е сильнее отличалось от взрослых Норм, которые их создали. Самые младшие
Суперы были детьми Нормальных сугубо в биологическом смысле.
   Какие узы связывают ее, Мири, с Гермионой Уэлс Келлер, которая не может
даже  заставить  себя  смотреть  на  дочь?  С  Ричардом  Энтони  Келлером,
порабощенным собственной матерью? С Дженнифер Фатимой Шарафи, убившей Тони
ради сообщества, которым она вертит по своему усмотрению?
   Кристина мягко сказала:
   - М-м-м-мири, ешь.
   - Это не должно повториться, - произнес Никос.
   - М-м-мы н-н-н-н... - Аллен в отчаянии передернул плечами. Речь  всегда
давалась  ему  труднее,  чем  остальным;  иногда  он  молчал  сутками.  Он
оттолкнул Мири от терминала, вызвал собственную программу,  быстро  набрал
текст и  преобразовал  результат.  Она  увидела  красиво  упорядоченные  и
скомпонованные цепочки, утверждавшие, что, если Суперы будут делать  общие
допущения относительно всех Норм, они будут столь же неэтичны, как и Совет
Убежища. К каждому человеку, Супер он или  Нормальный,  следует  подходить
индивидуально, тщательно учитывая требования безопасности. Они уже  сейчас
могут  обеспечить  тотальный  контроль  за  системами  Убежища,  если  это
необходимо для защиты Суперов, но не могут  контролировать  Норм,  которых
включат в свою систему. Эту нравственную дилемму нужно  решить,  чтобы  не
уподобиться  Совету.  Факторы  нравственности  пронзали  цепочки   Аллена,
являясь неоспоримыми исходными посылками в цепочках Никоса.
   Мири рассматривала изображение, ее цепочки образовывались и  сплетались
с сумасшедшей скоростью. Ее жгла ненависть к убийцам Тони. И все же  Аллен
прав. Они не могут отвернуться от своих родителей, бабушек и  дедушек,  от
других Неспящих - от своего сообщества.
   Мири кивнула.
   - З-з-з-защита. Н-н-н-наша, - выдавил Аллен.
   - Вкл-л-лючая Н-н-норм, к-к-к-которые...  п-п-п-правильные,  -  сказала
Диана Кларк, и  остальные  интуитивно  построили  цепочки  того,  что  она
подразумевала под словом "правильные".
   - С-с-с-сэм С-с-смит, - произнес Джонатан Марковиц.
   - Д-д-джоан Л-лукас. Ее н-н-не р-р-рожденный  б-б-братик,  -  вымолвила
Сара Серелли.
   Мири вспомнила День Памяти. Как могла  она  быть  такой  жестокой?  Как
могла _не понимать_?
   Тогда она еще не прошла через это.
   - Н-н-нам н-н-нужно н-н-название. - Диана заняла место Аллена и вызвала
свою программу. Сложное сооружение говорило о  значении  наименований  для
самоидентификации и для сообщества, о положении Суперов в  Убежище  в  том
случае, если навсегда отпадет необходимость самозащиты. Может статься, что
ни один из них  никогда  не  подвергнется  угрозе  от  Нормальных,  и  два
сообщества будут десятилетиями существовать бок о  бок,  понимая,  что  на
самом деле они единое целое.
   - Название, - произнесла Мири.
   - Д-да. Н-н-название, - подтвердила Диана.
   Цепочки Дианы текли в топографической проекции,  подробно  рассматривая
как обособленность Суперов, так и  сложные  ограничения  их  физической  и
эмоциональной зависимости.
   - Н-н-н-нищие, - сказала Мири.


