могила,  мог
только  Абдель  Насер.  Как я  уже писал,  он в свое время привел  к  могиле
раввина Горена, чтобы прочесть там молитву. Я обратился к полковнику Махмуду
Риаду, возглавлявшему  египетскую делегацию, и  просил его разрешить  Гамалю
Абдель Насеру  прибыть в Израиль. Полковник Риад часто  передавал приветы от
меня Абдель  Насеру и от  Насера мне.  Итак, полковник  Риад  сообщил, что я
смогу встретиться с Абдель Насером, который служил  тогда в каирской военной
академии,  5 февраля 1950 около Газы. Оттуда мы должны были вместе поехать в
Фалуджу.
     Всю ночь  на 5 февраля шел сильный снег. На следующий день в пять часов
утра я выехал  из  Тель-Авива в Ауджа ал-Хафир. Вся земля была покрыта белой
пеленой. В Беер-Шеве слой снега  достигал 20 см и  чем дальше на юг, снежный
покров становился все плотнее и выше. Проехав 20 км от Беер-Шевы, мы поняли,
что дальше продвигаться нельзя. Мы приложили  немало усилий,  чтобы сдвинуть
машину с места и вернуться в Беер-Шеву.  Риад и Абдель  Насер тоже не смогли
добраться до Ауджа ал-Хафир из-за снега в Синае.
     Назавтра я  доехал  до 95-го км  вблизи от Газы и  здесь увидел  Абдель
Насера.  После  нашей последней встречи  прошел  почти год.  Я не знаю,  что
чувствовал  он,  приближаясь к  Фалудже, где  находился в окружении почти  5
месяцев.  Когда мы оказались в  районе самого  окружения,  при виде знакомых
мест  нас  охватило  волнение.  Абдель Насер указал  мне  место могилы наших
бойцов и мы вернулись в Газу. Мы ехали в одной машине и снова говорили на те
же  темы, что  и прежде.  На  95-м  км  мы  остановили  машину  и  еще долго
продолжали  разговор. Несомненно, у  него  уже  созрело решение относительно
будущего режима в его стране. Мне это стало ясно после того, как он  ответил
на мой  вопрос, каким образом партия Вафд  вернулась  к власти и получила на
выборах  большинство  голосов, хотя  не  могла оказать влияния на результаты
выборов, так как не  была представлена  в  управлении страной. Абдель  Насер
снова указал на связь прогнившего  руководства Египта с английскими властями
и возложил на них всю вину за положение, в  котором находилось государство и
весь народ. Я почувствовал, что в его взглядах произошли серьезные перемены,
что он упорно повторяет усвоенные им  идеи. Мне казалось, что в разговоре со
мной он  хотел  уточнить для  самого  себя вопросы, на  которые не нашел еще
ответа.
     В  своей книге "Философия  революции" Гамаль Абдель  Насер  счел нужным
написать о моей статье, опубликованной сразу  же после переворота в Египте в
газетах  "Ха-Арец"  и  "Джуиш  Обзервер"  (последняя  издается  в  Лондоне):
"Несколько месяцев назад я прочел в "Джуиш Обзервер" ряд статей израильского
офицера  Иерухама  Кохена, в  которых  он писал  обо мне, - сообщает  Гамаль
Насер. - В этих статьях  израильский офицер рассказывает о наших встречах во
время переговоров о перемирии". Далее следует цитата из  моей статьи: "Тема,
которую Гамаль Абдель Насер всегда обсуждал в наших беседах, касалась борьбы
Израиля против англичан.  Он  интересовался  тем, как мы  создали подпольное
движение в Эрец-Исраэль,  как нам удалось  привлечь на свою  сторону мировое
общественное мнение".
     В своей  книге о Гамале Абдель  Насере "Босс",  Роберт Сент Джон пишет:
"Офицеры испытали  методы, которые, как  говорил капитан  Кохен в  беседах с
Насером, удачно применялись в Эрец-Исраэль".
     Во  время  той же  беседы,  которая состоялась вблизи  от  города Газы,
Гамаль  Абдель Насер сказал: "Помните, я рассказывал вам в  Фалудже,  что  у
меня жена и две дочки? Теперь у меня родился сын". Я от души  поздравил его.
Я хорошо помнил  ту встречу в осаде,  когда обратил внимание на то,  что  он
выглядел  необычно. Я спросил, в чем дело. Он ответил, что больше никогда не
увидит ни жену, ни детей и кончит жизнь в этом котле. Я ответил, что все это
ерунда, так как бои в Фалудже уже фактически закончились и он скоро вернется
к  своей семье. А потом  добавил:  "У  вас  еще  родится сын". Абдель  Насер
запомнил мои слова и был рад сообщить, что у него действительно родился сын.
     Мы расстались.  Вернувшись в Тель-Авив, я купил подарок для  ребенка  и
передал Абдель Насеру  через  полковника  Риада. Вскоре я получил  письмо, в
котором он благодарил меня, и две фотографии, сделанные в котле Фалуджа.

