добных  примеров можно  привести сколько  угодно,  нельзя,  мне  думается,
рассматривать это явление как общий закон,  пока ему не будет найдено точное
научное объяснение.  -  Во мне вдруг поднялось непреодолимое раздражение. Не
пришел же я сюда вести разговоры о том,  что меня ждет.  - Впрочем, я еще не
разобрался как следует во всем этом...  Простите, наговорил, наверно, всяких
несуразностей.  Совершенно бесцельно отнял  у  вас  так  много  драгоценного
времени, виноват...
   - Подождите,  подождите. - И самоуверенно, со смешком: - Может быть, вы
воспримете это как принуждение,  но я хочу сказать вам, и совершенно уверен,
что  прав...  если вы  все  оставите так,  как есть,  вам придется всю жизнь
прожить в  бинтах.  Они ведь и сейчас на вас.  Это как раз и доказывает:  вы
сами считаете -  лучше пусть бинты,  чем то,  что под ними.  Сейчас в памяти
окружающих вас людей живет ваше лицо таким,  каким оно было до увечья...  Но
ведь  время  вас  не  будет  ждать...  да  и  память  постепенно тускнеет...
появляются все новые и новые люди, которые не знали вашего лица... и в конце
концов вас объявят несостоятельным должником за  то,  что вы  не  платите по
векселю бинтов... и хотя вы останетесь в живых, общество похоронит вас.
   - Ну, это уж слишком! Что, собственно, вы хотите этим сказать?
   - Людей,  имеющих одинаковые увечья,  если это касается повреждений рук
или  ног,  можно  встретить сколько угодно.  Никого  не  удивит  слепой  или
глухой...  Но видели ли вы когда-нибудь человека без лица? Нет, наверное. Вы
что же, думаете, все они испарились?
   - Не знаю. Другие меня не интересуют!
   Мой ответ прозвучал непреднамеренно грубо. Пришел в полицейский участок
заявить о грабеже -  а там, вместо того, чтобы помочь, пристают с поучениями
и  на  прощание предлагают купить замок понадежней.  Но и  мой собеседник не
сложил оружия.
   - К сожалению,  вы меня,  по-видимому,  не совсем поняли.  Лицо - это в
конечном счете его выражение.  А выражение...  как бы это лучше сказать... В
общем, это своего рода уравнение, выражающее отношения с другими людьми. Это
тропинка,  связывающая с ними. И если тропинка преграждена обвалом, то люди,
даже пробравшись кое-как  по  ней,  скорее всего,  пройдут мимо вашего дома,
приняв его за необитаемую развалюху.
   - Ну и прекрасно. Мне и не нужно, чтобы попусту заходили.
   - Значит, вы хотите сказать, что пойдете своей собственной дорогой?
   - А что, нельзя?
   - Даже  ребенок  не  может  игнорировать устоявшийся  взгляд,  согласно
которому человек узнает, что он собой представляет, только посмотрев на себя
глазами другого. Вам случалось когда-нибудь видеть выражение лица идиота или
шизофреника?  Если перегородить тропинку и  надолго оставить ее  так,  то  в
конце концов забудут, что тропинка существовала.
   Чтобы не оказаться окончательно припертым к  стене,  я попытался наугад
броситься в контратаку.
   - Ну что ж,  это верно.  Предположим, выражение лица представляет собой
именно то,  что вы говорите.  Но вы ведь сами себе противоречите.  Почему за
неимением  лучшего,   прикрывая  какую-то  часть  лица,   вы  считаете,  что
восстанавливаете его выражение?
   - Не   беспокойтесь.   Прошу  вас  довериться  мне.   Это  уж  по  моей
специальности. Во всяком случае, я убежден, что смогу дать вам нечто лучшее,
чем бинты...  Ну что ж, давайте снимем их? Мне бы хотелось сделать несколько
фотоснимков.   С  их  помощью  методом  исключения  удастся  последовательно
отобрать важнейшие элементы,  необходимые для восстановления выражения лица.
А из них - наименее подвижные, легко фиксируемые...
   - Простите...  -  Теперь у  меня  в  мыслях было одно -  бежать отсюда.
Отбросив чувство собственного достоинства,  я начал упрашивать:  -  Уступите
мне лучше вот этот палец. Пожалуйста!
   К. удивленно потирал ладонью колено.
