обширных ацтеков сияющее золотым змеем и храмами столь  же  благородными
сколь греческие, египетские, длинные лощеные трещины челюстей и приплюс-
нутые носы монгольских гениев творивших искусство в  храмовых  покоях  и
скачок их челюстей перед тем как заговорить,  пока испанцы Кортеса,  из-
можденные старосветские обабившиеся голландские бичи Писарро в  пантало-
нах не пришли проломившись сквозь чащобы тростника в саваннах и не обна-
ружили сияющие города Индейских Глаз высоко,  с ландшафтами, с бульвара-
ми, с ритуалами, с герольдами, с флагами под тем же самым Солнцем Нового
Света которому протянуто бьющееся сердце) - ее сердце бьющееся под  дож-
дем Фриско,  на заборе, перед последними фактами, готовое сдвинуться бе-
жать сейчас же вниз по земле и возвращаться и  сворачиваться  снова  там
где была она и где было все - утешая себя видениями истины - спускаясь с
забора,  на цыпочках,  двигаясь вперед,  отыскивая прихожую, содрогаясь,
крадучись...
   "Я решилась,  я воздвигла некую структуру,  она была как, но я не мо-
гу..." Начиная заново, начиная от плоти под дождем: "Зачем кому-то захо-
чется причинить вред моему маленькому сердечку, моим ногам, моим ручкам,
моей коже в которую я завернута потому что Боженька желает чтобы мне бы-
ло  тепло  и Внутренне,  моим пальчикам на ногах - почему Бог создал все
это таким тленным и умираемым и вредимым и хочет заставить меня понять и
кричать - Я трепетала когда даритель сливки снимал,  когда мать моя гре-
зила,  отец мой кричал - Я начала сызмала потом воспарила наверх шариком
и  теперь я большая и нагое дитя снова и только чтобы плакать и бояться.
- Ах - Защищай себя, ангел безвредимости, ты кто никогда и не мог бы ни-
когда  повредить  и расколоть другому невинному его скорлупку и боль под
тонкой кисеей - оберни халат вокруг себя,  сладкий ягненок - защити себя
от дождя и подожди,  пока Папочка не кончит снова,  а Мамочка не впихнет
тебя тепленько внутрь долины луны,  маячь у ткацкого станка  терпеливого
времени,  будь счастлив по утрам." - Начиная сызнова,  дрожа,  из ночи в
переулке нагишом в коже и на одеревенелых ногах к заляпанной  двери  ка-
кой-то  соседки - постучав - женщина подошедшая к двери в ответ на испу-
ганные постукивания маслом тающих костяшек,  видит обнаженную смуглянку,
испугана - ("Вот женщина,  душа под моим дождем, она глядит на меня, она
боится.") - "Стучаться в двери к совершенно незнакомым,  еще бы." - "Ду-
мая я просто добегу до Бетти на той же улице и назад, пообещала ей дейс-
твительно имея в виду в самой глубине что принесу одежду обратно  и  она
взаправду впустила меня и достала одеяло и закутала меня,  затем одежду,
и к счастью она была одна - итальянка.  - А в переулке  я  вся  вышла  и
дальше,  это  теперь была первая одежда,  потом я пойду к Бетти и возьму
два доллара - потом куплю эту брошку что видела в тот  день  в  каком-то
месте со старым мореным деревом в окне,  на Норт-Биче,  произведение ис-
кусства ручная работа типа ковки,  просто прелесть, это был самый первый
символ который я собиралась себе позволить." - "Конечно." - Из-под обна-
женного дождя в халатик,  к окутывающей невинности, затем украшение Бога
и  религиозная  сладость.  - "Типа того как мы подрались с Джеком Стином
это мне в голову очень крепко засело." - "Драка с Джеком Стином?" - "Это
было еще раньше, все торчки в комнате у Росса, перетягивались и ширялись
с Толкачом, ты же знаешь Толкача, ну и я там тоже сняла одежду - это бы-
ло... все... частью того же... съезда..." - "Но эта одежда, эта одежда!"
