и  будто не  замечая присутствия  Шанталь. -  Ну  а  насчет того, чтобы
рассказать всем... Мне только этого и надо.
     - Вы ведь обещали мне ответить на все вопросы, если я приду сюда.
     - Прежде  всего,  не надо  верить обещаниям. А  на свете их так много -
обещают  богатство, спасение души,  любовь  до  гроба.  Есть  люди,  которые
считают себя  вправе посулить все что  угодно. Есть другие  - те соглашаются
поверить в любые  посулы, лишь бы они гарантировали  им иную, лучшую участь.
Ты относишься  к ним. Те,  которые обещают и обещания не выполняют,  в конце
концов  становятся  бессильными и  никчемными.  И  это  же происходит с теми
легковерными, что хватаются за обещанное.
     Он  намеренно  все осложнял, ибо  вел сейчас  речь о  своей собственной
жизни, о той ночи, что изменила его судьбу, о лжи, которую вынужден принять,
потому  что правду принять было невозможно. А если он хотел, чтобы смысл его
слов дошел до Шанталь, говорить с нею надо было на ее языке.
     Однако девушка понимала почти  все. Чужестранец, как и всякий мужчина в
годах, наверняка  думал только о том, как бы переспать  с молоденькой. Как и
всякое  человеческое  существо, он был уверен, что за  деньги можно получить
все. Как и  всякий приезжий,  он полагал, что  провинциальные девушки  столь
наивны  и  неискушенны,  что  согласятся  на  любое  предложение  -  реально
прозвучавшее  или подразумеваемое  в  воображении - хотя бы потому, что  оно
означает по крайней мере возможность когда-нибудь выбраться из захолустья.
     Не он  первый и, к сожалению, не он последний, кто пытается  соблазнить
ее так просто и грубо. Шанталь смущало только одно - слишком уж много золота
он предлагал  ей:  она  никогда  и  не думала, что  стоит  так дорого, и это
одновременно и льстило ей, и вызывало у нее ужас.
     - Я не ребенок, чтобы верить обещаниям, - отвечала  она, желая выиграть
время.
     - И тем не менее верила и продолжаешь верить.
     - Вы ошибаетесь; я знаю, что живу  в раю, я читала Библию и  не повторю
ошибки Евы, которая не хотела довольствоваться тем, что имела.
     Разумеется,  она  говорила  неправду  и  в глубине  души  уже  начинала
тревожиться, что чужеземец потеряет к ней интерес и уйдет прочь. На самом-то
деле это она  заманила чужеземца  в ловушку, подстроив эту встречу  в лесу и
выбрав  себе такой стратегически выгодный  пункт, чтобы на обратном  пути он
никак не  мог разминуться с нею, - так, чтобы было с кем поговорить, было от
кого услышать  обещание, а потом несколько дней  кряду  предаваться мечтам о
том, что вот, может быть, придет новая любовь и она навсегда покинет долину,
где родилась. Несмотря на многочисленные сердечные раны, Шанталь верила, что
еще повстречает человека, которого полюбит на  всю жизнь. Было  время, когда
она отвергала  представлявшиеся возможности, считая, что это - не то, что ей
нужно, но теперь чувствовала, что  время летит слишком быстро, быстрей,  чем
казалось прежде, и готова была покинуть Вискос с первым встречным,  с любым,
кто  предложит увезти  ее отсюда, пусть  бы  даже она и не испытывала к нему
никаких чувств. Шанталь  была совершенно уверена, что научится любить его: в
конце концов, любовь, как и многое другое, - это вопрос времени.
     Размышления ее прервал голос чужеземца:
     - Вот я и хочу понять, где мы живем - в раю или в аду.
     Капкан захлопнулся.
     - В раю. Но даже рай в конце концов приедается.
     Это  был  пробный  шар.  То,  что  произнесла  Шанталь,  на самом  деле
означало: "Я свободна, я - не прочь". А он теперь должен был бы спросить: "И
тебе тоже рай приелся?"
     - И тебе тоже рай приелся? - спросил чужеземец.
     Теперь надо вести  себя  поосторожней,  не пороть горячку, не  спугнуть
добычу.
     - Сама не знаю. Иногда чувствую, что приелся, а иногда кажется, что мне
суждено жить здесь и вдали от Вискоса я бы просто не выдержала.
     Следующий шаг: изобразить полное безразличие.
