половинку  двери и отдал честь  прибывшим.  Поздние
гости вошли в отель. Дядюшка Польтер с директором поклонились и сказали:
     -- Добро пожаловать!
     Вестибюль   был  заполнен  любопытными  туристами.   Они  ждали  ужина,
чудака-миллионера, и у них был праздничный вид. Супружескую пару из Саксонии
(фирма трикотажных  изделий) и породистую даму  из Польши,  которые заказали
номера заранее, сразу провели  к лифту. Иоганн Кессельгут и какой-то молодой
человек  с обшарпанным чемоданом  и  в жалком осеннем пальтишке  остались  у
стойки. Кессельгут хотел пропустить молодого человека вперед.
     -- Ни в коем случае, -- возразил тот. -- У меня есть время.
     Кессельгут поблагодарил и обратился к швейцару.
     -- Мне желательно хороший солнечный номер. С ванной и балконом.
     Директор  сказал, что выбор сейчас невелик. Дядюшка Польтер изучал план
отеля с видом стратега, у которого болит печень.
     -- Цена не играет роли, -- сказал Кессельгут и покраснел.
     Швейцар пропустил это замечание мимо ушей.
     -- Номер тридцать первый  еще свободен. Он вам наверняка понравится. Не
угодно ли заполнить карточку для вновь прибывших?
     Кессельгут взял  ручку,  облокотился  на стойку и тщательно вписал свои
данные.
     Взоры  присутствующих переключились  наконец  на молодого человека и на
его жалкое пальто. Карл Отважный покашливал от волнения,
     --  Чем  могу  служить?  --  спросил  директор.  Молодой человек  пожал
плечами, смущенно улыбнулся и сказал:
     -- Гм, тут вот какое дело. Моя фамилия Хагедорн,  я выиграл первый приз
на конкурсе заводов "Путцбланк". Надеюсь, вы в курсе дела?
     Директор снова поклонился.
     -- Мы в курсе, --  сказал он с  пониманием. -- Добро пожаловать под наш
кров! Почтем за честь сделать ваше пребывание как можно более приятным.
     Хагедорн  оторопел. Оглядевшись,  он заметил,  что  по-вечернему одетые
гости  отеля  с любопытством  пялятся  на  него.  Господин  Кессельгут  тоже
взглянул в его сторону.
     -- Да,  какой номер  зарезервирован для господина Хагедорна? -- спросил
Кюне.
     -- Если не ошибаюсь, апартамент номер семь, -- сказал швейцар.
     Директор кивнул. Коридорный подхватил чемодан Хагедорна и спросил:
     -- А где большой багаж господина?
     -- Нигде, -- ответил Хагедорн. -- Какой там багаж!
     Директор и швейцар любезно улыбнулись.
     -- Вам сначала,  наверно,  хочется отряхнуть с себя  дорожную пыль,  --
сказал Карл  Отважный.  -- Позвольте  пригласить вас  потом к ужину? Сегодня
говядина с лапшой.
     -- Само по себе  это не так уж и  плохо, -- сказал Хаге-дорн.  --  Но я
сыт.
     Кессельгут оторвался от  заполнения карточки и  широко  раскрыл  глаза.
Коридорный, взяв ключ, направился с чемоданом к лифту.
     -- Но мы еще увидим вас позднее? -- заискивающе спросил директор.
     --  Естественно,  --  сказал  Хагедорн.  Он  выбрал  видовую  открытку,
попросил почтовую  марку, заплатил за все, хотя швейцар норовил записать  на
счет отеля, и повернулся было идти.
     --  Пока  не забыл,  --  торопливо  спросил  дядюшка  Польтер.  --  Вас
интересуют почтовые марки?  -- Он вынул  из ящика  конверт, в котором хранил
заграничные марки, и разложил их во всем красочном великолепии перед молодым
человеком.
     Хагедорн взглянул на  лицо старого  швейцара. Потом из вежливости бегло
оглядел марки. Он ровно ничего в них не понимал.