   - У меня не было выбора, - произнесла Дженнифер.
   - Конечно, - ответил Уилл  Сандалерос.  -  Она  слишком  молода,  чтобы
заседать в Совете, Дженни. Мири еще не  научилась  владеть  собой.  Спустя
несколько лет ты восстановишь ее в Совете, дорогая. Вот и все.
   - Но она не хочет со мной разговаривать! - воскликнула  Дженнифер  и  в
следующую секунду взяла себя в руки, разгладила складки  черного  аббая  и
потянулась, чтобы налить себе и Уиллу  еще  чаю.  Длинные  тонкие  пальцы,
сжавшие ручку старинного чайника, не дрожали;  ароматная  струйка  особого
генемодного чая, выращенного в Убежище, полилась в красивые чашки, которые
Наджла собственноручно отлила к шестидесятилетию матери. Но резкие складки
пролегли от носа Дженнифер к губам. Глядя на жену, Уилл  понял,  что  горе
бывает похожим на старость.
   - Дженни, повремени.  Мири  пережила  тяжелый  удар,  а  ведь  она  еще
ребенок. Ты помнишь себя в шестнадцать лет?
   Дженнифер испытывающе посмотрела на Уилла.
   - Мири не такая, как мы.
   - Да, но...
   - И не только Мири. Рики тоже со мной не разговаривает.
   Уилл поставил чашку. Он подбирал слова  столь  же  тщательно,  как  для
выступления в суде.
   - Рики всегда был несколько неуравновешенным для Неспящего. Слабым, как
его отец.
   - И Рики, и Мири придется признать то,  чего  никогда  не  мог  принять
Ричард: долг сообщества - защищать свои законы и культуру. Без этих устоев
мы - только скопище людей,  живущих  по  соседству.  Убежище  должно  себя
защищать. Особенно сейчас.
   - Верно, - согласился Уилл. - Повремени,  Дженни.  Она  твоя  внучка  в
конце концов.
   - А Рики мой сын. - Дженнифер взяла поднос. Она избегала взгляда  мужа.
- Уилл?
   - Да?
   - Установите за кабинетом Рики и лабораторией Миранды наблюдение.
   -  Невозможно.  По  крайней   мере   за   лабораторией   Мири.   Суперы
экспериментировали с системами безопасности. То,  что  проектировал  Тони,
невозможно незаметно переделать.
   Неизбывное горе отразилось в глазах Дженнифер. Уилл обнял ее.
   - Переведите Мири в другую  лабораторию.  Туда,  где  мы  сможем  вести
наблюдение, - сдержанно сказала она.
   - Да, дорогая. Сегодня же. Но, Дженни, Мири  талантливая  девочка.  Она
вернется к нам.
   - Я знаю, - ответила Дженнифер. - Переведи ее немедленно.



23

   Спустя неделю после смерти  брата  Мири  отправилась  на  поиски  отца.
Управление помещениями Убежища вышвырнуло ее из лаборатории и  перевело  в
Научный купол номер 2. В тот же день к ней  зашел  Терри  Мвакамбе,  самый
гениальный Супер в области управления системами. С Тони они редко работали
вместе, потому  что  цепочки  Терри  затрудняли  его  общение  с  другими.
Радикальные   генемодные   изменения   с   не   выясненными    до    конца
нейромеханическими последствиями делали  его  чужим  даже  среди  Суперов.
Цепочки состояли в  основном  из  математических  формул  теории  хаоса  и
новейшей теории дисгармонии. Ему было двенадцать лет.
   Терри провел несколько часов у терминалов  и  настенных  панелей  Мири,
яростно моргая. Детский рот был сжат в тонкую, дергающуюся линию. В  конце
концов Мири поняла, что за его  молчанием  скрывалась  ярость,  сродни  ее
собственной. Терри любил своих родителей. Норм, изменивших его гены, чтобы
создать его странный, выдающийся ум, который  теперь  те  же  самые  Нормы
пытались контролировать, словно Мири, одна из них,  была  нищей  бродягой.
Возмущение  Терри  таким  предательством  заполняло  лабораторию,  подобно
раскаленному воздуху.
   Он закончил, но системы  наблюдения  Совета  работали  безупречно.  Они
показывали Мири, занятую бесконечной игрой в шахматы со своим компьютером.
Защита  от  горя.  Стремление  доказать  свою  мощь,  обнаружив,  что  она
бессильна против смерти.
   Мири нашла отца в парке, под парящей в вышине Игровой. Он сидел,  держа
на руках второго нормального ребенка, которому исполнилось уже  почти  два
года. Красивого мальчика с  генемодными  каштановыми  кудрями  и  большими
черными глазами звали Джайлс. Рики держал его так, будто он мог разбиться,
а Джайлс вертелся, пытаясь вырваться.
   - Он еще не говорит, - сказал отец. Мири обдумала скрытый  смысл  этого
замечания.
   - З-з-з-заговорит. Н-н-н-нормы  иногда  п-п-просто  н-н-накапливают,  а
п-п-потом с-с-сразу выдают п-п-предложения.
   Рики крепче прижал извивающегося малыша.
   - Откуда ты знаешь. Мири? Ты сама еще ребенок.
   Без цепочек и мысленных конструкций ответ на  его  настоящий  вопрос  -
_каким образом ты думаешь, Мири_, - был  бы  настолько  неполным,  что  не
имело смысла объяснять. Но отец не понимал цепочек.
   - Т-ты л-л-любил Т-т-тони.
   - Конечно. Он был моим сыном. - Но  спустя  мгновение  прибавил:  -  Ты
права. Твоя мать не любила его.
   - И м-м-м-меня т-т-тоже.
   - Она пыталась. - Джайлс захныкал. Рики ослабил хватку, но  не  спустил
малыша на землю.
   - Бабушка настояла на твоем исключении из Совета. Она внесла поправку в
положение о возрастном цензе для членов Совета от семьи до двадцати одного
года, так же, как для временных заседателей. Предложение приняли.
   Мири нисколько не удивилась.  Многие  не  одобряли  различные  критерии
распределения голосов для семейства Шарафи и для всех остальных. Возможно,
недовольство по поводу ее участия  имело  все  те  же  причины:  она  была
Супером.
   Джайлс изо всех сил дернулся и завопил. Рики наконец-то отпустил его  и
с трудом улыбнулся.
   - Наверное, я ждал, когда  он  разразится  фразой:  "Папа,  пожалуйста,
отпусти меня исследовать мир". Ты в его возрасте так бы и сказала.
   Мири прикоснулась к мягким, шелковистым волосам  Джайлса,  с  довольным
видом изучавшего генемодную травку.
   - Он - это н-н-не я.
   - Да. Придется помнить об этом.  Мири,  зачем  вы  собирались  ночью  в
лаборатории Аллена?
   Она встревожилась. Если Рики заметил и задумался, то ведь  и  другие...
Могут ли они навредить Нищим? Терри  с  Никосом  говорили,  что  никто  не
преодолеет систему безопасности, которую они  установили,  но  каждый  мог
заинтересоваться такой мощной  защитой.  Не  вызовет  ли  удивление  поток
репрессий? Нормы для Суперов - закрытые книги.
   - Мне кажется, - осторожно сказал  Рики,  -  что  вы  оплакиваете  Тони
втайне ото всех. Если кто-нибудь из Норм спросит,  зачем  вы  собираетесь,
так и отвечайте.
   Мири отпустила волосики Джайлса и вложила руку в ладонь отца.
   - Д-д-д-да, п-п-п-папа. М-м-мы т-т-так и с-с-скажем.


