Ему самому противно было, что он говорит такие вещи. Он чувствовал себя
сейчас  "новоиспеченным начальником" или "старым служащим", но  уж ни в коем
случае не тем находчивым и бой-ким хроникером, каким ему хотелось бы быть. И
все из-за этой женщины, которая сидит рядом и улыбается. Почему она не могла
подыграть  ему, в  конце концов? Она же  прекрасно знает,  что та-кое жизнь;
знает,  что  бывают  случаи,  когда  надо улыбаться, ста-раться понравиться,
стушеваться,-  потом можно  и  похохотать над  своим  мелким  угодничеством.
Нельзя же в Париже, да еще в 1967 году, да  еще при таком ремесле вставать в
позу поборника истины, а  уж  упорствовать  в этом  просто  недобросовестно.
По-чему она всегда и во все вносит эту бескомпромиссность, испыты-вает такой
ужас перед полумерами, хотя именно полумеры - и тут уж ничего не поделаешь -
дают человеку возможность спокойно жить? Ему казалось, будто  Натали предала
его, и он так и сказал ей.
     - Если бы я  любила полумеры,- ответила она,- меня  бы здесь не было. Я
жила бы в Лиможе и каждые две недели при-езжала к тебе.
     - Ты немножко путаешь чувства  и эффектные выпады,-  съяз-вил  он.-  Ты
уехала  со мной, потому  что  полюбила меня,  потому что  я тебя  полюбил  и
другого выбора не было. Но ведь  совер-шенно ясно, что  дело обстояло совсем
не так сегодня, когда ты разговаривала с Фермоном.
     - Я  только  хочу  сказать, что если бы  я могла  вынести самодовольную
тупость этого человека, то я прекрасно могла бы вынести и свою прежнюю жизнь
- вот и все.
     Жиль внезапно  почувствовал ожесточение,  острую обиду-  такого он  еще
никогда за собой не замечал.
     -  Короче  говоря,  ты  весьма  довольна  своей  ролью:  свободолюбивая
женщина, которая  бросила все ради своего любовника,  женщина  образованная,
которая бегает по музеям,  млеет  перед  произведениями искусства, открывает
черты  чеховских  героев  в  пьянице  Никола,  женщина  возвышенная,  умная,
случайно   со-единившая  свою   жизнь   с   несчастным   писакой,  существом
слабо-характерным  и совсем  не таким совершенным,  как ты, а ты  на-стоящая
женщина, чуткая и страстная, женщина, которая...
     - Да,-оборвала  она  его,-я довольно цельная  натура. И  хотя я этим не
горжусь, мне думается, что отчасти из-за этого ты и полюбил меня.
     - Что ж, это верно,-сказал он задумчиво,-ты всегда права.
     - Жиль, - окликнула она его.
     Он посмотрел на нее. В ее глазах был ужас.  Он обнял ее. В сущности, он
подло ведет себя с нею. По целым дням остав-ляет ее одну, в чужом незнакомом
городе, тащит ужинать с ту-пицами да еще  корит  из-за них. Может быть,  она
смертельно скучает в Париже, может  быть, ее отчаянные усилия сохранить хотя
бы  тень достоинства в роли признанной  любовницы  такого  человека, как он,
вызваны лишь инстинктом самосохранения,  столь  же важным для  нее, как и ее
страсть к  нему... Почему она не  хочет  выйти за него  замуж? Он десять раз
предлагал ей это, и она десять раз отказывалась. Ради него, конечно,-он  это
знал. Действительно,  он  боялся  жениться, боялся  глупо, как буржуа, якобы
желая избежать буржуазности. А ей следовало бы отве-тить:  "Да, я согласна",
развестись с мужем и за волосы тащить любовника в мэрию, какие бы сомнения и
опасения  она  ни  уга-дывала  в нем. Бывают  моменты,  когда  человека надо
принудить  и, не входя  в его переживания,  действовать в  своих собственных
интересах, не считаясь с колебаниями партнера, и в конечном счете для его же
блага. Но так поступить она не могла, и именно за это он и любил ее. Как все
запуталось!
