да сыграла  решающую  роль  в обращении
Ахава.
     Чужестранец не нуждался в объяснениях девушки - он и сам знал, что одни
и те же силы воздействовали на Савиния  и  на Ахава: Добро и Зло вели борьбу
за них,  как и за души всех людей, сколько ни есть  их на Земле.  Когда Ахав
понял, что Савиний равен ему, он понял и то, что равен Савинию.
     В конце концов, все это - вопрос самообуздания. И выбора.
     И больше ничего.
     ** * **
     Шанталь в последний раз  обвела взглядом долину, горы, лес, где бродила
в  детстве,  и ощутила во рту  вкус  ключевой воды, свежей зелени, домашнего
вина, которое изготовлялось из лучшего во всей  округе винограда и тщательно
оберегалось  местными   жителями  от   туристов.   Дело  было   в  том,  что
производилось этого вина так мало, что за пределы Вискоса его не вывозили, а
в погоне за деньгами винодел мог бы, пожалуй, нарушить свои принципы.
     Она  вернулась  лишь для  того,  чтобы  проститься  с  Бертой,  и  даже
специально  надела то, в чем ходила обычно, чтобы никто не смог догадаться -
краткая поездка в город превратила ее в богатую женщину: чужестранец взял на
себя все  хлопоты,  все  подготовил  и  предусмотрел,  подписал  все бумаги,
необходимые для  того,  чтобы  золото было продано,  а вырученные  деньги  -
перечислены  на  только что открытый в  том  же банке  счет  сеньориты Прим.
Оператор, глядевший на  нее и чужестранца с  преувеличенной почтительностью,
не задал ни единого лишнего вопроса. Однако  Шанталь была уверена: он решил,
что этот стареющий господин открывает счет своей молоденькой любовнице.
     "Какое приятное было ощущение!" - вспомнила она. Вероятно, клерк счел -
она так хороша в постели, что стоит этих огромных денег.
     Она повстречала по дороге нескольких  земляков; никто не знал,  что она
уезжает из Вискоса, и здоровались с ней так, словно ничего и не происходило,
словно дьявол и не  посещал городок. Она здоровалась в ответ  и  тоже делала
вид, что этот день - точно такой же, как и все остальные дни ее жизни.
     Она пока не знала, насколько  сильно все то, что недавно  открылось ей,
переменило ее,  но - у нее будет время понять  это. Берта сидела перед своим
домом  -  и  уже  не для  того, чтобы караулить город, а просто  потому, что
ничего другого делать не умела.
     -  В мою честь построят фонтан, - сказала она. - Такую цену я назначила
за то, что  буду молчать. Знаю, он простоит недолго и утолит жажду немногих,
ибо  Вискос так или иначе обречен, и погубит его если не  появившийся  здесь
дьявол, то время, в котором мы живем.
     Шанталь  спросила,  как  будет выглядеть  фонтан;  Берта объяснила свой
замысел: вода струится из Солнца и попадает в  раскрытый рот жабы.  Солнце -
это она, Берта, жаба - священник.
     -  Я буду утолять его  жажду  света до  тех пор, пока будет стоять этот
фонтан.
     Мэр пытался было  возражать, говорил, что это введет город в непомерные
расходы, но Берта слушать ничего не захотела, и властям пришлось согласиться
- на следующей неделе должны начаться работы.
     - А ты, дочь моя, в конце концов  сделаешь то,  что я  тебе предлагала.
Могу сказать только одно, но зато с  полной  уверенностью - жизнь у человека
короткая или долгая, смотря по тому, как он ее проживает.
     Шанталь улыбнулась, поцеловала старуху и повернулась к Вискосу спиной -
навсегда. Берта права: ей нельзя терять время, хоть  она и надеялась, что ее
жизнь будет очень долгой.