(про себя). - "Я стояла посреди комнаты и ехала а Толкач пощипывал гита-
ру,  одну струну всего,  и я подошла к нему и сказала: "Чувак ты МНЕ тут
этих своих грязных нот не щипай," и он типа сразу же поднялся без едино-
го  слова и свалил." - А Джек Стин рассвирепел на нее и подумал что если
стукнет и вырубит ее кулаком то она очухается поэтому он  ей  двинул  но
она  оказалась такой же сильной как и он (анемичные бледные 110-фунтовые
торчки-аскеты Америки),  бац,  они стали махаться перед утомленными  ос-
тальными. - Она померялась силами с Джеком, с Жюльеном, разбила их прак-
тически - "Типа Жюльен в конце победил на локотках но  ему  пришлось  на
самом деле яростно пригнуть меня чтоб это получилось и сделать мне боль-
но и он действительно расстроился" (злорадный  маленький  фырчок  сквозь
передние зубки) - значит она там выясняла отношения с Джеком Стином и на
самом деле почти что избила его но он был в ярости а соседи снизу вызва-
ли  мусоров  которые приехали и которым пришлось объяснять - "танцевали,
мол." - Но в тот день я увидела эту железную штучку,  маленькую брошку с
прекрасным тусклым блеском, надевать на шею, знаешь как хорошо это будет
смотреться у меня на груди." - "На твоей коричневой грудине тусклое  зо-
лото  прекрасно  будет бэби,  продолжай свой изумительный рассказ." - "И
вот мне немедленно понадобилась эта брошка несмотря на время, уже 4 часа
утра, а на мне это старое пальто и туфли и старое платье что она мне да-
ла, я чувствовала себя уличной шлюхой но чувствовала что никто бы не до-
гадался  -  я побежала к Бетти за двумя долларами,  разбудила ее..." Она
потребовала денег,  она выбиралась из смерти а деньги были просто средс-
твом заполучить блестящую брошку (дурацкое средство изобретенное изобре-
тателями бартера и торгашества и стилей того кому что принадлежит,  кому
что принадлежит...). Потом она бежала вниз по улице со своими двумя бак-
сами,  придя к магазину задолго до открытия, зайдя выпить кофе в кафете-
рий,  сидя за столиком одна, врубаясь наконец в мир, унылые шляпы, блес-
тящие мокрые тротуары,  вывески гласящие о  печеной  камбале,  отражения
дождя  в стеклянной панели и столбе из зеркал,  красота прилавков с едой
где выставлены холодные закуски и горы жареного витого печенья и пар  от
кофейного  аппарата.  - "Как тепл мир,  нужно лишь достать эти маленькие
символические монетки - они впустят тебя ко всему  теплу  и  пище  каких
только  захочешь  -  тебе  не  нужно будет сдирать с себя кожу и глодать
собственные кости в тупиках - эти места предназначены были давать  приют
и  успокоение мешочникам-старьевщикам пришедшим поплакать чтоб утешили."
- Она сидит там уставившись на всех, обычные съемщики и взглянуть на нее
боятся  поскольку вибрация у нее из глаз дикая,  они чуют какую-то живую
опасность в апокалипсисе ее напряженной жаждущей шеи и трясущихся жилис-
тых  рук.  -  "Это  не женщина." - "Эта чокнутая индианка еще кокнет ко-
го-нибудь." - Приходит утро, Марду спешит ликующе и с поплывшим разумом,
захваченная,  к магазину, купить брошку - стоя затем в аптеке у вертушки
с открытками полных два часа изучая каждую  вновь  и  вновь  досконально
поскольку  у  нее  осталось лишь десять центов и она может купить только
две и эти две должны быть для нее совершенными личными талисманами ново-
го важного значения, персональными эмблемами предзнаменования - ее алчу-
щие губы расслаблены чтобы разглядеть получше крохотные  значения  углов
теней от вагончиков фуникулера,  Чайнатауна,  цветочных рядов,  голубых,
служащие удивляются:  "Два часа уже тут торчит, без чулок, коленки гряз-
ные,  рассматривает открытки,  жена какого-нибудь алкаша с Третьей Улицы
сбежала, пришла в аптеку белого человека, никогда прежде не видела глян-
цевой  открытки..."  Предыдущей  ночью  они  могли бы увидеть ее на Мар-
кет-Стрит в Фостере с последним (опять) гривенником и  стаканом  молока,
плачущей в это свое молоко,  и мужчины постоянно смотрели на нее, посто-
янно пытались сделать ее но теперь не делали уже ничего поскольку  забо-
ямшись, поскольку она была как дитя - и поскольку: "Почему же Жюльен или
