чти  до  самого  дома  они  не
разговаривали,  и,  когда Жиль вышел у  ворот, они не назначили свидания. Но
вечером,  лежа на кровати  в своей спальне, Жиль все вспоминал эту  странную
остановку на краю дороги и, улыбаясь, думал,  что это было здорово похоже на
страсть.

     Глава пятая
     Несколько дней Жиль не получал от нее вестей и ничуть не удивлялся. Он,
вероятно, был  для мадам Сильвенер случайным эпизодом, к тому же эпизодом не
слишком приятным, о любви  же она говорила  просто из  приличия, из нелепого
буржуазного приличия,  а  может,  у нее просто такая мания. Но все же он был
несколько  разочарован,  и  это  усилило  его  обычную  хандру. Он почти  не
разговаривал со  своими, брился через день и  пытался читать книги, избегая,
однако, русских писателей.
     На  пятый  день,  после  двенадцати, когда лил  ужасный дождь  и  Жиль,
небритый, лежал скрючившись на диване  в  гостиной, она вдруг  вошла  и села
возле  него. Она пристально смотрела  на него, он  видел ее широко раскрытые
зеленые  глаза,  слышал  за-пах дождя, исходивший от  ее  шерстяного платья.
Наконец она  за-говорила  напряженным,  срывающимся  голосом, и  Жиль тотчас
почувствовал огромное облегчение.
     - Ты не мог позвонить мне по телефону? Или приехать?
     - У  меня нет ни телефона, ни машины,-весело  ответил  он  и попробовал
взять ее за руку. Она сухо отдернула руку.
     - Я ждала пять дней, - прошептала она. - Пять дней ждала растрепанного,
небритого человека, который к тому же зани-мается разгадыванием кроссвордов.
     Она была  вне себя от  гнева, и это обрадовало Жиля гораздо больше, чем
он мог ожидать. Любопытно, что он, может быть, впервые не  поздравлял себя с
ловким маневром, а  просто думал  о том, как он  ошибся  в оценке  характера
Натали. Он попробовал объясниться:
     - Я не был уверен, что тебе хочется меня видеть.
     - Но ведь я сказала, что  люблю тебя, - ответила она хмуро. - Сказала я
или нет?
     И, вскочив, она  двинулась  к  двери  так быстро,  что он чуть было  не
упустил ее. Она уже была в прихожей, уже  надевала плащ, когда он догнал ее.
Каждую минуту  могла войти Одилия или  кухарка, но все-таки он обнял ее. Шум
дождя, барабанив-шего по  стеклам,  эта разгневанная женщина, ее неожиданное
появление,  запах дров,  сложенных  под  лестницей,  тишина  в  доме-все это
немного опьяняло его. Он тихо целовал  ее, а она упорно не поднимала головы,
но вдруг вскинула ее и  сама бро-силась  ему  на шею. Он повел  ее к себе  в
комнату,  почти не  скры-ваясь, с  той дерзкой  удачливой смелостью, которую
порождает желание, и  они по-настоящему стали любовниками, какими могут быть
лишь люди, созданные для любви и опытные в любви.  Так Жиль вновь обрел вкус
к наслаждению.
     Уже  смеркалось.  Жиль  слышал,   как  внизу  сестра  отдает  ка-кие-то
распоряжения громче,  чем обычно; и, вдруг поняв причину этого, повернулся к
Натали и стал беззвучно  хохотать. Она ле-ниво открыла  глаза и тотчас вновь
смежила веки. Он спросил:
     - Ты где оставила машину?
     - У  крыльца. Почему  ты спрашиваешь? Ах, боже мой, я  со-всем забыла о
твоей сестре  и Флоране. Я хотела  выругать  тебя и тотчас  уехать.  Что они
теперь подумают?
     Она говорила усталым, спокойным голосом, каким  говорят после  любви, и
Жиль удивлялся, как мог он почти четыре месяца жить, не слыша такого голоса.
