и прошептал мне в ухо самодовольным тоном:
     - Завел я тебя?
     Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, после чего я ответила:
     - Ни на пол-оборота.
     И это была правда. Хотя - мне стыдно в этом признаться - я испытала легкое волнение во время его нелепого акта с инжиром. Но ему я бы этого не сказала даже под дулом пистолета, поэтому и выдала такой, на мой взгляд, обескураживающий ответ. Но вместо того чтобы смущенно опустить глаза и пробормотать: "Простите, я не знаю, что на меня нашло" (на что я бы метко заметила: "Фруктовое безумие"), Купер довольно ухмыльнулся, снова подмигнул мне и положил под столом руку на мое бедро.
     В жизни каждой девушки настает момент, когда она должна принять решение. И этот момент для меня явно настал. Что же делать? Мне сложно представить что-нибудь более скандальное и нелепое, чем акт с инжиром. Слава богу, на столе не оказалось устриц, мидий или других моллюсков, а то бы он и их удовлетворил, непременно добавив какую-нибудь пошлость типа "у них вкус моря". Хотя, если подумать, бывают извращенцы и похуже. Я себя, конечно, к ним не причисляю, но ведь в этом акте явно содержалось недвусмысленное предложение. А мне так давно никто ничего подобного не предлагал. (И все-таки, надо же было до такого додуматься! Я вот не могу вообразить, чтобы мне пришла в голову идея впечатлить сидящего рядом со мной мужчину, сделав энергичный минет сосиске.)
     Итак, что же делать? У меня появилось время на раздумья, так как Эмма, сидящая слева от Купера, спросила, правда ли, что липосакция вредна для здоровья. И в эти несколько минут, вынуждена признаться, я решила для себя: ДА. Я решила, раз уж у меня там все почти заржавело, пусть Купер смажет. А что? Он красив, член у него есть, язык тоже, и после этого я не обязана встречаться с ним снова. Кому какое дело, что доктор привык совращать дам, насилуя на их глазах бедные фрукты? Или ягоды? А, без разницы.
     И чем больше я об этом думала - для пущей решительности выпив еще пару бокалов вина, - тем больше мне нравилась идея переспать с Купером. Отличный, легкий, пусть и сумасбродный способ решить проблему - мне давно пора переспать с кем-нибудь и продолжить жизнь дальше. Значит, после ужина я могу уединиться куда-нибудь с Купером, сделаю с ним все по-быстрому и докажу себе, что я еще в состоянии заниматься сексом и, может, даже испытывать оргазм, а потом уеду домой. Итак, приняв сие решение, я с нетерпением стала дожидаться окончания вечера.
     За кофе мы с Барбарой обменялись телефонами. Потом я посмотрела на часы и громко сказала, что, дескать, пора отпустить няню домой.
     - Ты не могла бы вызвать мне такси? - спросила я у Изабеллы.
     - А вы в какую сторону едете? - тут же подыграл мне Купер.
     - На Примроуз-Хилл.
     - Я вас подброшу до дома, - предложил он.
     - Да, будьте так любезны, - бестактно обрадовалась Изабелла.
     - Хорошо.
     - Это не очень далеко. Мы ведь не можем отпустить миссис Мидхерст одну так поздно.
     - Совершенно с вами согласен, - ответил Купер.
     Я поблагодарила Изабеллу и подумала, может, стоит еще раз поблагодарить - за то, что она организовала мне партнера на эту ночь. Потом попрощалась со всеми гостями и забрала свое пальто ("Давай, хватай свое пальто, ты уже сняла мужика", - хихикнув, пробормотала я себе под нос и поняла, что пьяна в стельку). У Уильяма было темно-синее пальто с бархатным воротником - такие обычно носят детишки из состоятельных семей, которые чинно гуляют в сопровождении гувернанток в Кенсингтон-Гарден.
     Его машина стояла прямо у дома - черный джип с кожаными сиденьями. Как только мы сели в машину, на целых тридцать секунд салон залил безжалостно яркий свет. За это время я успела понять, что оранжевый загар у Купера (все-таки проблема у меня с оранжевыми мужчинами) - не настоящий, да и волосы, скорее всего, крашеные. Открытия эти немного отрезвили меня, но ненадолго.
     - Итак, - произнес Уильям, как только погас свет, и снова сверкнул в темноте хищной, но очень сексуальной улыбкой. Интересно, отчего меня так возбуждают острые резцы?
     - Хм, - отозвалась я задумчиво.
