ют  с  хрустальной
люстрой, -- заметил Хагедорн.
     Шульце присел на мерзлый корень сосны и сказал:
     -- Какое счастье, что природа не умеет читать.

     После  кофе Хагедорн удалился  к себе в  номер.  Шульце  обещал  вскоре
прийти. Навестить котят  и отведать коньяку. Но когда он вышел из читального
зала и направился к лестнице, его задержал дядюшка Польтер.
     -- У вас такой вид, будто вы скучаете, -- сказал швейцар.
     -- Не ломайте себе  голову из-за меня! --  посоветовал ему Шульце. -- Я
никогда не скучаю.
     Он повернулся, чтобы идти, но швейцар похлопал его по плечу.
     -- Вот список. Рюкзак получите на кухне.
     -- Мне не нужен никакой рюкзак, -- ответил Шульце.
     -- Ошибаетесь!  --  заявил  швейцар,  мрачно усмехнувшись.  --  У нашей
рассыльной заболел ребенок, корь.
     --  Желаю  ему выздороветь! Но  какое  отношение  имеет бедное  дитя  к
рюкзаку, который я должен взять на кухне?
     Швейцар промолчал и стал раскладывать письма и газеты по секциям.
     Шульце посмотрел на лежавший перед ним список и с удивлением прочитал:

     100 открыток "Панорама Волькенштайна" по 15
     2 тюбика клея
     1 катушка темно-красных шелковых ниток
     50 почтовых марок по 25
     3 пачки (по 12 шт.) лезвий для безопасной бритвы
     2 метра белой резиновой тесемки
     5 кусков стирального мыла
     1 пачка пирамидона (большие табл.)
     1 пузырек чернил для авторучек
     1 пара резинок для носков, черные
     1 пара колодок для обуви, размер 37
     1 пакетик мятного чая
     1 металлическая щетка для замшевых туфель
     3 коробки ментоловых леденцов
     1 поводок для собаки, зеленый, лакированный
     Часы (4 шт.) получить из ремонта
     1 дюжина защитных очков
     1 мал. бутылка березовой воды для волос
     1 алюминиевая походная хлебница

     Список продолжался,  но Шульце  пока и этого  хватило. Он устало поднял
глаза, засмеялся и сказал:
     -- Ах вот оно что!
     Швейцар положил на стол несколько купюр.
     -- У каждого наименования проставьте цену. Вечером, рассчитаемся.
     Шульце спрятал в карман список и деньги.
     -- Где брать эти товары?
     -- В деревне, -- дал указание швейцар.  --  В аптеке, у парикмахера, на
почте,  у  часовщика,  в  галантерее,  в хозяйственных товарах,  в  магазине
канцелярских принадлежностей. Поторопитесь!
     Шульце достал сигару и, раскуривая ее, сказал:
     -- Наверное, здесь я далеко пойду. Но еще  неделю  назад я и не  думал,
что когда-нибудь  стану  вашей рассыльной. -- Он приветливо кивнул швейцару.
-- Надеюсь, вы  не воображаете, что таким  путем вам удастся досрочно выжить
меня из отеля.
     Дядюшка Польтер смолчал.
     --  Позвольте  осведомиться,  чем  вы  намерены занять меня  завтра? --
спросил  Шульце.  --  Если не  возражаете,  я  всю  жизнь  мечтал  хоть  раз
прочистить  дымовую  трубу!  Вы  не  можете  распорядиться,  чтобы  завтра у
трубочиста заболели зубы? -- И он удалился сияя.
     Дядюшка  Польтер больше часа кусал нижнюю губу. Потом  у него для этого
не было  времени. Кучами возвращались в отель  с  экскурсий и лыжных походов
постояльцы. Наконец вернулся даже директор Кюне.
     -- Что с вами? -- спросил он озабоченно. -- Желтуха?
     -- Еще  нет, -- ответил швейцар. --  Но, может,  будет. Поведение этого
Шульце становится невыносимым. Он наглеет все больше и больше.