     - Иди ложись, - ласково сказал он. - Поздно уже.
     По крайней мере в  их  широкой постели меж  ними не  возник-нет никаких
осложнений. Так,  вероятно, считала и  она, потому  что была полна страсти и
нежности еще больше, чем в прошлые ночи. Около пяти часов  утра он проснулся
и  увидел, что  Натали неподвижно  сидит  возле него  на  постели и  курит в
темноте сига-рету. Он  хотел было стряхнуть  с  себя сон, расспросить ее, но
ка-кое-то смутное  чувство  заставило  его снова  закрыть  глаза,  трус-ливо
промолчать. Можно будет объясниться и завтра, если  еще  останется повод для
объяснения.

     Глава пятая
     - Рюмочку коньяку? У нас еще есть время.
     "Хоть  сто рюмочек",-в бешенстве подумал Жиль. Они си-дели в ресторане,
где непременно полагалось отведать "мясо в горшочке", а через  четверть часа
всей компанией должны были смотреть в театре модную пьесу,  заинтересовавшую
Натали.
     Натали  разыскала  в  Париже  свою  подругу детства, некраси-вую  умную
женщину, неудачно  вышедшую замуж  за  какого-то  промышленника,  крикуна  и
жуира.  Она-то  и  устроила  этот ужин, предупредив  заранее  Натали, что ее
супруг-субъект довольно скучный, и, едва сели за  стол, весело защебетала со
своей  по-дружкой  о  всяких происшествиях их  детства,  предоставив  своему
скудоумному  супругу  и  Жилю  самим  выходить из  положения.  Перебрав  все
темы-биржу,  налоги,  рестораны и голлизм,-  Жиль  почувствовал, что нервы у
него, того и гляди, сдадут.
     - Поверьте  своему  другу  Роже-я  вас  буду  называть просто  Жиль, не
возражаете?  - поверьте, мы с вами найдем  общий  язык. На меня  театры тоже
нагоняют сон. А супруга не меньше раза в месяц таскает меня в театры.
     "Ну вот  у нас и нашлось  что-то общее,-с отвращением по-думал  Жиль. -
Бедные мужья-труженики, которых их милые же-нушки по вечерам тянут из дому".
     - Тем более есть телевизор,-не унимался Роже.-Конечно, телевизор не бог
весть что, я с вами согласен, но иной раз там показывают интересные  штучки.
Сидишь себе дома, в удобном кресле, покуриваешь, попиваешь винцо, а в театре
изволь платить бешеные  деньжищи  за то, чтобы  изнывать от  скуки.  Верно я
говорю?
     - Нет, я очень люблю театр,-с  твердостью возразил  Жиль.- Но коньяку я
все-таки выпью.
     - А помнишь, дорогая... - начала было Натали. - О чем вы тут говорите?
     Она бросила на Жиля молящий взгляд, словно просила из-винения.
     - Мы о  театре  говорили, -  насмешливо ответил  Жиль.  -  Месье,  нет,
простите: Роже предпочитает телевизор.
     - Мне безумно трудно бывает вытащить  его из дому,  -  ска-зала подруга
детства.-Но у нас заключен договор: раз в месяц я насильно веду его в театр.
     -  И  мы  тоже,  вероятно, к  этому  придем,-сказал Жиль, глядя со злой
усмешкой на Натали.-Договор-вот в чем сила супружеских пар.
     Натали  не  улыбнулась.  Ее  лицо,  только что сиявшее весельем,  вдруг
сделалось таким печальным,  что Жилю стало совестно. Ведь  в конце концов, у
нее не было в Париже никаких знакомых, кроме этой злополучной подруги, и она
вовсе не виновата, что у подруги такой муж. И ей так хочется пойти  в театр.
