, что  управляешь миром, и верить
безо  всяких  на то  оснований  в  то,  что находишься в  безопасности.  Это
кончается всеобщей неподготовленностью к жизни - в тот миг, когда ты  меньше
всего этого ожидаешь, землетрясение  создает  горы,  молния  убивает дерево,
готовившееся весной зацвести, а нелепая случайность на охоте  обрывает жизнь
достойного человека.
     И она в сотый раз пересказала, при  каких обстоятельствах погиб ее муж.
Он считался одним из самых лучших егерей-проводников в крае  и видел в охоте
не варварский вид спорта, а способ сохранить  местную традицию. Его усилиями
и  стараниями  Вискосу удалось  увеличить поголовье  некоторых  пород, мэрия
разработала  законы по  защите  исчезающих видов  животных  и стала выдавать
пополнявшие городскую казну лицензии на отстрел.
     Муж  Берты старался  сделать  так, чтобы  охота,  которую одни  считали
дикостью, а другие  - традиционным развлечением, кое-чему учила людей. Когда
приезжал человек  неопытный, но  богатый,  он  уводил  его  на  какой-нибудь
пустырь и там ставил на камень жестяную банку из-под пива.
     Потом  отходил  на  пятьдесят  метров  и  первым  же  выстрелом  сбивал
жестянку.
     -  Я лучший  стрелок  в здешних краях, -  говорил  он.  -  И тебя научу
стрелять так, как стреляю я.
     Ставил банку на прежнее место, возвращался на огневой рубеж, вытаскивал
из кармана платок и просил завязать  себе  глаза. Затем прицеливался и снова
стрелял.
     - Попал? - спрашивал он, снимая повязку.
     -  Разумеется, промазал,  - отвечал новоприбывший охотник, радуясь, что
можно  унизить  горделивого егеря.  -  Пуля  прошла  далеко от  цели.  Плохо
верится, что твои уроки мне пригодятся.
     - Я  только  что  преподал тебе самый важный в жизни урок, - говорил на
это муж  Берты.  - Всякий  раз, когда захочешь достичь чего-нибудь, гляди  в
оба, соберись и постарайся точно понять, что тебе нужно. Нельзя стремиться к
цели с закрытыми глазами.
     И однажды, когда егерь после первого выстрела ставил жестянку на место,
приезжий охотник  счел, что теперь его очередь показать  свою  меткость.  Он
нажал на курок, не дожидаясь,  пока муж Берты вернется, и промахнулся, попав
ему в шею. Охотник не успел усвоить полезнейший урок  о том, как важно уметь
сосредоточиться и отдавать себе полный отчет в своих действиях.
     -  Мне пора,  - сказала  Шанталь. - Перед тем  как идти на  работу, мне
нужно еще кое-что сделать.
     Берта, пожелав девушке удачи, провожала  ее глазами до тех пор, пока та
не скрылась в проулке за церковью. За  те долгие годы, что старуха просидела
перед  своим домом, глядя на горы и облака, ведя мысленные беседы с покойным
мужем, она научилась "видеть"  людей. Язык ее был беден, она не всегда могла
подобрать нужное слово, чтобы описать многие чувства, которые вызывали в ней
люди, но происходило именно это - она проникала к ним в душу, читая  в  ней,
как в открытой книге.
     Все это началось на похоронах человека, которого она любила больше всех
-  а  может, и  единственного, кого она  любила, - и  тогда  стоявший  рядом
маленький сын  одного из жителей Вискоса - теперь он давно  уже  взрослый  и
живет за тысячи километров отсюда - спросил, почему она так печальна.
     Берта  не хотела пугать мальчика и говорить  с ним  о смерти  и  вечной
разлуке,  а  потому  сказала  всего лишь,  что  муж  ее  уехал  и  отчего-то
задержался.
     -  Мне кажется, он обманул  вас, - сказал мальчик. - Я только что видел
его: он прятался вон за  тем надгробием, улыбался, а  в руке держал столовую
ложку.
     Мать мальчика, услышав такое, строго отчитала сына  и  стала извиняться
перед  Бертой,  говоря:  "Дети  в   его  возрасте  вечно  выдумывают  всякие
небылицы".  Однако  Берта,  тотчас  перестав плакать,  поглядела туда,  куда
показывал мальчик:  у мужа ее была бесконечно раздражавшая ее  привычка есть
только своей ложкой - хотя все они одинаковы и вмещают одинаковое количество
супа  - и  он  упрямо  следовал  этой  привычке  и  пользовался  лишь  одной
определенной ложкой. Берта  никому  об этом не рассказывала, боясь, что мужа
сочтут полоумным.