     -- Забастовал? -- спросил Карл Отважный.
     -- Наоборот, -- сказал  швейцар. -- Его это забавляет. Директор разинул
рот.
     -- Завтра он хочет  чистить дымовую  трубу! -- доложил  швейцар. -- Это
его давнишняя мечта.
     --  Убиться  можно!  --  сказал  директор и  покинул дядюшку  Польтера,
погруженного в мрачные раздумья.

     Тайный  советник Тоблер,  он же  господин Шульце, сгибаясь под тяжестью
рюкзака,  вернулся в отель через два  часа. Впрочем, он никогда еще  не  вел
столько  занимательных  бесед,  как  в это  заполненное  странными покупками
время. Часовщик, например, всеобъемлюще разъяснил ему политическое положение
в Восточной Азии и просветил насчет растущего экономического влияния  Японии
на  мировом рынке. Аптекарь  защищал  гомеопатию и пригласил  его как-нибудь
вечерком  распить  бутылку  красного  в   деревенском   трактире.  Белокурая
продавщица в  парикмахерской приняла  его  за  мужа  рассыльной. А  торговец
хозяйственными товарами шепотом  пообещал ему проценты за  крупные покупки в
будущем. Он свалил рюкзак на кухне и отправился к себе на шестой этаж, чтобы
записать расходы по списку. Открыв дверь в мансарду, он обнаружил там гостя.
Незнакомый,  хорошо одетый человек  лежал под  умывальником лицом  к  стене,
усердно стучал молотком  и, казалось,  не  заметил, что  он  уже  не  один в
комнате. В эту минуту он даже начал насвистывать.
     --  Что вам  угодно? --  спросил Шульце громко и строго. Незваный гость
подскочил,  ударившись затылком о край  стола, и, пятясь  задом,  выполз  на
белый свет.
     Это был Кессельгут! Сидя на корточках,  он с виноватым видом смотрел на
хозяина.
     -- Да вы рехнулись! -- сказал Шульце. -- А ну-ка встаньте!
     Кессельгут  поднялся,  отряхнул брюки  и начал  массировать  ушибленный
затылок.
     -- Что вы делаете под моим умывальником? -- продолжал допрос Шульце.
     Тот указал на большую картонную коробку, лежавшую на стуле.
     -- Я починил штепсельную розетку, господин  тайный советник,  -- сказал
он смущенно. -- Она была неисправна.
     -- Не надо мне розеток!
     --  Ну как же, -- сказал Иоганн и извлек из  коробки сверкающий никелем
рефлектор. -- А то вы застудитесь до смерти.
     Он поставил прибор на стол, опять полез под  умывальник, сунул вилку  в
розетку, вылез и встал в ожидании.
     Постепенно  спираль  рефлектора  накалилась,  розовый  цвет  перешел  в
красный;  и вот  они ощутили, как ледяная  мансарда  наполнилась живительным
теплом.
     --  Вода  в  тазу оттаивает,  -- сказал Иоганн и радостно  взглянул  на
своего повелителя.
     Тоблер почувствовал этот взгляд, но не ответил на него.
     -- Вот ящичек сигар, -- робко сказал Кессельгут. -- Несколько цветочков
я тоже достал.
     --  А теперь извольте за дверь! --  молвил тайный советник. -- Вам надо
было стать Дедом Морозом!
     Тем временем  Хагедорну тоже нанесли визит.  В дверь постучали. Лежа на
кушетке, он крикнул: "Войдите!" -- и спросил:
     -- Ты что так поздно, Эдуард? Но гость ответил:
     -- Меня зовут не Эдуард, а Гортензия.
     Короче говоря,  это  была  госпожа  Каспариус!  Она  пришла  поиграть с
сиамскими кошками. И сразу же  занялась ими, усевшись  на ковер. Наконец она
решила, что  достаточно проявила себя другом животных, и перешла к  истинной
цели своего посещения.
