бы сделать всю свою жизнь вот такой как это утро одной лишь  силой
чистого  понимания  и желания жить и продолжать идти,  Боже это все было
прекраснейшей вещью что когда-либо случалась со мной по-своему - но  все
это  было  таким  зловещим." - Кончилось когда она добралась домой в дом
своей сестры в Окленде и те на нее взъярились все равно но  она  послала
их и делала странные вещи;  она заметила например сложную проводку кото-
рую ее старшая сестра протянула чтобы подсоединить телевизор и  радио  к
кухонной  розетке  в ветхой деревянной надстройке над их коттеджем около
Седьмой и Пайна железнодорожное прокопченное дерево и чудовищные веранды
типа трухи трущоб-нахаловок, не двор а участочек со щебенкой и почернев-
шими палками где бродяги токайствовали прошлой ночью перед тем как пере-
ходить  грузовую площадку скотобоен к главной линии на Трэйси сквозь об-
ширный бесконечный невозможный Бруклин-Окленд полный телефонных  столбов
и  всякого  хлама  и  субботними вечерами дикие негритянские бары полные
блядей а мексиканцы йя-йякают в своих собственных салунах  и  патрульная
машина крейсирующая по длинному печальному проспекту усеянному пьющими и
блеском битых бутылок (теперь в деревянном домишке где  ее  вырастили  в
ужасе  Марду  сидит  на  корточках у стены глядя на провода в полутьме и
слышит как сама же говорит и не понимает зачем она это говорит  если  не
считать того что это должно быть произнесено,  должно выйти наружу, пос-
кольку тем же самым днем только раньше в  своих  скитаниях  она  наконец
выбралась  на дикую Третью Улицу между шеренг надрызгивавшихся пьянчуг и
кровавых пьющих индейцев в хайратниках выкатывавшихся из переулков  и  с
киношкой за 10 центов с тремя фильмами в программе и маленькими детишка-
ми трущобных ночлежек бегавшими по мостовой и ломбардами и  музыкальными
автоматами  негритянских  распивочных  и  она  стояла в свете дремотного
солнца вдруг вслушиваясь в боп будто в первый раз а тот лился, намерение
музыкантов  и их труб и инструментов внезапно мистическая общность выра-
жающая себя волнами типа зловещих и вновь электричество  но  вопящее  от
осязаемой живучести непосредственное слово из вибрации, взаимообмены ут-
верждения, уровни волнующихся намеков, улыбка в звуке, тот же живой эки-
вок в том как ее сестра расположила те провода извивающиеся перепутанные
и преисполненные намерения,  выглядевшие невинно но на самом-то деле под
личиной  обыденной  жизни совершенно по уговору тошнотворная пасть почти
усмехающиеся змеи электричества целенаправленно помещенные  которых  она
видела  весь день и слышала в музыке и увидела теперь в проводах),  "Что
ты пытаешься сделать в самом деле убить меня током?" по этому сестры по-
няли  что  что-то действительно не так,  хуже чем младшая из сестер Фокс
которая была алкоголичкой и устраивала тарарам на улице и арестовывалась
регулярно полицией нравов, что-то безымянно кошмарно зияюще не так, "Она
курит дурь, она якшается со всякими странными бородатыми парнями в Горо-
де."  - Они позвонили в полицию и Марду забрали в больницу - уже осозна-
вая: "Боже, я видела как ужасно то что на самом деле происходило и гото-
во было произойти со мной и чувак я извлеклась из этого быстро, и разго-
варивала здраво со всеми с кем возможно и все делала правильно,  они вы-
пустили меня через 48 часов - со мною были еще женщины, мы выглядывали в
окна и то что они говорили,  из-за этого я поняла драгоценность того как
в самом деле выберешься наружу из этих проклятых халатов и наружу оттуда
вообще на улицу,  солнце,  мы видели пароходы,  наружу и СВОБОДНО  чувак
бродить, как замечательно это в самом деле и как мы никогда этого не це-
ним угрюмо внутри собственных забот и шкур,  как дураки на  самом  деле,
или слепые испорченные презренные детки надувшиеся из-за того что...  им
не дают...  всех... конфет... которых им хочется, поэтому я поговорила с
докторами  и рассказала им..." "И тебе негде было остановиться,  где вся
твоя одежда?" - "Разбросана повсюду - по всему Пляжу  -  мне  надо  было
что-то сделать - они мне позволили пожить здесь, одни мои друзья, на ле-
то.  Мне придется выметаться в октябре." - "В Переулке?" - "Ага." - "Ми-
лая  давай ты и я - хочешь поехать со мной в Мексику?" - "Да!" - "Если я
поеду в Мексику?  то есть,  если я раздобуду денег? хоть у меня сейчас и
есть  сто  восемьдесят  и мы в самом деле действительно могли бы поехать
хоть завтра и у нас бы получилось - как индейцы - в  смысле  задешево  и
жить  в  деревне или в трущобах." - "Да - было б так славно свалить сей-
час." - "Но мы могли бы или должны бы на самом деле подождать пока я  не
получу  - я должен получить пять сотен понимаешь - и - " (и вот тогда-то
я мог бы умыкнуть ее на груди своей жизни) - она  говорила  "Я  действи-
тельно не хочу больше ничего общего с Пляжем или с кем-либо из этой бан-
ды,  чувак,  вот почему - наверное я заговорила или согласилась  слишком
рано, ты кажется уже не так уверен" (смеясь увидев как я все взвешиваю).