Ну зачем же портить ей вечер.
     - Хочешь рюмочку коньяку? - спросил он.
     Он  потянулся через  столик,  взял  ее за  руку.  Она  бросила  на него
благодарный  взгляд, и у Жиля защемило сердце. Он  огор-чил ее  сегодня, да,
очевидно, и  впредь будет огорчать. А  ведь не так уж страшно поскучать один
вечер.  Она  наверняка  провела  немало  скучных  вечеров  в   обществе  его
приятелей. Но надо  все-таки  отдать им  справедливость: ни  один  из них не
отличался таким  убийственным красноречием,  как этот  Роже.  Право,  только
провинциалы способны переносить общество таких парижан, как он.
     -  Надо  поторапливаться,-сказала подруга.-Вы  и  предста-вить себе  не
можете,-обратилась она к Жилю,-как я рада, что Натали живет теперь в Париже.
Надеюсь, мы будем часто видеться?
     Слова   эти  были  сказаны  с  вопросительной  и  несколько  тре-вожной
интонацией.  Должно быть, она прекрасно понимала, что представляет  собой ее
муж. Но разве можно упрекать ее за такой брак?  Ведь  это,  в конце  концов,
логично:  некрасивая  девушка  тосковала  в  провинции,  а  тут  подвернулся
парижанин. Разу-меется,  она поступила вполне логично, но Жиля возмущало то,
что она  не  видит разницы между своей историей  и  их  романом  с  Натали..
Правда,  одеты  они  были  похоже  и  вели  оживленную  беседу,  словно  две
школьницы,-такого разговора между пари-жанками не услышишь: парижанки обычно
слишком заняты  своими мужчинами и им не до задушевных бесед с подругами. Но
ведь Натали красива,  в ней  нет ничего буржуазного.  И она любит  его. Жиль
улыбнулся.
     - Ну разумеется, будем встречаться. Будем время от времени  ходить  для
разнообразия на "вестерны".
     -  А  по  телевизору как раз  сегодня  "вестерн" передают,-  сокрушался
Роже.-В  следующий раз, дружище, мы  с вами вдвоем  останемся дома, проведем
вечерок по-холостяцки, а жен пошлем в театр, пусть смотрят свои драмы.
     Мысль  о  таком  вечере  столь явно  ужаснула Жиля,  что Натали  нервно
рассмеялась. Она тихонько смеялась еще и в  театре и в  темноте взяла его за
руку. В  ответ  он забрался под ее меховую  пелерину  и положил  руку ей  на
бедро, чтобы взволновать  ее и подразнить, но она уже не  обращала  на  него
внимания,  так  ее захватил спектакль,  действительно прекрасный, тогда  как
Жиль, в нервном возбуждении да еще отяжелев после бесконечного  обеда, почти
ничего не слышал. В антракте  они пошли, как во-дится, выпить виски, и, пока
женщины обсуждали  пьесу,  а Роже угрюмо глотал одну рюмку  за другой,  Жиль
смотрел вокруг. Ка-залось,  все  провинциалы назначили друг другу свидание в
этом театре. Тут были молодые парочки и супруги зрелого возраста, по две, по
четыре пары, дамы в более или менее элегантно сши-тых скунсовых или норковых
пелеринах,   все   были   принаряжены  и   горды,   что   попали   сюда,   и
разглагольствовали о замыслах  дра-матурга самодовольным, нарочито развязным
тоном, свойствен-ным французским буржуа. Жиль знал, что на  премьерах бывает
то  же  самое,  только  публика  поэлегантнее,   но  ему  вдруг  показа-лась
чрезвычайно   важной  именно  эта  элегантность  -  благоприоб-ретенная  или
врожденная.  Нужно быть  либо снобом, либо уж  коммунистом, но  Жиль  не мог
решиться ни  на то,  ни на другое.  Выпив на прощанье неизбежный "посошок" в
мрачном  баре  возле театра, они наконец расстались. Сидя за рулем  в  своей
старой  "симке",  вернувшейся  в  строй,  Жиль  хранил осторожное  и  слегка
язвительное молчание. Наконец Натали печально произнесла:
     - Ты ужасно скучал, правда?