     -- Вы  уже  три дня здесь, -- сказала она с упреком.  -- Давайте завтра
устроим  прогулку? Возьмем с  собой  ленч и пойдем к Ламбергской долине. Там
полежим на  солнце. Кого  первого  хватит солнечный  удар,  тот  и  загадает
желание.
     --  Нет у меня  никаких желаний, --  возразил молодой человек. --  Даже
солнечного удара не хочу.
     Она расположилась  в  просторном кресле, подобрав ноги  и обняв  руками
колени.
     -- Можно сделать и  так, -- тихо  сказала  она.  --  Уложим чемоданы  и
уедем. Гармиш вам нравится?
     --  Насколько  я  знаю,  Гармиш чудное  место,  -- ответил  он. --  Но,
вероятно, Эдуард не позволит.
     -- Какое нам дело до Эдуарда? -- сердито спросила она.
     -- Он исполняет роль матери при мне.
     Она покачала головой.
     --  Можем  уехать вечерним  поездом. Собирайтесь. Дорог  каждый час.  В
загробную жизнь я не очень-то верю.
     -- Ах вот почему вы так торопитесь! -- сказал он. В дверь постучали.
     -- Войдите! -- крикнул Хагедорн.
     В номер вошел Шульце.
     -- Извини, Фриц. Я исполнял кое-какие поручения. Ты один?
     -- Сейчас  будет!  -- сказала  госпожа Гортензия  Каспариус,  посмотрев
сквозь Шульце, словно он был воздух, и вышла.

Глава четырнадцатая
ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА

     На  другой  день  случилось нечто  чрезвычайное:  Хаге,-дорн  влюбился!
Произошло это в автобусе, который вез с вокзала новых гостей гранд-отеля и в
который Хагедорн подсел по дороге,  возвращаясь пешком  с прогулки. Одной из
пассажирок оказалась молодая, решительная с виду девушка. У  нее была особая
прямолинейная манера  смотреть  на людей. (Это  отнюдь не  означает, что она
строила глазки.) Рядом с ней  сидела толстая испуганная добродушная женщина,
которую девушка называла "тетя Юлечка".
     Хагедорн мог бы часами  не сводить глаз с племянницы тети Юлечки. Кроме
того,  его не  покидало чувство, что он уже  где-то видел эту  девушку. Тетя
Юлечка была довольно  занудливой особой. Больше всего ее  занимало, кажется,
то, что чемоданы  были  погружены на крышу автобуса.  На каждом повороте она
хваталась  за сердце и вскрикивала от страха. Вдобавок она не пропускала  ни
одной  горы, желая  знать  ее имя и  фамилию. Хагедорн  услужливо  давал  ей
справки  и врал при этом  с три короба. Некоторые пассажиры, бывавшие  здесь
прежде и  знавшие местность,  подозрительно косились  на  него,  не  одобряя
выдуманной им географии.
     Тетя Юлечка, однако, была довольна.
     -- Большое вам  спасибо, сударь. А то чувствуешь себя как ночью в чужом
городе. Каждая улица зовется иначе, а  таблички  прочитать не можешь. Да и в
Альпах я еще никогда не была.
     Девушка взглядом попросила его  о снисхождении,  и этот взгляд  доконал
его.  Он глупо  ухмылялся,  был зол  на себя,  у  него  даже мелькнула мысль
выпрыгнуть из автобуса на ходу. Но, конечно, он остался.
     У отеля он помог обеим дамам  сойти. И поскольку тетя Юлечка строжайшим
образом  следила  за  разгрузкой  багажа, он  с девушкой неожиданно оказался
наедине.
     -- Ой, какой красивый снеговик! -- воскликнула она.
     -- Вам нравится? -- спросил он с гордостью. -- Это  с Эдуардом слепили.
И еще один знакомый, владелец
     большой пароходной линии. Эдуард -- мой друг.
122
     ЭРИХ КЕСТНЕР Трое в снегу
     -- Ага! -- сказала она.