- "Но я лишь обдумываю практические проблемы." - "Тем не менее если б  я
сказала "может быть" спорим - уууу как хорошо," целуя меня - серый день,
красный свет лампочки,  я никогда не слыхал подобной истории от подобной
души  кроме  тех  великих людей которых знавал в юности,  великих героев
Америки с которыми мы были корешами, с которыми я искал вместе приключе-
ний  и садился в тюрьму и кого знал рваными рассветами,  мальчишек битых
на бордюрах узревших символы в переполненной канаве,  Рембо  и  Верленов
Америки с Таймс-Сквер, пацанов - ни одна девчонка ни разу не тронула ме-
ня историей духовного страдания и столь прекрасно виднелась душа ее  лу-
чистая  как  ангел  скитающийся по преисподней а преисподняя те же самые
улицы по которым шлялся и я сам наблюдая,  ища кого-то как она и никогда
и не мечтая о тьме и тайне и неизбежности нашей встречи в вечности, гро-
мадность ее лица сейчас словно внезапная голова Тигра на плакате поодаль
на дощатом заборе дымной свалки утром в субботу когда нет школы,  непос-
редственная,  прекрасная, безумная, под дождем. - Мы обнялись, мы прижи-
мались тесно - сейчас это было как любовь, я был изумлен - у нас получи-
лось в гостиной,  с радостью,  в креслах,  на постели,  спали  сплетясь,
удовлетворенные - я покажу ей больше сексуальности -
   Мы проснулись поздно, она не пошла к своему психоаналитику, она "про-
сохатила" свой день и когда Адам вернулся домой и увидел  нас  в  кресле
снова  по-прежнему  разговаривающими  а  весь дом замусоренным (кофейные
чашки, крошки пирожных что я купил на трагичном Бродвее в серой итальян-
скости которая так походила на потерянную индейскость Марду, трагическое
Америко-Фриско с его серыми  заборами,  мрачными  тротуарами,  парадными
промозглости, которое я из маленького городка и только-только из солнеч-
ной Флориды Восточного Побережья находил таким пугающим).  - "Марду,  ты
просохатила свою стрелу с терапевтом,  в самом деле Лео тебе должно быть
стыдно и ты должен ощущать немножко ответственности в  конце  концов..."