     - Да нет, - ответил Жиль,  - пьеса хорошая.  Поедем  в клуб,  выпьем по
последней рюмке, хорошо?
     - А знаешь,  она  была очень  славная девушка, - продолжала  Натали, не
отвечая на его вопрос. - Такая была милая, такая романтичная.
     - Да, в ней есть обаяние,  - заметил он. - Только жаль, что вышла замуж
за такого типа.
     - Да, очень жаль.
     Жиль с улыбкой повернулся к ней.
     - Знаешь, Натали, я очень тебя люблю.
     Он и сам не знал, почему  это говорит,  -  просто чувствовал,  что надо
сказать ей это. Натали не ответила, только сжала его руку, лежавшую на руле.
Они подъехали к клубу.
     Дым,  галдеж,  возбужденные   голоса,  знакомое  лицо  контро-лерши   в
дверях-все  это подействовало  на  Жиля, как  струя све-жего  воздуха.  Даже
странно.  Они  сразу  нашли свободный столик и торопливо выпили.  Жилю стало
легко  и  весело, ему  хотелось  захмелеть, говорить глупости,  подраться  с
кем-нибудь  для смеху, подурачиться.  Вдруг он  увидел на другом конце  зала
Жана в  какой-то незнакомой компании.  Жан поманил  его рукой, и Жиль тотчас
встал, увлекая за собой Натали. Ну вот, наконец-то он оказался среди  своих,
среди "полуночников",  дегенератов,  ал-коголиков, никчемных  людей.  Только
подойдя   к   столику,   он   уви-дел  Элоизу.  Она  была  очаровательна   в
экстравагантном  кожаном костюме  с  очень  короткой  юбкой,  вся обвешанная
цепочками.  Она  улыбнулась Жилю  без всякого  смущения, бросила  на  Натали
одобрительный   взгляд  и  представила  им  какого-то  рослого  подвыпившего
американца-есть  женщины,  которые   обожают   зна-комить   всех   со  своим
официальным любовником. Жан, улы-баясь, встал, усадил рядом  с собой Натали.
Жиль  не сомневался, что сейчас у  них  пойдет разговор  о пьесе (Жан  любил
беседы такого рода) и, значит,  все будет хорошо. А он, Жиль, может не-много
разойтись, вновь почувствовать себя холостяком. Америка-нец обхватил  его за
плечи и все пытался под грохот музыки что-то сказать, но Жиль не понимал.
     - Элоиз и вы... Before? Yes?*
     Он, смеясь, тыкал  указательным пальцем то в Элоизу, то в Жиля. Наконец
тот понял и засмеялся:
     - Yes, it is me**.
     Встретив взгляд Натали, Жиль улыбнулся ей. В сущности, ему
     -было лестно,  что  она познакомилась с Элоизой, да к  тому  же  Элоиза
сегодня в прекрасной форме,-право, это было для него лестно. Да и для Натали
тоже.
     -  Да-да,  это  он  причинил  мне  столько  страданий!-кричала  Элоиза,
перекрывая галдеж.
     - Bad guy***,-сказал американец, встряхивая Жиля за плечи.  - А  теперь
вы есть одна?
     - Нет,-орал  Жиль, стараясь перекричать грохот музыки.- Я люблю вот.эту
даму.
     - Которую?
     Жиль указал  пальцем на Натали  и, хотя  заметил на  ее лице мимолетную
тень  ужаса, не обратил  на это внимания.  Она, ко-нечно, поняла,  о  чем он
говорил с американцем, - ну и что же?
     -Он сказал славному симпатичному малому, что любит ее. Что тут плохого!