     -- К сожалению, он со вчерашнего дня похудел.
     -- Владелец пароходной линии или ваш друг Эдуард?
     -- Снеговик, -- пояснил он. -- Солнце очень пригревало.
     Они смотрели на снеговика и смущенно молчали.
     -- Мы окрестили его Казимиром, -- сказал он через некоторое время. -- У
него голова яйцом. А в таком случае зваться Казимиром лучше всего.
     Она понимающе кивнула и показала на мишек, сидевших рядом с Казимиром.
     -- Они  превратились в белых медведей. Совсем перекрасились. Ну как это
называется?
     -- Мимикрия, -- подсказал он.
     -- Я такая забывчивая, -- сказала она. -- В научной терминологии.
     -- Вы надолго сюда? -- спросил он.
     Она покачала головой.
     -- Нет, скоро вернусь в Берлин.
     -- Я тоже из Берлина, -- сказал он. -- Какое совпадение!

     Тайный советник  Тоблер решил после обеда вздремнуть у себя в мансарде.
Вообще-то он собирался в Брукбой-рене отказаться от этого обычая из уважения
к красотам природы. Но увы -- годы брали свое. Включив рефлектор Иоганна, он
лег  на кровать и  заснул. Неожиданно кто-то рывком  отворил  дверь.  Открыв
глаза,  Тоблер  недовольно  уставился на  вошедшего. Перед ним был Хагедорн.
Молодой человек присел на кровать и спросил:
     -- Откуда у тебя рефлектор, Эдуард?
     -- От благотворительного фонда,  --  ответил Шульце  сонным голосом. --
Если ты пришел, чтобы спросить меня об этом, мы снова перейдем на "вы".
     -- Шульце! Дружище! -- воскликнул  Хагедорн. --* Я пропал! Я только что
влюбился!
     --  Отвяжись  от  меня с твоими дурацкими  бабами, -- приказал Шульце и
повернулся к стене. -- Спокойной ночи, мой мальчик!
     -- Она вовсе не  дурацкая баба, -- строго сказал Фриц. -- Она красивая.
И умная! И с юмором. И, кажется, я ей тоже нравлюсь.
     -- У  тебя  мания  величия!  --  пробормотал Шульце. --  Какая из  них:
Маллебре или бременская Цирцея?
     -- Перестань же наконец упоминать их! --  возмутился  Хагедорн.  -- Это
совсем другая! Она  еще не замужем! Но будет, когда я стану ее  мужем! С ней
тетя. Отзывается на имя "Юлечка".
     Вот теперь Шульце проснулся.
     -- Ты распутник! -- сказал он. -- Погоди с женитьбой по крайней мере до
завтра! Надеюсь, ты не втюрился в дуреху, которая  вышла  с теткой по  имени
Юлечка на ловлю мужчин! Не торопись, мы подберем тебе кого надо.
     Хагедорн поднялся.
     --  Эдуард,  я  запрещаю  тебе говорить подобным тоном  о моей  будущей
супруге. Она не дуреха. И не ловит мужчин. Разве я похож на выгодную партию?
     --  Упаси Бог! --  сказал Шульце. -- Но она,  естественно, уже слышала,
что ты престолонаследник!
     -- Эту чушь она еще никак не могла  услышать, -- возразил Хагедорн.  --
Она только что прибыла из Берлина.
     -- А я просто не разрешаю этого делать, -- категорически заявил Шульце.
-- Я  представляю здесь интересы твоей  матери. Запрещаю --  и  все!  В один
прекрасный день я подыщу тебе хорошую жену.
     -- Дорогой  Эдуард, -- сказал Фриц. -- Ты хоть сначала посмотри на нее.
Когда увидишь, у тебя дух захватит!