"Ты имеешь в виду что я заставляю ее пускать по бороде обязанности...  Я
бывало делал так со всеми своими девчонками...  ах ей будет полезно про-
пустить разок" (не зная всей ее необходимости).  - Адам почти шутливо но
и вполне серьезно:  "Марду ты должна написать письмо или же позвонить  -
почему б тебе прямо сейчас ему не позвонить?" "Это докторша, в городской
и районной." - "Так позвони сейчас,  вот тебе монетка." - "Но я  могу  и
завтра  это  сделать,  ведь уже слишком поздно." - "Откуда ты знаешь что
уже слишком поздно - нет в самом деле,  ты сегодня действительно облажа-
лась,  и  ты  тоже  Лео ты ужасно виноват крысеныш." А затем веселенький
ужин,  две девчонки пришли снаружи (серого сумасшедшего наружи)  к  нам,
одна свеженькая после переезда через всю землю из Нью-Йорка с Бадди Пон-
дом,  куколка такая лос-анжелесского хипового типа с  короткой  стрижкой
которая немедленно занырнула в грязную кухню и приготовила всем восхити-
тельный ужин суп из черной фасоли (всё из банок) с еще кое-какой бакале-
ей пока другая девчонка, Адама, трепалась по телефону а Марду и я сидели
виновато,  смурно в кухне допивая выдохшееся пиво и думая что может Адам
и  не прав на самом деле по части того что следует сделать,  как следует
взять себя в руки,  но наши истории уже рассказаны,  наша любовь упрочи-
лась, и что-то печальное прокралось в глаза нам обоим - вечер продолжал-
ся веселеньким ужином,  мы впятером,  девчонка с короткой стрижкой позже
сказала  что  я  был так прекрасен что она не смела взглянуть (что впос-
ледствии оказалось присловьем Восточного Побережья у нее и у Бадди  Пон-
да),  "прекрасен" так меня изумило, невероятно, но должно быть произвело
впечатление на Марду,  которая в любом случае за ужином ревновала  из-за
девчонкиных знаков внимания ко мне и потом так и сказала - мое положение
так воздушно, уверенно - и мы все поехали кататься в ее импортной машине
с откидным верхом, по теперь уже пустеющим улицам Фриско не серым а отк-
рывающим мягко жарко красные в небе между домов Марду и я откинулись на-
зад на открытом заднем сиденье врубаясь в них,  мягкие оттенки, обсуждая
их,  держась за руки - те впереди как веселая молодая международная  па-
рижская тусовка едущая через город, девчонка с короткими волосами внуши-
тельно рулила,  Адам показывал пальцем - ехали навестить какого-то парня
с Русского Холма собиравшего вещи на нью-йоркский поезд и судно во Фран-
цию где по нескольку пив,  светская болтовня, позже толпой пешком вместе
с  Бадди  Пондом  к  какому-то  другу-литератору  Адама  Эйлуорду  Тако-
му-то-и-такому известному своими диалогами в Текущем  Обзоре,  владельцу
великолепнейшей библиотеки,  потом за угол к (как я сказал Эйлуорду) ве-
личайшему остроумцу Америки Чарльзу Бернарду,  у которого был джин,  и к
старому седому гомику, и к остальным, и на всяческие подобные вечеринки,
закончив поздно ночью когда я сделал первую глупую ошибку в своей  жизни
и любви с Марду, отказавшись идти домой со всеми остальными в 3 часа ут-
ра,  настаивая,  хоть и по приглашению Чарли, остаться до рассвета смот-
реть  его порнографические (гомо мужские сексуальные) картинки и слушать
пластинки Марлен Дитрих, с Эйлуордом - остальные уходили, Марду устала и
слишком  много выпила кротко глядя на меня и не протестуя и видя какой я
был, пьянь на самом деле, всегда допоздна, всегда за чужой счет, громог-
ласный,  дурной  -  но любя теперь меня поэтому и не жалуясь и шлепая по
всей кухне своими босыми смуглыми ножками в сандалиях за  мною  пока  мы
смешивали напитки и даже когда Бернард заявляет что она украла одну пор-
нографическую открытку (поскольку она в ванной а он говорит мне  довери-
тельно:  "Дорогой мой, я видел как она сунула ее в карман, набедренный в
смысле нагрудный") поэтому когда она выходит из ванной то  что-то  такое
ощущает, вокруг нее педаки, странный пьяница с которым она, она не жалу-
ется - первое из столь многих унижений нагроможденных на нее,  не на  ее
способность к страданию но беспричинно на ее маленькие женские гордости.
- Ах мне не следовало так поступать,  заниматься лажей,  длинный  список
попоек  и пьянок и загулов и все разы когда я наезжал на нее,  последняя
встряска когда в такси вместе она настаивает  чтобы  я  отвез  ее  домой
(спать)  а сам могу идти увидеться с Сэмом один (в баре) но я выскакиваю
из машины, безумно ("Я никогда не видела ничего более маниакального"), и
бегу в другое такси и срываюсь прочь,  оставив ее в ночи - поэтому когда
Юрий ломится к ней в дверь на следующую ночь, а меня нигде нет, а он пь-
яный и лезет,  и прыгает на нее как он это обычно и делал, она уступила,
она уступила - она сдалась - забегая вперед в рассказе, сразу же называя
по  имени своего врага - боль,  почему должен "сладкий таран их броска в
любви" который на самом деле не имеет никакого отношения ко  мне  ни  во
времени ни в пространстве, быть как кинжал у меня в горле?