     Мальчик между тем на  самом деле видел  ее мужа,  и столовая ложка была
знаком  того,  что все  это  происходило  в действительности.  Дети  "видят"
скрытое. Берта  тогда  тоже решила научиться  такому видению,  потому что ей
хотелось поговорить с мужем и сделать так,  чтобы он  оказался рядом - пусть
хоть в виде тени или призрака.
     Прежде  всего она заперлась у  себя  в доме  и, почти не выходя никуда,
стала  ждать,  когда  же муж появится перед ней.  И в  один  прекрасный день
коснулось  ее  предвестие  -  она поняла, что должна  выйти за  дверь дома и
обратить  внимание на других людей.  Она почувствовала - муж хочет, чтобы ее
жизнь  стала веселей, чтобы вдова его  принимала большее участие в том,  что
происходит в Вискосе.
     И Берта поставила у двери стул, села  и  принялась глядеть на горы;  на
улицах Вискоса прохожие попадались редко, но именно в этот самый день пришла
из  ближайшей деревни  соседка  и  рассказала,  что появились  там  бродячие
торговцы  и  что  они  продают  превосходные  ложки,  и очень  дешево.  И  в
подтверждение своих слов достала из сумки ложку.
     Берта отдавала себе  отчет в  том, что никогда  больше не увидит  мужа,
однако он попросил ее сидеть у дверей, глядеть на город - и она исполнит его
просьбу.  По прошествии некоторого времени стала она ощущать справа от  себя
чье-то  присутствие  и твердо  поверила, что это  он,  муж ее, стоит  рядом,
составляя ей компанию  и  защищая  от  опасности. А помимо этого -  учит  ее
видеть то, что другим недоступно: различать, например, в  очертаниях облаков
некие рисунки,  подающие  вести. Берта огорчалась  сначала,  что, когда  она
пытается взглянуть прямо на  мужа, силуэт его исчезает, но скоро поняла, что
может разговаривать с ним  с  помощью  наития, и вот  тогда  они стали вести
долгие беседы обо всем, что происходило в Вискосе.
     Минуло  еще  три  года,  и она  обрела  способность  "видеть"  чувства,
испытываемые  другими  людьми, а  муж давал  ей  разного  рода  практические
советы,  оказывавшиеся  очень полезными для нее: благодаря ему Берта не дала
себя обмануть  и  не  согласилась  на  компенсацию меньшую,  чем  следовало,
благодаря ему она  успела забрать деньги  из банка незадолго до того, как он
лопнул, разорив многих местных жителей, хранивших там свои сбережения.
     Однажды утром - теперь Берта уже не помнит, сколько лет назад это было,
- муж  сказал ей:  Вискос может быть уничтожен. Берта  сначала  подумала про
землетрясение,  от которого в  их крае  появятся новые горы, но муж успокоил
ее,  объяснив,  что в ближайшие тысячу лет подобного не случится.  Нет, речь
шла о  другом уничтожении,  и Берта, хоть  и не поняла, о чем же он говорил,
встревожилась. Муж попросил  ее  быть  внимательной -  ведь это его  родина,
самое любимое место в  мире, пусть даже ему  и пришлось покинуть его раньше,
чем хотелось бы.
     Берта  стала внимательней присматриваться к местным, к  проплывающим по
небу облакам, складывавшимся в причудливые картины, к охотникам,  посещавшим
и  покидавшим  Вискос,  - но  не находила свидетельств того, что  кто-нибудь
намеревается уничтожить город,  никому никогда не сделавший ничего  плохого.
Муж,  однако, настойчиво  просил ее  быть настороже,  и  она  выполняла  его
просьбу.
     И вот три дня назад, увидев, как  пришел  в Вискос  чужестранец,  да не
один, а с  дьяволом, поняла, что дождалась. А сегодня Берта заметила, что за
одним плечом у  Шанталь стоит  ангел,  а  за другим  - демон,  и моментально
связала  воедино два события, уразумев,  что странные  дела произойдут  в ее
городке.
     Улыбнувшись самой себе, она взглянула направо и почти незаметно послала
в  ту сторону воздушный поцелуй. Нет, она не  бесполезная старая развалина -
ей предстоит совершить  еще  нечто  очень важное  -  спасти город, в котором
родилась, и она спасет его, хотя пока и  не знает, какие средства употребить
для этого.