Джек Стин или Уолт Фитцпатрик не дали тебе никакого места чтоб там можно
было  остаться и не оставили тебя в покое в уголке,  или не ссудили тебе
пару долларов?" - "Но им же было наплевать,  они меня боялись, они дейс-
твительно  не хотели меня рядом у них была типа отвлеченной объективнос-
ти,  наблюдая за мной, задавая гадкие вопросы - пару раз Жюльен пускался
в  свои игры его-голова-против-моей типа знаешь "Чётакое,  Марду," и его
обычные подобные номера и липовое сочувствие но ему на самом  деле  было
просто любопытно почему я еду - никто из них ни разу не давал мне денег,
чувак." - "Те парни в самом деле плохо к тебе относились,  ты  это  зна-
ешь?"  - "Ага так они ж никогда ни к кому не относятся - как никогда ни-
чего не делают - ты сам о себе заботишься, я позабочусь обо мне." - "Эк-
зистенциализм."  - "Но американский хуже незаинтересованный экзистенциа-
лизм и торчков чувак,  я тусовалась с ними, уже почти год к тому времени
и получала, всякий раз когда их вставляло, что-то вроде контактного кай-
фа." - Она бывало сидела с ними,  они уже начинали отпадать,  в  мертвом
молчании она ждала,  ощущая как медленные змеевидные волны вибрации про-
бираются через всю комнату, веки опадают, головы клонятся и вздергивают-
ся вновь, кто-нибудь бормочет какую-нибудь противную жалобу: "Чув-ва-ак,
меня достал этот сукин сын МакДауд с его вечным нытьем по  части  как  у
него  не хватает денег на одну стекляшку,  как будто полстекляшки нельзя
достать или за половину заплатить - чув-ва-ак,  я ни разу не видал такой
никудышности,  ну ч-че-орт,  пошел бы он куда подальше и с концами, эм."
(Это торчковое "эм" сопровождающее любую подставу,  а все  подставляются
когда говорят, в смысле утверждения, эм, ну-эм, всхлип потакающего собс-
твенным капризам младенца сдерживаемый чтобы не взорваться полным  ревом
УААА  во  всю пасть которого им хочется от мусора низводящего их системы
до колыбельки.) - Марду бывало сидела там, и под конец улетев по чаю или
бенни  она начинала чувствовать себя так будто ее тоже ширнули,  она шла
по улице съехав и на самом деле ощущала электрический контакт с  прочими
человеками (в своей чувствительности признавая факт) но иногда ее обуре-
вали подозрения что ее кто-то тайно подсаживал и шел за  нею  следом  по
улице  тот  который  в  действительности  нес  ответственность за это ее
электрическое ощущение и был так независим от какого бы то ни  было  ес-
тественного закона вселенной.  - "Но ты на самом-то деле этому не верила
- однако верила - когда я поехал по бенни в 1945-м я в натуре верил  что
девчонка  хотела  использовать мое тело чтобы сжечь его и засунуть доку-
менты ее мальчика мне в карман чтобы фараоны подумали что он умер - я  и
рассказал ей,  к тому же." - "О и что она сделала?" - "Она сказала: "Ууу
папочка," и обняла меня и позаботилась обо мне,  Милашка была дикой суч-
кой,  она  накладывала оладьи грима на мой бледный - я сбросил тридцать,
десять,  пятнадцать фунтов - но что же было дальше?" - "Я пошла  бродить
со  своей  брошкой." - Она зашла в какой-то магазин подарков и там сидел
человек в инвалидном кресле. (Она случайно ткнулась в двери с клетками и
зелеными канарейками за стеклом,  ей хотелось потрогать бусинки, посмот-
реть золотых рыбок,  погладить старого жирного кота нежившегося на  полу
на солнышке, постоять в прохладных зеленых джунглях попугайчиков в мага-
зине торча от  зеленых  не-от-мира-сего  дротиков  попугайских  взглядов
скручивающих себе безмозглые шеи чтоб окаменеть зарывшись в безумные пе-
рышки и ощутить эту отчетливую передачу от них птичьего ужаса,  электри-
ческие спазмы их внимания,  к р я к,  л у к, л и к, а человек был крайне
странен.) - "Почему?" - "Не знаю просто очень странен и всё,  он  хотел,
он говорил со мной очень ясно и настойчиво - типа интенсивно глядя прямо
на меня и очень долго распространялся но улыбаясь на простейшие  баналь-
нейшие  темы но мы оба знали что подразумеваем все остальное что сказали
- ты знаешь как в жизни - на самом деле это было про тоннели, тоннель на