Он улыбнулся.
     - А по-твоему, что они подумают? Она не ответила, повернулась.
     - Я знала,-сказала она.-Знала, что у нас с тобой так будет. Знала, лишь
только увидела тебя. Странно...
     - Лучше, чем странно,-сказал он.-Пойдем выпьем "порто-флип".
     - Как мы спустимся к ним? Без всяких объяснений?
     -  Это единственный способ, - сказал Жиль.  - Никогда  не нужно  ничего
объяснять. Одевайся.
     Он говорил  властным, решительным  тоном,  какого  у него уже  давно не
было, и  сам  осознал эту перемену, заметив  веселый и несколько иронический
взгляд,  который  бросила  на  него  На-тали,  еще  лежавшая под одеялом; он
наклонился, поцеловал ее в плечо.
     - Да,-сказал  он,-мы существа слабые, и нас внезапно захватывает нечто,
не поддающееся контролю. Спасибо тебе, Натали.
     Они  вошли  в  маленькую гостиную  с  той  беспечностью,  какая  обычно
появляется  у любовников старше тридцати  лет после счастливого  и решающего
свидания.  Зато Флоран и  Одилия сму-щенно  вскочили и  покраснели.  Флоран,
всплеснув руками,  вос-кликнул: "Какой сюрприз!" Одилия же  похвалила Натали
за то,  что у нее достало мужества приехать в такой ужасный дождь, тогда как
у  нее,  Одилии,  недостанет  мужества  даже высунуть  нос  на  улицу.  Это,
разумеется, должно было означать, что ни хозяин, ни хозяйка дома не заметили
автомобиля,  уже  два  часа  стояв-шего  перед  их  крыльцом.  После  такого
проявления  светского  такта  и  крайней слабости зрения  Одилия, к большому
удоволь-ствию  брата,  заговорила о  том,  что  в  такую  погоду  совершенно
необходимо чего-нибудь выпить, чтобы согреться, - тут она  опять локраснела,
а Флоран ринулся за бутылкой портвейна. Натали  сидела на  диване, уронив на
колени, словно неодушевленный предмет, узкие кисти  рук, улыбалась, отвечала
на вопросы, иногда бросала  быстрый взгляд на Жиля, который  стоял, опершись
на  каминную  полку,  и  с  видом некоторого  превосходства забавлялся  этой
провинциальной комедией.
     -  Такая погода, наверно, помешает  Касиньякам устроить бал на открытом
воздухе, - сокрушалась Одилия.
     - Вы к нам собираетесь?-спросила Натали.
     -  Я боялась,  что  Жиль не захочет,-опрометчиво ответила Одилия, -  но
теперь...
     На  мгновение она умолкла, оцепенев  от ужаса, а Флоран, про-тягивавший
ей бокал, застыл, свирепо вращая глазами. Жиль чуть было не расхохотался, но
успел отвернуться.
     - ...но теперь он выглядит немного лучше,-промямлила Одилия, - и, может
быть, согласится поехать с нами...
     Она с мольбой взглянула на  брата, и он кивнул, желая ее  успокоить.  У
Натали  глаза  были  полны слез-должно  быть, она  тоже  с трудом сдерживала
душивший  ее  смех. "Боже  мой,-  вдруг  подумал  Жиль,-как  я  должен  быть
благодарен этой жен-щине! Так давно я не испытывал этого состояния блаженной
уста-лости, которая следует за  любовью и вызывает то слезы, то без-удержный
смех".
     - Ну конечно, я  поеду, - весело отозвался  он. - Но  танце-вать я буду
только с вами двумя.
     И он так нежно улыбнулся Натали, что у  нее затрепетали рес-ницы  и она
отвернулась.
     -  Ну, мне пора,-сказала она.-Значит,  завтра  вечером  мы  увидимся  у
Касиньяков?
     Жиль помог ей надеть плащ. Он захлопнул за ней дверцу машины и просунул
голову в окно.
