рней из Березовки и мировым их судьей. Один всего раз его хотели 
убить - возле магазина "Грампластинок" среди бела дня из проезжавшей мимо
"Нивы" застрочили по нему из двух автоматов... и не попали. Наверно, от страха
промахнулись, хотя АК выдает в секунду десять пуль! Или двадцать? Валерий 
остался стоять с растерянной улыбкой, а Костя и еще один охранник Мамина 
погнались на "BMW" за той машиной да по дороге в сторону ГЭС столкнули ее на
знаменитом повороте - "тещиным языке" - в распадок.  Нужно ли говорить, что
живыми из нападавших никто не остался... 
    Теперь Валерий Петрович Мамин в фаворе у  местной милиции, у него в 
записной книжке прямые телефоны всех начальников. Он купил им, для ГАИ и 
РУОП, десяток мощных "джипов" и рации  южно-корейского производства. И
вишневую сверкающую "Сонату" -  для дочери генерала УВД на день ее рождения.
Кстати сказать, она замужем за приятелем  Мамина - Шуриком, который всю 
жизнь в  профсоюзах. С тремя волосками на лысом темени, как мандолина, на 
пальцах левой руки выколото ЛЕНИН, на пальцах правой - ТАНИН. А на груди - 
дама в шляпе. Об этом покойный Костя рассказывал - они же всей компанией 
часто вместе в баню ездили...
     Но сколько можно о Мамине да о Мамине?! Вот ведь страшилище с такой 
доброй фамилией.  Андрей уже и сам начинает бояться этого человека. Надо 
вскакивать, уноситься... но куда?! Кое-какие деньги он позавчера заработал, но 
если с Наташей лететь сейчас куда-нибудь далеко ( в Москву, чтобы затеряться? 
На Камчатку, где никто не подумает искать?), денег только на билеты в одну 
сторону и хватит... Да и есть ли у нее паспорт. 
      - У тебя есть паспорт? - хрипло спросил Андрей, глядя в потолок. 
      - Еще нет. - И она хихикнула, дернув левой ножкой. - Не успела получить. Мне 
он обещал сразу иностранный... У Валеры-то дипломатический из Узбекистана и 
синий такой, служебный...
       "Валера". Многому же он ее научил... Первые же слова юной девочки-
женщины, сказанные  вчера ночью в постели, Андрей никогда не забудет... Не 
вспоминать. В другой когда-нибудь раз. Только вдохнул животное ее тепло, только 
обнял,  ставшую вмиг мягкой, как талый воск, она и брякнула... В конце концов, 
она простодушна, как дитя. И пока все это - любовь, секс - для нее не более, чем 
забавная долгая игра... 
       Как же бежать и куда? Если Мамин так оберегал от всех ее, окраины города 
уже оцеплены, ГАИ проверяет машины, маловозрастная шпана бегает по сараям и 
оврагам - ведь какой-нибудь враг Мамина мог выкрасть красотку для выкупа ( по 
телевизору каждый день показывают подобные истории), а то просто убить и 
выбросить... 
    - Пора... - прошептал Андрей и стал одеваться...
       Через мгновение они стояли, готовые к бегству, возле окна, выглядывая через 
тюль цветом в переваренный творог - подарок жены при расставании... По улице 
медленно проехала асфальто-моечная машина, обдавая грязью и каплями воды 
стекла нижних этажей. Пролетела милицейская с синей лампочкой наверху. Шли 
люди, не особенно глядя по сторонам.  
 -Так, - сказал Андрей. - Мы сейчас... сейчас... - Черт побери, что "сейчас"? Куда
они сейчас? И в каком виде? Модную шляпку с пером ей, конечно, придется снять. 
  В некоем фильме был сюжет: мужчина закатывает подружку в ковер и уносит на 
плече. Но у Андрея нет ковра. В чемодан? И чемодана большого у Андрея нет. Вот, 
только размером с портфель, чуть шире. А что, если дать ей свою одежду? Старую 
кожаную куртку на плечи... закатать брючины... кепку на голову... 
   - Нет!.. - простонала Наташа, когда Андрей  шепотом объяснил ей вариант ухода. 
- Где я потом это куплю?
   -  Да мы с собой возьмем, сложим...
   -  Помнется же... если скрипку тоже сюда?
  Ах, да, скрипка.. с ней-то в руке Андрей запомнится любому. Ее тоже надо в 
чемоданчик... Но скрипка с футляром не лезет. Если вынуть из футляра - 
инструмент, похожий на маленькую женщину, по диагонали умещается. А что 
делать с футляром? И как потом с голой скрипкой ходить, работать, зарабатывать? 