     Хагедорн уселся  в  холле, наблюдая за  лестницей  и  лифтом.  Пока  он
нетерпеливо ожидал  девушку и мечтал  о будущем,  его первоначальный восторг
сменился глубоким унынием. Он вдруг вспомнил, что на свадьбу нужны деньги, а
у него их нет. Раньше,  когда  он зарабатывал, ему попадались девушки, но не
те. А сейчас, когда  он полюбил племянницу тети Юлечки, он  был без работы и
его считали престолонаследником!
     --  У вас такой вид, словно вы собрались в монастырь, -- сказал  кто-то
за его спиной.
     Он  вздрогнул.  Это  была тетиюлечкина племянница. Хагедорн вскочил  на
ноги. Она села и спросила:
     -- Что это с вами?
     Он  долго смотрел на нее, пока она не опустила глаза. Прокашлявшись, он
сказал:
     -- Кроме господина Кессельгута  и Эдуарда,  об  этом  никто  в отеле не
знает.  Но  вам я скажу. Меня  принимают за  миллионера или,  как утверждает
Эдуард, за престолонаследника Албании. Почему -- не знаю. В действительности
я безработный с высшим образованием.
     -- Почему же вы не разъяснили это недоразумение? -- спросила она.
     -- Вы правы, --  сказал он. -- Это  следовало сделать. Я  и хотел!  Ах,
какой  я  осел! Вы очень сердитесь на  меня? Но Эдуард посоветовал ничего не
объяснять,  пусть все остается как  есть. Прежде  всего из-за  трех сиамских
котят. Он так любит играть с ними.
     -- А, собственно говоря, кто такой этот Эдуард? -- спросила она.
     -- Мы  с ним выиграли  призы на конкурсе. За это нас  в отеле бесплатно
кормят.
     --  О конкурсе  я  читала в  газете, -- сказала  она.  --  Речь идет  о
конкурсе, объявленном концерном Тоблера, да?
     Он кивнул.
     -- Значит, вы господин Хагештольц?
     -- Хагедорн,  -- поправил он. --  Зовут меня Фриц. Они помолчали. Потом
она покраснела. А потом сказала:
     -- Меня зовут Хильдегард.
     --  Очень приятно, --  сказал  он.  --  Самое  красивое имя, которое  я
когда-либо слышал!
     -- Нет, -- заявила она решительно. -- Фриц мне больше нравится!
     -- Я имею в виду женские имена. Она улыбнулась:
     -- Значит, мы пришли к согласию.
     Он взял ее руку, тут же смущенно отпустил и сказал:
     -- Это было бы чудесно.

     Наконец из лифта вышел Шульце. Хагедорн уже  издали кивнул ему и сказал
племяннице тети Юлечки:
     -- Вон идет Эдуард!
     Она не обернулась.
     Молодой человек пошел навстречу другу и прошептал:
     -- Это она.
     -- Что ты говоришь! -- насмешливо сказал Шульце. -- А я думал, что твоя
очередная.
     Он подошел к столику. Девушка подняла голову, улыбнулась ему и сказала:
     -- А  это, конечно, ваш друг Эдуард, господин Хагедорн? Именно таким  я
его себе представляла.
     Хагедорн радостно кивнул.
     -- Именно. Это  Эдуард. Золотое сердце  в  грубой оболочке. А это некая
фройляйн Хильдегард.
     Шульце стоял как громом пораженный, он  решил, что у него галлюцинации.
Девушка предложила  ему  сесть. В полной растерянности он шагнул и чуть было
не сел мимо стула. Хагедорн засмеялся.
     -- Фриц, не дурачься, -- проворчал Шульце. Но Фриц продолжал смеяться.
     --  Что  с  тобой,  Эдуард?  Ты выглядишь  как лунатик, которого  вдруг
окликнули.
     .-- Неплохое сравнение, -- заметила девушка одобрительно.
     Шульце наградил ее уничтожающим взглядом.
     Хагедорн  с  испугом  подумал:  "Веселенькое  дело!"  --  и  начал  без
передышки рассказывать о  маскараде и почему Шульце не получил приза за свой
костюм,  о  первом лыжном занятии Кессельгута, о Берлине, о  природе, о том,
что его мать спросила в письме, бывают ли в Брукбойрене лавины, и...