     О том, чтобы поехать ко мне, не могло быть и речи - все равно что гадить в родном гнезде. Ну не то чтобы гадить, но это не подействовало бы благотворно на атмосферу в моем доме - каждый раз, лежа в своей постели, я невольно представляла бы себе голого Купера.
     - Не желаешь рюмочку ликера на ночь? - спросил Уильям, поворачивая ключ зажигания.
     - Да, - ответила я.
     - К тебе или ко мне? - вкрадчиво спросил он.
     - К тебе, - улыбнулась я.
     - Хорошо, - и Уильям сжал мою коленку, - очень хорошо. Это недалеко.
     И вдруг я поняла, что доктор Купер запросто может оказаться маньяком-убийцей или жутким извращенцем, ведь я ничего о нем не знаю! Он может увезти меня к себе домой, привязать и пытать меня током, держать в ящике или кормить кошачьей едой. Да мало ли что! Конечно, я познакомилась с ним в приличном месте, и врачи редко бывают психами, но ведь был же доктор Франкенштейн. Я решила быстренько послать сообщение Фрэнку, чтобы хоть одна живая душа знала, где меня искать.
     - Ты чем там занимаешься? - спросил Уильям.
     - Хочу предупредить домашних, что вернусь поздно.
     - Очень поздно, - плотоядно зыркнул на меня Купер, облизнул губы и снова хотел сжать мою коленку, но промахнулся и ухватил меня за бедро. Или у меня необычайно короткие ноги, или он так сильно возбудился. - Ты бы лучше просто позвонила своей соседке, чем писать ей.
     - Не соседке, а соседу. И вообще, так быстрее.
     - Что ты ему пишешь?
     - М-м, да так, "вернусь поздно", и все, собственно. Чтобы он не волновался.
     Я наврала. Фрэнку я написала: "Сила мжка, есл не врнсь к двм нчи, звни в плцию". Я так и не научилась толком писать сообщения. Они все напоминают мне рекламу, которую я видела в метро несколько лет назад: "Сли вы смгл прчтть эт сбщне, вы мжт стть скртрм и плчть хршю рбту". Из-за этого объявления я долго думала, что все секретари немного глпвты.
     - Отправила? - спросил Уильям.
     - Да. И теперь я готова проверить на себе вашу профпригодность, доктор. У меня очень болит там, хм, внизу.
     Уильям ужасно обрадовался этой моей фразе и погладил меня по бедру.
     - М-м, - добавила я. - Не могу дождаться. Вы наденете свой стетоскоп?
     - А тебе бы этого хотелось?
     - Мне требуется полный осмотр, - сказала я, уже сама немного возбуждаясь. И тут же спохватилась:
     - Но только не ректальный, конечно. Мой зад желательно не трогать.
     - Что? - спросил Уильям, уклоняясь от встречного фиата. - Что ты сказала?
     - Я не люблю анальный секс, - пояснила я. - И говорю тебе это сразу. Чтобы не разочаровывать в постели. Надеюсь, я тебя не разочаровала?
     - Э-эм, нет, - ответил он. - Ничего, э-эм... страшного. Вот мы и приехали, - добавил он, останавливаясь на Марилбоун-Хай-стрит, у квартала больших домов в викторианском стиле.
     Как я и предполагала, квартира Купера - шикарное холостяцкое логово, но обставлена так старомодно (в духе семидесятых), что я вынуждена была спросить, сколько ему лет. На что он, естественно, ответил: "Достаточно, чтобы научить тебя хорошему сексу". В гостиной стояли диваны-сексодромы, обтянутые черной кожей, свет был приглушен (классика жанра), а одна стена полностью состояла из затемненных зеркал.
     - У тебя случайно нет пластинки Барри Уайта? - спросила я в шутку.
     - Конечно, есть, - ответил Купер спокойно и как-то торжественно.
     - О, детка, - прорычала я самым низким голосом, на который способна, и про себя рассмеялась, потому что до жути точно скопировала голос Барри.
     Купер, стоя спиной ко мне и роясь в пластинках, кажется, удивился моему рыку.
     - Ну вот, - сказал он, повернувшись и кинув на меня странный взгляд. - "Лучшие хиты".