Придется покупать новый? А если в отсутствие Андрея залезут в квартирку, сразу 
обнаружат - Сабанов исчез со скрипкой, зачем-то оставив футляр... Значит, сбежал, 
по какой-то причине пряча от людей инструмент?..
  - Одевайся, одевайся, одевайся... - бормотал Андрей, заминая в чемоданчик вокруг 
скрипки дорогие одежды Наташи. - Быстрее! - В голове застучала торопящаяся 
изумительная скрипичная мелодия из увертюры Россини к "Цирюльнику": - Та-та-
та-татта... та-та-та-татта...
  На пол из наташиных вещей выпала маленькая записная книжка с золотой 
надписью "Афоризмы".
  - Это надо? 
  - Нет, выкинь!.. Это его... 
 Он поднял и открыл. " Любовь сильнее смерти, но хрупка, как стекло. Мопассан."
 - Ого, решил приобщаться к ценностям цивилизации... и тебя приобщать?.. 
 Она зарделась, выхватила у него книжечку и швырнула под кровать. И вдруг 
полезла за ней:
 - Ой, там адрес мамы!.. - Достала, принялась листать, искать нужную страницу.
     И в эту минуту в дверь постучали.
 - Господи!.. - побелела Наташа и опустилась на стул. - Это он!.. Он!.. 
 - Тихо!.. - прошипел Андрей, схватив ее за плечо.
    За дверью топтались. Слышались негромкие голоса. И снова позвонили.
 - Андрюша?.. - послышался женский гортанный голос. Это была Аня-"цыганка". -
Вам плохо? Вам еще не лучше?.. - И Андрей вспомнил - она вчера приходила к 
нему, но, не желая ее видеть (после пьянки на концерте чувствовал себя ужасно), 
он сказал через дверь,  что болит сердце, что отлежится. - Вы  в поликлинику не 
ходили?
    Андрей, естественно, молчал. И было слышно, как солистка "Ромэн-стрит"
объясняет вышедшей на шум соседке-старушке:
 - Он аракадиля телай бахтали чергай... родился под счастливой звездой... талант... 
я с ним вместе работаю... но не дай Бог инфаркт... Надо бы "скорую". У вас нет
телефона?
     К счастью, у бабули не было телефона. Случайности, вы посланы 
судьбой... Как хорошо, что Аня сейчас побежит куда-нибудь звонить. 
 - Понимаете, у него цветок на окне... значит, дома...  - О господи, болван! Что-то 
такое ты еще ей про цветок наговорил? Язык тебе вырвать. Вялый, бордовый 
цветочек в горшке... герань - память о семейной жизни. Люся уверяла: гасит 
нервность. - Да, да... Пойду позвоню. Видимо, без памяти... Надо бы и милицию - 
дверь ломать...
  И в подъезде стало тихо. Бабушка зашла к себе, а певица и в самом деле унеслась - 
вон ее каблучки, цок-цок мимо окна. Надо немедленно уходить! А если бабушка 
осталась у подъезда, разинув рот? Или еще кто из соседей увидит?
  О, Сабанов, у тебя же в ванной висит на гвозде старый белый халат жены - она в 
нем на химическом заводе работала, оставила  бывшему мужу на тряпки -  посуду 
и окна протирать.
  - Надевай!.. - подал халат Наташе.
  - Зачем? - не поняла она, но Андрей торопливо накинул белую маскировку на нее. 
Они сделают вид, что медсестра увозит его на "скорой". Но чемодан и футляр от
скрипки взял в руки почему-то он. 
      На лестничной площадке никого. И у подъезда только некая собачонка нюхает 
асфальт. Выбежали за угол, на улицу - катится "жигуленок" в желтых "шашках",
самозваное такси.  Наташа, поддерживая Андрея под руку, как бы помогла ему 
сесть. 
  - Заболел? - весело прохрипел толстяк за рулем. - Куда? В БСМП?  - он мотнул 
башкой в сторону Студенческого городка.  И Андрей вспомнил - там  же недавно в 
березовом лесу открылась новая, большая больница в пять или шесть корпусов... и 
даже знакомая девица там работает, Нина... очень любит музыку. Однажды 
увязалась после благотворительного концерта в католическом храме - пришла 
домой и осталась на сутки... Потом долго молилась перед зажженной свечкой и, 
уходя, сказала, что, если он вспомнит о ней, она его будет рада видеть, потому что 
он своей музыкой облагораживает даже самое плотское. Но лучше в пятницу 
вечером. Нина работает в инфекционном отделении.