     Шанталь  покинула погруженную в размышления  Берту  и  вернулась домой.
Соседи перешептывались, бывало, о том, что старуха знается с нечистой силой.
Рассказывали, что она целый год провела взаперти  и за  это время  научилась
колдовству  и чародейству. Когда Шанталь спрашивала, кто  же  мог научить ее
этому, одни отвечали, будто сам сатана приходил к Берте по ночам,  другие же
-  что  она,  произнося заклинания, услышанные от  родителей,  вызывала  дух
кельтского  жреца.  Никого,  впрочем,  это особо не  занимало и  не трогало:
безобидная старуха  никому  не  причиняла  вреда  и всегда  могла рассказать
что-нибудь интересное.
     И они  были  правы,  хотя рассказывала она всегда одни и те же истории.
Внезапно  Шанталь замерла  на месте, зажав в руке ключ от  своей двери.  Она
много  раз слышала о том, как погиб муж Берты, но лишь в эту  минуту поняла,
что эта история - важнейший урок для нее. Она припомнила, как совсем недавно
бродила  по  лесу,  объятая  глухой злобой  ко  всему,  готовая броситься  и
растерзать, не разбирая, все, что окажется перед ней, - себя самое, городок,
его жителей и их детей.
     Однако  истинной  и достойной  мишенью  был  только  чужестранец.  Надо
собраться, прицелиться и поразить добычу. А для этого необходим план  - было
бы настоящей  глупостью  рассказывать  обо  всем сегодня вечером и выпускать
ситуацию  из-под контроля.  Шанталь решила отложить  еще на день  рассказ  о
предложении  чужестранца  - если  она вообще соберется поведать землякам  об
этом предложении.
     ** * **
     В  тот вечер чужестранец, который, как всегда, платил за всех, вместе с
деньгами протянул Шанталь  записочку. Девушка сунула ее в карман, делая вид,
что  не придает этому особого значения,  хотя  и  заметила, что  чужестранец
время  от  времени старается  поймать  ее взгляд, словно задавая ей какой-то
безмолвный  вопрос. Они поменялись ролями: теперь она владела ситуацией, она
выбирала время  и место  боя. Именно так всегда  поступают  самые  удачливые
охотники - они создают такие условия, чтобы добыча сама вышла на выстрел.
     И  лишь   вернувшись  домой,  причем   на  этот   раз   -  со  странным
предчувствием,  что  этой ночью она будет спать глубоко  и  крепко,  Шанталь
развернула записку. Чужестранец назначал ей  встречу  - на том же месте, где
они встретились впервые.
     Он добавлял, что лучше бы  поговорить наедине. Но если  ей угодно  - то
можно и при всех.
     Шанталь не только почувствовала угрозу, но и обрадовалась тому, что она
прозвучала.  Это значит, он теряет самообладание, чего никогда не происходит
с теми, кто опасен по-настоящему. Великий  миротворец  Ахав любил повторять:
"Есть два вида  глупцов.  Одни  бросают  начатое  дело, почувствовав угрозу.
Другие считают, что угрозами сами сумеют чего-либо добиться".
     Шанталь  разорвала записку  на  мелкие  кусочки, бросила  их в унитаз и
спустила воду, потом  приняла очень горячую ванну, потом легла в постель - и
улыбнулась. Она добилась всего, чего  хотела, а хотела она снова встретиться
с  чужестранцем для разговора  с глазу  на глаз. Если она  хочет  знать, как
одолеть противника, надо досконально понять, что он из себя представляет.
     Уснула  она почти сразу  и спала глубоко, спокойно и крепко. Одну  ночь
она провела с Добром, вторую - с Добром и Злом, третью - со Злом. Ни одно из
них  не  добилось  результатов,  но  оба остались жить  в ее душе  и  теперь
начинали единоборство, чтобы выяснить, кто сильней.
     ** * **
     К  тому времени,  когда  чужестранец  пришел, Шанталь  успела вымокнуть
насквозь - вновь разыгралась буря.
     - О погоде говорить не будем, - предупредила она. - Льет, как видите. Я
знаю место, где мы сможем укрыться.
     Она поднялась и придвинула  к себе нечто  продолговатое  в  брезентовом
чехле.
     - Ружье, как я понимаю? - спросил чужестранец.
     - Ружье.
     - Ты хочешь меня убить.
