Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
сказал
я, - дать мне какое-то время.
Эдингер встал.
- Хорошо, я даю вам неделю, - высокопарно произнес он. - Но не
забывайте: мы без вас обойдемся, а вам без нас уже не обойтись.
Я не сомневался, что этот рыжий обергруппенфюрер с удовольствием
запрятал бы меня в концлагерь, но уж слишком было заманчиво завербовать на
свою сторону офицера секретной службы противника, и поэтому этот эсэсовец не
только сдерживал себя, но даже любезно проводил до дверей своего кабинета.
Янковская дожидалась моего возвращения у меня дома, она придавала
встрече с Эдингером большое значение.
- Ну что? - спросила она, как только я вернулся.
- Предложил стать агентом германской разведки и обещал перебросить в
Лондон.
- А вы? - нервно спросила Янковская.
- Попросил неделю срока.
- Надо соглашаться, - нетерпеливо сказала она.
- И ехать в Лондон? - насмешливо спросил я. - Для мистера Блейка там не
найдется места!
- Вы сможете остаться здесь, - продолжала уговаривать меня Янковская. -
Немцы пойдут на это.
- А какая им польза от меня здесь? Истреблять латышей они сумеют и без
меня.
- Они оставят вас для того, чтобы выявить вашу агентуру.
- Этих девчонок? - удивился я.
- Ах, да не в девчонках дело! - с досадой промолвила Янковская. - Как
вы не понимаете, что все эти девицы существуют лишь для отвода глаз? Эти
девушки - ширма, они годятся только для дезинформации. Настоящую агентурную
сеть - вот что им нужно! Настоящих агентов Интеллидженс сервис, которые, как
всегда, законспирированы так, что до них не добраться ни богу, ни черту! Вот
из-за чего идет игра, как вы не понимаете!
- А кто же подлинные агенты? - спросил я.
- Например, я! - откровенно воскликнула Янковская. - Но есть и другие,
представляющие немалую ценность.
- Кто же это?
- Если бы я знала! Этого Дэвис мне не говорил. Не забывайте, он был
работником Интеллидженс сервис! Без помощи Блейка, настоящего или
поддельного, их невозможно найти.
О том, что у Блейка имелась особая агентурная сеть, существовавшая
специально для того, чтобы скрывать подлинную агентуру, догадаться было
нетрудно: в отличие от немецкой или японской разведки, которые всегда
стремились иметь широко разветвленную агентуру, английская секретная служба
предпочитала иметь агентов немногочисленных, но проверенных, серьезных и
тщательно засекреченных. Тем не менее все, что говорила Янковская, было
очень важно; она не только подтверждала мои догадки, но и в какой-то мере
могла помочь выявить английскую агентуру в Прибалтике. Нечего и говорить,
как это было бы ценно. Правда, эти сведения надо еще будет передать, но я
надеялся, что к тому времени, когда я узнаю какие-либо достоверные факты, я
налажу необходимые связи... Однако, судя по поведению Янковской, она и мысли
не допускала, что я свяжусь с советской разведкой, и меня интересовало, на
чем основана эта ее уверенность. Самое лучшее было не играть с ней в этом
вопросе в прятки, поэтому я прямо, в лоб и задал ей свой вопрос:
- А почему вы думаете, что, выявив агентуру Интеллидженс сервис, я не
передам эти сведения советской разведке?
- А потому, что вы хотите жить, - уверенно ответила Янковская. - Вы не
успеете открыть у своих рта, как будете расстреляны.
- Почему? - спросил я, недоумевая. - За такие сведения людей не
расстреливают...
- Но вы уже умерли, - нетерпеливо перебила она меня. - Неужели вы не
понимаете?
- Нет, не понимаю. Меня не требуется щипнуть за ухо для доказательства
того, что я не сплю.
- Но я ущипну вас, - сказала она. - Поедемте.