     Именно туда и надо запрятать  Наташу! Именно в инфекционное отделение! А 
там посмотрим.
      Когда вышли из машины и оказались среди оголенных на ветру берез, Андрей 
спросил у Наташи:
  - Ты сможешь изобразить больную? 
     - Я?! Почему я?.. Ты же больной!.. - но тут же возвела очи к небу и  губки, 
изогнув скобой, оттянула вниз. Получилось очень смешно.
  - Годится.  Да, сними-ка халат... - И швырнув его в кусты, только сейчас вспомнил: 
а не здесь ли должны оперировать сегодня Орлова? Именно сюда, он слышал, 
завезли летом из ФРГ какой-то особенный томограф,  искусственную почку и 
прочую аппаратуру...  Господи, не слишком ли много совпадений?! Или,  как 
сказал бы чуткий к слову Орлов, сов-падений, совместных падений в одну бездну... 
А может быть, операция состоится  не здесь, а в первой областной, в центре 
города, как раз рядом с красным домом миллиардеров - наискосок от памятного 
гастронома, через сквер? Даже трудно сказать, как бы должно быть лучше.
      Они вошли в темный после улицы холл, к стеклянной отсверкивающей 
отгородке регистрации. Как во всех больницах, пахло эфиром и хлоркой. Но если 
Андрей найдет здесь Нину, как объяснить ей,  кто такая Наташа? Если догадается, 
сделает все наперекор, как любая ревнивая женщина.
      И снова помог случай - обмолвка пожилой женщины в белом халате, сидящей 
за стеклом, с марлевой повязкой на лице:.
  - Дочку привезли? - Ее не смутил мальчишеский наряд юной Наташи. Сейчас 
молодежь одевается бог знает как.
 - Да, да... - обрадовался Андрей. - Знаете... нам бы найти Нину... Нину из 
инфекционного.
 - Так пройдите к ней... это во дворе, в левый дальний корпус.
 Через полчаса  красотка была пристроена. Андрей объяснил остроносой, 
внимательно слушавшей Нине, что девчонка приехала от мамы, из деревни,  что у 
нее была желтуха и надо бы проверить, а то и долечить (Андрей сам перенес в 
детстве желтуху  и знал симптомы)... Наташе выдали пижаму чернильного цвета, 
тапки, и под фамилией Сабанова она осталась в двухместной, но еще незанятой 
более никем палате номер 3, на стене - эстамп неведомого северного художника: 
"Курупатки на снегу", где действительно нарисованы куропатки на снегу под
звездным небом.
  Улыбнувшись малышке на прощание быстрой профессиональной улыбкой, Нина 
взяла Андрея под руку и повела в ординаторскую, где, заперев дверь и опустив  
жалюзи на окне, чтобы стало темно и не был так явственно виден полуметровый 
крест над столом, бросилась целовать обреченного скрипача... Часа полтора тут 
никого не будет, так понял Андрей из ее шепота. 
 - Да что с тобой?
   - Сегодня режут моего друга, поэта... - нашелся Андрей, и эта новость,  как ни 
странно, была очень серьезно воспринята Ниной. Она тут же включила 
электрический свет и, позвонив по внутреннему телефону, узнала, что да, именно в 
этой больнице,  во втором корпусе, в хирургии, готовят к операции больного 
Орлова. Но к нему сейчас никак нельзя - во избежание волнения и опять же 
инфекции. 
 - Съезжу в город, куплю яблок...- буркнул Андрея и, оставив у Нины 
незапирающийся чемодан со скрипкой  и тряпками Наташи, выбежал к воротам 
больницы. 
    - Но ты вернешься? - успела спросить Нина. 
    - Конечно! - Господи, хорошо, что он вспомнил о ней. Случайности жизни, вы не 
случайны... В инфекционной Наташу искать никто не будет. А как быть самому 
Андрею? Не ложиться же и ему сюда. Да и заляжет он с помощью Нины в какой-
нибудь палате - не трудно будет сообразить тем, кто ищет Наташу, что неспроста 
она вместе с ним в один день исчезла... Значит, любовь, значит, немедленно 
объявят и его, Андрея Сабанова, розыск.
     Лучше возникнуть сейчас в городе, как ни в чем не бывало. Но без скрипки? Ах, 
что-нибудь придумается.