     После этого все происходило очень быстро. Зазвучал Барри, погас свет, на пол полетело его пальто, следом мое. И тут - о нет, только не это - доктор Купер начал танцевать. Он извивался и корчился, но этого, видимо, было мало, и он стал развязывать свой галстук, продолжая дергаться, не совсем попадая в такт музыке. Потом завращал бедрами, а сжатые кулаки сновали взад и вперед на уровне бедер, словно он изображал паровозик (чух-чух). Я подумала, есть ли закономерность между одаренностью в танцах и одаренностью в сексе. Если да, то меня явно ожидал паралитический и нервный половой акт. Я стояла в полном смятении, наблюдала за действом и думала, не уйти ли мне отсюда, пока не поздно. Но тут доктор Купер прохрипел:
     - Иди сюда. Ты меня так возбуждаешь.
     - Ладно, - зачем-то сказала я, придвигаясь ближе. - Ты хочешь, чтобы я тоже... сплясала что-нибудь?
     - Да-а, - ответил Купер, ткнувшись лицом мне в шею и (фу-у!) облизывая ее. - Потанцуй со мной, моя горячая штучка.
     Знаете, как бывает, когда очень-очень хочется рассмеяться, но нельзя, а оттого что нельзя, делается еще смешнее? Вот такое было у меня состояние. Мне хотелось кричать и хрюкать от хохота, ржать как лошадь, меня прямо-таки разрывало от смеха. Я была готова упасть на пол и смеяться до колик в животе. Но я этого не сделала. Потому что так же сильно мне хотелось секса. И я понимаю, насколько странно или даже ужасно это звучит, но поверьте мне - в докторе Купере чувствовалась какая-то необъяснимая сексуальность. У него было стройное тело, пусть оно и юлило, скорчившись, в данный момент по всей комнате. Я тоже стала танцевать.
     Вскоре я обнаружила, что, пока мы танцевали, он засунул руки мне в трусы. После чего развернул меня к себе спиной и прижался ко мне сзади. И мы оказались перед стеной из зеркал. Я никогда не горела желанием увидеть в зеркале себя, полуголую, качающуюся под Барри Уайта, а потому поспешно закрыла глаза, что Уильям, несомненно, истолковал как признак полного экстаза.
     - Ты уже кончаешь? - страстно прошептал он мне на ухо, а затем издал какой-то лошадиный звук - нечто среднее между воплем Остина Пауэрса и ржанием дикого пони.
     - М-м-м, - ответила я. А что еще можно сказать в такой ситуации, чтобы не показаться грубой? - Вообще-то нет еще. - И это прозвучало грубо, поэтому я добавила:
     - Но я, э-эм, уверена, что скоро кончу, э-эм, потом, попозже.
     - Ох, какой у тебя будет оргазм, - пообещал мне Купер. - Такой, что тебе и не снилось. - И опять издал лошадиный звук:
     - Ииииееааааа.
     - Прекрасно, - ответила я без особого энтузиазма. И предложила, указывая на спальню:
     - Может быть, перейдем к... - спросила я.
     - О, да ты не можешь больше ждать. Ты же вся горишь от нетерпения. - Купер внимательно и довольно оглядел себя в зеркало, ловко поправив челку. - Ах ты развратная девчонка.
     - Весьма. Ну что, пойдем? - Теперь уже я начала поторапливать, иначе у меня мог начаться приступ истерического хохота.
     - Развратная девчонка, - повторил он. И отвел меня за руку в спальню, пританцовывая по дороге.

6

     Не буду вдаваться в подробности. Плюсы: простыни атласные, а потолок без зеркал. У доктора Купера оказался достаточно большой пенис. Тело у него было подтянутое, но какое-то слишком гладкое - все время меня не покидало ощущение, что я занимаюсь сексом с пластмассовой игрушкой. Он продемонстрировал мне пару миленьких приемов. Мой зад он оставил в покое, как мы и договаривались. У меня был один слабенький оргазм. Жаловаться не на что, поскольку за этим я к нему и пришла.
     С другой стороны, я не из тех, кто довольствуется малым. Поэтому минусы: в спальне, пока я раздевалась, он ползал по кровати и рычал как тигр. Да, так и рычал: рррррррр. А потом говорил не переставая. Я не против краткого комментария к действиям, но от его болтовни у меня даже уши заболели, тем более что словарный запас Купера, как я уже говорила, сильно напоминает Остина Пауэрса. Кроме того, если уж мужчина решил говорить непристойности, то лучше это делать грубовато. А модуляции богатого среднего класса в голосе доктора Купера никак не соответствовали его словам. И очень скоро я устала от всех этих "пирожков", "рожков" и "писей". По-моему, волосы на груди доктор Купер тоже красит, потому что позже я обнаружила, что кожа на моей груди имеет какой-то странный темно-серый оттенок. Наверное, принимает ванну с краской для волос. А пенис был бледным-пребледным, как привидение, в темноте маячил белым пятном и вообще походил на слепого альбиноса.
