ще... И чем дальше Андрей играл, тем 
горше старуха плакала, голоском детским, визгливым... Отпустив из объятий 
Наташу, все поправляла, приглаживала на себе воротничок платья. По дряблым 
щекам, по белым усикам текли слезы. 
     - Ну, ну... - сказал Андрей. - Извините, если что-то не то... Вам надо отдохнуть, 
Варвара Ивановна.
    Та молча закивала и ушла к себе. Легла, глядя в догорающую печку. И снова ее 
лицо казалось розовым, здоровым... Это огонь.
     - Прости, - буркнул Андрей Наташе.
     Наташа ничего не ответила.
     Что же им тут дальше делать? На что жить? В ДК концерт был, конечно, 
бесплатный. Правда, у тетки - полный погреб картошки, моркови, свеклы, в 
трехлитровых банках грузди, огурцы, капуста. Но надо же что-то и молодым в дом 
нести?
    Ночью, после телесного примирения, они шептались.
   - Давай  все-таки я пропишусь и деньги свои получу?..
   - Они же не твои...
   - Они дареные, Андрей.
   -  На них, сама понимаешь...
   - Почему? Они ж из банка. Там их сто раз поменяли... Получу, накупим всего 
разного... Если хочешь, сюда на такси ввернемся.
    Андрей не знал, что ответить на эти ее наивные рассуждения.  "Балда моя
синеглазая. Получишь деньги - разве тебя "братва" отпустит? За волосы к дверям
квартиры привяжут... Да и сама в деревню не захочешь: тут мороженого нету... 
тоскливо... А меня просто убьют в каком-нибудь темном месте. Если же не ехать в 
город, здесь поискать себе занятие? Ты что-нибудь умеешь делать? Я могу в школу 
пойти... даже если нет места, музыканта с консерваторским образованием 
учителем музыки возьмут, хоть на полставки..."
    Утром спросил у хозяйки: 
    - Тетя Варя, как ваши учителя живут?..
     Старуха утерла всей ладонью лицо (когда-то она делала это весело):
     - Хорошо живут! Ты у Агнессы не спросил? То гречкой им зарплату дадут, то 
консервами... жить можно. Да и ничего не дай - Агнесса, она ж божий одуванчик... 
Стихи почитает - и сыта. Таких больше не будет в России... таких, как я и она... А 
вы оставайтесь, оставайтесь на зиму... не пропадем. Наташка, вижу, куксится... - 
Снова обняв молодую женщину, заверещала, как над малым дитем. - Холосенькая 
какая... 
     "Хорошенькая... Уйдет она от меня.      Хоть бы ребенка родили... Напоминал
бы мне о ней..."
      Ночью они долго молчали. Потом он спросил грубовато:
      - Ты за меня замуж-то хочешь?
      - Да, - был ответ. Но он видел - лежит, надувшись, как обиженный котенок, и 
левой ступней все задумчиво качает.
       - Но как же нам пожениться? Если ты теперь с этой фамилией... Надо справку, 
что его нет?.. Не разводиться же?.. - Наташа безмолвствовала. - Может быть, в 
местный ЗАГС пойдем?
     "Конечно, думает о том, что сменив фамилию, лишится наследственных прав...
Привыкла все-таки к хорошей одежде, к хорошему питанию. Все ясно."
      Не сговариваясь, утром собрались и, угрюмо простившись с тетей Варварой, 
пошли к остановке автобуса. Андрей предчувствовал, что теряет Наташу, но 
словно и сам лез в огонь. Пусть. Надоела неопределенность. Хочет - пусть уходит.
      К обеду они были в городе. Квартира не сгорела, дверь не ломали, никаких 
записок. Колотюк, видимо, нашел для ансамбля нового скрипача... Аня, может 
быть, со слов того же Колотюка проведала про "коханую" Андрея... И у Нины
наверняка появился мужчина,  который, не зная ее прежнюю, вполне оценил 
теперешние ее прелести...
      Наташа, не разговаривая с Андреем, накрасилась и ушла. Он остался один, стоя 
у тюлевой грязной занавески, постыдно желая ей победы. 
     Может быть, и вернется - толстые любят искусство. Скрипка, она ведь тоже 
знак красивой жизни?..
     Женщина вернулась через два дня, рано утром. В новом белом плаще, 
намазанная, как мазалась год назад, пахнущая двумя или даже тремя сортами 
духов, головка гордо вскинута, лишь синие глазки смотрят вниз и в сторону...  В 
руке сумочка. Андрей молча ждал.