     И он сел в подкативший автобус и поехал в центр - навстречу неизвестности, 
как написали бы в старинных романах... или, как скажем мы, современники 
Андрея Сабанова, - навстречу явной опасности. Ибо мы-то знаем, что везение 
обычно кончается неожиданно. Сила ожидаемого невезения нарастает 
пропорционально квадрату свершившегося везения... приблизительно так 
написано в самиздате компьютерных программистов... Там  интегралы, тензоры  и 
прочие термины высшей математики и физики, но поверьте, что суть мы 
постарались передать верно.

10.  СОН САБАНОВА

      "Случайности, вы не случайны...", - так думал я в мгновенном сне,
пока бежал кривой, как чайник, автобус по лесной стране.
       Он припадал на поворотах на правый бок, на левый бок, 
и вдруг меня окликнул кто-то... Иль, может, это сделал Бог? -
       Держа детишек на коленях, иль сумки ( там кефир, морковь),
вокруг дремали на сиденьях все, с кем я постигал любовь.
       Сидела школьница немая, которую я целовал, 
тогда еще не понимая - запомнит по губам слова...
       Сидела дурочка из клуба, в веснушках пышка-билетер...
 А рядом дылда пялит зубы, из пятиюродных  сестер.
       Молчала рыжая студентка, зажав  в ногах виолончель...
 любившая играть раздетой "Полет шмеля"... а я был шмель.
       Сидела  и жена майора, тайком любившая меня...
 Дремала  девочка из хора, как конь в ремнях... о ночь моя!             
       Сплошная "ягода-малина", чуть с тленным запахом вина,
дремали женщины картинно вокруг меня... так на же, на!
        Твои, увы, завоеванья! Смотри и за стояк держись!
 А вдруг в томленье, в ожиданье они прожили эту жизнь?
        А вдруг же, воздевая руки, они рыдали по ночам?
Ловя о дальнем милом слухи, что где-то ходит по цветам.
        Не ты ли обещал им страстно любовь до гроба?.. Ну  так что ж,
 покуда не найдешь бесстрашно их всех - покоя не найдешь.
        И ни при чем тут заклинанья ночного духа - Сатаны. 
Прощенье будет на прощанье - тогда тебя отпустят сны.
        Но ведь за каждою из женщин, за каждой встречею в ночи 
сверкает чертик свой, как жемчуг, и  лезет огнь в подол свечи...
        Беда, коль дьяволу с бородкой ты продал душу, но страшней,
коль сотня совладельцев бродят, как по ковру, в душе твоей. 
        Когда снесло тебя теченье... когда хозяин твой - толпа, 
а их перстов кривые тени  не сгонишь, словно мышь,  со лба.
         Полуказак, полутатарин, в аду болтаясь, как в раю, 
по мелочи ты разбазарил  жизнь  беззаветную свою. 
         И если уж искать хромого, заносчивого князя тьмы, -
затем, чтобы он  молвил слово: отныне царствуем здесь мы,
         чтоб мне средь маяты, напасти,  с тяжелым холодом в кости,   
одной лишь поклониться власти - и этим силу обрести.        

             Глава вторая. ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

               11.
      
         Дверь не была взломана. Правда, перед порогом натоптали, но ключ вошел в 
замок легко, и я, оглядываясь, как вор, ступил за свой собственный порог. 
         Здесь было сумеречно - все-таки и в кухне, и в жилой комнатке на окнах 
тюлевый полог. Я шагнул ближе, зная -  с улицы не увидят,  и отпрянул: мимо дома 
шли торопливо двое солдат с овчаркой на поводке. Солдаты были в мешковатых 
куртках, мятых серых брюках и тяжелых ботинках. Собака же, узкая, 
остроголовая, с желтым пятном вроде креста на голове рвалась вперед. И не сразу 
до меня дошло - а ведь голубушка идет именно по мою душу, к дверям моей 
квартиры - по сладким запахам духов Наташи. 
      Да быть такого не может  - через столько часов учуять! Ведь и ветер дул, и 
листья летели, и машины воняли бензином... И к тому же собаки остались на 
службе только у пограничников. Да еще, как я слышал, у таможни. А здесь какая 
граница? Граница между жизнью и смертью, ха-ха? Конечно же, пес тащится с 
хозяевами по делам, не относящимся ко мне. Но почему же то остановится, то 
вернется, ткнет носом туда-сюда и - вперед, к моему тротуару, наискосок - к углу 
моего дома?
     Я отскочил от окна. Да нет же, они что-то другое ищут. Не сошелся же свет 
клином на маленькой красотке?! Да и не пограничники это и не таможенники - 
знаю я их форму. Скорее, вневедомственная охрана какая-нибудь...  или из зоны 
хлопчики.  Или спецы из армии - им сообщили, что где-то взрывчатка спрятана, а 
то и наркотик... Собаки в этом деле первые помощники. 