Со свойственной ей стремительностью она повлекла меня за собой. Мы
спустились вниз, сели в машину. Она привезла меня на кладбище. Тот, кто
бывал в Риге и не посетил городского кладбища, может считать это своим
упущением. Оно великолепно и похоже на музей. Монументальные гробницы и
статуи производят большое впечатление. Много человеческих поколений нашло
здесь приют и каждое оставило свой след. Янковская взяла меня за руку и
повлекла по аллеям. Она шла быстро, ни на что не обращая внимания, все
дальше и дальше, мимо гранитных плит и чугунных крестов, сворачивая с
дорожки на дорожку. Она привела меня в ту часть кладбища, где находили
успокоение наши современники. Здесь было больше песка и меньше зелени, и
памятники здесь были гораздо скромнее: современные люди как-то меньше
вступают в спор с быстротекущим временем.
Она подвела меня к какой-то могиле.
- Смотрите! - холодно сказала Янковская.
Я равнодушно посмотрел на могильный холм, обложенный дерном, на
небольшую доску из красного гранита, на анютины глазки, росшие у подножия, и
пожал плечами.
- А, да какой же вы бестолковый! - с досадой воскликнула Янковская. -
Читайте!
Я склонился к доске.
"Майор Андрей Семенович Макаров. 23.I.1912-22.VI.1941".
Да, это было странно... Странно было стоять на собственной могиле.
Потом что-то кольнуло меня в сердце.
Тревожные июньские дни 1941 года! Первые дни войны! И вот в такие дни
мои товарищи нашли время поставить на моей могиле памятник!
- Теперь вы убедились, что с майором Макаровым все покончено? -
оторвала меня от моих мыслей Янковская.
- А если Блейк захочет опять стать Макаровым? - спросил я.
- Тогда его похоронят вторично, - непререкаемо произнесла Янковская. -
Как только вы очутитесь на советской стороне, мы дадим понять, что вы Блейк,
а не Макаров. Мы дадим понять, что Макарова для того и убили, чтобы Блейк
мог выступить в его роли. Мы постараемся внушить вашим судьям, что Макаров
на самом деле всегда был Блейком.
Да, во всем том, что говорила и делала Янковская, во всем том, что
делали разведки всех империалистических государств, было много логики и
правильного расчета, они не учитывали только одного: они не знали людей,
против которых обрушивали свои козни.
Я молча пошел от "своей" могилы, и Янковская, не говоря ни слова,
неслышно последовала за мной. Она довезла меня до дому, остановила машину и
положила свою руку на мою.
- Ничего, Август, ничего, - шепнула она. - Жизнь вышибла вас из седла,
но вы сильный и найдете свое место в жизни.
- Оставьте меня в покое, - с нарочитой грубостью ответил я. - Дайте мне
побыть одному.
- Конечно, - согласилась она. - Я заеду к вам вечером.
Она уехала, а я поднялся к себе и мучительно ломал голову над тем, как
установить необходимые связи.
Но как это всегда бывает, пока я раздумывал, как, находясь среди чужих,
отыскать своих, свои искали меня и по каким-то непонятным признакам признали
во мне своего.
Глава VI. БИДОНЫ ИЗ-ПОД МОЛОКА
Вскоре после моего возвращения в комнату зашла Марта и сказала, что
меня спрашивает какой-то мужчина.
Я вышел в переднюю. Там стоял незнакомый человек. "Это еще что за
птица?" - подумал я, глядя на посетителя. Это был сравнительно молодой
человек с открытым и добрым лицом - в глазах его, я бы сказал, светилась
даже излишняя мягкость, - примерно тех же лет, что и я, может быть, чуть
старше, одетый в очень дорогой костюм и в отличной фетровой шляпе
персикового оттенка.
Незнакомец скорее понравился мне, чем не понравился, хотя сразу
возбудил мои подозрения. Чем-то он вызывал к себе чувство симпатии, и в то
же время во всем его облике было что-то деланное. Я вопросительно смотрел на
посетителя.
- Вы господин Берзинь? - Он обратился ко мне по-латышски, но языком
этим владел далеко не безупречно.
- Допустим, - сказал я. - Чего вы хотите?
Он оглянулся, но Марта уже ушла, она была хорошо вышколена Блейком.
- Может быть, мы выйдем из дома? - попросил он меня и добавил: - Так
будет лучше...
Все последнее время я жил в обстановке такого нагромождения тайн, что
никакая новая тайна не могла уже меня удивить: всякую тайну я воспринимал
лишь как естественное звено в цепи дальнейших событий.