     -- У меня нет детей, -- сказал он. -- Но, может, еще будут.
     -- Значит, могу собирать и дальше? -- спросил дядюшка Польтер.
     Хагедорн спрятал марки в карман.
     -- Продолжайте, -- сказал он. -- Ведь это безопасно.
     В сопровождении сияющего  директора он направился  к  лифту. Сидящие за
столиками,  мимо которых он проходил, таращились на него.  Хагедорн  шагал с
упрямым видом, засунув руки в карманы пальто.
     Иоганн Кессельгут, отложив заполненный листок, спросил в растерянности:
     --  С чего  это вы собираете  почтовые марки для  молодого человека? --
спросил он. -- И почему ради него приготовили говядину с лапшой?
     Дядюшка Польтер вручил ему ключ от номера и сказал:
     -- На свете есть чудаки. Тот  молодой человек, к примеру, миллионер. Вы
поверили бы? Тем не менее это так.
     Только   он   не  должен   догадываться,  что  мы  знаем.  Ему  хочется
представляться  бедняком.  Он надеется собрать скверные впечатления о жизни.
Здесь ему это не удастся. Ха-ха! Нас предупредили о нем по телефону.
     -- Чудесный человек, -- сказал директор, вернувшись от лифта. -- Крайне
симпатичный. И совсем  неплохо играет свою роль. Интересно,  что он скажет о
сиамских кошечках?
     Кессельгут ухватился за стойку.
     -- Сиамские кошки? -- пробормотал он.
     Швейцар с гордостью кивнул.
     -- Три штуки. И это нам посоветовали вчера  по телефону. А также насчет
собирания почтовых марок.
     Кессельгут безмолвно уставился на  входную  дверь. Может,  броситься на
улицу и убедить второго бедняка, который приближается, вернуться обратно?
     Подошла группа постояльцев.
     --   Очаровательный   мальчишка,  --  воскликнула   госпожа  Каспариус,
неунывающая дама из Бремена.
     Госпожа фон Маллебре бросила на нее взгляд. Дама из Бремена ответила ей
тем же.
     --  Как  же  его  все-таки  зовут? -- спросил  господин  Ленц,  толстый
торговец антиквариатом из Кельна.
     --  Кандидат   наук  Фриц  Хагедорн,  --  непроизвольно  сказал  Иоганн
Кессельгут.
     Все умолкли.
     --  Вы его знаете? -- радостно воскликнул директор. --  Это грандиозно!
Расскажите о нем!
     --  Нет. Я  его не знаю, -- ответил Иоганн Кессельгут. Все рассмеялись.
Госпожа Каспариус игриво погрозила пальчиком.
     Иоганн Кессельгут  не знал,  что делать. Он схватил свой  ключ и  хотел
ускользнуть.  Но  ему  преградили дорогу. На него  посыпался  град вопросов.
Каждый, представившись, жал ему руку. Он еле успевал называть свою фамилию.
     -- Дорогой господин Кессельгут, -- сказал в заключение толстый Ленц. --
Не очень-то любезно с вашей стороны, что вы заставили нас так нервничать.
     Раздался гонг. Группа  разошлась:  проголодались. Кессельгут присел  за
столик в  холле. Горестная складка  прорезала  его лоб, он был подавлен и не
видел  выхода. Несомненно одно:  фройляйн Хильда  и эта  дура  Кункель вчера
вечером сюда  звонили. Сиамские  кошки в  номере Хагедорна! Нечего  сказать,
сюрприз.

     У бедняка, который, насвистывая  народные песни,  тащился с корзиной по
снегу, промокли и застыли ноги. Он остановился и, кряхтя, присел на корзину.
Впереди на холме чернело большое здание  с бесчисленными освещенными окнами.
Наверное,  гранд-отель,  подумал  он.  Надо  было   поселиться  в  небольшом
прокуренном постоялом дворе, а не в этом идиотском каменном ящике. Но  потом
он вспомнил, что хотел ведь изучать людей.
