже полный и  такого  же
роста, как первый, едва плелся. Но и первые два имели вид людей,  утомленных
до крайности. Четвертым  шел  низкорослый.  Он  был,  казалось,  еще  совсем
бодрым.
   На шее высокого болталась короткая,  хорошо  знакомая  Алонову  винтовка.
Низкорослый нес ружье на ремне, перекинутом через  правое  плечо.  Оно  было
закрыто от Алонова телом низкорослого, и какое это  было  ружье,  Алонов  не
видел. У остальных двух ружья были в ч ехлах.  Алонов  неожиданно  для  себя
разволновался, видя своих врагов так близко.  Может  быть,  ему  не  удастся
описать их наружность  так,  как  это  сделал  бы  опытный  в  этом  сложном
искусстве человек, но теперь он узнает каждого из тысяч!
   Сначала Алонов смотрел на бандитов спереди, потом сбоку. По мере того как
они проходили, он поворачивал голову им вслед. И вдруг увидел, что мешки  за
их  плечами  опустели!  Как  же  он  не  сразу  заметил   это   удивительное
обстоятельство! Мешки стали по крайней
   мере в два раза меньше. А мешок низкорослого и  вовсе  приобрел  размеры,
нормальные для мешка охотника. Именно для охотника, который  не  возьмет  из
дому лишнего грамма. Это было поразительно!
   Но как же с собранными растениями? Куда они их дели - плоды работы целого
дня? Что же они выбросили из мешков?
   Задав себе эти вопросы, Алонов почувствовал, что все его предположения  о
целях бандитов, только что принимавшиеся  им  за  бесспорную  истину,  могут
оказаться надуманными, совершенно ложными.
   Вс„ не так... Но ведь они что-то собирали. Это  факт.  Нельзя  не  верить
собственным глазам. Они работали на сборе весь день.
   "Ты больше не считаешь, что бандиты работали на совесть?" -  зло  пошутил
над собой Алонов.
   На ночь он спрятался в барбасе. От привала шайки его  отделяло  не  более
одного километра.
   Враги вернулись на старое место,  потому  что  дальше  не  было  близкого
источника воды, - так определил Алонов причину их возвращения к роднику.
   Если завтра  бандиты  двинутся  в  обратный  путь,  Алонов  увидит  их  в
пустынной впадине - миновать ее нельзя. Опять выйдут на ковыльное  плато,  -
тоже не пройдут незаметно. Больше он не потеряет своих врагов.
   Алонов был убежден, что после дня непрерывной работы  все  четверо  будут
спать мертвым сном. Но теперь он уже не  собирался  напасть  на  бандитов  и
перестрелять их у костра, как мечтал вчера. Сначала он узнает их  тайну.  Он
должен не убивать, а схватить врагов , привлечь их к ответу.
   Алонов прокрался поближе к привалу. Запахло  дымом  костра  -  никуда  не
уйдут!
   Лежа на левом боку, Алонов положил ладонь под  щеку  на  мешок,  подогнул
колени. Пальцы  правой  руки  охватывали  цевье  ружья.  Постепенно  мускулы
ослабевали, но пальцы остались на оружии.
   Алонов спал. Дикие травы не защищали его  от  холода  сентябрьской  ночи.
Враги были от него в пятнадцати минутах ходьбы.
   Он спал спокойно.
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. НАХОДКА.
   1
   Под утро температура воздуха резко понизилась. Будь у Алонова  термометр,
он увидел бы, что синий столбик опустился почти до нуля.
   Просыпаясь, Алонов чувствовал, что и сам он, и все кругом него  покрылось
обильной росой. Ружье было холодное;  на  стволах  скопилась  влага.  Только
место на земле, защищенное и согретое телом спящего, оставалось сухим.
   Небо  предрассветно  белело.  На  востоке  сквозь  слабые   розоватые   и
зеленоватые тона просвечивала желтизна. С верхушек травы капало. Нужно  быть
осторожным! - сейчас тот, кто пойдет по траве, оставит след...