   Полтора месяца  они  вводили  скрытые  программы  управления  основными
системами Убежища. Львиную  долю  работы  сделали  Терри  Мвакамбе.  Никос
Деметриос и Диана  Кларк.  Некоторые  защитные  программы  они  не  смогли
взломать, в основном в системе внешней обороны. Терри трудился по двадцать
три часа в сутки под  прикрытием  своей  программы,  которая  должна  была
обмануть службу наблюдения. Невыразимое  отчаяние  Терри  ощущалось  почти
физически. Мири поразилась, насколько  быстро  Нищие  взяли  под  контроль
орбитальный комплекс, хотя изменить им пока ничего не удалось. А может,  и
не удастся. Или не придется.
   В начале второго месяца Терри проник в основную систему защиты.  Они  с
Никосом созвали общий сбор. Мальчики были бледны как мел. Паутина  красных
капилляров пульсировала над маской на  лбу  Терри.  В  последнее  время  с
десяток Суперов стали носить пластиковые маски, закрывавшие  нижнюю  часть
лица - от подбородка до глаз - с отверстием для дыхания. Некоторые девочки
украшали  свои  маски.  Те   дети,   которые   были   близки   со   своими
родителями-Нормами, как заметила Мири, масок  не  носили.  Она  не  знала,
связал ли кто-нибудь появление повязок со смертью Тони Шарафи.
   - Л-л-лаборатория Ш-ш-ш-ш... - Терри резко взмахнул рукой,  что  должно
было означать - "К черту". Язык жестов Суперов стал более резким.
   - Л-л-лаборатория Ш-ш-шарафи изготовила и х-х-хранит с-с-с-с... - Никос
тоже был перевозбужден. Терри вывел цепочку на терминал;  как  обычно,  ее
никто не понял. Тогда Никос преобразовал ее в программу Мири, которая была
самой доступной для группы. Двадцать семь ребят столпились у экрана.
   Лаборатория  Шарафи   разработала   и   синтезировала   высокоактивный,
мгновенно  действующий,  распространяющийся  воздушным  путем   смертельно
опасный генемодный организм. Упаковки с этими  замороженными  организмами,
которые по команде из Убежища можно разморозить и распылить,  размещены  в
Соединенных Штатах доверенными людьми. Такие пакеты находятся в Нью-Йорке,
Вашингтоне,  Чикаго,  Лос-Анджелесе  и  на  орбитальной  станции   Убежища
"Кагура". Пакеты невозможно обнаружить обычными методами.  Вирусы  убивают
любой организм, имеющий нервную систему, в течение семидесяти двух часов и
самоуничтожаются. Великолепный образчик генной инженерии.
   Аллен нарушил молчание:
   - Д-д-для з-з-защиты Убежища! Н-н-не д-д-для упреждающего...
   - Д-д-да! - горячо перебила Диана. - Т-т-только д-д-для обороны! М-м-мы
н-н-не...
   - К-к-как  и  м-м-мы,  -  с  отчаянием  произнесла  Кристина.  -  К-как
п-п-поступают Н-н-нищие.
   Всем хотелось верить, что Убежище  поступает  так  же,  как  они  сами,
устанавливая тайные механизмы защиты. Неспящие имеют право на  самозащиту,
если Убежище подвергнется прямому нападению. Неспящие - не убийцы.
   Мири посмотрела сперва на Терри, потом на Никоса, на Кристи, на Аллена.
Потом перевела взгляд на биологическое оружие бабушки, хранящееся в  тайне
даже от Совета Убежища.
   Знал ли об этом отец?
   Мири вдруг подумала, что теперь тоже сделает себе маску из пластика.
   После нескольких часов взволнованного обсуждения Нищие не пришли  ни  к
какому решению. Они ничего не могут сделать. Если они расскажут  Совету  о
том, что им известно. Совет поймет, каковы их реальные  возможности.  Если
они  обезвредят  механизмы  дистанционного   управления,   взрослые   тоже
догадаются, и, значит, Нищие потеряют свой тайный шанс. И в любом  случае,
чем же тогда отличается Лаборатория Шарафи от Нищих?
   Дети установили  защитные  механизмы  отключения  и  больше  ничего  не
предприняли.
   Мири медленно двинулась  в  свою  лабораторию,  и  фиктивная  программа
наблюдения Терри снова заработала, показывая, как она выигрывает партию за
партией в несуществующей шахматной игре.