      Как-то нелепо тыча коленками в воздух, Наташа приблизилась, жалобно 
вздохнула.
      - Ты меня не обнимешь? 
      Андрей обнял маленькую женщину
      - Пришлось остаться... иначе никак. Но я... я только через резинку разрешила...
      "Она, в самом деле, дурочка?.. Убить ее сейчас?.. Выбросить в окно через
стекло? Или просто она относится ко всему этому спокойно? Другое поколение?.."
     - Теперь мы можем уехать хоть за границу... - лепетала красавица, уткнувшись   
ему в грудь и крутя мордочкой.
     "Боже!.. Какой  стыд!.. И кто я в таком случае?!"
      Но что верно, то верно - теперь можно было и уехать. 

         27.
     Они рассудили так: племянник с друзьями не выпустит ее из города. Коли 
прописалась, получила деньги, значит, своя. 
    Она, конечно, с согласия Саши пошла к Сабанову, якобы откупиться, 
приготовив для него две тысячи рублей. Сейчас, наверное, у дома кто-то дежурит... 
Пусть стоят. Андрей и Наташа что-нибудь придумают.
     Задернув тюлевые шторы и сев спиной к окнам, достали свои и чужие паспорта. 
Сабанов Андрей Михайлович... Мамина Наталья Игнатьевна... Шахтер Лыков 
Алексей Иванович с сумрачным лицом. Двадцатилетняя Шагурина Елена 
Михайловна.
     Лететь в Москву надо, конечно, по чужим паспортам. Андрей запер Наташу и, 
пошатываясь, как пьяный, вышел на улицу. Погрозил  вдаль кулаком, довольно 
громко крикнул:
    - С-сука!.. - Изобразил дело, как бы Наташи у него уже нет. Они следят за ним из 
какой-нибудь машины или из окон дома напротив.
    Купил пива, из горлышко выпил, пристал к незнакомой женщине, что-то 
невнятно пробормотал ей - она отмахнулась, он за ней. Ему надо было в кассу 
аэроагенства. К счастью, она располагалась рядом с супермаркетом, тем самым, с 
которого все некогда и началось. Зашел под жестяные грозди винограда, вышел с 
бутылкой красного вина, которую не прятал. Постоял перед дверью агентства, как 
баран, почесал затылок, открыл дверь.
      Купил два авиабилета на ночной рейс в Москву.
      Снова выкатился на улицу, изображая пьяного, поймал такси, проехал двести 
метров до дома. Пусть думают - он теперь в одиночку шикует.
      Наталья мылась в ванной. Раскрытая сумочка с деньгами в банковских 
перевязках лежала на столе, рядом с документами. 
      - Летим ночью... - сказал через дверь Андрей Наташе. - Я сейчас на телеграф, 
позвоню знакомому администратору в Москву. Никому не отпирай.. - И снова 
вышел на улицу, шатаясь и руки свесив, как бы совсем уже  невменяемый. 
Повернул к центральной почте, скользнул за дверь с надписью 
"МЕЖДУГОРОДНИЕ ПЕРЕГОВОРЫ", вынул из записной книжке вложенную
туда телеграмму Лексутова с номером телефона ( из тщеславия не выбросил). Как 
его зовут? Юрий Владимирович? Да, да, как покойного Андропова...
     Бывают случаи везения. 
     - Алл„-у?.. - Трубку в Москве сняли. И это был, конечно, он, шарик с 
дребезжащим смехом. - Если дама, сразу говорите уменьшенное имя...
    - Мне бы директора антимонии, - Андрей нарочно не представился. - Звоню из 
глубины сибирских руд...
     - Постой, постой! Уж не  второй ли это Ойстрах или не третий ли Паганини, 
если Ойстрах был  вторым Паганини?.. Но, милый! Сейчас никаких конкурсов... 
Ты опоздал! Список утвержден!
     - А за бугром? - тихо спросил Андрей.
     - За бугром? Где доллары в реке цепляют багром? О-о, ай андестед!.. - заливаясь 
смехом, закричал Лексутов. - Ми будем обсуждать.
     Договорились, что завтра, в двенадцать часов дня он  ждет Андрея и Наташу  
возле гостиницы "Украина". Номер закажет.
     Андрей снова вернулся, петляя, к своему дому, постоял, держась обеими руками 
за бетонную стену дома. Лишь бы не переиграть - если милиция схватит, пропали 
билеты. И удостоверение спортобщества "Труд" не поможет. Они уже поняли, как
оно оказалось у скрипача...
    А насчет  Наташи пусть продолжают гадать, когда же она успела от него 
выскочить и куда могла деться. 