     - Хочу.  Не уверена,  что  именно  вас,  но  очень  хочу.  Но  ружье  я
прихватила  по другой  причине: может быть, на  дороге встретится "проклятый
волк",  я его  застрелю и буду пользоваться большим уважением среди  граждан
Вискоса. Вчера ночью я слышала, как он воет, но мне никто не поверил.
     - Что такое "проклятый волк"?
     Шанталь на  миг задумалась  -  стоит  ли  откровенничать  с  человеком,
которого считала  врагом.  Но  тут  ей вспомнилась  книжка о японских боевых
искусствах - она всегда читала без разбору все,  что  постояльцы забывали  в
гостинице, поскольку покупку  книг считала зряшной тратой денег. Так вот,  в
книжке  этой  было  сказано,  что лучший способ  ослабить  противника -  это
убедить его в том, что поддаешься ему и соглашаешься с его намерениями.
     И, шагая под дождем  и ветром, она рассказала чужестранцу  эту историю.
Два года назад житель Вискоса  - местный кузнец,  если быть  точным, - выйдя
погулять,  внезапно  увидел  перед  собой  волка с выводком  волчат.  Кузнец
испугался,  схватил  толстую ветку и  швырнул  ее так, что она пролетела над
головой  зверя.  Обычно  в  такой ситуации  волк  убегает,  но  этот  был  с
детенышами, а потому бросился на кузнеца и впился ему зубами в ногу. Кузнец,
который по профессиональной  необходимости должен  был  обладать  недюжинной
силой,  изловчился и нанес такой жестокий удар волку, что тот разжал челюсти
и скрылся в чаще леса вместе со своими щенками;  больше его никто никогда не
видел, и известно о нем лишь то, что на левом ухе у него белая отметина.
     - Так отчего же он "проклятый"?
     -  Хищники,  даже  самые  свирепые,  никогда  не  нападают  на человека
первыми,  разве  только  в таких исключительных  случаях, как этот, -  чтобы
защитить  детенышей. Если  все же  подобное происходит и  зверь  узнает вкус
человеческой крови, вот тогда  он  становится по-настоящему опасен: он хочет
еще и  еще и из дикого зверя превращается в людоеда.  У нас все считают, что
когда-нибудь этот волк нападет снова.
     "Да это прямо про меня", - подумал чужестранец.
     Шанталь - молодая, привычная к здешним  дорогам -  старалась шагать как
можно  быстрей,  надеясь  утомить  и унизить  своего  спутника  и  тем самым
получить над ним  психологический перевес.  Однако чужестранцу  удавалось не
отставать.  Он, хотя  и запыхался  немного, но  так  и  не  попросил девушку
сбавить темп.
     Они подошли к хорошо замаскированной  палатке из зеленого пластика, где
охотники обычно поджидали дичь, забрались внутрь, дыша на заледенелые руки и
растирая их.
     - Что вам нужно? - спросила Шанталь. - Зачем вы назначили мне встречу?
     -  Хочу загадать  тебе  загадку:  какой из  всех  дней нашей  жизни  не
приходит никогда?  - спросил он и, не дождавшись, ответил сам: - Завтрашний.
Однако мне кажется, ты убеждена,  что завтра наступит, и потому отложила то,
о чем я просил тебя. Сегодня начинается уик-энд: если ты ничего не  скажешь,
это сделаю я.
     Шанталь   выбралась  из   палатки,  отошла  на  безопасное  расстояние,
расстегнула чехол и вытащила из  него ружье. Но чужестранец вроде бы даже не
заметил этого.
     - Скажи-ка мне, - произнес он, - вот если бы тебе пришлось писать книгу
об  этом  случае  с золотом,  неужели  ты  считала  бы,  что  большая  часть
читателей,  каждый день сталкивающихся  с разнообразными трудностями, не раз
несправедливо  обиженных жизнью  и  людьми, вынужденных  выбиваться  из сил,
чтобы накормить и выучить детей, - так  вот, неужели бы  они согласились так
страдать ради того, чтобы ты сбежала со слитком?
     - Не знаю, - отвечала Шанталь, вкладывая в ствол первый патрон.
     - И я не знаю. Именно такой ответ мне и нужен.
     Теперь был заряжен и второй ствол.