   Сила росы удивила Алонова. Сегодня начинался его девятый  день  в  степи.
Первые ночи он проводил в роще с болотцем, два раза -  прямо  в  степи.  Там
росы почти не было. Не помнил Алонов,  чтобы  была  роса  предыдущей  ночью,
когда он лежал на песке около высотки
   с песчаной вершинкой и под утро пошел к костру бандитов.
   Алонов вспомнил, что все дни, кроме вчерашнего, были  ветреные.  Вчера  -
спокойствие. Вероятно, соображал Алонов, вблизи  есть  значительные  зеркала
озер или болот. Холодная ночь вернула на землю водяные пары вблизи  от  мест
их появления. Он подумал, что ковы  льные  залежи,  в  которых  вчера  враги
занимались непонятным делом, действительно казались свежее  и  зеленее,  чем
травы в степи, откуда он пришел следом за бандитами.
   Чем же они вчера занимались? Куда бы ни отвлекалась мысль Алонова, в  его
сознании все связывалось  с  одной  ни  на  секунду  не  утихающей  заботой:
разгадать цели шайки.
   Алонов не страдал от свежего утреннего холода - он привык к ночевкам  под
открытым небом. Если тот, кто всю жизнь спал в кровати  под  одеялом,  зябко
ежится, выйдя за дверь теплого дома утром  без  верхней  одежды,  то  совсем
иначе относится к падению температу ры человек  привычный.  Лишившись  своей
теплой куртки из-за встречи с бандитами, Алонов легко обходился без нее. Так
солдат, начавший войну летом, куда легче втягивается в нарастающие  невзгоды
осенней кампании, чем боец из свежего пополнения.
   Алонов довольно хорошо выспался - что-то помогло  ему  спокойно  провести
эту ночь, третью после встречи с бандитами.  Первая  ночь  была  теплее,  но
тогда ой окоченел, измученный кошмарами.
   На уровне земли еще лежал сумрак. Алонов разрешил  себе  встать  во  весь
рост и проделать привычную утреннюю гимнастику. Только  сейчас  он  заметил,
что пальцы правой руки  слушаются  плохо.  Застыли,  всю  ночь  пролежав  на
ружье...
   Вольные движения окончательно согрели и ободрили Алонова. Он решил  ждать
света, не сходя с удобного и скрытного места в траве. На завтрак  он  уделил
себе недоеденный кусок вчерашней куропатки и часть целой. Запивая безвкусное
несоленое мясо водой из объем истой алюминиевой фляги, Алонов  подумал,  что
все недостатки имеют свои достоинства. Ведь после мяса,  приготовленного  по
правилам, всегда хочется пить.
   "Еще бокалов жажда просит залить горячий жир  котлет..."  -  мелькнули  в
памяти Алонова строчки звучных стихов. Он не знал, как дальше будет с водой,
не знал, куда пойдет. Знал, что будет делать, а как  -  покажет  само  дело.
Очень важно не остаться с пустой ф  лягой.  Степная  коза  умеет  бегать  на
водопой  за  несколько  десятков   километров,   но   пешеход   привязан   к
источникам...
   Было уже совсем светло - вот-вот покажется солнце! - когда Алонов заметил
первого бандита. Один за другим не спеша  враги  поднимались  из  котловины.
Передние подождали заднего, поговорили, закурили и тронулись. Опять туда же,
опять на ковыльное плато. Знач ит, вчера они не кончили свою работу?
   Впереди шел низкорослый, рядом с тем, усатым. За  плечами  всех  четверых
висели ружья в чехлах. На спинах были сильно опустевшие мешки.
   Бандиты направлялись туда, где  работали  вчера,  шли  теми  же  местами,
которые приметил Алонов.
   Он выждал, когда они отошли подальше, вернулся к роднику, досыта  напился
и  наполнил  флягу.  Солнце  уже  встало,  когда  он  поднялся  из  впадины.
Чувствовалось легкое движение воздуха. Ветерок потянул с юга. Слабенький, он
усиливался, причесывая метелки ковыле й. Сероватая гладь начинала  едва-едва
волноваться.