- Хорошо, - согласился я и взял шляпу. - Погуляем.
Мы пошли по улице, как два фланирующих бездельника.
- Может быть, перейдем на английский язык? - предложил мой спутник и
тут же заговорил на хорошем английском языке. - Я рад, что нашел вас.
- Кто вы и что вам от меня надо? - строго перебил я его.
- Приятно находить то, что ищешь, - продолжал мой спутник, уклоняясь от
прямого ответа на вопрос.
- Кто вы? - повторил я. - Что вам от меня надо?
- Не нужен ли вам шофер? - спросил тогда незнакомец. - Сейчас трудно
найти хорошего шофера, почти все шоферы мобилизованы.
Основываясь на том, что мой собеседник хорошо говорит по-английски, я
подумал, что он-то как раз и принадлежит к числу тех полноценных секретных
агентов, которыми Блейк руководил в Прибалтике. В словах, с которыми он
обращался ко мне, содержался, несомненно, пароль, но я не знал его, как не
знал и отзыва. Я шел и гадал, какая фраза является паролем: "Приятно
находить то, что ищешь" или "Не нужен ли вам шофер?"
А мой собеседник продолжал тем временем разговор.
- Мне просто повезло, - говорил он. - У меня плоская стопа, и я
освобожден от военной службы...
Мы дошли до бульвара.
- Сядем? - предложил мой спутник.
Мы сели. Он осмотрелся по сторонам. Поблизости не было никого.
- Теперь познакомимся, - сказал незнакомец по-русски. - Капитан
Железнов.
Такой прием для провокатора был слишком наивен, но я должен был
заподозрить в нем провокатора; кто знал, какие подозрения вызывал я у немцев
и кого могли они ко мне подослать!
- Я не понимаю вас, - ответил я по-английски. - На каком языке вы
говорите?
- Да бросьте, нас никто не слышит, - просто и задушевно произнес
незнакомец, назвавшийся капитаном Железновым. - Я знаю, что вы майор
Макаров, и потому я к вам и пришел.
- Я вас не понимаю, - опять повторил я по-английски. - Чего вы от меня
хотите?
- Да вы не опасайтесь, товарищ Макаров, - взмолился незнакомец,
продолжая говорить по-русски. - Здесь нас никто не услышит.
Не могу передать, как мне было приятно слышать родную речь, да и
поведение моего свалившегося точно с неба собеседника было слишком наивно
для провокатора, но, как говорится, береженого бог бережет, а я вовсе не
хотел рисковать понапрасну своей головой.
- Прекратите эту нелепую сцену, - сухо сказал я, не изменяя английскому
языку. - Вы мне просто подозрительны, и вас следовало бы передать в руки
сотрудников гестапо.
Но он был настойчив, этот человек, появившийся неизвестно откуда.
- Товарищ Макаров, я же все про вас знаю, - умоляюще произнес он. - Вас
зовут Андрей Семенович, вы работник нашего генштаба, здесь, в Риге, вас
пытались убить и даже сочли убитым... Я к вам от полковника Жернова...
Все это было верно, только не было у меня уверенности в моем
собеседнике. Иностранные разведки тоже не лыком шиты, и, если меня сумели
убить, почему бы им не попытаться меня обмануть?
- Или вы будете говорить со мной на языке, который я понимаю, - строго
сказал я, - или я позову полицейского!
Мой собеседник с досадой посмотрел на меня.
- Вы чересчур осторожны или вы не тот, к кому меня направили, -
заговорил он наконец по-английски. - Полковник Жернов будет очень огорчен.
- А кто это полковник Жернов?
Теперь, когда мой собеседник опять заговорил по-английски, Блейку было
уместно заинтересоваться полковником Жерновым.
- Вы такого не знаете? - с явным огорчением задал мне вопрос
незнакомец.
- Во всяком случае, не помню, - отозвался я. - Возможно, мы и
встречались. Это какой-нибудь русский офицер?
- Да, - подтвердил незнакомец. - И у меня от него к вам письмо.
- Написанное по-русски?
- Да, - подтвердил незнакомец.