Стоктон-Стрит  и тот другой который только что соорудили на Бродвее,  об
этом-то мы как раз говорили больше всего,  но пока мы беседовали великий
электроток  подлинного  понимания прошел меж нами и я почувствовала иные
уровни бесконечное число их в каждой интонации его речи и моей  и  целый
мир значения в каждом слове - я никогда прежде не представляла себе нас-
колько много происходит все время,  и люди это знают - видно  у  них  по
глазам, они отказываются показывать это каким-то другим - я осталась там
очень надолго." - "Он сам должно быть чудик." - "Знаешь,  лысоватый  та-
кой,  и типа голубого, и средних лет, и с таким видом будто у него отре-
зана голова или просто висит в воздухе," (безмозглая,  осунувшаяся) "ог-
лядывающая все вокруг,  наверное то была его мать пожилая дама в цветас-
той шали - но Боже мой у меня б это отняло целый день." - "Ух." - "А  на
улице эта прекрасная старушка с седыми волосами подошла ко мне и увидела
меня, но расспрашивала как пройти, но хотела поболтать..." (На солнечном
теперь  лирическом  воскресно-утреннем  тротуаре  после дождя,  Пасха во
Фриско и все пурпурные шляпки извлечены и лавандовые пальто на параде  в
прохладных  порывах  ветра  и  маленькие девочки такие крошечные в своих
только что набеленных туфельках и полных надежд пальтецах медленно гуля-
ющие  по белым холмистым улицам,  церкви старых колоколов в хлопотах и в
центре вокруг Маркета где  наша  оборванная  святая  негритянская  Жанна
д'Арк  скиталась  поя  осанну  в  своей смуглой одолженной у ночи коже и
сердце,  трепыханья бюллетеней со ставками на угловых газетных  стендах,
наблюдатели голых журналов,  цветы на углу в корзинах и старый итальянец
в фартуке с газетами вставший на колени полить, и папа-китаец в облегаю-
щем  экстатическом  костюме  везет  в корзинке-коляске грудного младенца
вниз по Пауэлл со своей розовощекой женой с блестящими карими глазами  в
новой  шляпке  срывающейся  и трепещущей на солнце,  вот там стоит Марду
улыбаясь напряженно и странно и пожилая эксцентричная дама уже не  обра-
щает внимания на ее негритянскость не больше чем добрый инвалид из мага-
зина и раз уж у нее теперь такое внешнее и открытое лицо,  ясные  свиде-
тельства обеспокоенного чистого невинного духа только что восставшего из
провала в изъязвленной оспинами земле и собственными переломанными рука-
ми вытащившего себя к безопасности и спасению,  две женщины Марду и ста-
рушка в невероятно грустных пустых улицах воскресенья после всех возбуж-
дений субботней ночи великого блеска вверх и вниз по Маркету как собран-
ной пыли после промывки золота и пульсации неона в  барах  О'Фаррелла  и
Мэсона с вишневыми палочками коктейльных стаканов подмигивающими пригла-
шая открыть изголодавшиеся сердца субботы а в действительности  ведущими
лишь  в  конце  концов  к синей пустоте воскресного утра лишь трепыханье
нескольких газет в канаве и долгий белый вид на Окленд с призраком  Саб-
бата, все же - Пасхальный тротуар Фриско пока белые корабли врезают чет-
кие голубые линии из Сасебо под пролет Золотых Ворот,  ветер что усыпает
искрами всю листву Приморского Графства отмывая выстиранный блеск белого
доброго города,  в облаках утраченной чистоты в вышине  красно-кирпичный
след и пирс Эмбаркадеро, призрачный расколотый намек на песню старых по-
мо некогда-единственных скитальцев по этим одиннадцати последним  амери-
канским теперь застроенным белыми домиками холмам, лицо самого отца Мар-
ду сейчас когда он поднимает голову чтобы вдохнуть чтобы  заговорить  на
улицах жизни материализуясь громадно над Америкой,  тая...) "И типа я ей
ответила но тоже поболтала и когда она уходила то отдала мне свой цвето-
чек  и  приколола  его ко мне и назвала меня миленькой." - "Она была бе-
лой?" - "Ага, вроде, она была очень ласковой, очень приятной кажется она
меня полюбила - типа спасла меня, вытащила - я поднялась на холм, на Ка-
лифорнию,  мимо Чайнатауна, где-то набрела на белый гараж типа с большой
такой стеной и этот парень на вертящемся стульчике хотел узнать чего мне
нужно,  я понимаю все свои действия как  одно  обязательство  за  другим