     - Ну, ладно, раз уж  вы мне ничего не хотите рассказать про это золото,
то спасибо  вам за  приятную  прогулку.  Пойду на  свой бережок читать  свою
книжку. Спасибо.
     - Минутку!
     Ага!
     -  Разумеется, я хочу объяснить тебе,  что это за золото, а иначе зачем
бы мне тебя приводить сюда?
     Секс, деньги, власть, посулы - так она и  знала! Однако Шанталь сделала
вид, будто ждет  потрясающего открытия:  мужчины  находят какое-то  странное
удовольствие  в  ощущении своего  превосходства,  а  того  не знают,  что  в
большинстве случаев ведут себя абсолютно предсказуемо.
     - Вы, должно быть, человек  очень опытный, знающий  жизнь и можете меня
многому научить.
     Вот так и надо! Важнейшее правило - в нужный момент, чтобы не спугнуть,
слегка ослабить хватку, погладить по шерстке.
     - Вот  только странная у вас привычка:  в ответ на самый простой вопрос
разводите длинные рацеи  насчет  обещаний  или  насчет того,  как  всем  нам
следует жить. Я с большим  удовольствием останусь, если только скажете то, о
чем я вас спрашивала с самого начала: кто вы такой и что здесь делаете?
     Чужеземец,  который  до  этой  минуты  продолжал созерцать горы, теперь
перевел  взгляд  на  девушку.  Ему  столько  лет приходилось  иметь  дело  с
разнообразнейшими представителями рода человеческого, что теперь он мог бы с
большой долей вероятности сказать, о чем она думает. Шанталь почти наверняка
считает, что он показал  ей золото,  чтобы поразить своим богатством - точно
так  же,  как сейчас она  старается своей юностью и безразличием  произвести
впечатление на него.
     - Кто я  такой? Ну, скажем, тот, кто уже довольно давно отыскивает одну
истину;  теоретически я ее установил,  а  проверить  на практике не пришлось
пока ни разу.
     - Что же это за истина?
     - Она  касается природы человеческой. Я открыл, что если представляется
нам  возможность  впасть  в искушение, то  в  конце  концов  это  непременно
произойдет.  Любое  человеческое  существо  на  земле  -  при  благоприятных
условиях, разумеется, - предрасположено творить зло.
     - А я считаю...
     - Речь не о том,  что считаешь  ты, или что я считаю, или во что бы нам
хотелось верить. Речь о том, верна ли моя теория. Ты хотела знать, кто  я? Я
- промышленник, я очень  богат и  очень  известен,  у меня под началом  были
тысячи людей, я  был с ними в случае  необходимости  жесток, а когда нужно -
добр.
     "Я - тот, кто въяве испытал такое, что  другим людям не привидится и во
сне,  тот, кто обретал безграничность блаженства и  обладал беспредельностью
постижения.  Я  - тот,  кто познал рай, считая, что  томится  в  преисподней
семейной обыденщины, и тот, кто  познал  ад,  хотя мог  бы наслаждаться раем
полной свободы. Я - тот, кто всю свою жизнь творил и добро, и зло, и, думаю,
никто на  свете не подготовлен лучше, чем  я, к ответу на мой вопрос о самой
сути бытия. И вот поэтому я здесь. И я знаю, о чем ты сейчас спросишь".
     Сбитая с  толку  Шанталь почувствовала, что необходимо сейчас  же вновь
обрести почву под ногами.
     - Вы ждете, что я спрошу: "Для чего вы показали мне золото?" А на самом
деле я хочу знать, что делать у нас в Вискосе промышленнику с громким именем
и большими деньгами, если ответ на  свой вопрос он может получить, порывшись
в  книгах,  поучившись  в университете  или  просто  принаняв  какого-нибудь
знаменитого философа.
     Чужеземцу пришлась по вкусу сообразительность Шанталь. Вот и славно: он
опять - впрочем, как и всегда - сделал правильный выбор.
     - Я пришел в Вискос потому, что  у меня  созрел план. Я как-то  видел в
театре пьесу Дюрренматта, ты наверняка знаешь такого?
     Это  была чистейшая провокация: совершенно ясно,  что девушка понятия о
нем  не  имеет, но сейчас  же снова примет  безразличный вид, словно отлично
понимает, о ком идет речь.
     - Ну, дальше, - сказала Шанталь с напускным равнодушием.