     Но нежданные гости завернули за угол, в наш двор - слышу, как заливаются 
лаем возле подъездов родные сявки. Все-таки ко мне?! Господи, сейчас 
породистые когтистые лапы царапнут коричневый дерматин моей двери - мол, 
здесь, сюда она вошла... и пришедшие люди, погладив оскалившегося зверя, 
вышибут ногами филенчатую преграду на пути. 
      Словно кто подсказал - я вырвал из кармана измятую пачку сигарет "Прима" и,
приоткрыв дверь, трясущейся рукой быстро вышелушил, сколько сумел, табака из 
оставшихся в наличии трех сигареток на пол перед порогом. Видел в кино - так 
делают. И тут же заперся. И услышал - они вбежали в подъезд. Тяжело дыша, 
позвонили ко мне в дверь. Не помог табачок.
      Я не отвечал. Пес заскулил, ему приказали молчать. Сейчас, сейчас... Сейчас 
взломают, ворвутся - и овчарка бросится мне на шею. Выдам я, где прячется 
сейчас Наташа или нет? Как будто кто-то другой за меня холодно рассуждал. 
Выдам или нет? Жизнь бездарно прожита, но вот такую красоту встретил... "На
мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной". Не выдам, конечно.
А не выдам - на всякий случай прирежут, подозревая, что без меня не обошлось, 
коли собака сюда привела. А выдам - мне все равно не жить, Мамин не простит... 
        За дверью о чем-то  негромко говорили. И - о радость! - вдруг затопали прочь, 
бренча спичками в карманах, позвякивая кольцом ошейника. И я понял - им дано 
было задание найти след, и только. А придут сюда сейчас другие люди. Надо 
немедленно смываться. Господи, как же повезло! Явись я минутой позже... 
       Машинально схватив футляр от скрипки (зачем он мне?), выскользнул в 
огромное пространство подъезда - по счастью, ни на лестнице, ведущей вверх, ни 
внизу, нигде никого не было... А куда, собственно, бежать? Если он подключил 
даже военных... Нам с Наташей надо навсегда покинуть этот город, эту область. Но 
как? 
       Растерянно стоял я возле своего дома - и не мог двинуть ногой. День был 
солнечный, почти жаркий, как летом, в Сибири случаются подобные осенние дни. 
Летит, поблескивая, паутина,  снова набухли почки на кустах вербы и смородины, 
высаженных возле ржавых железных гаражей. У кого-то есть машины. Или хотя 
бы мотоциклы... 
     Что же придумать? Переждать врозь? 
     Совершенно непонятно, почему сразу не вспомнил о своей сестре, которая 
вместе с нашими родителями проживает не так далеко - в закрытом городке. Да, 
да, вот же где можно затаиться! Там бы нас не нашли. Но как туда попасть?.. У 
Наташки паспорта нет. Одному туда забраться?
     Время, время идет... Может, мне срочно появиться на новой работе? Как ни в 
чем ни бывало. Собака указала след... Ну и что? Может, я дома и не ночевал 
сегодня, а там какие-то нехорошие, незнакомые  люди были? Понимаю - уловки 
наивны... Но будь что будет. Глупо улыбаясь (наверное, так заяц тянется в пасть 
удава), я медленно побрел к центру города, к длинному бетонному зданию, где 
располагается фирма "Ромэн-стрит".
     Колотюк, увидев меня, дернул себя за ус, заорал:
  - Кого чую? - и обнял, как отец блудного сына, постукивая лопатой ладони по 
спине и ( чего я очень не люблю) даже по заднице. - На свако бировли кэрэл 
авдин... не каждая пчела дает мед, но ты!.. Наконец-то! С кем же загулял? С 
какими бабами кувыркался?
  - Да сердце прихватило... - бормотал я, выбираясь из мощных объятий. - В первой 
областной у знакомой медсестры полежал... 
  - Кто такая? Как зовут? - послышался сзади грудной голос Ани-цыганки. - Еще не 
спала с тобой, но ревную!..
     Мы пошли вместе обедать в дешевое кафе на первом этаже. Мне было тут же 
объявлено, что вечером мы снова играем в роскошном "Яре". Что публика просит
больше тюремных мелодий. 
  - "Мурку" не забыл? - спрашивал, подмигивая, Колотюк. - А "Постой, паровоз, не
стучите, колеса"?
      Подмывало спросить, не  видели ли они благодетеля Валерия Петровича, но я 
прикуси