     - А завтра днем?
     - Не могу,-ответила она с отчаянием.-Завтра у меня со-брание дам-членов
Красного Креста.
     Он засмеялся:
     - Ах, верно: ты ведь супруга важного чиновника.
     - Не смейся,-вдруг сказала  она низким, дрогнувшим голо-сом,-не смейся.
Ты не должен смеяться.
     И она уехала, а Жиль продолжал  стоять озадаченный и раз-думывал над ее
словами.
     Весь вечер сестра хлопотала вокруг него, не зная, чем  ему еще угодить,
и это  его смешило. Женщинам нравится видеть своих братьев, а то и сыновей в
роли удачливых ловчих,  в особенности если их собственная женская жизнь, как
у Одилии, прошла без. тени романтики. Это как бы реванш за свою неосознанную
не-удачливость.

     Глава шестая
     Погода  смилостивилась  над  Касиньяками,  и  пикник, устроен-ный ими в
саду, был  в полном разгаре, когда приехали Жиль  и Одилия с Флораном. Стоял
июнь,  на  широкой зеленой  площадке перед домом  было  чудесно, не жарко, а
тепло,  и  яркие  туалеты  женщин,  смех  мужчин,  запах  цветущих  каштанов
создавали у  Жиля впечатление чего-то довоенного, нереального. В отноше-ниях
между  этими  провинциалами  чувствовалась  какая-то  непо-средственность  и
простота, что-то мягкое было в самой атмосфере праздника, и обожаемый  Жилем
Париж  представлялся  ему от-сюда  кошмаром.  Одилия шла с  братом под руку,
раскланиваясь.  направо и налево,  знакомила Жиля с  гостями,  рассчитывая в
конце концов обнаружить в  толпе  хозяйку дома. Вдруг Жиль почувствовал, что
рука ее напряглась, и Одилия остановилась  пе-ред высоким, довольно красивым
мужчиной... среди типичных жителей юго-западного уголка Франции он выделялся
английской. чопорностью.
     -  Франсуа,  вы  знакомы   с  моим  братом?  Познакомься,  Жиль,-  мсье
Сильвенер.
     - Очень рад, но мы уже  встречались: вместе  были на ужине у  Руаргов,-
ответил удивленный Сильвенер.
     -  Ну,  конечно,-  сказал Жиль, хотя он  совершенно этого не помнил. Он
думал: "Так вот он, муж! Что ж, недурен  собой. И па  слухам,  весьма богат.
Но, должно  быть,  не  слишком  покладистый  господин. И не слишком веселый.
Интересно, говорит она ему на ухо  такие вещи, как мне? Конечно же, нет". И,
обмениваясь  ру-копожатием  с  Сильвенером,  он  вдруг почувствовал  желание
дер-жать Натали в объятиях, как позавчера.
     - Вы живете в Париже? - спросил Сильвенер.
     - Да уже десять лет. Вы часто туда наведываетесь?
     - Стараюсь как можно реже. Жена, разумеется,  обожает  ваш Париж,  но у
меня он вызывает раздражение.
     Одилия, видимо успокоившись, что  соперники не  вызвали друг  друга  на
дуэль,  с  довольным  видом  перекочевала  к  другой  группе гостей.  Жиль с
удовольствием присоединился бы  к ней: какие-то уцелевшие в душе принципы не
то  морали,  не  то эстетики не позволяли  ему  любезничать  с  мужьями  или
друзьями  своих  лю-бовниц.  Но Сильвенер стоял  один,  и  Жилю было неловко
бросить. его.  Он  тщетно  искал  глазами Натали,  продолжая  беседовать.  с
Сильвенером о  трудностях уличного движения в  Париже, о стоимости номеров в
гостиницах, об адском  шуме больших городов. Внезапно ему стало невмоготу, и
он мысленно решил:  "Уеду  сей-час же  домой. Хватит  с меня этой вечеринки.