     Глава двенадцатая

ОПЕРАЦИЯ "ХОРЕВ"

     Резолюция  Совета  Безопасности  от  4   ноября  1948  года   призывала
страны-участницы  войны  на  Ближнем Востоке вернуть  свои силы  на позиции,
которые   они  занимали   на  14   октября.  По-видимому,  это   воодушевило
правительство Египта. Египетские силы стали укрепляться  на холмах и высотах
в западном  Негеве и  пытались  изолировать  таким образом расположенные там
еврейские поселения от  северной части Негева.  Египетские саперы минировали
дороги и подрывали водопроводную сеть.
     В те дни  в штаб  Южного  фронта  прибыла делегация  поселенцев Негева,
которые  требовали обеспечить возможность пользоваться имевшимися дорогами и
водопроводной  сетью. Им ответили: "У нас нет  достаточного количества  сил,
чтобы  гарантировать целость каждого  метра проезжей  дороги и каждого метра
водопроводной трубы. Но мы  достаточно сильны,  чтобы завершить освобождение
Негева". Иными словами, командующий фронтом не  обещал удовлетворить просьбу
поселенцев, и они решили подать жалобу министру обороны.
     Бен-Гурион  вызвал к себе Игала.  В результате  штаб Южного  фронта при
координации  действий с генеральным штабом  разработал план,  цель  которого
заключалась не только в обороне Беер-Шевы, но и в прорыве линии расположения
египетских сил Беер-Шева - Ауджа ал-Хафир (Ницана) и в  подходе к Газе через
Синайский полуостров после того,  как будет занята Беер-Шева. Операция  была
названа  "Хорев",  для  ее  осуществления  следовало  пересечь международную
границу и проникнуть в самое сердце Синая.
     В  ночь  на 22  декабря  силы  бригады  Голани приступили  к выполнению
операции.  Они должны  были занять  укрепленный пункт э86,  с которого можно
было  контролировать  шоссе  и  железную дорогу  Газа - Рафиах.  На рассвете
батальон  подкрался к позиции врага,  застав его  врасплох, и начал атаку на
укрепленный пункт. Пункт э86 был занят.
     Ударные  силы бригады Негев, шедшие от  Беер-Шевы, достигли  Курнуба, а
оттуда повернули  на  укрепленный  пункт Машрафе  с юга.  Подразделению было
приказано в течение всего этого времени не прибегать к  радиосвязи. Почтовые
голуби  были единственным  средством связи со штабом. Через них передавались
донесения  о  продвижении  и местонахождении сил.  После  двухдневных ночных
переходов приблизились к  Машрафе  и укрепились  там.  Это позволило  начать
поход на Уджа ал-Хафир.
     25  декабря в  17.00  состоялся смотр всех  частей,  которым предстояло
участвовать  в  боях в восточном  секторе фронта. Бригада Негев выступила из
Халуцы  в направлении  к киббуцу  Ревивим,  чтобы захватить опорные пункты в
Хатамиле, к югу от Бир-Аслудж. Прежде всего рота седьмого  батальона  должна
была захватить укрепленный пункт Бир-Тамила, расположенный в 8-ми километрах
от киббуца Ревивим. Атака началась в 22.30. После короткого, но напряженного
боя были заняты все высоты в Бир-Тамила.
     Подразделение Командо  Царфати, которым  командовал Тедди Эйтан  (Тедди
Диуфра), в прошлом командир  во  Франции, бесстрашный  солдат,  добровольцем
вступивший в Палмах и командовавший подразделением добровольцев из  Северной
Африки, незаметно  приблизилось к одной из высот у шоссе и  захватило ее. До
того  как  наши силы  успели  организоваться, египтяне сконцентрировали свои
силы,  чтобы отбить занятые нами высоты. Наши  силы понесли тяжелые  потери.
Подразделение оказалось в сложнейшем положении, но не соглашалось отступить.
Ему  на  помощь  под  непрерывным  огнем  двинулось  подразделение  седьмого
батальона,  которое  вел командир Иссахар  (Яшка) Шадми.  Это  подразделение
атаковало противника с фланга,  сумело доставить Команде Царфати боеприпасы,
и  помогло вывезти  раненых  с  поля  боя.  На  рассвете  был дан приказ  об
отступлении.
     Египтяне  бросили  свои силы  на взятие  Машрафе,  оттянув их  из Ауджа
ал-Хафир, но они были разбиты нашими силами.
     Подразделение  "джипов" девятого  батальона  в это  же время  атаковало
египетскую  транспортную  колонну  из  60-ти  транспортных  единиц,  которая
отступила  из района  Хатамиле. Тотчас  же батальону был дан  приказ  начать
преследование врага. Хотя  девятый  батальон еще  не успел  отдохнуть  после
ночного  боя, враг  был  атакован  и  благодаря  удачному  маневру  ему  был
перерезан  путь  к продвижению.  Увидев угрозу окружения,  египтяне  бросили
транспорт  и стали спасаться  бегством, уходя к югу.  Мы  стали обладателями
трех   броневиков,  оснащенных  пушками,  трех   легких  броневиков,  пушек,
противотанкового оружия  и большого  количества стрелкового оружия.  Все это