     - Рад, что ты знаешь это имя, но, с твоего позволения, напомню, о какой
именно пьесе я толкую,  -  он  тщательно  обдумывал каждое  слово, добиваясь
того, чтобы  фраза звучала  без преувеличенного  цинизма,  но с  твердостью,
присущей  речам  того, кто  лжет  сознательно  и намеренно. -  Действие  там
происходит в маленьком  городке,  куда приезжает некая дама, которая  раньше
там  жила,  причем приезжает  она исключительно  с  одной целью  - унизить и
уничтожить человека, в молодости  отвергшего ее. В подоплеке всей ее  жизни,
ее  замужеств,  вполне осуществившегося  стремления  разбогатеть  лежит одно
желание: отомстить тому, кто был ее первой любовью.
     "И  вот  тогда  я  затеял  свою  собственную  игру  -  решил  прийти  в
какое-нибудь захолустное  местечко,  отъединенное от  всего мира. Туда,  где
люди смотрят на жизнь радостно,  мирно, сочувственно. Прийти - и попробовать
сделать так, чтобы они нарушили кое-какие основные заповеди".
     Шанталь  повернула  голову  и  стала  смотреть  на  горы.  Она  поняла:
чужеземец  догадался о том, что  имя  Дюрренматта  ей  ничего  не говорит, и
теперь с опаской ждала, не спросит  ли он ее о заповедях, а она всегда  была
далека от религии и потому понятия о них не имела.
     -  В  этом  городе  все люди,  начиная с тебя, -  честные, -  продолжал
чужеземец.  -  Я показал  тебе слиток золота,  которое могло бы сделать тебя
независимой,  позволило бы уехать отсюда,  путешествовать по свету - словом,
дало  бы все,  о  чем мечтают  девушки  из глухих маленьких городков. Золото
останется здесь, а ты, зная, что оно принадлежит мне, если пожелаешь, все же
сможешь забрать его. А когда заберешь, то преступишь заповедь "Не укради".
     Девушка поглядела на него.
     -  Ну а что касается десяти  других  слитков, то благодаря этому золоту
все жители Вискоса  до  конца  дней  своих  избавились  бы от  необходимости
работать, продолжал чужеземец. - Я не попросил тебя забросать слитки землей,
потому что намереваюсь перепрятать их в такое место, знать о котором буду  я
один.  Я  хочу, чтобы ты, когда  вернешься в город, рассказала,  что  видела
золото  и что я готов вручить его жителям.  При  одном  условии - они должны
будут сделать такое, о чем никогда и помыслить не смели.
     - Например?
     - Пример  приводить  не стану,  а  просто  скажу: я  желаю,  чтобы  они
нарушили заповедь "Не убий".
     - Что? - чуть не вскрикнула Шанталь.
     - То, что слышишь. Я желаю, чтобы они совершили преступление.
     Тут он  заметил, что  тело  девушки напряглось, и  понял,  что  в любую
минуту  она  может  вскочить  и уйти,  не  дослушав окончания  его  истории.
Следовало торопиться, чтобы сообщить ей все задуманное.
     -  Я даю им неделю сроку.  Если к  исходу  седьмых  суток кто-нибудь из
жителей Вискоса - не важно, будет ли это бесполезный старик, или неизлечимый
больной,  или слабоумный дурачок, с которым  столько хлопот,  - будет найден
убитым,  то я  вручу золото вашему  городу и  приду  к  выводу,  что все  мы
отягощены  злом. Если  же  ты  украдешь  слиток,  а  Вискос сумеет  побороть
искушение - или случится наоборот, -  это убедит меня  в  том, что  есть  на
свете  и  дурные,  и хорошие люди, и  поставит в затруднительное  положение,
поскольку будет означать духовную борьбу, исход которой неясен,  ибо  победу
может одержать и  та,  и другая сторона. Ты-то сама веришь в  Бога, в  жизнь
духа, в битву между ангелами и демонами?
     Шанталь ничего  не  отвечала,  и он  понял,  что рискует:  вопрос не ко
времени - девушка может просто-напросто повернуться к нему спиной и убежать,
не дав договорить. Так что довольно иронии, пора переходить прямо к делу.
     -  А если  мне придется  покинуть Вискос  вместе со  всеми одиннадцатью
слитками,  это будет значить: все, во что я хотел верить, оказалось ложью. Я
умру, получив ответ,  который бы мне не хотелось  получать, потому что жизнь
была бы  более  приемлемой,  окажись я прав  и  убедись  в том,  что  в мире
преобладает зло.