Натали могла бы все-таки разыскать  меня..." Он уже подбирал вежливую фразу,
чтобы удрать от Сильвенера,  как вдруг подошла Натали. На ней было прекрасно
сшитое  зеленое  платье, такого же оттенка, как ее  глаза, она  смотрела  на
Жиля, улыбающаяся, чуть побледнев-шая, и он тотчас решил остаться.
     - Вы, полагаю, уже знакомы,- сказал Сильвенер.
     - Мы .встречались у Руаргов, - повторил Жиль его слова, склоняясь перед
Натали;  он был  доволен  своим  ответом, так как сказал правду и притом без
всякого намека: Жиль ненавидел этот прием насторожившихся любовников. Натали
улыбнулась.
     - Совершенно верно. Мсье Лантье, мать  хозяина дома  ходить  не может -
прикована к креслу, но  она заметила  вас  и  просила привести  вас  к  ней.
Пойдемте?
     Жиль  последовал  за ней,  смутно различая лица  гостей,  мимо  которых
проходил,  кланялся тем, кого  как  будто узнавал, и улы-бался,  представляя
себе, какую  физиономию состроил бы, напри-мер, Жан, если бы увидел его тут.
Итак, они с Натали прошли через террасу и направились в тенистый сад,  где в
беседке  из  ржавых  металлических  прутьев,  обвитых зеленью,  возвышалось,
словно трон,  кресло  на колесах старой хозяйки  дома. И вдруг На-тали,  как
испуганный  конь, бросилась в сторону, увлекая  за  собой Жиля,  и  стала за
деревом.  Тотчас  волосы ее  коснулись  его щеки, она прижалась  к нему всем
телом,  и  эта сумасбродная  неосторож-ность так  взволновала  Жиля,  что он
вспыхнул, сердце  заколоти-лось, и он, не сдерживаясь,  принялся  осыпать ее
страстными поце-луями, словно был безумно в нее влюблен.
     - Перестань,- шептала она,- перестань, Жиль...  По аллее шли люди, и он
едва успел  наклониться,  якобы  за-вязывая развязавшийся шнурок, в то время
как Натали рассеян-ным движением поправляла волосы.  Она обменялась  веселым
приветствием с проходившими мимо гостями, представила им Жиля. Затем  он,  с
все еще бьющимся  сердцем,  подошел  к  ручке старшей мадам Касиньяк,  и она
похвалила его  статьи,  которых явно не  читала. А потом  они с Натали,  как
положено,  нетороп-ливым шагом вернулись  к дому.  Уже  вечерело, внук мадам
Ка-синьяк запустил старенькую радиолу, и  под звуки "шейка" самые молодые из
гостей принялись  мерно покачиваться из стороны в сторону и вихлять бедрами,
а  ими насмешливо  и  умиленно  лю-бовались  более или  менее  подагрические
старички. Жиль злился на себя за свою несдержанность.
     -   А   знаешь,   муж    у   тебя    совсем    недурен,-   сказал    он
одобри-тельно-насмешливым тоном. Натали посмотрела на него.
     - Не говори мне о нем. Не будем о нем говорить.
     - Я просто пытаюсь быть объективным,- тем же шутовским  тоном продолжал
Жиль.
     - А я не прошу тебя быть объективным,- сухо сказала На-тали и отошла.
     Он закурил сигарету, хихикнул и вдруг стал противен самому себе. Что он
из  себя  корчит?  С  чего  ему  вздумалось  разыгрывать  роль  пресыщенного
парижанина, циничного и  развязного журна-листа  на отдыхе?  Неужели  нельзя
обойтись без донжуанских штампов? Он прислонился к дереву. Нет, надо уехать,
исчезнуть" предоставить этой женщине жить своей жизнью. Слишком она  хо-роша
для  него,  слишком  цельная натура  для несчастного  дегене-рата,  лгуна  и
комедианта, каким он стал. Надо ей все это объяс-нить-сейчас же, немедленно.