   Открытие Нищих не давало Мири покоя много дней. Она пыталась  проводить
собственные  исследования  по   подавлению   заикания.   Сломала   хрупкий
биосканер,  неправильно  надиктовала  важную  часть  программы  в  рабочий
терминал  и  швырнула  мензурку  об  пол.  Перед  глазами  стоял  отец   с
барахтающимся Джайлсом на руках. Рики любит ее. И поэтому подозревает, что
Суперы замыкаются в своем собственном сообществе. Но что он может сделать?
   Цепочки пролетали в голове, как туманные вихри  из  сопел  ремонтников:
верность, предательство, самосохранение, солидарность, родители и дети.
   Прозвучал сигнал интеркома. Несмотря на свое возбуждение. Мири застыла,
увидев на экране лицо Лукас.
   - Мири, если ты в лаборатории, включи двухстороннюю связь.
   Была ли Джоан ее старым другом? Или новым врагом? Старые  мерки  больше
не годились.
   - Или тебя нет, или ты не хочешь разговаривать со  мной,  -  продолжала
Джоан.  За  последний  год  она  стала  еще  эффектнее,   семнадцатилетняя
генемодная красотка с  решительным  подбородком  и  огромными  фиолетовыми
глазами. - Ладно. Я знаю, ты  все  еще...  горюешь  о  Тони.  Но  если  ты
все-таки на месте,  включи  информационную  сеть  22  Соединенных  Штатов.
Сейчас выступает  артист,  которого  я  иногда  смотрю.  Он  помог  мне  с
некоторыми... духовными проблемами. Я подумала, что тебе будет  интересно.
- Джоан опустила глаза,  будто  тщательно  взвешивала  слова.  -  Если  ты
все-таки включишь программу, не регистрируй ее в главной памяти. Наверняка
Суперы знают, как это сделать.
   Мири поняла, что Джоан вызвала ее при помощи кода.
   Мири раздумчиво жевала прядь  неухоженных  волос  -  эту  привычку  она
приобрела после смерти Тони. Неужели какой-то артист с Земли помог Джоан в
ее "духовных проблемах"? Какие  проблемы  могут  быть  у  людей,  идеально
вписавшихся в свое сообщество?
   Она подняла брошенную мензурку, вымыла и продезинфицировала.  Вернулась
к программе ДНК и занялась  утомительной  проверкой  миниатюрных  точечных
гипотетических изменений в формуле,  которая  могла  оказаться  отправной.
Где-то вкралась ошибка. Мири ударила кулаком по терминалу. "Д-д-дерьмо!"
   Никос или Терри моментально устранили бы ее. Или Тони.
   Мири рухнула в кресло. Снова нахлынуло горе. Когда самая тяжелая  волна
прошла, она опять повернулась к терминалу, но не нашла причину отказа даже
при помощи обслуживающей программы.
   Она вернулась к интеркому и вызвала информационную сеть номер 22.
   Экран стал совершенно черным. Еще одна  неисправность?  Мири  вскочила,
намереваясь дотянуться до миниатюрной голосцены и постучать по  полу,  как
вдруг  в  середине  сцены  появилось  светлое  пятно.  Человек  в   кресле
заговорил.