   - Палец, вот этот палец?
   - Если нельзя палец, я удовлетворюсь ухом или еще чем-нибудь...
   - Но ведь вы пришли ко мне по поводу келоидных рубцов на лице.
   - Ну что ж, прошу извинить. Нельзя так нельзя...
   - Вы  не  поняли меня,  простите...  дело не  в  том,  что  я  не  могу
продать...  но,  верите ли, цена непомерно высока... ведь для каждого из них
приходится  изготовлять  отдельную  форму...   только  расходы  на  материал
достигают пяти-шести тысяч иен... по самым скромным подсчетам.
   - Прекрасно.
   - Не понимаю, что у вас на уме?
   Он и не может понять...  Наш разговор напоминал два рельса, проложенных
без точного расчета и  расходящихся в  разные стороны.  Я  вынул бумажник и,
отсчитывая деньги, без конца извинялся самым искренним образом.
   Когда, крепко, будто нож, сжимая в кармане искусственный палец, я вышел
на улицу, резкая граница между светом и тенью показалась мне неестественной,
прочерченной рукой человека.  Дети,  игравшие в переулке в мяч, увидев меня,
побледнели и прижались к забору.  У них были лица, точно их подвесили за уши
прищепками для белья.  Сними я бинты,  у них бы поджилки затряслись.  А меня
так  и  подмывало ворваться в  этот  ландшафт,  точно  сошедший с  рекламной
открытки.  Но для меня, лишенного лица, было немыслимо отойти хоть на шаг от
своих бинтов.  Представляя себе, как бы я раскромсал этот пейзаж, размахивая
искусственным пальцем,  который лежал сейчас у  меня в  кармане,  я с трудом
переваривал  отвратительные  слова  К.  "похоронить  себя  заживо".  Ничего,
посмотрим.  Если теперь мне удастся прикрыть лицо чем-то таким,  что сделает
неотличимым от настоящего,  то,  каким бы бутафорским ни был ландшафт, он не
сможет превратить меня в отверженного...


x x x

   В ту ночь... поставив искусственный палец на стол, словно свечку, я, не
смыкая глаз, думал об этой "подделке", более похожей на настоящий палец, чем
настоящий.
   Возможно,  я воображал костюмированный бал из какой-то чудесной сказки,
на котором я неожиданно появлюсь.  Но даже в воображении я не мог не сделать
маленького примечания:  "сказка".  Не символично ли это?  Я  уже писал,  что
выбрал  этот   план,   не   особенно  задумываясь  о   последствиях,   точно
переправлялся через узенькую речушку.  И уж конечно, у меня не было никакого
окончательного решения.  Может быть, из-за бессознательного стремления легко
относиться к  маске,  успокаивая себя тем,  что потеря лица еще не  означает
потери чего-то весьма существенного? Поэтому проблему составляет в некотором
роде  не  сама  маска  -  самодовлеющее значение  приобретает смысл  вызова,
который  она  бросает  лицу,   авторитету  лица.  Если  бы,  столкнувшись  с
разрушенным Бахом, с твоим отказом, я не был доведен до такого затравленного
состояния,  то,  может быть, посмотрел бы на все более спокойно и даже нашел
бы в себе силы подшучивать над своим лицом.
   А пока черный мрак,  как тушь в стакане воды, разливался в моем сердце.
Лицо  -  тропинка между  людьми,  такова  точка  зрения К.  Как  мне  сейчас
представляется,  если К.  и произвел на меня неблагоприятное впечатление, то
не из-за самодовольства или стремления навязать свое лечение,  а  из-за этой
идеи.  Согласиться с ним -  значило признать,  что,  потеряв лицо, я навечно
замурован в одиночной камере, и, следовательно, маска приобретает уже весьма
глубокий смысл.  Мой план превращался в  попытку бежать из тюрьмы,  попытку,
где на  карту было поставлено существование человека.  Значит,  мое нынешнее
положение становится безнадежным и,  следовательно, подходящим для подобного
плана.  По-настоящему угрожающая обстановка - это обстановка, воспринимаемая
тобой как  угрожающая.  При  всем  желании трудно было  согласиться с  такой
точкой зрения.