     Когда мы закончили свое дело, я выждала минут десять, а потом начала одеваться. В голове кружилось сразу несколько мыслей: 1) после тридцати пяти быть сверху во время секса не стоит, потому что все провисает, и выглядит это ужасно; 2) было на удивление неудивительно снова заниматься сексом; 3) наверное, мне следовало поберечь себя для мужчины, который не был бы таким придурком; 4) я все сделала правильно, и пусть он был смешон, секс оказался вполне приличный; 5) ненавижу, когда мужчина не снимает презерватив сразу после акта и лежит в нем, а его скукоженный член как будто одет в дешевый плащик из клеенки.
     - Как тебе, крошка? - спросил Купер, пока я натягивала трусы.
     - Отлично, - ответила я, нащупывая в темноте свои колготки и собирая разбросанные по полу вещи. - Очень хорошо. Спасибо.
     - Ты куда? - спросил он. - Неужели не хочешь... - он облизнул губы, которые в темноте поблескивали, как слизни, - еще? А? А? Еще, развратница?
     - Нет, спасибо, Уильям. Мне пора домой. Через пару часов мне надо будить мою девочку. - Упомянув Хани, я почувствовала себя не матерью, а грязной шлюхой.
     - Сестра, - сказал Купер. - Сестра?
     - Кто? - Он что, забыл все глаголы? - Нет, дочь. Маленькая. Ну спасибо, что поимел меня, ха, ха... до встречи.
     - Сестра, миссис Мидхерст готова к осмотру, - с вожделением протянул Купер, словно обращаясь к несуществующей медсестре. - К полному осмотру, я думаю. - И опять проржал, к моему ужасу, зашевелив рукой под простыней.
     Ох, идиотка я, дура. Ну зачем я говорила ему про игры в докторов? И тут я осознала все, что произошло, и меня от этого чуть не стошнило.
     - Я только возьму свои инструменты, - сказал Купер, вылезая из постели и все еще обращаясь к воображаемой медсестре.
     - Мне действительно пора, - проговорила я, встала и последовала за ним из спальни. - Было приятно познакомиться. Честное слово, мне пора, - вынуждена была добавить я, потому что он продолжал рыться в докторском саквояже и вдруг вытащил оттуда стетоскоп и пару резиновых перчаток. - Мне очень, очень надо вернуться домой. Так что... м-м... до свидания.
     - Заходите на осмотр на будущей неделе, - подмигнул голый Купер, стоя у двери в одних резиновых перчатках. - Я позвоню, чтобы подтвердить время консультации.
     - Пока, - кинула я и ринулась вниз по лестнице.
     - Ррррррр, - прорычал он мне вслед.
     Стоя на улице в ожидании такси, я не знала, плакать мне или смеяться, поэтому плакала и смеялась одновременно.

***

     - Ну как? - спрашивает утром Фрэнк. - Я подумал, что ты захочешь выспаться. Мэри увела Хани в зоопарк. Видимо, ночью что-то было? Что?
     - Ты разбудил Хани? Очень мило с твоей стороны.
     У меня уже сто лет не было похмелья, к тому же - может, это психосоматическое расстройство? - жутко ноет низ живота: ужасно хочется скрестить ноги игреком и так и ходить.
     - Всегда пожалуйста. Ну так что?
     - Потерпи, дай чаю себе налью. У вас вечером все нормально было?
     - Отлично. Хани легла спать в полвосьмого и за ночь ни разу не проснулась. Я ей перед сном прочитал две сказки про Анжелину Балерину - она их просто обожает, да?
     - Да, сказки она любит больше всего на свете. Я заглянула к ней в комнату около двух, когда вернулась.
     - Я и не слышал. Ну, Стелла, не томи, рассказывай! Что там произошло? Кого ты сняла?
     - Ох, Фрэнк...
     - Вид у тебя усталый.
     - Оттраханный, - произносим мы с ним одновременно. Потом я рассказываю:
     - Сняла симпатичного пластического хирурга. По фамилии Купер. Он был у Изабеллы на ужине. У него крашеные волосы, белые зубы и оранжевая кожа.
     - Стелла! - восклицает Фрэнк, в его голосе ужас и недоверие. - Ты переспала с оранжевым пластическим хирургом? Милая, скажи мне, что ты пошутила.