   ...Счастливые те дни,
   Когда невинным был младенцем!
   И прежде, чем познал я мир...

   Это? Артист, читающий какое-то стихотворение нищих? Ради _этого_  Джоан
нарушила молчание, длившееся долгие годы?
   Мрак за спиной человека обрел форму.  Нет,  из  него  стали  появляться
очертания,  неуловимо  отличающиеся  друг  от  друга,   странным   образом
захватывающие. В голове у Мири стали образовываться цепочки,  и  хотя  они
состояли из самых земных мыслей, тем не менее их контуры чем-то напоминали
те, что скользили мимо декламатора  в  инвалидном  кресле.  Возможно,  это
следует посмотреть  Диане:  она  работает  над  уравнениями,  описывающими
формирование мыслительных цепочек, основываясь на данных, которые  получил
Тони незадолго до смерти.

   Но под одеждами из плоти
   Я проблеск вечности увидел...

   - произнес артист.
   Мири  вдруг   поняла,   что   его   кресло   оборудовано   специальными
приспособлениями. Он, наверное, болен или искалечен. Ненормален.
   Цепочки  стали  более  плоскими,  спокойными.  Силуэты  на   голоэкране
изменились. Она слышала слова и не понимала их; слова не  имели  значения.
Но ведь так и должно быть?  Артист  скрылся,  но  и  она,  Миранда  Сирена
Шарафи, тоже постепенно исчезала,  соскальзывая  вниз  по  крутой  длинной
горе, становясь все меньше  и  меньше,  и  теперь  невидимкой,  прозрачным
призраком, оказалась в углу какой-то незнакомой комнаты.
   Она знала, что это глубокое здание состоит из уймы комнат,  соединенных
друг с другом, наполненных светом, настолько ощутимым, что казался  живым.
Он неожиданно превратился в дикого зверя с пятнадцатью головами. У Мири  в
руках появился меч. "Нет, - произнесла она вслух, - я  не  могу  орудовать
мечом", - но зверь рыча бросился на нее, и она отрубила одну голову.  Мири
увидела, что это голова ее бабушки.  В  полу  появилась  дыра,  и  голова,
слегка улыбаясь, скользнула в нее. Мири знала, что она  попадет  в  другую
комнату и не исчезнет насовсем. Ничто никогда не исчезает бесследно. Зверь
снова кинулся на нее, и она отрубила  еще  одну  голову,  которая  так  же
безмятежно провалилась вниз. Это была голова ее отца.
   В приливе ярости Мири принялась  сечь  без  передышки.  Последней  была
голова Тони, но вместо того чтобы исчезнуть, она отрастила генемодное тело
Дэвида Аронсона. Тони-Дэвид начал раздевать ее, и она тотчас почувствовала
возбуждение. "Я всегда хотела тебя", - сказала она.  "Знаю,  но  сперва  я
должен  был  перестать  дергаться".  Он  вошел  в  нее,  и  мир  взорвался
цепочками.
   "Подожди  минуту,  -  сказала  она  Тони,  -  это   неправильно".   Она
сосредоточилась и изменила их в нескольких  точках.  На  неподвижном  лице
Тони улыбались только красивые губы. Когда Мири покончила с  исправлением,
он снова обнял ее, и девушку захлестнули такая нежность, такой покой,  что
она весело сказала: "А мама не имеет значения!" "И никогда  не  имела",  -
ответил Тони, и она рассмеялась и...
   ...проснулась.
   Мири охватил ужас. Она спала и видела сны.
   - Н-н-н-нет, - простонала Мири. Как она могла спать? Сны - это то,  что
видят  Спящие.  Эти  мысленные   конструкции   описаны   в   теоретических
исследованиях мозга... Голотерминал снова стал  черным.  Человек  медленно
растворился в нем.
   Очертания.  Оборудование  проецировало  силуэты,  а  ее  мозг  в  ответ
формировал свои. Чувство покоя, радости, полного  единения  с  Тони  могло
прийти только из коры ее мозга. Она мечтала об этом. Артист - Мири выудила
из памяти земное слово - "загипнотизировал" ее  своими  контурами,  своими
стихами об одиночестве, и очертания на голограмме вытянули словно магнитом
контуры ее собственной мечты...
   Но было и нечто большее. Озарение. Она сосредоточилась  на  цепочках  и
целена