     -- Какая чушь! -- сказал он вслух. -- Я же давно знаю эту братву. -- Он
нагнулся, слепил снежок  и долго держал  его в ладонях. Кинуть в фонарь? Как
несколько дней назад мальчуганы на Литценбургерштрассе. Или как он сам сорок
лет назад.
     У  господина Шульце замерзли пальцы.  Белый комок снега выпал  из  рук,
оставшись  без  употребления.  Да я  все  равно  бы  промазал,  подумал он с
грустью.
     Запоздалые лыжники проехали мимо в сторону холма. К гранд-отелю. Шульце
услышал их смех и поднялся. Грубые ботинки. Корзина была тяжелой. Фиолетовый
пиджак тер под мышками.  Не хватает еще раскиснуть, он мысленно обругал себя
и зашагал дальше.
     Когда  Шульце  вошел в отель, лыжники  столпились  у  стойки  швейцара,
покупали газеты и  с  удивлением поглядывали на вошедшего. Со стула поднялся
элегантно одетый господин. Вот тебе на! Это же Иоганн!
     Кессельгут  с  тяжелым  сердцем  приблизился  и  умоляюще  взглянул  на
"бедняка".  Но эти  взгляды  отскочили  от него как от  стенки горох. Шульце
поставил  корзину  на пол,  повернулся спиной к  лыжникам и  лицом к  афише,
которая  извещала,  что  послезавтра  вечером   во  всех  залах  гранд-отеля
состоится  "бал в отрепьях". С  большим удовлетворением Шульце подумал,  что
ему по крайней мере даже не надо будет переодеваться.
     Лыжники, громыхая и спотыкаясь, ввалились в лифт.
     Швейцар, обозрев тыльную сторону бедняка, сказал:
     -- Торговля вразнос запрещена!
     После чего обратился к Кессельгуту и спросил, что ему угодно.
     --  С завтрашнего  дня  мне  надо  будет  кататься на лыжах, --  сказал
Кессельгут. -- Не знаю, как это делают. Думаете, я еще могу научиться?
     --  Ну  конечно!  --  ответил  дядюшка  Польтер.  -- Здесь и  не  такие
выучивались.  Лучше  всего  возьмите  частные уроки у Тони  Гразвандера.  Он
сможет  посвятить  вам лично  больше времени.  Это  приятнее,  чем в большой
группе, когда то и дело шлепаешься и на тебя вечно глазеют тридцать человек.
     Кессельгут задумался.
     -- Кто шлепается? -- робко спросил он.
     -- Вы! -- констатировал швейцар. -- Плашмя, во весь рост.
     Кессельгут прищурился:
     -- Это очень опасно?
     -- Вряд ли, -- успокоил его швейцар. -- К тому же у нас, в Брукбойрене,
первоклассные врачи! Например, медицинский советник доктор Цвизель. Лечением
сложных переломов костей он прославился на весь мир. Ноги, побывавшие в  его
клинике, выглядят куда красивее, чем прежде!
     -- Я не тщеславен, -- сказал Кессельгут.
     Бедняк, изучивший тем временем все объявления, расхохотался.
     У швейцара, который забыл о присутствии бедняка, лопнуло терпение:
     -- Мы ничего не покупаем!
     -- А я ничего и не продаю, -- сказал бедняк.
     -- Тогда что вам здесь надо?
     Навязчивый человек подошел ближе и ласково сказал:
     -- Жить!
     Швейцар сочувственно улыбнулся:
     -- Это обойдется вам  дороговато.  Ступайте-ка  обратно  в деревню, мил
человек! Там есть постоялые дворы и дешевые койки для туристов.
     -- Большое спасибо, -- отозвался бедняк. --  Но я не  турист.  Разве  я
похож? Между прочим, номер, который я займу здесь, стоит еще дешевле.