   Я сам признаю,  что не кто иной,  как я,  нуждаюсь в тропинке,  которая
связывала бы  меня с  людьми.  И  как  раз поэтому продолжаю писать тебе эти
строки.  Но разве лицо - единственная тропинка? Не верится. Моя диссертация,
посвященная реологии*,  получила поддержку среди людей,  которые ни  разу не
видели моего лица.  Конечно,  устанавливать связь с людьми можно не только с
помощью научных трудов.  От тебя,  например,  я хочу совсем другого. То, что
называют душой,  сердцем,  не имеет четких очертаний,  но представляет собой
куда более ощутимый символ человеческих отношений. Эти отношения значительно
сложнее,  чем отношения между животными,  которым, для того чтобы обозначить
себя,  достаточно запаха,  и  потому наиболее приемлемый и  распространенный
путь установления отношений между людьми -  выражение лица. По-видимому, так
же,  как  денежная  система  обмена  является шагом  вперед  по  сравнению с
натуральной.  Но в конечном итоге и деньги не более чем средство,  и вряд ли
можно утверждать,  что  они  всесильны при  любых обстоятельствах.  В  одних
случаях  маленькая  почтовая  марка  и  телеграфный  перевод,   в  других  -
драгоценные камни и благородные металлы гораздо удобнее денег.
   ______________
   * Реология - наука о деформациях и текучести вещества.

   Не предвзятое ли это мнение,  объяснимое привычкой считать,  что душа и
сердце нечто  идентичное и  связь  с  ними  может быть  установлена только с
помощью лица?  Ведь совсем не редки случаи,  когда дорога к тесному единству
сердец  -  не  бесконечное  взаимное  лицезрение,  а  четверостишие,  книга,
грампластинка.  Если считать, что лицо совершенно необходимо, тогда в первую
очередь слепые лишены возможности судить о человеке.  Разве я не прав?  Меня
беспокоит  скорее  другое  -  не  приведет  ли  склонность слишком  бездумно
опираться на  привычное представление о  лице  к  обратным  результатам -  к
сужению,  к формальному восприятию связей между людьми.  Прекрасным примером
может  служить  известное всем  идиотское предубеждение против  цвета  кожи.
Поручать несовершенному лицу,  функции которого ограничены тем,  чтобы можно
было различить черного,  белого и желтого,  поручать ему великую миссию быть
тропинкой к душе - это-то и означает пренебрегать душой.
   Постскриптум.  Прочитал  написанное  и  увидел, что, отвергая
   всякую  связь с лицом, я прибег к довольно откровенной уловке. Ну,
   к  примеру, тот неопровержимый факт, что впервые я обратил на тебя
   внимание  прежде всего благодаря твоему лицу. И теперь тоже, когда
   я  думаю о том расстоянии, которое нас разделяет, меркой служит не
   что иное, как моя неспособность увидеть выражение твоего лица. Да,
   видимо, с самого начала мне следовало сделать попытку поменяться с
   тобой  местами  и  откровенно  представить себе, что бы случилось,
   если  бы  лица  лишилась  ты.  Недооценка  лица,  так же как и его
   переоценка,  всегда  несет  в  себе элемент искусственности. Взять
   хотя бы ту историю с накладными волосами моей сестры. Я привел ее,
   наверно,  для  того,  чтобы  объяснить  свое  желание не придавать
   слишком  большого  значения  лицу. Но, если вдуматься, она вряд ли
   подходит  для данного случая. Может быть, это был просто интерес и
   в  то  же  время  отвращение  ко  всему  искусственному, что часто
   наблюдается  у подростков, и история эта скорее говорит о тот, что
   я  придавал  лицу слишком большое значение. А может быть, я просто
   ревновал  сестру,  которая  намеревалась распахнуть створки своего
   лица перед кем-то чужим.
   И еще одно. Как-то мне довелось в газете "ли журнале прочесть
   статью,  где, как ни странно, доказывалось, что корейцы с примесью
   японской  крови  делают  себе  пластическую  операцию,  чтобы быть
   больше   похожими   на   корейцев.   Это  уж  явное  стремление  к
   реабилитации  лица,  а ведь о них при всем желании не скажешь, что
   они   подвержены   предрассудкам.  В  общем,  я  так  и  не  сумел
   разобраться в самых простых вещах. И если представится случай, мне
   бы  обязательно  хотелось  спросить корейца, какой совет дал бы он
   мне, лишившемуся лица.