   Четыре фигуры бандитов, за  которыми  Алонов  наблюдал  в  бинокль,  были
довольно далеко. Движения споро идущих  людей  четко  выделялись  на  ровной
поверхности степи.
   Удобно для скрытного наблюдения, но плохо, очень  плохо  для  незаметного
преследования...
   Алонов сидел, сплетая из ковыля длинные косы. Он связал несколько больших
венков, нарочно растрепанных,  с  торчащими  во  все  стороны  концами.  Ему
хотелось не только замаскироваться под цвет местности,  но  и  скрыть  самую
форму человеческого тела.
   Выше и выше поднималось солнце,  заметнее  и  заметнее  крепчал  ветер  -
добрый, хороший ветер степей. Алонов  знал,  что  сегодня  ветра  хватит  до
вечера.
   Вот травы начали волноваться, переливаясь, струясь, меняя тона окраски  и
рельеф местности.
   "Степь привыкли сравнивать с морем", - думал Алонов. Сам он  не  верил  в
правильность такого  сравнения.  Он  видел  море  лишь  один  раз,  и  то  -
Московское море. Но  воды  в  том  месте  было  достаточно  для  наблюдений.
Тяжелая, несжимаемая влага единой массой отвеча ет напору ветра, накапливает
силу и распределяет ее.
   Не то с травами - любимая Алоновым степь иначе беседует  с  ветрами.  Это
понятно - травы упруги. Каждый стебель  самостоятелен  и  имеет  силу  свою,
иную, чем сосед. И верхушки стоят на разной высоте.
   Опутав себя венками, Алонов двинулся в погоню. Он  пригнулся,  ружье  нес
низко. Бинокль в левой руке был наготове.
   А  ветер  давил  и  давил  на  травы.  Там  невидимый  шквал  прокладывал
извилистые дороги, спеша по которым бежали  метелки  травы.  Здесь,  танцуя,
мчались прозрачные смерчи, и под их прыжками ложились  и  вновь  поднимались
высокие залежи диких злаков.  И  струились,  и  извивались.  Разве  можно  в
травах, играющих с ветром,  рассмотреть  человека,  который  не  хочет  быть
замеченным!
   Враги останавливались -  и  Алонов  замирал  на  месте:  он  увидел,  что
почему-то сегодня бандиты были начеку.
   Алонов ждал, что, дойдя до  вчерашней  своей  границы,  враги  возобновят
работу в нетронутой ими части ковыльного плато. Кажется, здесь... Но бандиты
не остановились.  Через  четверть  часа  Алонов  понял,  что  ошибся:  враги
продолжали идти. Ни разу ни один из  них  не  нагнулся.  Во  время  коротких
остановок никто, казалось, не обращал внимания на почву у себя  под  ногами.
Они шли группой, не рассыпаясь, как вчера, явно стремясь  к  какой-то  новой
цели...
   "Они опять знают куда идут. Эти  места  им  больше  не  нужны",  -  думал
Алонов.
   2
   Он отдавал должное своим врагам. Это  были  люди  незаурядной  энергии  и
силы. Бандиты делали короткие остановки и вновь шли широко, быстро. А ходить
в заросшей хорошими травами степи не так легко.
   Трудно было и Алонову. Он делал короткие перебежки. Все его внимание было
сосредоточено на одном - не быть случайно  замеченным,  если  кто-нибудь  из
врагов обернется.
   Солнце дошло уже до середины  неба,  когда  Алонов  заметил,  что  фигуры
врагов начали  постепенно  укорачиваться.  Они  уходили  куда-то  вниз.  Так
бывает, когда  наблюдатель  удален  от  движущегося  объекта  наблюдения,  а
уровень местности плавно понижается.
   Враги исчезали за линией горизонта. Алонов спешил. Над травой  оставались
одни головы. Вот за лохматой чертой ставшего близким горизонта точки исчезли
совсем.