     Швейцар взглянул на  господина Кессельгута, предполагая, что тот  с ним
согласится, покачал головой и сказал как бы в завершение:
     -- Доброго вечера!
     --  Ну   наконец-то!  --   сказал   бедняк.  --  Давно   пора  со  мной
поздороваться. Уж в этом отеле я ожидал манеры получше.
     Дядюшка Польтер побагровел.
     --  Вон отсюда! -- прошипел он. -- Сейчас  же убирайтесь! Не то прикажу
вас выгнать!
     -- Это уж слишком! --  решительно заявил бедняк. -- Моя фамилия Шульце,
я  второй призер конкурса. На десять дней мне  предоставлены  в  гранд-отеле
"Брукбойрен" бесплатное питание и жилье. Вот документы!
     Дядюшка Польтер, сам того  не замечая, начал отвешивать мелкие поклоны.
Он  не  понимал,  что  творится. Сойдя наконец с подставки, он  вышел  из-за
стойки, и сразу бросилось в глаза, что швейцар небольшого роста.
     --  Одну минутку,  пожалуйста! -- пробормотал он и рысцой устремился  в
контору за директором. "Убиться можно!" -- скажет Кюне.
     Шульце и Кессельгут временно остались вдвоем.
     -- Господин тайный советник,  -- предложил Иоганн в отчаянии, -- может,
лучше вернуться домой?
     Шульце, видимо, оглох.
     -- Случилось  нечто  ужасное, -- шептал  Иоганн.  --  Представьте себе,
когда я вошел сюда...
     -- Еще  одно слово,  -- сказал тайный  советник, -- и я убью вас голыми
руками! -- Это звучало крайне убедительно.
     -- Но риск... -- начал Иоганн.
     Тут открылась дверь лифта, оттуда  вышел Хагедорн с открыткой в  руке и
направился к стойке швейцара.
     -- Убирайтесь! -- прошептал Шульце.
     Кессельгут повиновался, но, чтобы оставаться вблизи, присел за столик в
холле.  Он не ждал  ничего  хорошего. Сейчас встретятся  миллионер, которого
здесь   приняли  за  бедняка,  и  бедняк,   которого  считают   миллионером!
Недоразумения сгущались над  отелем, как  грозовые облака.  Молодой  человек
заметил Шульце и учтиво поклонился. Шульце ответил тем же. Хагедорн озирался
по сторонам, что-то искал глазами.
     -- Извините,  --  обратился он  к Шульце. -- Я  только  что приехал. Не
знаете, где здесь почтовый ящик?
     -- Я тоже только что, -- ответил бедняк. -- А ящик за второй стеклянной
дверью налево.
     --  Действительно! --  воскликнул  Хагедорн,  вышел,  бросил  открытку,
адресованную  матери, вернулся довольный назад и  остановился возле бедняка.
-- Вам еще не дали номер?
     -- Нет, --  ответил  тот. -- Судя по всему, еще не выяснилось, можно ли
вообще рискнуть и предоставить мне приют в этой скромной обители.
     Хагедорн улыбнулся.
     -- Здесь все возможно. Мне кажется, мы попали в явно комичный отель.
     -- Если понятие комического толковать так широко, то вы правы.
     Молодой человек пристально поглядел на собеседника. Потом сказал:
     -- Не сердитесь на меня,  пожалуйста, но  мне страшно хочется  угадать,
как вас зовут.
     Тот отступил на шаг.
     -- Если с первого раза не угадаю, сдаюсь, -- заявил молодой человек. --
Это забавно, пожалуй, но я подозреваю, что вы -- Шульце! Верно?
     Старший собеседник был искренне поражен.
     --  Верно, --  сказал он.  --  Моя фамилия  Шульце.  Но как вы  узнали?
Откуда?
     -- Я знаю больше, -- сказал молодой человек. -- Вы выиграли второй приз
конкурса заводов  "Путцбланк".  Вот видите! Я из  племени малых  пророков! А
теперь угадайте-ка вы, как меня зовут.