   В  конце  концов я...  я  устал  от  разговора с  самим  собой о  лице,
разговора, который ни на шаг не приблизил меня к решению вопроса. Но в то же
время не было и особой причины отказываться от моего плана...  и я весь ушел
в рассмотрение технической стороны проблемы.
   С   технической  точки  зрения  искусственный  палец  тоже  представлял
значительный  интерес.  Чем  больше  я  присматривался к  нему,  тем  больше
поражался мастерству,  с  которым он  был сделан.  Он  рассказывал об  очень
многом, словно обыкновенный живой палец. Судя по тому, как натянута кожа, он
мог бы,  пожалуй,  принадлежать тридцатилетнему.  Прямой ноготь... впадины с
боков...  глубокие складки на  суставах...  четыре  маленьких пореза в  ряд,
точно  жаберные  щели  акулы...   человек,   бесспорно  занимавшийся  легким
физическим трудом.
   ...В чем же тогда его уродство?..  Уродство!.. Какое-то особое уродство
- он  ни  живой,  ни  мертвый!  Нет,  видимо,  не  потому,  что в  чем-то он
отличается от настоящего.  А может быть, воспроизведение слишком скрупулезно
(значит,  и моя маска тоже)?.. Значит, именно слишком большая приверженность
форме приводит к противоположному результату -  к отходу от реального. Можно
придавать большое  значение лицу,  но  лишь  после  того,  как  увидишь  его
уродство!
   Да,  утверждение,  что  слишком похожая копия недостоверна,  совершенно
справедливо.  Но  разве  мыслимо воссоздать в  своей памяти палец,  лишенный
формы? Змея, лишенная длины, котелок, лишенный объема, треугольник, лишенный
углов...  нет,  такое не встретишь,  пока не полетишь к далеким звездам, где
подобное существует. Иначе лицо без выражения не было бы чем-то необычным. И
то,  что мы когда-то назвали лицом,  уже не было бы лицом.  В  этом смысле и
маска имеет право на существование.
   Тогда,  может быть,  проблема состоит в подвижности?  Ведь "форму",  не
способную двигаться,  странно называть фермой.  Вот хотя бы этот палец -  он
выглядел бы значительно лучше, если обладал бы подвижностью. В подтверждение
я взял палец и подвигал им.  Действительно, он казался намного естественнее,
чем  когда стоял на  столе.  Об  этом,  значит,  беспокоиться нечего.  Таким
образом, с самого начала я твердо решил, что маска должна быть подвижной.
   Но  оставалось еще нечто такое,  что не  удовлетворяло.  В  пальце было
что-то   отталкивающее.   Я   стал   сравнивать  его   со   своим   пальцем,
сконцентрировав все внимание,  пристально всматриваясь.  Да, разница есть...
если это не  из-за  того,  что он отрезая и  неподвижен,  то...  может быть,
ощущение вещественности кожи?  Возможно,  нечто  присущее только живой коже,
что не может быть имитировано лишь цветом и формой?
   Заметки на полях I. Об ощущении вещественности эпидермы.
   Эпидерма   человека,   как   я   представляю,  предохраняется
   прозрачным   слоем,  лишенным  пигмента.  Следовательно,  ощущение
   вещественности эпидермы - это, возможно, ложный эффект, вызываемый
   лучами,  отраженными  поверхностью  эпидермы,  и  лучами, частично
   проникшими   внутрь   и   вторично   отраженными  слоем  эпидермы,
   содержащим  пигмент.  В  случае  же с этой моделью пальца подобный
   эффект  не  наблюдается,  поскольку  слой,  имитирующий пигментную
   окраску, выходит непосредственно наружу.
   О  прозрачном слое эпидермы и о ее оптических свойствах нужно
   будет расспросить специалистов.
   Заметки на полях II. Проблемы, которые нужно изучить в первую
   очередь:
   Проблема изнашиваемости.
   Проблема упругости и эластичности.
   Средство фиксации.
   Способ соединения края маски с лицом.
   Проблема вентиляции.
   Выбор прототипа и создание модели.


x x x

   Мне кажется,  чем добросовестнее и  обстоятельнее я  веду свои записки,
тем большую скуку нагоняю на тебя,  и ты,  видимо,  уже перестала следить за
рассказом.  Но  я  все же  хочу,  чтобы ты,  отвлекшись от моего внутреннего
состояния,  почувствовала хотя бы  ту атмосферу,  в  которой родилась маска,
созданная мной в совершенном одиночестве.