     - Увы, нет, Фрэнк. - Я отпиваю чай. В голове все горит. - И он рычал вот так: рррррр.
     - Что?
     - Голый. В постели. Рычал. Ррррррр. У него атласные простыни. Шоколадно-коричневые.
     - О господи. - Фрэнк садится рядом со мной. - А зачем он рычал?
     - Наверное, думал, что это очень страстно и первобытно. А что, в твоем репертуаре обольстителя нет произведения "звериный рык"?
     - Не-а, - отвечает Фрэнк.
     - Действительно, а то я бы его уже услышала, - говорю я. - Спасибо и на этом.
     - Не за что.
     - А еще он издавал очень смешные лошадиные звуки, - добавляю я.
     - Господи боже мой, Стелла! Ты ничего не напутала? Может, это был ветеринар?
     - Еще он назвал меня горячей штучкой.
     Фрэнк прыскает, поперхнувшись кофе. Я пытаюсь как ни в чем не бывало намазывать на тост масло, но это уже выше моих сил. От смеха на глаза наворачиваются слезы (во всяком случае, я надеюсь, что от смеха). Фрэнк уже просто задыхается.
     - Рррррр, - сквозь хохот рычит Фрэнк. - Эй, горячая штучка! - Он вскакивает и начинает носиться по кухне, как бы вскидывая лапы, прыгая из стороны в сторону с диким рыком, подмигивая мне и, конечно, хохоча во все горло.
     - Перестань, - всхлипываю я, с трудом переводя дыхание. - Не смейся над моей любовью.
     - Извини. - Фрэнк подходит ко мне, облизывает палец и прикладывает его к моему лицу. - Ш-ш-ш... Ой, какая горячая штучка! - И снова сгибается пополам.
     Я так сильно смеюсь, что боюсь описаться.
     - У мужчин такое бывает? - спрашиваю я, когда мы оба немного успокаиваемся. - В смысле, истерика наутро после секса?
     - Иногда, - отвечает Фрэнк, все еще хихикая. - Но не такая сильная. Ох, Стелла, Стелла, Стелла - чем ты думала?
     - В целом, секс у нас удался, - говорю я, - вот только прелюдия.... Прелюдия была несколько комична...
     - Рррр, - произносит он совершенно некстати.
     - Но сам акт был что надо.
     - Надеюсь, - кивает Фрэнк, - очень на это надеюсь, Стелла.
     - И все равно у меня осталось такое чувство, будто чего-то не хватает. Не знаешь чего? Ты ведь говорил мне, что секс после долгого перерыва проходит легко и непринужденно, помнишь?
     - Да, но я не велел тебе идти и трахать мужиков с атласными простынями, которые считают себя тиграми. Если тебе нужен был просто секс, не слишком ли много мороки? Ты ведь могла бы пойти на вечеринку и подцепить нормального мужика, который в своем уме. А что это у тебя на груди?
     - Он в своем уме.... Где? А, это. Думаю, краска для волос. Подозреваю, что он красит волосы на груди.
     - Сексуально, - ухмыляется Фрэнк. - О-го-го как возбуждает.
     - Все, перестань, - говорю я. Потому что не хочу, чтобы моя новая сексуальная жизнь была смешной. В ту же секунду я чувствую досаду: Фрэнк рассказывал, что это легко, и теперь мне полагается сидеть тут довольной и загадочной, а не смеяться над пошлыми шутками Фрэнка. - Уж во всяком случае, его грудь не покрыта рыжей шерстью. Ты мог бы взять с него пример, Фрэнки. В краске для волос ничего зазорного нет.
     - Угомонись, Стелла. - Голос у Фрэнка немного обиженный. - Не надо так злиться. Я просто пошутил. Ладно, мне пора работать. Ты вечером будешь дома? Тогда до вечера. Хорошего тебе дня. Не перегрейся.
     - Иди уже, - машу рукой я, чувствуя, как опять начинается приступ хохота. - Уходи, пожалуйста. Все. Давай.
     Не знаю, чего я ожидала. Нет, конечно, я не рассчитывала, что утром буду расхаживать с гордым видом, насвистывая "Мы - чемпионы" Фредди Меркьюри, но очень близко к этому. Для меня, после целого года воздержания секс - это в некотором роде подвиг. Наверное, я должна бы чувствовать больше радости, чем отвращения. Хотя отвращения к нему у меня тоже нет. Скорее досада, как у школьницы, которая позволила "слишком много" своему приятелю в темном переулке по