   Алонов торопился достигнуть обманчивой границы, где прямо за  волнующейся
массой травы начиналось голубое небо с клочками гонимых ветром  мимо  солнца
беленьких облаков-бычков.
   И вот постепенно над этой, такой близкой линией,  что,  казалось,  сейчас
достанешь рукой, начали вставать дымчатые, округло мягкие очертания  неясных
светлых и темных пятен. Наконец и горизонт отошел в недосягаемую даль. В той
дали что-то удивительно светил ось, мерцало металлом и возвышалось, сливаясь
с небом. А ближе повсюду сверкали зеркала чистых вод.
   Не видя бандитов, Алонов стремился вперед, бежал не скрываясь.  Опутанный
сеткой травяных венков, он был похож на фантастического духа степей.
   Ему открывалось удивительнейшее и прекраснейшее зрелище.  Он  понял,  где
находится. Там, на востоке, была отнюдь не пустыня. То, что вдали  сливалось
с небом, было большим каналом - и более ничем.
   Ковыльный покров исчез на краю плато. Так же, как лесной  массив  окружен
кустарниками, здесь еще тянулся на несколько  десятков  метров  утончающийся
дерновый слой. Он обрывался на круче откоса, остановленный  осыпью  песка  с
торчащими плитами старого камня. Х ватаясь  корнями  за  сыпучий  песок,  по
обрыву сползали чахлые кусты.
   Граница ковыльного плато напоминала уже знакомый Алонову  северный  рубеж
этого куска  степи.  "Вероятно,  -  подумал  он,  -  где-то  слева  глубокая
впадина-ров тоже выходит к затопленной низменности".
   В  его  сознании  ковыльное  плато,  избранное  врагами  для   загадочных
действий, представилось чем-то вроде бастиона,  выдвинутого  степью  к  югу.
Степь покрыла это укрепление слоем плодородной почвы и вырастила благородные
травы,  которые  своими  корнями  закрепили  победу  степи  и  умножили   ее
плодородие бессознательным самопожертвованием. А росу, оживлявшую  растения,
принесла не природа, а недавняя работа людей, способных на самопожертвование
сознательное.
   Край ковыльного плато поднимался над расположенной к востоку низменностью
всего на двадцать - тридцать метров. Для степи это очень большая  высота.  И
Алонов обозревал  широчайшие  просторы.  Он  видел  изгибы  рельефа,  рощицы
молоденьких деревьев,  заросли  кусто  в  и  пятна  песков  на  гривах,  еще
сопротивляющиеся напору растительности.
   Все неровности, складки рельефа не были бы так заметны, если  бы  повсюду
между ними,  в  каждом  понижении,  не  блистала  вода.  Вода  подчеркивала,
оживляла, придавала пейзажу изумительную  привлекательность.  Это  она  дала
всему пейзажу вид богатства и силы.
   Перед  Алоновым  был  самый  дальний  край  колоссального  водохранилища.
Водохранилище извивалось, расчленялось, и единство  вод  угадывалось  только
рассудком. Однако же каждая капля воды во всех молодых  озерах  была  частью
целого и прислана сюда для определенной цели.
   Внизу круча обрыва переходила в ровное подножие с почти не  ощутимой  для
глаза покатостью к воде. Там и расположилась шайка бандитов.
   Замаскировавшись, Алонов видел в бинокль, как четыре  маленькие,  даже  в
стеклах бинокля, фигуры копошились около берега узкого залива, вернее  языка
озера, врезавшегося между двумя кустистыми гривами.  Враги  ходили  к  воде,
возвращались.
   Алонов не мог различить, что они делают, и впервые в жизни  подумал,  что
пора бы уже сменить старый бинокль на более совершенный,  более  мощный.  До
врагов было километра полтора.
   Две фигуры остались на  месте,  а  две  другие,  как  большие  насекомые,
поползли по берегу озера-залива. Алонов видел, как медленно они движутся,  с
постоянными перерывами. Он смотрел сверху вниз, поэтому не мог различить  на
фоне земли их движений. Ему казалос ь -  они  перемещаются  не  скорее,  чем
вчера. Неужели и там они что-то ищут,  находят,  собирают?  Если  бы  только
можно было подойти еще немного ближе! Но  ниже  земля  не  могла  предложить
никакой маскировки своему защитнику. Попытка спуститься с откоса на глазах у
врагов была бессмыслицей.