     Оглядываясь, вошел в квартиру - мокрая, румяненькая, чистая Наташа  
встречала его, лежа на раскрытой постели.
     Андрей от смущения угрюмо поделился своими тревогами. Не ворвутся же эти 
люди сюда под каким-нибудь предлогом, например, напялив милицейскую форму.
     - А я им вякнула, что после тебя в парикмахерскую закачусь... - замурлыкала 
Наташа. - Ты говоришь: глупая, а я соображаю.  - Пусть бегают, парикмахерских в 
городе до фига...
     Андрей обнял ее и шепотом рассказал о своем звонке в Москву.     
     Они проспали до вечера... Уже в темноте, не зажигая света, привычно собрали 
чемоданы. Надо было теперь каким-то образом выбраться в аэропорт.
     Андрей снова потащился на улицу, уже как бы протрезвевший, с больной 
головой. Долго стоял на углу, приложив ладонь к сердцу.    Наконец, ему повезло -  
шла мимо белая длинная машина с красным крестом. Приплясывая, как от 
нетерпения, Андрей замахал руками - "скорая помощь" остановилась.
      - Если есть время, отвезите больную жену в аэропорт... летим на операцию. 
Заплачу сто долларов.
      - Сто? - хмыкнул водитель и обменялся взглядом с сидевшей рядом девчонкой 
в медицинском халате. - Подходит.
      Машина, сообразуясь с жестами Андрея, завернула во двор, подкатила прямо к 
подъезду, Андрей метнулся за Наташей, она в сумерках скользнула в салон,  легла, 
Андрей забросил ей в ноги вещи,  и "скорая" выкатилась на улицу. Со стороны
можно было подумать совершенно однозначно - увозят больного.
       Через полчаса они уже были в аэропорту - проехали, не останавливаясь ни 
возле поста ГАИ, на даже перед красным светофором.
      Андрей и Наташа, не оглядываясь, стараясь держаться как можно уверенней, 
зарегистрировали билеты с чужими паспортами и прошли на посадку, в самый 
дальний угол темного коридора, где светились красные буквы "РЕЙС 14". Сели на
скамейку спиной к проверяющим. 
       Если вдогонку люди "племянника" приедут в аэропорт - ни в каких списках
фамилии Сабанов и Мамина не числятся.
       Но волнение не давало спокойно сидеть. Кто-то со стуком опустил рядом 
тяжелый кованый чемодан - беглецы вздрогнули. Объявили по радио: "Гражданку
Потапову просят подойти срочно к справочному бюро" - Наташа нервно
засмеялась, шепча Андрею: "Я не Потапова?.." И когда, наконец, их повели и
провели в  самолет, и  самолет оторвался от бетонки, Наташка повернулась к 
Андрею и бросилась его целовать. Все-таки она его любит. Любит.
       ...........................................................................................................
       Лексутов стоял на ступенях крыльца гостиницы "Украина", сунув пальца в
кармашки жилета, в белом костюме, белых ботинках, как кинозвезда на фестивале. 
Да он и был в мире концертов своего рода "звездой", хотя внешность имел
довольно комическую - пузцо, галстук горбом, физиономия круглая как 
воздушный шар. Лишь улыбка немного странная - скалил то левую нижнюю часть 
зубов, то правую... 
     - Гений, бля!.. - завопил он, когда увидел Андрея с юной очаровательной 
женщиной. Мог бы и не ругаться. Но Лексутов из мгновенно вспыхнувшей  
ревности при даме изображал ковбоя. - Это твоя скрипка? - И показал, понятно, не 
на футляр с инструментом, а на Наташу. Засмеялся, играя нижней губой. - Все  
заказано, идемте. Деньги есть? Вижу по глазам, что куры не клюют.
     Номер сибирякам достался огромный. Но Лексутов не дал им и оглядеться, 
забормотал:
      - Сейчас надо ням-ням... а там и покалякаем! - Он всегда был обжора. Но даже 
его, бывшего сибиряка, удивила  просьба Андрей заказать в номер обед.
     - Шикуешь?
    - Нет, - оглянулся на дверь Андрей. - Есть разговор.
     - 0, о!.. - предвкушая особые тайны и, вместе с ними, повышенные 
комиссионные в виде литров коньяка, Лексутов потер ладошки. - Но здесь... - Он 
закивал на телефон. - Здесь... конечно, лучше... Но там больше воздуху. - И Андрей 
понял.