     "Хотя при этом я страдал бы  по-прежнему, но  когда страдают все, легче
переносить  боль.  А если  лишь некоторым  суждено  сталкиваться с  великими
трагедиями, то, значит, в замысле Творца и его творении что-то не так".
     Глаза Шанталь были полны слез, но, собрав все силы, она овладела собой:
     - Зачем вы задумали это? Почему избрали для этого мой Вискос?
     - Дело ведь не  в тебе и не в твоем городишке: я думаю лишь о себе, ибо
в  истории  одного  человека  заключена история всего человечества. Я  желаю
знать, хороши мы или плохи. Если  хороши, значит, Бог - справедлив и простит
меня за  все,  что я сделал: простит мне  то зло,  которого я желал тем, кто
пытался  погубить меня, те неверные решения, которые принимал в самые важные
минуты  жизни,  и то предложение, которое я сделал тебе  пять  минут  назад.
Простит, потому что это Он подтолкнул меня на порочный путь.
     "Ну  а если мы  плохи,  тогда все  позволено,  и я  никогда не совершал
ошибочных шагов, и все мы уже обречены, и все, что мы делаем в  земной нашей
жизни, особенного значения  не имеет,  ибо  избавление от загробных  мук  не
зависит ни от мыслей человеческих, ни от его деяний".
     И, прежде чем Шанталь убежала, он успел добавить:
     - Может статься, ты  решишь не иметь со мной  дела. Но в этом случае  я
сам расскажу всем, что  дал тебе возможность помочь жителям Вискоса, а ты ее
отвергла. Я сам предложу им  то  же,  что предлагал тебе.  И если они  решат
убить кого-нибудь, то, весьма вероятно, жертвой станешь ты.
     ** * **
     Обитатели Вискоса быстро узнали привычки чужеземца: он просыпался рано,
выпивал  чашку  крепчайшего кофе и отправлялся  бродить по окрестным  горам,
нимало не смущаясь дождем, который как зарядил со второго дня его пребывания
в городке, так и лил почти без перерыва, время от времени замерзая на лету и
превращаясь  в  снег.  Чужеземец  никогда  не  обедал  и  имел  обыкновение,
вернувшись  во второй половине дня в отель, запираться у  себя в  номере и -
как все полагали - ложиться спать.
     Под  вечер чужеземец  снова  предпринимал  прогулки, но теперь уже -  в
окрестностях  городка.  Он всегда первым появлялся в  ресторане, безошибочно
умел  выбрать наиболее изысканные блюда,  причем руководствовался не  ценой,
заказывал самое  лучшее вино - а лучшее  вовсе не  обязательно значит "самое
дорогое",  - потом закуривал и шел в бар, где постепенно  завел приятельские
отношения с местными завсегдатаями обоего пола.
     Ему  нравилось  слушать истории  о  здешних местах, о том, кто  населял
Вискос  много лет назад  (считалось, что некогда город был гораздо  крупнее,
чем сегодня, что и подтверждали развалины нескольких зданий на  оконечностях
трех  городских  улиц), о  местных  обычаях,  поверьях  и  суевериях,  столь
присущих людям, которые сами возделывают землю, о всякого рода новых веяниях
в земледелии и скотоводстве.
     Когда  же  приходил   его  черед   рассказывать   о  себе,   начинались
противоречия -  то он  говорил, что был  когда-то моряком,  то  упоминал  об
огромных  оружейных  заводах,  которыми  руководил  до тех  пор, пока все не
бросил и не затворился в монастыре в поисках Бога.
     Выйдя из бара, местные спорили - правда все это или вранье. Мэр считал,
что ничего нет необычного в том, что человек бывал в жизни и тем, и  другим,
и  третьим,  хотя  жители Вискоса  от  младых  ногтей  знали,  какая  судьба
уготована каждому из них; священник же придерживался иного мнения: он думал,
что  чужеземец,  некогда  сбившись с пути и растерявшись, приехал в  здешние
края, чтобы вновь обрести себя.
