родство, любовь и взаимопонимание со всем человечеством. Она не одинока,
не может быть одинока, ибо живет в мире, населенном ей подобными.

***

   В  зале  регистрации  в  аэропорте  Хитроу  было  полно   пассажиров,
ожидавших приглашения на посадку. Джерри спросил Сэру:
   - Не жалеешь?
   Сэра в ответ лишь сверкнула в его сторону радостными глазами.
   Она  похудела,  на  лице  ее  появились  морщинки   -   свидетельство
перенесенных страданий. По-прежнему очень красивая, она казалась намного
старше прежнего и производила впечатление совершенно зрелой женщины.
   В голове ее теснились беспокойные мысли.
   "Джерри уговаривал меня пойти попрощаться с мамой.
   Он не понимает... Если б только я могла исправить содеянное - но ведь
это невозможно".
   Ибо не в ее силах вернуть Ричарда Колдфилда...
   Нет, мама никогда ее не простит.
   Сэра была  счастлива,  что  рядом  с  ней  Джерри,  что  они  улетают
навстречу новой жизни, но что-то в ней жалобно стенало:
   "Я улетаю, мама, я улетаю от тебя..."
   Если бы только...
   Хриплый голос из репродуктора прервал размышления Сэры,  заставив  ее
вздрогнуть: "Пассажиров, направляющихся рейсом 00346 в Претуин, Гандер и
Монреаль,  просят  проследовать  в  выход  под  зеленым   сигналом   для
прохождения таможенного и паспортного контроля".
   Пассажиры подхватили ручную кладь и направились к двери в конце зала.
Сэра шла чуть позади Джерри.
   - Сэра!
   От главного входа к ней бежала Энн в сползшей с плеч меховой накидке.
Сэра бросилась навстречу матери, уронив на пол свою  маленькую  дорожную
сумку.
   - Мама!
   Обе широко распахнули руки, обнялись, начали  бешено  целоваться,  но
затем, откинувшись всем корпусом назад, внимательно  вгляделись  друг  в
друга.
   Всю дорогу до аэропорта Энн твердила про себя, что она скажет дочери,
но сейчас слова не шли с языка. Да в них и не было никакой  нужды.  И  у
Сэры тоже точно язык отнялся. Глупо ведь было бы сказать: "Прости  меня,
мама".
   В этот момент Сэра избавилась  от  последних  следов  детскости.  Она
почувствовала себя женщиной, уверенной в себе и  умеющей  самостоятельно
принимать решения.
   Интуиция безошибочно  подсказала  ей,  какие  слова  уместны  в  этой
ситуации.
   -  Не  волнуйся,  мама,  все  будет  хорошо,  -  воскликнула  она  не
задумываясь.
   А сияющий Джерри добавил:
   - Я с нее глаз не спущу, миссис Прентис.
   К ним приблизился дежурный с намерением подтолкнуть Джерри и  Сэру  к
двери под зеленым сигналом.
   Снова прибегнув к иносказанию. Сэра произнесла:
   - Ты будешь следить за собой, мама, обещаешь?
   - О да, дорогая, за меня не беспокойся. До свидания, и да благословит
вас Бог.
   Джерри и Сэра ушли через дверь таможенного контроля - в новую  жизнь,
а Энн возвратилась к машине, в которой ее ожидал Бэйзил.
   - Ужас что за техника, - воскликнул он, когда  по  взлетно-посадочной
полосе с ревом промчался рейсовый самолет. - Похож на огромное  ядовитое
насекомое! Я их до смерти боюсь!
   Он вырулил на шоссе и повернул в сторону Лондона.
   - Если вы не возражаете, - сказала Энн, - я на  сегодня  откажусь  от
вашего приглашения пообедать вместе.
   Меня тянет провести спокойный вечерок дома.
   - Хорошо, дорогая. Тогда я отвезу вас домой.
   Энн всегда считала Бэйзила Моубрея "весьма забавным, но язвительным".
Сейчас она впервые поняла, что  он  к  тому  же  еще  и  добрый.  Добрый
маленький мужчина, очень одинокий.
   "И чего я так резвилась! - думала Энн. - Просто смешно".
   Раздался встревоженный голос Бэйзила:
   - Но, Энн, дорогая, вам же все-таки надо  поесть.  А  дома  обеда  не
готовили.
   Энн,  улыбнувшись,  покачала  головой.  Перед   ее   глазами   встала
приятнейшая картина.
   - Не беспокойтесь, - сказала она. - Я сяду у камина, а Эдит  принесет
мне на подносе яичницу и - да благословит  ее  Бог  -  чашечку  горячего
крепкого чая.
   Впуская свою госпожу в дом, Эдит лишь пристально взглянула на  нее  и
посоветовала:
   - А теперь пойдите сядьте у огня.
   -  Вылезу  только  из  этого  идиотского  наряда  и  накину  на  себя
что-нибудь поудобнее.
   - Наденьте-ка тот синий фланелевый халат, что вы мне подарили  четыре
года назад. Уж куда уютнее ваших неглижей, как вы  их  называете.  И  ни
разу не надеванный. Как я его запрятала в  нижний  ящик  комода,  так  и
лежит там. Берегла для похорон.
   Устроившись на кушетке в гостиной и подвернув под  себя  полы  синего
халата, Энн уставилась на огонь.
   Вошла Эдит с подносом, поставила его на столик рядом с кушеткой.
   - Попозднее волосы вам расчешу, - обещала она.
   Энн улыбнулась ей.
   - Ты сегодня обращаешься со мной, как с маленькой!
   С чего бы это?
   Эдит усмехнулась.
   - Да вы для меня завсегда маленькая девочка.
   Энн взглянула на нее и сделала над собой некое усилие.
   - Эдит! Я видела Сэру. Все хорошо.
   - А я что говорила! Конечно, все хорошо. И было хорошо.
   Суровое лицо верной служанки озарилось ласковой улыбкой.
   Эдит постояла, глядя на Энн, и вышла из комнаты.
   "Какой мир на душе! Какой покой!" - подумала Энн.
   И в памяти ее всплыли слова, давным-давно запавшие ей в душу:
   "Мир Божий,  что  превыше  всякого  ума..."  .