- В таком случае мне оно ни к чему. Я сказал вам, что не знаю этого
языка.
- Что же мне передать полковнику? - сердито спросил незнакомец.
Я улыбнулся.
- Привет, если мы с ним когда-нибудь встречались, только привет и
наилучшие пожелания!
Незнакомец задумался.
- Не хотите ли вы с ним... встретиться? - не совсем уверенно спросил
он.
- А разве этот самый... как его... полковник Жернов здесь? - удивился
я.
- Ну, это неважно, - неопределенно ответил незнакомец. - Я вас
спрашиваю: хотите вы с ним встретиться?
- А почему бы и нет? Если мы действительно встречались, мне приятно
будет возобновить наше знакомство.
- Хорошо, - решительно сказал незнакомец.
Минуты две или три он молчал, что-то соображая, потом передернул
плечами и отчетливо проговорил:
- Хорошо, вы с ним встретитесь. Завтра вечером я за вами зайду. Только
никому об этом не говорите. Будет хорошо, если вы достанете машину. Шофер не
нужен, я вас отвезу и привезу, но в крайнем случае можно обойтись без
машины. Скажем, часов около девяти. Что вы на это скажете?
- Хорошо, - сказал я. - Это несколько таинственно, но я люблю
приключения.
В конце концов мне нечего было терять. Если это провокация, решил я,
мне легко будет отговориться. Немцы знали, кто такой Блейк, и вполне
естественно, что Блейк мог пытаться установить связь с русскими. Блейк мог
даже заявить, что собирался выдать русских шпионов немцам, начать свою
службу у них, так сказать, не с пустыми руками. Все это можно было сделать в
том случае, если это провокация. "Ну а вдруг я на самом деле увижу Жернова?
- подумал я. - Может быть, именно он осуществляет связь с рижским подпольем
или руководит партизанами и координирует их действия? Все может быть. Тогда
было бы непростительно отказаться от этой встречи. Жернов перебросит меня к
своим, и я снова окажусь в рядах армии..."
- Значит, завтра вечером, - повторил незнакомец. Он доверительно
придвинулся ко мне. - Надо полагать, что за вами тщательно наблюдают, -
негромко сказал он. - Я постараюсь увильнуть от слежки, а вы придумайте
что-нибудь, чтобы оправдать свое отсутствие. Нельзя предвидеть все
случайности. Мы можем задержаться за городом до утра, и не надо, чтобы ваше
отсутствие привлекло внимание...
- Хорошо, я постараюсь, - согласился я.
Незнакомец испытующе посмотрел на меня и встал.
- Я могу на вас положиться?
- Да, вечером, один, с машиной и полное молчание.
Всю ночь раздумывал я о предстоящей встрече. Хотя она казалась
маловероятной, тем не менее мысль о свидании с полковником Жерновым
волновала меня.
Жернов являлся моим непосредственным начальником. Это был типичный
офицер-академик. Человек широкого образования и высокой культуры, он почти
весь свой век провел в стенах военных академий и штабных кабинетов. Молодой
офицер царской армии, он оказался в числе тех русских офицеров, которые
сразу же после Октябрьской революции перешли на сторону Советской власти.
Некоторое время он воевал на фронте - сперва на Восточном, потом на Южном, -
потом попал в штаб и здесь обрел свое призвание. Из штаба армии его перевели
в штаб фронта, из штаба фронта - в генеральный штаб. Вступил в партию,
окончил академию, остался в академии преподавателем, стал профессором и лишь
за несколько лет до войны вернулся на штабную работу. В генштабе он занимал
ответственный пост и, помимо своей основной работы, много помогал нам,
молодым офицерам. Но представить себе Жернова в полевых условиях и тем более
в условиях партизанской войны я не мог. Да и возраст его был уже не таков,
чтобы находиться на переднем крае. Однако случиться могло все!
Хотя, конечно, не исключена была и возможность провокации. Имя Жернова
вполне могли использовать в качестве приманки, на которую можно было меня
взять.
Да, всю ночь раздумывал я, действительно ли мне доведется встретиться с
полковником Жерновым, или это всего-навсего провокация, и мне, если я не
погибну, придется выкручиваться, изворачиваться и доказывать, что согласился
встретиться с русским полковником Жерновым только для того, чтобы выдать его
немцам. Однако вряд ли незнакомец стал бы предупреждать меня о слежке и
советовать найти объяснение для своего отсутствия, если бы он был
провокатором...