вооружение было передано  в распоряжение наших сил, продвигавшихся на  Ауджа
ал-Хафир.  Однако  в  ходе  операции  возникли  помехи  и  танковая  бригада
вынуждена была приостановить наступление и отойти к Вади-Абьяд.  Мы с Игалом
и  Ицхаком Рабином отправились туда. Наши бойцы,  обессиленные, лежали прямо
на земле. Рядом  стоял Ицхак со  своим  "джипом". Он сообщил о событиях дня.
Игал сказал,  что  после  короткого  отдыха  следует  предпринять  вторую  и
последнюю  атаку. Ицхак  Садэ выразил сомнения  насчет  боеспособности своих
солдат,  не успевших отдохнуть  от  длительного похода,  от отступления.  На
некоторое  время  воцарилось  молчание,  затем  Игал  повторил:  "Нам  нужно
проникнуть  в  Синай как  можно  скорее,  поэтому  необходимо  занять  Ауджа
ал-Хафир в течение ближайших суток". Садэ отдал честь, и мы расстались.
     Моральное  состояние  бойцов  танковой бригады беспокоило  Игала, и  он
решил направить им в качестве  подкрепления  роту пехоты  бригады Харэль. Он
приказал  также бригаде Негев срочно выступить из Хатамиле через  Машрафе на
Ауджа  ал-Хафир.  В целях психологического воздействия  Игал сообщил  Ицхаку
Садэ,  что приказал Нахуму Саригу также  продвигаться на Ауджа ал-Хафир. Это
возымело  действие.  Танковая  бригада  вышла  из подавленного  состояния  и
усталости  и  тотчас пошла на  вторую атаку. Ауджа  ал-Хафир была  занята за
несколько часов до того, как к месту подоспела бригада Негев.
     Так  завершилась  первая часть  операции "Хорев". Силы  противника были
разгромлены в восточном секторе и выбиты за пределы государственной границы.
Неприятель был обескуражен, командиры были в панике. Хотя наше подразделение
нуждалось  в  отдыхе,  нельзя   было  упустить  момент  и  не   использовать
создавшееся положение. Штаб фронта решил не давать передышки врагу, чтобы он
не смог создать новую линию обороны.
     28 декабря  после  надлежащей подготовки,  когда  были  отремонтированы
машины и  собрана  необходимая  информация,  бригаде  Негев был  дан  приказ
пересечь египетскую  границу и проникнуть  в Синай в направлении  Абу-Агилы.
Утром 29  декабря  в 9.00 командующий  фронтом телеграфировал  в генеральный
штаб:  "Абу-Агила занята силами двенадцатой бригады". В Абу-Агилу  наши силы
вошли на рассвете и увидали, как колонна противника  отступает в направлении
к Эль-Аришу.  Абу-Агила расположена  на перекрестке дорог восточного  Синая.
Тот,  кто  владеет  этим   пунктом,  контролирует  все   пути  сообщения  на
полуострове. Этот египетский пограничный пункт находится в 45 км к западу от
Ауджа  ал-Хафир.  В  городке  имелась  бензозаправочная  станция,   колодец,
несколько жилых домов для правительственных чиновников. Захватив этот пункт,
мы  фактически отрезали египетскую армию,  оставшуюся в западном  Негеве, от
Египта, связь могла осуществляться лишь по железной дороге Рафиах - Кантара,
которая тянулась вдоль морского побережья.
     В   Абу-Агиле   нас   ожидали  два   сюрприза.  Во-первых   сооружение,
воздвигнутое  по инициативе английского комиссара Синая, Джервиса Бейя.  Это
была огромная дамба  из тесаного  камня, возведенная в  вади Эль-Ариш, чтобы
предохранять местность от затопления в период дождей. Тогда  в наших  глазах
это выглядело чудом природы.
     Второй сюрприз  был менее приятным. Мы обнаружили тюремный лагерь,  где
находилось несколько сот палестинских  арабов, обвинявшихся в "коммунизме" и
предательстве дела  арабов. Лагерь был окружен  высокой  оградой из  колючей
проволоки,  вокруг  стояли сторожевые вышки  и  прожекторы.  Мы выпустили на
свободу  заключенных, а  вместо  них заперли там  их надзирателей. Наши силы
взяли в плен  несколько сот офицеров  и  солдат, отставших от отступившей из
Бир-Аслудж бригады, и захватили много трофеев.
     Утром 29 декабря двенадцатой бригаде (Негев) был дан  приказ  выступить
на север, к Эль-Аришу. Девятый батальон  под командованием Хаима Бар-Лева  с
тремя танками начал марш на Эль-Ариш. Усталость миновала, и наши бойцы шли в
бой, считая  его последним боем в войне  с  египетским агрессором. Через три
дня после боя за  Ауджа ал-Хафир военные действия перекинулись на территорию
Египта.  Я  и  командующий фронтом  Ицхак Рабин следовали за продвигающимися
вперед силами бригады  Негев. По пути мы задержались  на аэродроме,  который
был занят нашими, и разглядывали один из египетских  "Спидфайров",  когда ко
мне подошел курьер  и подал  срочную  телеграмму. Я стал читать и не поверил
своим глазам. Передал телеграмму Игалу. Он взглянул на текст и побледнел.
     Телеграмма была  послана  начальником оперативного отдела  генерального
штаба:

     От кого: Ядина.
     Кому: Командующему фронтом.
     а)  Разведывательная  служба  сообщила,  что наши  силы продвигаются  в
направлении Эль-Ариша.
     б) Немедленно прекратить  продвижение вверенных вам сил до получения от
меня специального разрешения.
     в) Подтверждено. Срочно.

     Игал  отошел  от окружавших его товарищей и пытался  разобраться, в чем
дело.  Через  несколько  минут  он  продиктовал  мне  телеграмму  следующего
содержания:

     От кого: Командующего фронтом.
     Кому: Ядину.
     Наши  силы  наступают  на  Эль-Ариш.  Мы  захватили  аэродром  с  пятью
"Спидфайрами". Немедленно пришлите летчиков забрать их.

     В 18.00 Аллон отправил Ядину еще одну телеграмму:

     а) Наши силы в ходе наступления заняли восточный  аэродром и обнаружили
там "Спидфайр". Пришлите забрать его.
     б) Наши силы подошли к аэропорту в Эль-Ариш, в настоящее время там идет
бой.
     в) Часть сил пошла в наступление на близлежащий аэродром Бир-Хама.
     г) Имеются пленные.

     К вечеру мы  прибыли  в  штаб  бригады Негев, находившийся в 8-ми км от
Эль-Ариша. По  плану  бригада должна была занять Эль-Ариш после  12-ти ночи,
тогда окружение  египетских сил, включая резервные части, было бы полным. По
сведениям  из достоверных источников вся египетская  армия,  кроме двух рот,
находившихся в Судане, была на израильском фронте. С захватом Эль-Ариша была
бы достигнута цель  операции  "Хорев",  то  есть  египетская  армия  была бы
разгромлена.
     Не успел Игал передать последние распоряжения Нахуму Саригу,  командиру
бригады Негев, как появился  курьер, доставивший еще одну  телеграмму. И эта
телеграмма была от начальника оперативного отдела штаба. Вот ее содержание:

     а) Повторяю,  я запрещаю вам проводить какую бы  то ни  было операцию к
северу от Абу-Агилы без моего санционирования.
     б) Подтверди срочно.