   Прежде  всего,   если  говорить  о  прозрачном  слое  эпидермы,  то  он
представляет собой кератин,  содержащий небольшое количество флюоресцирующих
элементов.  Теперь о способе соединения - если добиться, чтобы толщина краев
маски была по возможности меньше глубины мельчайших морщин, и потом наложить
на  место  соединения искусственную бороду,  то  выйти  из  положения вполне
удастся.  Далее проблема эластичности,  которая представлялась мне  наименее
сложной,  -  она  тоже  была  вполне разрешима,  если рассматривать механизм
мимики биологически.
   Основой выражения лица  является,  безусловно,  мимическая мускулатура.
Она  зафиксирована в  определенном направлении,  в  котором  растягивается и
сокращается.  Помимо  этого,  существует еще  кожная  ткань,  также  имеющая
определенное  направление  волокон,  и  эти  волокна  перекрещиваются  почти
перпендикулярно.  Из медицинской книги,  взятой мной в библиотеке,  я узнал,
что подобное расположение волокон называется "линиями Лангера".  Соединением
двух этих направлений создаются характерные морщины,  характерные очертания.
Следовательно,  если  хочешь придать маске  живую  подвижность,  нужно пучки
волокон соединять в соответствии с "линиями Лангера".  К счастью,  некоторые
виды пластмасс,  если их вытягивать в определенном направлении, обнаруживают
большую эластичность. Если не пожалеть времени и труда, и эту проблему можно
считать разрешенной.
   Я  тут  же  решил  использовать свою  лабораторию  и  начать  опыты  на
растяжимость эпителиальных клеток.  И  в  данном случае мои коллеги проявили
трогательную деликатность. Почти не привлекая ничьего внимания, я мог широко
пользоваться необходимым мне оборудованием.
   Только в отношении "выбора прототипа и создания модели" мне не хотелось
ограничиваться лишь техническими средствами.  Дело в том,  что, если я хотел
воспроизвести мельчайшие детали  кожи,  я  должен  был  волей-неволей  взять
чье-то  чужое  лицо.  Только таким мог  быть  для  меня  прототип,  то  есть
изначальный вид.  Взять у другого не означало,  конечно,  просто нацепить на
себя чужое лицо,  поскольку речь шла  только о  поверхности кожи на  глубину
сальных и  потовых желез и  о  ее видоизменении в  соответствии со строением
моего лица.  С  самого начала не  должно быть ни  малейших опасений,  что  я
собирался нарушить авторское право чужого лица.
   Однако в таком случае...  возникал весьма серьезный вопрос... не станет
ли  тогда маска моим прежним лицом в  совершенно не  измененном виде?  Любой
опытный ремесленник вылепит по  черепу лицо и  воспроизведет внешний его вид
точно   таким,   каким  он   был   при   жизни.   Если   это   соответствует
действительности,   значит,   внешний  вид   определяет  в   конечном  итоге
находящийся под  кожей костяк,  и,  значит,  нужно либо стесать кости,  либо
игнорировать анатомические основы выражения лица  (но  тогда нельзя называть
это выражением лица) - других способов уйти от лица, с которым родился, нет.
   Эти  мысли привели меня в  замешательство.  Выходило,  что  с  каким бы
искусством ни была сделана маска,  я  надевал маску самого себя и ни о какой
маске в полном смысле этого слова не могло быть и речи.
   К  счастью,   я  вспомнил  о  своем  школьном  товарище,  который  стал
специалистом в  области палеонтологии.  В  работу  палеонтолога входит,  как
известно,  восстановление первоначального облика по окаменелостям, найденным
при раскопках.  Полистав адресную книгу, я узнал, что он продолжает работать
в университете.  Я собирался ограничиться телефонным разговором,  но,  может
быть,  потому,  что  после  окончания школы  прошло так  много времени,  или
потому,  что те,  кто занимается палеонтологией, проникаются человеколюбием,
он  как нечто само собой разумеющееся предложил где-нибудь встретиться и  не
захотел продолжать разговор по телефону.  В конце концов я согласился.  Я не
отказался из протеста против чувства стыда,  которое испытывал, ни на минуту
не  забывая о  своем забинтованном лице.  Но  тут  же  меня обожгло жесто