Это было бы ему просто не нужно, хотя он мог это сказать с целью
вызвать к себе больше доверия.
Так или иначе, но, принимая предложение незнакомца, я должен был
обезопасить себя со стороны Янковской и Эдингера, вернее, со стороны ищеек
возглавляемого им учреждения. Свой маневр я решил начать с начальника
гестапо. В случае, если против меня затевалась провокация, он себя
как-нибудь да выдаст, когда я предупрежу его о своем отсутствии, думал я. У
меня составилось впечатление, что это был характер театральный, склонный к
эффектам. Эдингер, рисующийся своей проницательностью, мог бы играть
благородных отцов в старинных мелодрамах. Стоит мне соврать, думал я, как он
не удержится от удовольствия вывести меня на чистую воду. Начать следовало с
Эдингера, и. если мой незнакомец не подослан гестапо, я надеялся до
чего-нибудь договориться и даже сослаться затем на Эдингера, чтобы оправдать
свое отсутствие в глазах Янковской.
Я с утра созвонился с Эдингером по телефону, и на этот раз мне не
пришлось заходить в комендатуру, меня ждали у подъезда и тотчас проводили к
нему: очевидно, мистер Блейк серьезно интересовал немцев.
- Господин обергруппенфюрер, я много думал над вашим предложением, -
заявил я ему с места в карьер.
- Отлично, - одобрил Эдингер.
- Я думаю, мне следует активизироваться, - продолжал я.
- Это тоже правильно, - согласился Эдингер.
- Поэтому я хотел бы иметь немного больше свободы.
Эдингер испытующе посмотрел мне в глаза.
- Выскажитесь, - попросил он. - Я не совсем понимаю, чего вы хотите.
- Не скажете же вы, что я предоставлен самому себе? Вы ведете за мной
очень тщательное наблюдение.
- Нет, не скажу, - согласился Эдингер и, подумав, откровенно признался:
- Мы изучаем вас, но я не сказал бы, что очень тщательно. Некоторые из ваших
девушек работают у нас, но... - Он провел рукой по столу, как бы смахивая
невидимые крошки. - Но все это не то. - На его лице появилось мечтательное
выражение. - Девушки!.. Я не знаю, чем вы там с ними занимаетесь, но не
думаю, что ради них вы провели в Прибалтике несколько лет. - Он повел
усиками, точно таракан. - Вы хороший конспиратор, господин Блейк. Я должен
признаться, мы не знаем о вас ничего существенного, поэтому мы и решили
установить с вами контакт.
Я мысленно поблагодарил своих посетительниц; надо полагать, они
добросовестно информировали немцев о наших свиданиях, и так как, по
существу, им нечего было обо мне сказать, немцы считали, что я хорошо
скрываю от них свою истинную деятельность.
- Так о какой свободе вы говорите, господин Блейк? - поинтересовался
Эдингер.
- В данном случае о свободе передвижения, - сказал я. - Я буду
откровенен с вами, господин обергруппенфюрер. Вы буквально блокировали меня
в Риге, а мне необходимо связаться с Лондоном.
- Кто же вам мешает? - любезно осведомился Эдингер. - Вы так ловко
устраиваете свои дела...
- Вот поэтому-то я и не могу выполнить свое намерение, - с досадой
подчеркнул я. - Не считайте меня мальчиком. Если бы я держал рацию у себя
дома, вы давно бы меня запеленговали. В том-то и дело, что моя рация
заморожена.
- Ваша рация в Риге? - поинтересовался он.
- В окрестностях Риги. Я хочу снестись с Лондоном, возникнуть, так
сказать, как феникс из пепла. Возможно, там меня даже похоронили. А потом...
потом мы продолжим наш разговор...
Эдингер снова пошевелил своими усиками.
- Вы толковый парень, Блейк, но вам не удастся меня провести, -
самодовольно произнес он. - Я знаю, о чем вы будете говорить с Лондоном. Вы
скажете, что вас вербует немец