     Но, когда  он  отыскал  Натали, она оказалась не одна.  Его не-счастная
жертва  находилась в  окружении  трех  мужчин,  из  кото-рых один был  очень
красив; все трое  были  явно  влюблены  в  нее,  все  громко  смеялись. Жиль
пригласил ее на танец, но красивый незнакомец деликатно остановил его:
     -  Неужели  вы  похитите  Натали  у  ее мушкетеров?  Ведь мы  тройка ее
мушкетеров.  Разрешите  представиться:  меня зовут  Пьер Лакур,  а  вот  эти
двое-Жан Нобль и Пьер Гранде. Вы-пейте с нами чего-нибудь и расскажите нам о
Париже.
     Глаза Пьера Лакура светились лукавством и  спокойной уве-ренностью, так
же  как  у  обоих  его приятелей,  так  же  как  у  са-мой  Натали,  и  Жиль
почувствовал себя смешным. Молодой кра-савец Лакур - несомненно, ее любовник
или был  ее любовником, и потому сейчас он  так  снисходительно рассматривал
щуплого,  фатоватого парижанина.  А он-то  боялся  причинить  ей  страдания,
испытывал угрызения  совести.  Он  улыбнулся и взял стакан виски с соседнего
столика.
     - Сейчас Натали жестоко раскритиковала книгу, о которой я дал  в печати
хороший отзыв,-сказал тот, что  назвался Лакуром.-Должен вам признаться, что
я  преподаю литературу в  Лиможе и  время от времени,  набравшись  смелости,
печатаюсь в ме-стной газете.
     -  Значит,  мы с  вами  коллеги,- вежливо  сказал  Жиль.  Он  до смерти
разозлился на себя: какой  же  он дурак! Как он  мог  подумать, что женщина,
которая  сама  бросилась ему на шею и отдалась ему при  первом же  свидании,
женщина,  обладающая  такими  большими  познаниями  в  науке  страсти, вдруг
влюбилась в него? Как мог он  это вообразить? Она просто нимфоманка да еще с
претензией на интеллигентность. Он был взбешен  и сам этому удивлялся. Давно
уже он не приходил в такую ярость.
     -  Разрешите  все  же  пригласить  вас  на  этот  танец,-  сказал  он.-
По-видимому, фокстроты здесь танцуют редко, а я уже не в том возрасте, когда
занимаются акробатикой...
     Натали улыбнулась, положила руку ему  на плечо,  и они вышли на круглую
паркетную  площадку, выложенную  прямо на земле.  Они сделали  несколько  па
молча, потом Натали вскинула голову.
     - Ты больше не будешь?
     - Чего не буду?
     - Говорить о Франсуа.
     Жиль совсем забыл об их столкновении. Если бы  дело было только в этом!
.. Он любезно улыбнулся.
     -  Нет, больше  не буду.  А знаешь, твой мушкетер  номер один  - просто
красавец.  Ну  тот... преподаватель литературы...  И,  по-видимому,  обожает
тебя.
     И, услышав ответ, сбился с такта.
     - Надеюсь, что обожает.  Это ведь  мой брат. А  хорош, правда?  - Через
минуту  она  прошептала:  - Не прижимай  меня к себе,  Жиль. На нас смотрят.
Жиль, ты счастлив?
     - Да,- ответил он.
     И в эту минуту он говорил правду.

     Глава седьмая
     Утром Жиль  получил телеграмму  от Жана с просьбой срочно позвонить  по
телефону. И  вот теперь он задыхался от полуденной жары в маленьком почтовом
отделении  Беллака,  встревоженный я  вместе с  тем обрадованный предстоящим
разговором,  который как бы свидетельствовал о том, что он  в  своей области
еще  имеет  какой-то  вес. Пришлось пройти  через  трех  обрадовавшихся  ему
секретарш,  пока  не вызвали  Жана, и  наконец откуда-то издалека,  словно с
другой планеты, донесся его голос:
     - Алло, Жиль? Как дела - лучше себя чувствуешь? Да? Ну, я так и знал...