     Все были убеждены только в  одном - чужеземец  пробудет в их городке не
больше недели; хозяйка  гостиницы рассказала, будто ее постоялец  позвонил в
столичный аэропорт  подтвердить дату  своего отлета, и вот  что любопытно  -
летел  он  в  Африку, а  вовсе  не  в Южную Америку.  Сразу  же после  этого
телефонного разговора он достал из  кармана пачку кредиток и заплатил вперед
и за  номер, и за еду,  хоть хозяйка и уверяла, что доверяет ему. Однако  он
настоял на своем,  и  тогда она предложила ему, как всем прочим постояльцам,
расплатиться кредитной карточкой - в этом случае у него остались бы наличные
на  всякий непредвиденный  случай: мало  ли  как  обернется дело. "Может,  в
Африке не принимают кредитные карточки", -  хотела  добавить она,  но сочла,
что  было бы  неделикатно,  во-первых, показывать,  что  слышала  телефонный
разговор  своего постояльца,  а  во-вторых, намекать, что  одни  части света
более развиты, нежели другие.
     Чужеземец поблагодарил ее за участие, но учтиво отказался.
     Три вечера подряд он ставил угощение - опять же за наличные - всем, кто
оказывался в баре.  Такого  никогда еще не  случалось  в  Вискосе, а  потому
посетители,  тотчас позабыв обо всех нестыковках и противоречиях в рассказах
чужеземца, сочли его человеком  щедрым и дружелюбным, лишенным предрассудков
и склонным относиться к ним, обитателям провинциального захолустья, как если
бы они были жителями больших городов.
     И  заспорили  теперь  уже о  другом:  перед  самым закрытием бара  одни
припозднившиеся посетители заявляли, что мэр попал в самую точку и чужеземец
на самом деле  много чего повидал на своем  веку, а потому понимает ценность
истинной дружбы; прочие же склонялись к мнению, высказанному священником, по
должности призванным разбираться в чужом душевном устройстве, и соглашались,
что  чужеземец  - человек одинокий, ищущий новых друзей или  новый взгляд на
мир. Так или иначе, гость всем пришелся по вкусу, и жители Вискоса ни минуты
не сомневались,  что,  когда в следующий понедельник  он уедет, им будет его
очень не хватать.
     Помимо всего  прочего, было отмечено, что он  -  человек скромнейший, а
сделан был этот вывод  на основании  такой вот немаловажной подробности: все
прочие  приезжие  мужчины  -  особенно  если  приезжали  они  в  одиночку  -
непременно  старались завязать беседу с Шанталь Прим, девушкой, работавшей в
баре, то ли в надежде закрутить с нею мимолетный романчик, то ли еще почему.
Этот же  путешественник  обращался к  Шанталь  лишь для  того, чтобы сделать
заказ, и не бросал на нее многозначительно-масленые взгляды.
     ** * **
     После встречи у реки  Шанталь  три  ночи практически глаз  не  смыкала.
Ветер, то  усиливавшийся, то стихавший,  сотрясал железные ставни, и под его
ударами они лязгали так, что сердце замирало. Если же ей удавалось ненадолго
забыться  сном, то просыпалась она вся  в испарине, хотя из экономии  всегда
отключала на ночь отопление.
     В первую ночь она обнаружила себя перед лицом Добра. В промежутке между
двумя кошмарами, которые ей потом не  удавалось вспомнить, она молилась Богу
и взывала к нему о помощи. Ей и в голову ни на миг не приходило рассказать о
том, что она слышала, то есть стать провозвестницей греха и смерти.
     В данный момент она сочла, что Бог - так далеко от нее, что не услышит,
и  потому  принялась  молиться своей бабушке,  которая, после того как  мать
Шанталь умерла в родах, вырастила ее и воспитала. Теперь и бабушки  давно не
было на свете. Шанталь изо всех своих сил цеплялась вот за какую мысль - Зло
однажды уже побывало здесь и теперь ушло навсегда.
     В личной, как говорится, жизни девушки хватало всяческих неприятностей,
но  она, тем не менее, всегда помнила, что ее городок населяют люди честные,
неукоснительно  исполняющие свой  долг, идущие  по жизни  с  гордо  поднятой
головой и  всеми  в  округе  уважаемые.  Однако  так  было не  всегда  -  на
протяжении двух с лишним столетий  обитали в Вискосе наихудшие представители
рода  человеческого,  а все прочие принимали  это  обстоятельство  как нечто
вполне естественное и объясняли это проклятием кельтов, разбитых римлянами в
сражении.
     Так  продолжалось  до  тех  пор, пока  ее  народ  не  воспрял благодаря
безмолвной   отваге  одного-единственного  человека,  который   верил  не  в
проклятия, а  лишь в  благословения.  Шанталь