     Шульце задумался. Потом лицо его озарилось, и, сияя, он воскликнул:
     -- Ага, есть! Вы -- Хагедорн!
     -- Да, так точно, -- сказал младший. -- У нас можно поучиться.
     Оба рассмеялись и пожали друг другу руки.
     Шульце  присел на свою  корзину  и предложил место рядышком  Хагедорну.
Так, в  тесном  единении, они  завели  глубокомысленную беседу  о рекламе. А
именно о  предельном эффекте оригинальных формулировок. Было похоже, что они
знакомы уже много лет.
     Господин Иоганн Кессельгут,  который, прикрывшись  газетой, наблюдал за
ними, был изумлен. Потом он начал строить план действий. И  наконец поднялся
в  лифте на третий этаж, чтобы обследовать свой номер с ванной и балконом  и
распаковать чемоданы.
     Дабы новые костюмы не помялись.
     Когда Кюне и Польтер после военного совета  вышли в  холл, оба лауреата
все  еще  сидели  на  промокшей ветхой корзине  и  воодушевленно беседовали.
Швейцар окаменел и придержал директора за смокинг.
     --  Вот!  --  выдохнул  он.  --  Полюбуйтесь-ка!   Наш  замаскированный
миллионер с господином Шульце. Ну прямо памятник! Как Гете с Шиллером!
     -- Убиться можно! -- выдохнул Карл  Отважный.  -- Этого только  нам  не
хватало! Я отведу  Шульце в свободную комнату для горничной. А  вы намекните
миллионерчику, мол, нам очень  неловко за то, что ему пришлось, как нарочно,
в нашем отеле  общаться с каким-то замухрышкой и что мы не можем  просто так
выгнать  Шульце. Может,  завтра  или  послезавтра  сам  догадается  выехать.
Надеюсь! Иначе распугает всех наших постоянных гостей.
     -- Господин кандидат  Хагедорн  еще ребенок, --  сказал швейцар строгим
тоном. -- Фройляйн, которая звонила из Берлина, была права. Уберите поскорее
Шульце с поля зрения! До того, как люди выйдут из столовой.
     Они подошли поближе.
     --  Добро пожаловать! --  сказал  директор  Кюне  господину Шульце.  --
Позвольте, я покажу вам ваш номер.
     Оба  лауреата  поднялись.  Шульце  взял  корзину.  Хагедорн  приветливо
посмотрел на собеседника.
     -- Дорогой господин Шульце, я еще увижу вас?
     -- Господин Шульце, наверное, устал с дороги, -- вмешался директор.
     --  Тут вы  здорово  ошиблись,  --  ответил Шульце. А первому  лауреату
сказал: --Дорогой Хагедорн, мы еще увидимся. -- И последовал за директором к
лифту.
     Швейцар, вложив в свой взгляд как можно больше отеческого тепла, сказал
молодому человеку:
     --  Извините,  господин  кандидат! Нам  очень  жаль,  что  именно  этот
приезжий был первым, с кем вы познакомились.
     -- А мне нисколько, -- ответил Хагедорн, не совсем понимая, о чем речь.
     -- Господин Шульце, если позволите заметить, не вписывается  в  здешнее
окружение.
     -- Я тоже не вписываюсь, -- ответил молодой человек.
     Дядюшка Польтер ухмыльнулся:
     -- Понимаю, понимаю...
     --  Да,  вот  еще, -- сказал  Хагедорн. -- У вас что,  во всех  номерах
животные? -- Он положил  на  стойку  руки ладонями вниз.  На них  были видны
царапины и красные пятна.
     -- Животные?  -- швейцар остолбенело смотрел на исцарапанные руки. -- В
нашем отеле нет животных.
     -- Вы  меня, очевидно, не  поняли, -- сказал  Хагедорн.  -- Я  говорю о
кошках.
     Дядюшка Польтер облегченно вздохнул.