    Они спустились в ресторан, сели в левой сумрачной стороне, у стены. Лексутов 
стал хмур, как премьер-министр перед заседанием проворовавшегося кабинета, 
размышляющий  о необходимости укрепления законности и нравственности. Ведь 
если Андрей чего-то остерегается, значит, возможно, идет против Закона. В этом 
случае он, Лексутов, готов вникнуть и помочь, но только по старой дружбе. У него 
у самого жена, и не одна, и дети... Заказав щедрый обед ( в частности, попросив 
принести осетрину, особо любимую Лексутовым - как говорится на его языке, 
"ням" первой степени), Андрей сразу же сказал тихо и твердо, потянувшись через
стол:
    - Юра. Мы должны улететь в Италию или Испанию, как можно быстрее. У нее 
есть загранпаспорт, а у меня нет.
   - Три недели, - ответил не моргнув Лексутов. - При наличии шур-шура. - Он 
потер пальчиками, и стало ясно,  что это означает.
    Андрей покачал головой:
    - Это имеется... немного... Но нам бы быстрее. Есть, правда, еще  чужой 
загранпаспорт... мне дал приятель... он похож на меня... 
     Лексутов отрыл рот и замер, как поющий музыкант на картине  Матисса. 
Закрыл, открыл и прошептал:
    - Ксива не в розыске? Если в розыске, могут завернуть сразу в Магадан... 
Рискнуть, конечно, можно... - Он, театрально откинувшись, замолчал.
      Официант принес коньяку, закуски, старые приятели выпили, Наташа 
напряженно улыбалась, как куколка, время о времени бегая глазками по люстрам 
или соседям.
    - Покажи... - Взяв у Андрея паспорт шахтера,  Лексутов внимательно оглядел 
фотокарточку. - Н-да. Но лучше бы тебе сделать настоящий... Тысяча баксов - и 
одна неделя. Три тыщи - три дня...
     Андрей и Наташа переглянулись. Сказать, что у них денег хватит, не стоит. Да и 
там, за рубежом, надо будет  на что-то жить.
     Прекрасно улавливая их мысли, но понимая и то, что им не терпится улететь, и  
что сэкономленная разница наверняка достанется ему, Лексутов, как бы 
размышляя,  проговорил:
     - Позвольте, господа... А если через турагенства? Там дают вообще на всех одну 
коллективную визу... могу договориться... Иной раз и в паспорта толком не 
смотрят. Пойдет? Но переговоры с этими девицами тоже стоят шур-шуров.
       Андрей кивнул. Это предложение ему понравилось не из-за экономии даже, а 
надежным заслоном толпы. Это реликт советской эпохи - группа. Всегда их 
пропускают в любые двери, окликая, как баранов.
      - Ням-ням... - Лексутов схавал мигом кусок осетрины и, осматривая стол, 
пробормотал. - И лучше... лучше в Италию. В курортном городе Пезаро через 
месяц фестиваль памяти Россини... Ты бы мог там выступить, и уж эти шуры 
вернешь. У меня там дружок, Коля Тартини... синьор Тартини, директор театра 
оперы... Я ему позвоню, он тебя вне конкурса вставит... Еще не разучился 
пиликать?
      Андрей заволновался.
     - А какая программа?
    - Какая может быть программа? Россини. Наверное, вариации на темы 
"Севильского цирюльника"  или еще что-нибудь... Это не совсем конкурс -
праздник, фестиваль. Но платят хорошо. - Лексутов смел с тарелок нежную семгу, 
язык, маслины, побарабанил короткими пальчиками по столу. - Итак,  я тебя 
устраиваю в группу, которая летит в Рим по линии  "Аззура Виаджи"... и все будет
о кей и грация, синьоры... Постой!.. - вдруг воскликнул он. - А не ты ли увел у 
вашего сибирского князя тьмы его красотку, а потом и застрелил его?!
     Андрей напряженно улыбался. 
     - Да, да, - отрывисто ответил он. - Горохом из трубочки. А еще лучше шариком 
жвачки из рогатки.         
     - Шучу. Да куда уж нам, хилой интеллигенции... - Лексутов,  взяв деньги и 
паспорта, уехал. Андрей с Наташей поднялись в номер. Идти в Москве никуда не 
хотелось. 
       Шутить-то он шутит, да вдруг... Нет, не должен заложить. Да и некому  - 
Мамин мертв...    Лишь бы не завернули с чужим документом на контроле. Могут и 
вправду арестовать...Но если бросаться тысячами долларов, заказывая новый 
паспорт, запросто влетишь под "колпак" опасных людей. Да и кто сказал, что
документ оформят за три дня? Наверняка будут тянуть жилы. И как раз появятся 
гонцы из Сибири. Нет, нужно немедленно уезжать из Москвы. Лишь бы не 
остановили на контроле...