     -- Будь добр, мой мальчик, -- попросил Эдуард. --  Принеси мне из моего
номера пузырек  с  валерьяновыми  каплями!  Он стоит  на умывальнике. Что-то
желудок болит.
     Хагедорн вскочил в места, махнул рукой лифтеру и поехал наверх.
     -- У вас боли в желудке? -- спросила племянница тети Юлечки.
     -- Придержи язык! -- рассвирепел  тайный советник.  -- Ты что, спятила?
Чего тебе здесь надо?
     -- Дорогой отец, я лишь хотела посмотреть, как тебе живется, -- сказала
фройляйн Хильда.
     Тайный советник забарабанил пальцами по столу.
     -- Твое  поведение неслыханно! Сначала ты информируешь, за моей спиной,
дирекцию отеля, а четыре дня спустя являешься сама!
     --  Но, папа,  --  возразила  дочь,  --  звонок  же  не  помог. Ведь за
миллионера приняли господина Хагедорна.
     -- Откуда ты это знаешь?
     -- Он мне только что рассказал.
     -- И потому,  что он тебе  только  что об этом  рассказал, ты позавчера
выехала из Берлина?
     -- Это  действительно  звучит  в  высшей  степени  неправдоподобно,  --
сказала она задумчиво.
     -- А с каких пор ты обзавелась тетей, которую зовут Юлечка?
     -- С сегодняшнего утра, папа. Хочешь с ней познакомиться? Вон она идет.
     Тоблер  обернулся.  В  своем, можно  сказать, лучшем  платье,  толстая,
радушная, шествовала  вниз  по лестнице  фрау  Кункель. Она  искала Хильду и
обнаружила ее. Но, узнав мужчину  в фиолетовом  рядом со  своей племянницей,
она побледнела, тут же сделала поворот кругом и кинулась обратно.
     -- Немедленно доставь сюда эту идиотку! -- проворчал тайный советник.
     Хильда догнала Кункель на первых ступеньках и привела к столику.
     -- Позвольте представить вас друг другу? -- весело спросила девушка. --
Господин Шульце, тетя Юлечка.
     Тоблер,  учитывая,  что швейцар  поглядывал на них с  любопытством, был
вынужден подняться. Кункель протянула ему руку -- боязливо и в то же время с
радостью. Он формально поклонился, снова сел и спросил:
     -- Вы что, все рехнулись?
     -- Только я одна, господин тайный советник, -- возразила  тетя  Юлечка.
-- Слава Богу, вы еще живы! Но выглядите вы плохо. Да это и неудивительно.
     -- Тихо! -- приказала Хильда.
     Но фрау Кункель уже вышла из берегов.
     --  Лазать на стремянки,  подметать каток,  чистить картошку,  спать  в
чулане...
     -- Картошку я не чистил, -- заметил Тоблер. -- Пока еще.
     Кункель уже нельзя было остановить.
     --  Драить  лестницы,  в  комнате  косые  стены  и  нет  печки,  я  это
предвидела! А  если бы вы схватили  двустороннее воспаление легких, то мы бы
уже не застали вас  в живых! Сердце разрывается. Конечно, вам все равно, что
мы там переживаем  в Берлине, и каждую минуту ждем, что гром грянет. Но  нам
не все равно, господин  тайный советник!  Нам -- нет! Такой человек, как вы,
строит из себя шута! -- На глазах у нее выступили настоящие слезы. -- Может,
вам сделать компресс? У вас где-нибудь болит, господин тайный советник? Да я
готова поджечь этот отель! О-о!
     Она умолкла и громко высморкалась.
     Тоблер с раздражением смотрел на тетю Юлечку.
     -- Ах,  вот как, -- произнес он свирепо. -- Значит, господин Кессельгут
насплетничал. Ну конечно, со мной можно все выд