     -- Мы угодили вашему вкусу?
     -- Да,  да.  Зверюшки очень милые. Хотя и  царапаются. Но они  так  вот
забавляются. А  это главное.  Я  только  хотел  узнать:  есть ли и  в других
номерах по три кошки?
     -- По-разному, -- ответил швейцар и поспешил переменить тему. -- Завтра
утром к вам в номер придет массажист.
     -- А что ему надо? -- спросил Хагедорн.
     -- Массировать.
     -- Кого?
     -- Вас, господин кандидат.
     --  Очень любезно с его стороны, -- сказал Хагедорн.  -- Но у меня  нет
денег. Передайте ему сердечный привет.
     Швейцар состроил обиженное лицо.
     -- Господин кандидат!
     -- Массаж тоже бесплатно?  -- спросил Хагедорн. -- Ну хорошо. Если  так
надо, пусть! А что это дает?
     Притворялся миллионерчик образцово.
     -- Массаж поддерживает мускулатуру в  форме, --  разъяснил  Польтер. --
Кроме того, он чрезвычайно усиливает кровоснабжение кожи.
     -- Согласен, --  сказал Хагедорн. -- Если не будет вредных последствий,
то не возражаю. Новые почтовые марки есть?
     -- Еще  нет,  -- ответил Польтер  с  сожалением.  --  Но  завтра  будут
наверняка.
     -- Полагаюсь на вас, -- серьезно  сказал Хагедорн  и направился в холл,
сдерживая смех.
     На пятом этаже Шульце и Карл Отважный покинули лифт. Выше он не ходил.
     Пешком  они  поднялись  на  шестой этаж  и  пошли  по  длинному  узкому
коридору. В конце директор отпер дверь, включил свет и сказал:
     -- Дело в том, что отель полностью занят.
     -- Ах вот почему, -- промолвил Шульце, растерявшись поначалу, и оглядел
каморку: косые стены, кровать, стол, стул, умывальник.
     -- Комнаты поменьше у вас нет?
     -- К сожалению,  нет, -- ответил директор.  Шульце  поставил корзину на
пол:
     -- Ну и холодина здесь!
     --  Центральное отопление  доходит  только до пятого этажа. А для печки
здесь нет места.
     --  Охотно  верю, -- сказал бедняк. -- К  счастью, врач строго запретил
мне  спать  в  отапливаемых  помещениях. Благодарю  вас  за  догадливость  и
предупредительное отношение.
     -- О, пожалуйста, -- ответил Кюне и прикусил губу. -- Делаем что можем.
     --  Остальное  время,  разумеется,  я   буду   вынужден   проводить   в
общественных  местах,  --   сказал  господин  Шульце.  --  Я  приехал  сюда,
естественно, не для того, чтобы окоченеть.
     -- Как только освободится отапливаемый номер, -- сказал директор, -- мы
вас переселим!
     -- Это не  к спеху, --  примирительно сказал  бедняк. -- Больше всего я
люблю косые стены. Сила привычки, понимаете?
     -- Вполне понимаю, -- ответил  директор.  -- Я счастлив, что угадал ваш
вкус.
     -- Действительно, -- сказал Шульце. -- Это вам удалось. До свидания!
     Он открыл дверь. Когда  директор  переступал порог,  у Шульце мелькнула
мысль: не дать ли ему хорошего пинка?
     Однако он овладел собой, запер дверь, открыл слуховое окно  и посмотрел
на  небо. Большие хлопья снега влетели  в комнатку и осторожно опустились на
одеяло.
     -- Это было  бы преждевременно,  -- произнес тайный советник Тоблер. --
Оставим пинок про запас.

Глава седьмая
СИАМСКИЕ КОШКИ

     Этот  вечер  что-то  предвещал.  Первое недоразумение  не  должно  было
оставаться последним. (Истинные недоразумения  размножаются, как  клетки, --
делением. Ядро заблуждения расщепляется,