   Алонов сгорал от нетерпения. Человеку  нелегко  отказываться  от  однажды
сложившихся мнений. Вчера Алонов решительно отверг гипотезу о сборе  чего-то
в ковыльных зарослях. Сейчас она  возрождалась  сама  собой.  Алонову  вновь
казалась правдоподобной его  начальна  я  и  единственная  версия.  Действия
врагов как бы возвращали его мысли на сутки назад.
   Две фигуры, похожие на трудолюбивых муравьев,  вс„  ползли  и  ползли  по
берегу. Две другие были неподвижны. Время тянулось нестерпимо медленно.
   Сегодня воздух был чист, солнце ясное и теплое. Ветер должен  был  рябить
воду, но Алонов видел лишь переливы света на ее далекой поверхности.
   Вероятно, двое бандитов, оставшихся на берегу, спали, так как  Алонов  не
сумел уловить ни одного движения.
   Солнце начало перемещаться в западную  часть  неба,  когда  двое  врагов,
занимавшихся сбором, почти одновременно двинулись обратно.
   Вернувшись, бандиты  устроились  рядом  со  спавшими.  Их  всех  прикрыла
длинная тень от проходившего облака. В это время рядом  с  шайкой  вспыхнуло
яркое пламя. Алонов отчетливо рассмотрел через бинокль  высокий  язык  огня.
Тень от облака сдвинулась - и пламя исч езло в солнечном свете.
   Вскоре бандиты зашевелились, затоптались на месте, как казалось  Алонову,
- собирали свои вещи. Затем они пошли - вправо по отношению к месту, которое
занимал Алонов.
   Бандиты добрались до длинной и довольно высокой  гривы,  разделявшей  два
узких  озера-залива.  Удаляющиеся  фигуры  замелькали  в  кустах.  У  начала
перешейка кустарники были редкие, с плешинами полян.  Алонов  не  мог  найти
окончания этой гривы. Оно терялось, конеч но, в очертаниях других складок.
   Алонов обыскивал пространство биноклем, чтобы понять, не могут ли  совсем
уйти враги куда-то через гриву. Нет,  очень  далеко  впереди  была  открытая
вода.
   Дальше на этой гриве кусты густели, кое-где виднелись хоть  и  невысокие,
но все же деревца. Вода блестела. Чем более удалялись  враги,  тем  заметнее
Алонов терял преимущества относительной высоты своего поста.
   Вот враги окончательно затерялись. Алонов  решил,  что  может  спуститься
вниз без риска обнаружить себя.
   Он заранее наметил  направление  и  помчался  вниз  по  круче  громадными
прыжками. Ему казалось - он летит.
   Он мгновенно оказался внизу и продолжал мчаться дальше, как  на  крыльях.
Алонов был уверен, что теперь-то поймет, какой работой занималась шайка.  Он
решил бежать, пока хватит дыхания. А дыхание у него было здоровое,  молодое,
и он легко преодолел те киломе тра полтора, которые отделяли  его  от  места
последней остановки бандитов.
   Он увидел, что для своего отдыха  враги  выбрали  сухое  место  метрах  в
полутораста  от  воды.  Песок  здесь  был  плотный,  иловатый,  смешанный  с
частицами лесса.  Его  покрывала  редкая  сетка  низкой  осоки.  Над  осокой
возвышались гнутые лопасти лопухов на толстых, ло мких стеблях.
   Место стоянки бандитов четко  обозначалось  сходящимися  и  расходящимися
следами сапог, раздавленными листьями мать-и-мачехи.
   Алонов  сейчас  же  нашел  место  вспышки   огня.   Скорчившиеся   лопухи
свидетельствовали о силе пламени. Осталось немного пепла. Нагнувшись, Алонов
обследовал пес