     Игал  прочел телеграмму  и  процедил  сквозь зубы,  обращаясь  ко  мне:
"Немедленно   устрой   мне   самолет  в  Тель-Авив.   Положение  угрожающее.
По-видимому, речь идет об отступлении".
     Пока "примус" был готов, Игал  дал подробные распоряжения Нахуму Саригу
относительно подготовки к занятию Эль-Ариша и приказал  действовать, если не
будет  сообщений об отмене операции. Игал вылетел в Тель-Авив, а Ицхак Рабин
срочно  отправился  в штаб фронта в Беер-Шеву.  Я поехал с ним.  В штабе был
телефон, по которому можно было связаться с нами из Тель-Авива.
     В полночь раздался телефонный звонок, которого мы больше всего боялись.
Это звонил Игал. Ицхак почти  не отвечал. Он, по-видимому, понимал состояние
Игала  и не хотел посыпать раны  солью. После  разговора Ицхак Рабин сообщил
телеграфом  Нахуму  Саригу,  чтобы  он  задержал  наступление  до следующего
распоряжения.
     Игал вернулся в Беер-Шеву к утру. Он рассказал, что  на  аэродроме было
полное затемнение  и летчику стоило  большого труда добиться, чтобы осветили
Сде-Дов  и дали им  возможность приземлиться.  Ядин был у себя  дома. В ходе
беседы выяснилось, что они оба придерживаются единого мнения. Ядин полностью
поддерживал  идею   взятия  Эль-Ариша  и  не  был  согласен  с  решением  об
отступлении.  Но окончательное решение было  за  Бен-Гурионом.  Ядин считал,
что, если им удастся склонить на  свою сторону министра иностранных дел Моше
Шарета,  то  удастся оказать влияние  и на  Бен-Гуриона. Они  разбудили Моше
Шарета.  Игал Аллон  сообщил ему о расположении  наших  сил и сил египтян  и
настаивал на санкционировании продолжения наступления.
     Шарет  тоже считал  решение  об  отступлении несвоевременным,  но  он и
Бен-Гурион  дали  обязательство  правительствам  США и  Англии.  Игал  Аллон
сказал, что  для  взятия Эль-Ариша  ему  нужен всего один  день, а оттуда он
"отступит"  в  Рафиах  и  пересечет  международную  границу,  таким  образом
обещанное  США  и Англии будет выполнено. Моше Шарет утверждал,  что  взятие
Эль-Ариша будет  идти  вразрез  с  обязательствами, которые он  и Бен-Гурион
взяли на  себя,  и  поинтересовался, нельзя ли достичь той  же  цели  другим
путем.  Аллон ответил, что  имеется  и другой план, но он менее надежен. Вот
этот план:
     а) Сообщить  послу США  в Израиле,  что для организованного отступления
потребуется три-четыре дня.
     б)  В течение  этого времени продолжать оказывать давление на Эль-Ариш,
но не занимать его.
     в)  Тогда командование египетской армии  сконцентрирует  здесь основные
силы  и  превратит  этот  район в  наиболее  укрепленный участок  египетской
обороны.
     г) Тем временем мы сконцентрируем максимальные силы недалеко от границы
сектора Газы. Когда станет ясно, откуда именно оттянуты силы к Эль-Аришу, мы
прорвемся через  этот  участок в  сектор  Газы  на  территории  подмандатной
Палестины и освободим всю полосу, включая Газу*.

     * Обязательство, данное США и Англии, не распространялось на территорию
внутри границ подмандатной Палестины.

     Моше  Шарет  сказал, что  он согласен с  этим  планом.  Он  связался  с
Бен-Гурионом, передал ему детали плана и  просил его согласия. Но его усилия
были бесплодны и приказ немедленно отступить остался в силе.
     Штаб  Южного фронта  разрабатывал  план вывода наших  сил из  Синая. Мы
понимали,  что  война с  Египтом  еще  не кончена, и заботились о том, чтобы
египетское командование  не догадалось о подготовке к отступлению хотя бы до
тех  пор,  пока  мы не  сосредоточим ударный  кулак в  другом месте. Сначала
отступление   было  назначено  на  30  декабря,  хотя  было  ясно,  что  для
организованного  отступления  всех сил, рассеянных в Синае,  потребуется еще
несколько дней.
     Весть о приказе отступать тяжело отразилось на настроении  командиров и
солдат. Они не  могли понять, почему нельзя  завершить начатое дело. Победа,
по  их  мнению, была  уже  фактически  одержана,  а  после отступления  враг
несомненно займет позиции, из которых был  выбит  лишь вчера.  Тем  не менее
приказ об отступлении выполнялся. Опорные пункты, позволявшие контролировать
Эль-Ариш,  были  эвакуированы, и  находившиеся  на  них  бойцы  отступили  к
Абу-Агиле.  Затем  эвакуировали  силы  из  Ал-Кусеймы и  Вир  ал-Хасны  и  в
последнюю очередь из  Абу-Агилы. Все военные  объекты на территории, занятой
нами  в  Синае,  включая м