     Не остановили.
     В жаркий желтый летний день Андрей и Наташа вышли из самолета  в римском 
аэропорту с группой туристов. Стояли, жмурясь от сильного света, на раскаленном 
бетоне, и никак еще не могли поверить, что они вдали от России.

 27.
     В город Пезаро их везли целый день - он оказался далеко, на севере Италии. Но 
дорога выпала чудесная - сквозь оливковые рощи, мимо зеленых гор с белыми 
пастями карьеров, где механизмы под ногами не валяются, а все прибрано... сквозь 
крохотные города с таинственно опущенными жалюзи на окнах, мимо  
виноградников и желтых свежевспаханных полей ( неужто готовят уже под новый 
урожай?)... А затем автобус выскочил к морю и снова убежал от него, и море 
двигалось справа  вдали, как некое сверкающие живое тело... А вот оно и рядом, у 
самой дороги, развернулось до горизонта в слепящую прозрачную бездну, на 
которой еле заметны белые паруса...
     - Господи, неужели мы в Италии?.. - шептала Наташа. 
     Они сидели, взявшись за руки, как юные новобрачные, и глазели, и 
восхищались... Только сейчас отпустила тревога, или сказать вернее - медленно 
отпускала,  рывками, частями, как отпускает гриппозный жар после сильной 
инъекции, или, как бывало, отталкиваясь, вырываешься во сне из пасти огромной 
рыбы... 
      Паспортный контроль в аэропорту Шереметьево Андрей прошел, старательно 
улыбаясь и почти не дыша. Но то ли в самом деле к туристическим группам 
внимание ослаблено, то ли у пограничников в компьютере нет данных о всех 
потерянных в России паспортах, а то ли просто проверяющая девица оказалась 
рассеянной, но Андрей первым выскочил в "нейтральную зону". Они с Наташей
договорились: если его задержат, она сразу же возвращается в зал ожидания, и 
если его посадят, нанимает адвоката, сама будет носить передачи... Но Андрей 
миновал страшную кабинку, и через минуты три к нему присоединилась Наташа. 
Ее, конечно, тоже могли тормознуть под каким-нибудь предлогом, если длинные 
руки маминцев простираются до служб аэропорта Шереметьево. Но, видимо, 
кишка тонка. Ах, конечно, было бы лучше, если бы и Наташа вылетела по чужому 
загранпаспорту ( спасибо Т„пе Богомолову из Новосибирска), но в этом случае 
риск удвоился бы... Главное, выскочили из России. А где они теперь будут жить, 
племянничку никогда не узнать.  
      Отель "Санта Мария" стоял вблизи от моря, его отделяла от песчаного берега
лишь узкая гряда деревьев, да рельсы электрички, над которыми в небе брезжил 
виадук - по нему шли полуголые люди в темных очках.
      Устроившись в маленьком, но уютном номере (с балконом, кондиционером!), 
Андрей с Наташей сразу же разделись, обнялись, напялили купальные 
принадлежности, сунули в сумку полотенце, очки, документы, деньги... нет, деньги 
и документы сунули в боковой кармашек чемодана, отломив пластмассовое 
колечко с замочка молнии, чтобы труднее было открывать... и выбежали на улицу, 
где стоял знойный дух магнолий, солнцезащитных кремов и хлорки... А вот и 
море, море! 
     - Господи, неужели мы сейчас туда зайдем?. - сказала Наташа. - Слушай, а на 
сколько нам хватит денег? Мы же обратно не полетим?
     Они зашли в ласковую зеленую воду и стояли, обнявшись.
     Заказывая путевки в Москве, Андрей и Наташа, разумеется, не могли сказать, 
что останутся, - оплатили и обратные билеты. Через две недели, продлив 
проживание в отеле, они  эти билеты перерегистрируют на другой, более поздний 
срок,  а там будет видно...
      Море после самолета укачивало, как самолет. Песчаное дно было твердым и 
чистым. Гряда черных огромных камней, отгораживавшая место для купания, 
пестрела чайками - седые гордые птицы смотрели на плавающих и не боялись их.
    Оставив сомлевшую жену на пляже, на лежаке под зонтом, Андрей пробежал в 
номер, оделся, как подобает для представительства, и пошел узкими улочками 
искать театр имени  Джоакомо Россини.
    Скрипка была при нем. Кстати, пришлось, конечно,