   Проснувшись, затем,  после веселья, в Небесном Переулке, снова у меня
пивной кошмар (теперь еще и немного джина) и с угрызениями и снова почти
и  теперь уже безо всякой причины отвращение маленькие беленькие частич-
ки-шерстинки от подушки набившиеся ей в черные почти проволочные волосы,
и ее припухшие скулы и маленькие припухшие губы, мрак и сырость Небесно-
го Переулка, и еще раз "Надо идти домой, исправиться" - как будто никог-
да я не был с нею прям,  а жульничал - никогда не вдали от своей химери-
ческой рабочей комнаты и удобного дома, в чужой серости всемирного горо-
да,  в состоянии БЛАГОПОЛУЧИЯ... "Но почему тебе вечно хочется срываться
так скоро?" - "Наверное чувство благополучия дома,  то  что  мне  нужно,
быть  правильным  -  как..." "Я знаю бэби - но я мне не хватает тебя так
что я ревную что у тебя есть дом и мать которая гладит тебе одежду и все
такое  а у меня нет..." "Когда мне вернуться,  в пятницу вечером?" - "Но
бэби тебе решать - сам говори когда." - "Но скажи чего ТЫ хочешь." - "Но
от меня этого не требуется." - "Но что ты имеешь в виду не требуется?" -
"Это как говорится - об - ох,  да не знаю я" (вздыхая, переворачиваясь в
постели,  прячась, зарывая маленькое виноградное тельце целиком, поэтому
я подхожу,  переворачиваю ее, хлопаюсь на постель, целую прямую что сбе-
гает с ее грудной кости, углубление там, прямо, вниз до самого пупка где
она становится бесконечно малой линией и продолжается как будто  прочер-
ченная карандашом дальше вниз а затем длится так же прямо под низ, и не-
обходимо ли человеку получать благополучие из истории и  мысли  как  она
сама сказала когда у него есть это, сущность, но все же). - Тяжесть моей
нужды пойти домой,  мои невротические страхи,  похмелья, ужасы - "Мне не
надо  было  -  нам не стоило переться к Бернарду вообще вчера ночью - по
крайней мере надо было пойти домой в три вместе со всеми." -  "Я  так  и
говорю  бэби  - но Боже" (смеясь со всхлипываньем и смешно изображая ма-
ленький голос еле ворочающий языком) "ты никада ни делаишш шшо  я  праш-
шу."  "Оо  прости меня - я тебя люблю - ты меня любишь?" - "Чувак," сме-
ясь,  "о чем это ты" - глядя на меня с опаской - "Я о том чувствуешь  ли
ты  ко  мне  расположение?"  хоть она и обхватила уже смуглой ручкой мою
напряженную большую шею.  - "Естественно бэби." - "Но что за - ?" Я хочу
спросить все,  не могу, не знаю как, какова тайна того что я хочу от те-
бя, что такое мужчина или женщина, любовь, что я имею в виду под любовью
или почему мне обязательно нужно упираться и спрашивать и почему я ухожу
и бросаю тебя потому что в твоей бедной убогой квартирке - "Это меня это
место  угнетает - дома я сижу во дворе под деревьями кормлю кота." - "Ох
чувак я знаю что здесь душно - хочешь я подниму жалюзи?" - "Нет тебя все
увидят  - я буду так рад когда лето кончится - когда я получу те бабки и
мы поедем в Мексику." - "Ну чувак,  давай как ты говорил поедем  сей-час
на те деньги которые у тебя есть сейчас, ты говоришь мы в самом деле мо-
жем это сделать." - "Ладно! ладно!" мысль набирающая силу у меня в мозгу
пока  я делаю несколько долгих глотков выдохшегося пива и обдумываю гли-
нобитную хижину скажем за Тексоко за пять долларов в месяц и мы идем  на
рынок  ранним росистым утром она в своих сандалиях на милых смуглых нож-
ках шлепая как жена как Руфь  следуя  за  мною,  мы  приходим,  покупаем
апельсины,  нагружаемся хлебом, даже вином, местным вином, мы идем домой
и готовим чистенько на нашей маленькой плитке,  мы сидим вместе за  кофе
записывая  свои сны,  анализируя их,  мы занимаемся любовью на нашей ма-
ленькой постельке.  - Вот мы с Марду сидим там обговаривая это все, гре-
зим,  одна  большая фантазия - "Ну чувак," с зубками выпирающими смехом,
"КОГДА мы это сделаем - типа это было таким маленьким съездом  все  наши
взаимоотношения,  все эти нерешительные облака и планирование - Боже." -
"Может нам следует подождать пока я не получу  эти  гонорарные  башли  -