вступать в коммуникацию с кем бы то ни было не случайно но по договорен-
ности выдвинутые передо мною,  вступить в связь и передать эту  новость,
вибрацию  и  новое значение что у меня теперь есть,  по поводу всего что
происходит со всеми постоянно повсюду и чтоб они не  волновались,  никто
так  не гадок как ты думаешь или - цветной парень на вертящемся стульчи-
ке,  и у нас с ним вышел долгий путаный разговор и он очень не хотел,  я
помню,  смотреть  мне в глаза и действительно слушать что я говорила." -
"Но что же ты говорила?" - "Так это же все теперь забыто - что-то  такое
простое и типа того чего никогда не ожидаешь вон как те тоннели или ста-
рушка и я зависшая на улицах и направлениях - но парень  хотел  со  мною
это сделать,  я видела как он расстегнул молнию но ему вдруг стало стыд-
но, я стояла спиной и видела в стекле." (В белых плоскостях гаражностен-
ного утра,  фантом человека и девушка стоящая спиной тяжело осевшая наб-
людая в окне которое отражает не только черного странного робкого  чело-
века тайно уставившегося но и всю контору,  кресло, сейф, промозглые бе-
тонные задние интерьеры гаража и тускло  полированные  авто,  хвастающие
также  несмытыми  пылинками  наляпанными  вчерашним  вечерним дождиком и
сквозь стекло черездорожный бессмертный балкон многоквартирного  дома  с
деревянными лоджиями где внезапно она увидала троих чернокожих детишек в
странном наряде махавших руками но не кричавших негру  четырьмя  этажами
ниже  в робе значит очевидно работавшему в Пасху,  который тоже махал им
идя в собственном странном направлении которое вдруг пересеклось с  мед-
ленным направлением выбранным двумя мужчинами, двумя обычными мужиками в
шляпах,  в пальто но несшими один бутылку, другой мальчика лет трех, вот
остановившимися  чтобы затем поднять бутылку Четырехзвездочного Калифор-
нийского Шерри и выпить пока фрискинский дополуденный  всеутреннесолнеч-
ный ветер трепал им трагические пальто на ону сторону,  мальчишка ревел,
их тени на улице как тени чаек цвета выделанных вруч-ную итальянских си-
гар в глубоких бурых лавках на Колумбусе и Пасифике, вот проезд кадилла-
ка с акульими плавниками на второй скорости по направлению  к  домам  на
вершине  холма  с  видом на бухту и какой-то пахучий визит родственников
привезших с собою газеты с комиксами,  новости про престарелых  тетушек,
конфетки для какого-нибудь несчастного мальчугана ждущего когда же нако-
нец закончится это воскресенье,  когда солнце перестанет  литься  сквозь
жалюзи  застекленных дверей и растения в кадках перестанут от него выго-
рать а лучше пойдет дождик и снова понедельник и радость закоулка с  де-
ревянными  заборами  где не далее как вчера ночью бедняжка Марду чуть не
потерялась.) - "Что сделал цветной парень?" - "Он снова застегнулся,  он
боялся  на меня взглянуть,  он отвернулся,  было странно он застыдился и
сел - мне это напомнило к тому же когда я была  маленькой  в  Окленде  и
этот  человек посылал нас в магазин и давал нам монетки потом распахивал
свой купальный халат и показывал нам себя." -  "Негр?"  -  "Угу,  у  нас
по-соседству  где  я жила - я помню никогда там не оставалась а подружка
моя оставалась и я думаю один раз даже с ним сделала что-то." - "Как  ты
поступила с парнем на вертящемся стульчике?" - "Ну, я типа выбралась от-
туда и стоял прекрасный день, Пасха, чувак." - "Бож-же, Пасха а я-то сам
где  был?" - "Мягкое солнышко,  цветы и вот я шла вниз по улице и думала
"Зачем я позволяла себе чтобы мне было скучно в прошлом вообще" и  чтобы
компенсироваться  за  это  улетала или напивалась или буйства или всякие
трюки что бывают у людей поскольку они хотят чего угодно  но  только  не
безмятежного понимания всего лишь того что есть, чего в конце концов так
много,  и обдумывая вроде как сердитые социальные сделки, - типа рассер-
женного  -  оттяга  - как типа ссориться из-за социальных проблем и моей
расовой проблемы, это значило так мало и я чувствовала такую клевую уве-
ренность  а  золото утра ускользнуло бы рано или поздно и уже начало - я
могла