     -  Ты  готова  убить меня, хоть  и пытаешься успокоить россказнями  про
волка.  Но это ничего,  поскольку отвечает на мой вопрос: представители рода
человеческого  отягощены злом,  раз  уж  мелкая служащая из  провинциального
городка способна совершить преступление ради денег. Я умру, но теперь я знаю
ответ, и потому умру довольным.
     - Держите, - и Шанталь  протянула  ружье чужестранцу. - Никто не знает,
что мы  с вами знакомы. В  гостиничном формуляре  вы  указали о себе  ложные
сведения. Вы можете уехать,  когда пожелаете, и, насколько я понимаю, можете
скрыться где угодно, в любом уголке  мира. Вам  даже прицеливаться не надо -
просто направьте на меня дуло и нажмите на курок. Заряд состоит из маленьких
кусочков  свинца,  которые разлетаются  конусом. С такими патронами ходят на
крупную дичь. И на людей. Вы можете даже смотреть в другую сторону, если вам
не хочется видеть, как картечь разворотит мое тело.
     Чужестранец положил палец на спусковой крючок, прицелился в ее сторону,
и  Шанталь с  удивлением  заметила,  что  двустволку  он  держит  привычно и
правильно, как человек,  умеющий владеть оружием. Так они простояли довольно
долго: Шанталь знала, что,  если чужестранец поскользнется или вздрогнет  от
внезапного появления зверя или птицы, палец его дернется и  ружье выстрелит.
В  этот момент  она  осознала,  сколь  по-детски  наивным  было ее  душевное
движение: она пыталась бросить вызов этому типу, всего лишь чтобы подразнить
его - пусть-ка сам сделает то, что предлагает сделать другим.
     А  чужестранец между  тем продолжал направлять ружье  на Шанталь, он не
моргал, и руки его не дрожали. Теперь уже было поздно; теперь уж  он сам был
убежден,  что  оборвать жизнь  девушки, бросившей  ему  вызов, - недурная, в
сущности, идея. Шанталь готова была взмолиться о пощаде, но он опустил ружье
раньше, чем она успела вымолвить слово.
     - Я почти физически ощущаю твой страх, - проговорил он,  протягивая  ей
ружье.  - Я  чувствую  запах  пота, струящегося у тебя по  лицу,  хоть  он и
перемешивается с  каплями  дождя; несмотря на  ветер, который с адским шумом
раскачивает деревья,  я  слышу, как, едва не  выскакивая из груди, колотится
твое сердце.
     -  Сегодня  вечером  я  сделаю  то, о чем вы  меня просили,  -  сказала
Шанталь, делая  вид, будто не  слышала произнесенных им слов, в которых  все
было чистой правдой. - В конце концов, я хотела понять все-таки вашу натуру,
распознать,  чего в  вас больше - зла или добра.  Кое-что я вам  только  что
продемонстрировала:  несмотря  на все  чувства,  которые  я  испытывала  или
перестала испытывать, вы могли спустить курок. Могли, да не спустили. Знаете
почему? Потому что  струсили.  Используете других для того, чтобы  разрешить
ваши собственные конфликты, а занять собственную позицию - не способны.
     -  Один немецкий  философ сказал как-то раз: "Даже у Бога есть  ад: это
его любовь к людям". Нет, Шанталь, я не струсил. Я и не такие курки спускал,
а точнее говоря, я производил оружие, которому твоя двустволка в подметки не
годится, производил и продавал по всему миру.  И все это было вполне законно
и легально  -  с  разрешения  правительства, с  уплатой  экспортных сборов и
прочих  налогов. Я  женился на той,  кого  любил, у меня были две прелестные
дочки, и я всегда умел требовать и получать все, что мне причиталось.
     Не в пример тебе - ведь ты считаешь, будто судьба преследует тебя, -  я
всегда  был способен к  действию, всегда  готов  бороться с  многочисленными
враждебными  силами,  противостоявшими мне. Готов был  одни битвы проиграть,
другие - выиграть,  поскольку понимал, что поражения и победы  неотделимы от
жизни  всякого  человека,  если  не  считать  трусов,  ибо трусы  не  терпят
поражений, но и побед не одерживают.
     Я много читал. Я ходил в церковь. Я боялся Бога и  чтил его заповеди. Я
занимал очень высокооплачиваемую должность  директора  гигантской  компании.
Получал  комиссионные  с  каждой  сделки  и  зарабатывал  достаточно,  чтобы
содержать жену, детей, внуков и правнуков,  ведь в торговле оружием крутятся
самые  большие  в  мире  деньги.  Я  знал  важность каждой