ага!  в натуре! так будет лучше, потому что так мы сможем купить пишущую
машинку и трехскоростной вертак и пластинок Джерри  Маллигэна  и  одежды
для  тебя  и всего что нам нужно,  типа того как сейчас мы ничего не мо-
жем." - "Угу - не знаю" (раздумывая) "Чувак ты знаешь у меня глаз  никак
не лежит на эти истерические дела бедности" - (утверждения такой внезап-
ной силы и хипоты что я бешусь и иду домой и размышляю  над  ними  много
дней).  "Когда ты вернешься?" - "Ну ладно, тогда давай в четверг." - "Но
если ты в самом деле хочешь в пятницу - не позволяй мне мешать тебе  ра-
ботать, бэби - может лучше если тебе уходить на подольше." - "После того
что ты - О я люблю тебя - ты..." Я раздеваюсь и остаюсь еще на три часа,
и  ухожу виновато поскольку благополучие,  ощущение того что я должен бы
принесено в жертву,  пусть в жертву здоровой любви, что-то во мне нездо-
ровое,  утраченное, страхи - к тому же я понимаю что не дал Марду монет-
ки,  хлеба в буквальном смысле, одну болтовню, объятья, поцелуи, я поки-
даю  дом  а ее чек пособия по безработице до сих пор не пришел и ей было
нечего есть - "Что ты будешь есть?" - "О у меня еще остались банки - или
может  схожу  к  Адаму - но мне не хочется ходить туда слишком часто - я
чувствую он теперь меня презирает,  ваша дружба была,  я вмешалась в  то
некое что-то которое у вас вроде..." "Никуда ты не вмешалась." - "Но тут
кое-что еще - я не хочу выходить наружу,  я хочу остаться внутри, никого
не видеть" - "Даже меня?" - "Даже тебя, иногда Боже я так вот чувствую."
- "Ах Марду я весь в смятении - я не могу решить -  нам  следует  что-то
сделать вместе - я знаю что, я устроюсь работать на железную дорогу и мы
станем жить вместе..." вот новая великая мысль.
   (А Чарльз Бернард,  огромность этого имени в космогонии моего  мозга,
герой  прустовского  прошлого  в  общей  схеме  какой  я знал ее,  толь-
ко-лишь-фрискинской ветви ее,  Чарльз Бернард который  был  возлюбленным
Джейн, Джейн которую застрелил Фрэнк, Джейн с которой жил я, лучшей под-
руги Мари,  холодными зимними дождливыми ночами когда  Чарльз  ходил  по
всему студгородку говоря что-нибудь остроумное,  великие нетленки почти-
нездешнезвучащие фантомообразные и неинтересные если вообще  достоверные
но истинное положение и насущная до зуда важность не только Чарльза но и
доброй дюжины остальных в световой сетке моего мозга,  поэтому Марду ви-
димая  в  этом  свете,  это маленькое коричневое тело в постели с серыми
простынями в трущобах Телеграфного Холма, громадная фигура в истории но-
чи  да но лишь одна среди многих,  сексуальность РАБОТЫ - тоже внезапная
животная радость пива когда видения великих слов в  ритмическом  порядке
все  в  одной гигантской архангельской книге с ревом проходят сквозь мой
мозг поэтому я лежу в темноте тоже видя тоже слыша жаргон будущих  миров
- дамажехе элеоут экеке дхдкдк длдоуд,  ---д, экеоэу дхдхдкехгыт - лучше
не больше чем лтхер эхе тхе макмёрфи из  того  дсадикат  то  которое  он
странно он делает мдодудлткдип - басееаатра - плохие примеры из-за меха-
нических ограничений машинописи,  потока речных  звуков,  слов,  темных,
уводящих к будущему и удостоверяющих безумие,  пустоту, звон и рев моего
разума кой благословен или неблагословен суть  где  деревья  поют  -  на
смешном  ветру  -  благосостояние  верит он отправится на небеса - слова
мудрым хватит - "Ловкие Спятили," написал Аллен Гинзберг.)
   Причина почему я не пошел домой в 3 часа утра - и пример.
                                        2
   Сперва я сомневался,  поскольку она была негритянкой,  поскольку  она
была неряхой (вечно откладывая все до завтра, неприбранная комната, нес-
тиранные простыни - да Господи ты Боже мой дались мне  эти  простыни)  -
сомневался  поскольку  знал что она была всерьез помешана прежде и снова
запросто могла стать и одна из первых вещей что мы сделали, в самые пер-
вые  ночи,  она пошла в ванную голой по запущенному коридору но двер