Рад, очень рад, дружище...
     "Идиот несчастный,- незаслуженно обругал его  про себя Жиль,- ничего ты
не  знал! Ты и представить себе не мог, что  произойдет. Не говори мне,  как
моя сестрица, что  ты надеялся  на чистый воздух  Лимузена. Мне стало лучше,
потому  что здесь  нашлась женщина, которая полюбила меня,  и я  принимаю ее
лю-бовь. Не мог же ты это предвидеть!"
     Но,  думая о своем, он все же отвечал отрывистыми спокой-ными  фразами,
словно  тяжело раненный человек, жизнь  которого  наконец спасена  и который
понимает, как он напугал друзей.
     -   ...слушай,-продолжал  Жан.-Лену   насмерть  разругался   с   шефом.
Предполагается передать международный отдел тебе. Клянусь, это правда!.. И я
тут, представь, ни при чем... Ну, что ты на это скажешь?
     Он  явно  ликовал, и  Жиль напрасно  старался  разделить  его  радость.
Наплевать  ему  было на  все эти перемещения. Долж-ность, которую ему раньше
так хотелось занять, теперь стала для него ничего не значащим пустяком.
     - Это, конечно, будет не раньше октября. Я без церемоний
     сказал шефу, что ты смылся куда-то. О депрессии, разумеется, ни слова -
сам понимаешь, сейчас это произвело бы невыгодное  впечатление.  Возвращайся
как  можно  скорее, хотя бы  на  не-сколько дней... пусть шеф  посмотрит  на
тебя... а то, знаешь, наши милые дружки...
     "Так значит,  моя депрессия  произвела  бы  неприятное  впечат-ление? -
иронически  думал  Жиль.-  Порядочный  человек,  выхо-дит,  не  имеет  права
заболеть?..  Хороший  журналист   непременно.   должен   быть   счастливцем,
весельчаком,  даже  распутником...  Кем  угодно,  только  не  неврастеником.
Честное слово, кончится  тем" что в один прекрасный день меланхоликов начнут
угощать циа-нистым калием... То-то будет отравителям работы..."
     - Ну,  рад? -  раздался ласковый голос Жана, должно  быть,  чрезвычайно
довольного своей сердечностью.- Когда приедешь?
     - Завтрашним поездом,-не очень уверенно ответил Жиль.- Самолета нет, ты
же знаешь. Приеду завтра экспрессом, в один-надцать вечера.
     - Выезжай-ка лучше сегодня.
     Жиль вдруг возмутился:
     -  Что  за  пожар? Если  шеф  действительно решил  назначить меня,  так
неужели он не может подождать денек?
     Наступило молчание, затем Жан коротко и разочарованно. произнес:
     - Я думал,  для тебя это пожар, вот и  все.  Приеду на вокзал к поезду,
встречать тебя. До свидания, старик.
     Он  повесил  трубку.  Жиль  вытер  мокрый  лоб:   в  кабине  сгуща-лась
невыносимая духота. В три часа дня у  него было назначено свидание с Натали.
Неужели он  только из-за  этого задерживается? А ведь  он знал, что, когда у
них в редакции  освобождается важ-ная  должность,  действительно  начинается
пожар. Должно  быть,  основательная там сейчас суматоха. А он из-за  женщины
может упустить случай. Надо сейчас же позвонить  Жану  и  сказать: "Вы-езжаю
сегодня же". Он нерешительно топтался перед телефони-сткой. И вдруг увидел в
окно,  как на  ветру  колышется  пшеница" зеленеет  трава,  представил  себе
Натали, ее жаркие ласки,  меткие  слова  и быстро  вышел. Флоран ждал его  у
дверей, сидя за рулем своей машины.
     - Ну что? Хорошие новости или плохие?
     У него  был искренне встревоженный вид, и  Жиль, который обычно  его не
заме