Он ведь говорил без церемоний,  в теплой ночной пустяковой беседе.  Он выпил
залпом большой стакан шотландского виски.  После такой  скучищи имеет же  он
право встрях-нуться? Вполне заслуженное право.
     - Понравилась тебе пьеса?-спросил Жан.
     - Безумно! Бе-зум-но!
     Жан расхохотался и заговорил с  Натали. Жилю было  удиви-тельно весело,
он чувствовал, что его не в чем упрекнуть, что он ни за что не в ответе. Как
славно кончался этот нудный вечер.
     -  Ты  мог   бы   потанцевать  со   мной  в  память   о  добром  старом
времени,-сказала Элоиза.
     Жиль  не  любил и не  умел  танцевать, но  что  за  важность?  Не успев
опомниться, он очутился  на пятачке  для  танцев и смело  принялся топтаться
среди  почти неподвижных танцоров.  Муж-чины пристально  смотрели на Элоизу,
привлекавшую всеобщее внимание своим костюмом подруги Тарзана.
     - Боже мой!-возмутилась она.-Ты все так же плохо тан-цуешь, Жиль!

     ------------------
     * Прежде? Да? (англ.).
     ** Да. Это я (англ.).
     *** Скверный мальчишка (англ.).



     Он  только засмеялся  в ответ.  Он  узнавал  ее духи, ему  было приятно
видеть эту женщину-очередную веху на его пути.
     - А как насчет всего прочего? -опять заговорила она.
     - Какая ты стала бесстыдница! Не могу же я тебе тут отве-тить.
     А почему бы и нет, в  конце  концов? Было бы любопытно  опять закрутить
роман с этой новой Элоизой. Новая Элоиза! Забавная  игра слов.  Он сказал ей
об   этом,  но   она,  очевидно,   не  поняла.  На-тали   сразу  поняла  бы,
Натали-образованная женщина. И тут он увидел ее-она промелькнула мимо него в
объятиях амери-канца: тот немного спотыкался, а ей, по-видимому, было просто
скучно. "Да развеселись же ты,-подумал он с какой-то яростью.- Развеселись!"
Жиль  и  Элоиза  вернулись  на свои  места,  а Натали  все еще  танцевала  с
американцем.
     - Твоей Натали, кажется, невесело,- заметила Элоиза.
     - Должно быть, твой дружок ей все ноги оттоптал,- ответил Жиль.
     - Он очень славный,-сказала Элоиза.
     "А ведь два  месяца назад она никогда не сказала бы о муж-чине, что  он
"славный",-подумал Жиль.-Должно быть,  со мной  она считала, что все мужчины
злые". И внезапно пьяная сенти-ментальность нахлынула на него.
     - Скажи мне, что. ты счастлива, Элоиза.
     - Если тебе это доставит удовольствие, пожалуйста,-сухо ответила  она и
отвернулась.
     В  это мгновение  перед  его  глазами  проскользнул склоненный,.  почти
скорбный  профиль Натали, и Жиль осушил  еще один ста-кан. "Да что  там! Все
женщины одинаковы-никогда не чувст-вуют себя счастливыми. И  всегда виноваты
мы. Только с прияте-лями и можно отвести душу". И он  лукаво  перемигнулся с
Жа-ном. Возвратилась  Натали, и он поднялся. Она нерешительно по-смотрела на
него:
     - Ты не устал?
     Ну вот, теперь ей  домой  захотелось,  как  раз в  ту минуту, когда  он
развеселился, когда только-только начал веселиться!..
     - Нет,- ответил он. - Пойдем потанцуем.
     К счастью, заиграли  медленный фокстрот, старый медленный фокстрот, как
тогда, летом. Сразу вспомнился бал на свежем воз-духе в окрестностях Лиможа,
как он вырвал у Натали согласие  на этот танец, как  приревновал ее  тогда к
родному  брату.  И  эти  безумные  поцелуи, которыми они тайком  обменялись,
укрывшись.   за   деревом...  Натали...  Сейчас  она   плавно  покачивалась,
при-жавшись  к нему, он  желал  ее,  он любил  ее, свою провинциалочку синий
чулок, любил свою  сумасшедшую. Он  наклонился и зашеп-тал ей на ухо, и  она
положила  голову  ему  на  плечо.  И уже  не было  ни  приятелей,  ни бывшей
любовницы, ни сообщников - была только она.
     А  потом,  гораздо позднее,  уже на рассвете, они наконец вы-нырнули из
этой ночи, и Натали  пришлось самой  сесть за руль и вести машину. Жиль едва
держался  на ногах, но говорил  без умолку, пытался  выразить свои смутные и
смелые  мысли.  Он  по-нимает,  что произошло.  Пока  он был болен, пока она
заботилась  о нем,  как о  ребенке, он чувствовал  себя  цельным, собранным,
полноценным благодаря  ее любви. А теперь, когда он  в свою оче-редь  должен
был  заботиться  о ней,  защитить ее, он  чувствовал свою  противоречивость,
раздвоенность:  с  одной  стороны,  он-  прежний  Жиль,  а   с  другой-Жиль,
влюбленный в Натали. Все это он объяснял ей  заплетающимся  языком, пока она
укладывала его в постель, но она ни слова не отвечала. Утром, чуть свет, его
разбудил  посыльный из цветочного магазина,  явившийся с  огром-ным  букетом
цветов, и Натали, позевывая, рассказала, как аме-риканец всю ночь уговаривал
ее выйти за него замуж.

     Глава шестая
     Жиль переживал свою  досаду целый день.  В  конце концов,  он все время
играет при этой женщине  глупейшую роль.  Он ничего не понимает в театре, не
очень-то разбирается в литературе, ли-шен художественного чутья, ему нередко
случается  сморозить  глу-пость даже в тех вопросах,  которые  считаются его
специальностью,  а  она  незаметно старается его  спасти. Как она, наверное,
смея-лась,  видя  его  ухаживания за Элоизой,  за  этой несчастной Элои-зой,
которую богатый  любовник  (должно быть, у него губа  не дура) готов сию  же
минуту бросить ради Натали. Конечно, в На-тали, при всей ее образованности и
безупречных манерах, есть изюминка; даже пьяный американец и тот это почуял.
Когда Жиль запер за посыльным дверь и вернулся в спальню, держа с глупей-шим
видом огромный букет, Натали, не объясняя в чем дело, при-нялась хохотать. А
он с минуту сидел на краю постели и бормо-тал: "Ну и ну! Ну  и ну!"-пока она
не взяла у него из рук цветы и не поцеловала его.
     - А что ты ему ответила?
     - Что  это очень  любезно с его стороны, но я люблю другого. Я, правда,
забыла показать на тебя пальцем,-вскользь доба-вила она.
     - Все-таки он порядочный нахал,- заметил Жиль. Он был уязвлен.  Рядом с
нею он всегда будет в проигрыше. Разумеется, она его любит, но ведь в чем-то
самом  главном  она неизмеримо сильнее его. У  него  мелькнула  мысль,  что,
несомненно, это и спасло его три месяца  назад, и вместе с тем он ломал себе
голову, как  бы доказать  ей обратное.  Если поразмыслить хоро-шенько, то  с
самого  начала их связи инициатива  во всем  исходила от нее.  Он  же сделал
только одно-ускорил их отъезд. А так- ведь это она его выбрала, соблазнила и
добилась того, что они  теперь вместе. И конечно, если дать ей  волю, вскоре
вся их жизнь пойдет по ее указке. Доказательство-вчерашний вечер. Правда, за
два  месяца   ему  впервые  пришлось  по  ее  милости  нести  такую  тяжелую
повинность, как вчера, но ведь, как говорится, лиха беда начало. И