австречу ему шла женщина. Света было мало, но даже так  он ясно увидел
ее лицо и отчетливо понял, что это идет его судьба, и понял, что если сейчас
он немедленно не скажет  ей об  этом, то она уйдет  навсегда из его жизни, и
сейчас   слова,  которые  он  должен  был  ей  сказать,  не  были  для  него
непреодолимым препятствием.
     Он подошел к ней и стал говорить так,  как не  говорил никогда в жизни,
даже когда гулял с Ларкой.
     Женщина  слушала его благосклонно, с  улыбкой и,  видимо, была не прочь
стать его избранницей.
     И хотя Семен уже  видел теперь вблизи, что  она совсем не  то,  что  он
предполагал издали, но его сейчас охватило  такое бешеное желание,  что  ему
стало наплевать на все, и заговаривая ей зубы все более непослушным  языком,
он торопливо  успевал обдумывать, как все это  лучше устроить,  но выходило,
что кроме как постараться попасть к ней других вариантов не было.
     Он   не  замечал,   что  лицо  женщины  довольно   быстро  теряет  свою
благожелательность, но его это уже не могло огорчить.
     Женщина исчезла,  и он сразу забыл про  нее и  почувствовал, как кто-то
взял его сразу со всех сторон и мягко, но сильно бросил об асфальт, а он был
беспомощен как ребенок и не быдо у него ни одной мысли, только ощущение этой
полной,  всепоглощающей беспомощности было в нем  все  эти мгновения, что он
падал  на землю, и не почувствовал боли, когда упал, и не  чувствовал больше
вообще  ничего и не понимал, хотя через несколько минут поднялся и, не видя,
куда идет, прошел целый квартал, прежде чем свалился совсем.
     Ночью его подобрал автомобиль спецмедслужбы.



    Николай Старилов.
    Травма


     © Copyright Николай Старилов
     Email: nicstar@online.ru
     WWW: http//webcenter.ru/~nicstar/
     Date: 08 Oct 2001




     рассказ

     Панель  шатало ветром, она ходила в воздухе вроде  бы  и легко,  но это
била ее  собственная легкость. Никакого пояса у него,  конечно, как и всегда
не было,  просто потому,  что  его не к  чему  было  здесь пристегивать,  а.
впереди и  внизу быда двадцатиметровая пропасть,  котору" он давно привык не
замечать.
     Вдвоем с напарником они подвели  плиту, установили в  пазп и  отпустили
трос.
     - Шабаш! - крикнул  откуда-то  снизу бригадир и свистнул, наверное, для
того, чтобы им было понятнее.
     Борис снял рукавицы и не спеша посмотрел вокруг.
     Упругий,  сдавленный   ветром  воздух  едва  заметно  толкал  в  грудь,
равнодушно  давая  понять,  что  стоит  ему  надавить посильнее,  и  человек
отправится в короткий полет, но Борис не обращал на него внимания, зная, что
это пустая угроза.
     Город был у него за спиной, а  впереди до горизонта, был только лес, но
рядом,  в ближних оврагах и на холмах уже  закладывались  Фундаменты будущих
домов.
     Зтот дом, где он сейчас стоял, будет здесь первым.
     Когда он вымел из бытовки, все места в автобусе уже были заняты. Стоять
полчаса после рабочего дня было не очень приятно, но сегодня он сам виноват,
хотя не особенно жалел об этом - каждый, не столь уж часты:"' раз, когда его
охватывала  эта потребность  постоять вот так  на  вершине строящегося  дома
одному с небом и всем, что было вокруг под ним, он чувствовал себя потом как
после полета , пожалуй даже не так, это чувство было больше и сложнее - ведь
в армии,  прежде чем он прыгал с парашютом, кто-то поднимал  его вверх, а он
только сидел  в  брюхе машины, а  здесь добавлялось сознание  своей власти и
своего труда - ведь он сам себе построил эту высоту,
     2
     с которо" оглядывал частб  земли. Каждая плита из тех, что  была сейчас
под ним, помнила прикосновения его рук.
     Говорить  обо всем этом, он, конечно,  никому бы не стал. Те, с  кем он
работал, инстинктивно не терпели громких слов  и скорее готовы были говорить
обыденными  словами о  высоком, лишь бы невзначай не прогрохотать  йальпивой
с-разой^В автобус сели последние  опоздавшие,  шойер на  всякий  случай  дал
гудок, все зашумели, что хватит ждать, и они покатили в Ыоскву.
     Среди опоздавших  была и Наташа  из бригады маляров.  Она  встала почти
рядом с ним, так делая вид, что произошло это случайно, чтобы он без особого
труда мог догадаться, что это совсем не так.
     Ему  было все это  неприятно,  хотя она.  была  хорошенькая и одевалась
хорошо, и сейчас, конечно, опоздала, потому что наводила блеск.
     Сразу  после  армии,  только начав  работать  на  стройке,  он  посетил
несколько  раз общежитие  лимитчиц,  но теперь это  его не  вдохновляло, тем
более сейчас, когда он познакомился с Ольгой.
     Он не  считал Наташу одной из тех, что согласны после бутылки портвейна
sa  йечь с  любым, но он вообще не любил, когда его куда-то  тащили силой, а
тем более  ему  не нравилось, если девушка чуть  ли не навязывала себя. Быть
может, в ее деревне это считается невинным кокетством, но он привык к другим
отношениям  и тут  уж ничего не поделаешь,  ^ожет быть, она действительно  в
него влюбилась, но про него-то этого сказать нельзя.
     Он вышел из автобуса на первой же станции метро и поехал домо^.
     мама сегодня работала во вторую смену, и ушш придется
     3
     готовить самому, на  сестренку  надежда плохая -  девятый  класс, самый
ветер в голове.
     Как  он и  думал,  дома никого не оказалось, но ужин кто-то приготовил,
скорее всего мама, оставалось его только разогреть.
     Татьяна пришла в восемь часов. Он вышел в прихожую и молча смотрел, как
она раздевается.
     С недовольной физиономией сестра прошла мимо него на кухню.
     -"Спокойной ночи, . ' .:.i" - будешь смотреть?
     - Очень остроумно.
     - Уроки сделала?
     - Сделала, сделала! Господи, ::;;."!дый день одно и то же!
     - А если тебе всыпать для разнообразия? - как бы про себя подумал вслух
Борис.
     - Ну, спасибо, сестричка.
     ^ -аья быстренько подбежала к нему, обняла.
     ,  не злись,  что  т^ на  ;.:s:^  сразу напал, не yen. . 1то  же  i.^ie
цел^.г: ^^.^: только уроки учить? И дома сидеть? Я в кино ходила с Надькой и
Ларисой. Что я, не имбю права?
     - имеешь, имеешь, - он погладил  ее  по спине. Он посмотрел ей в глаза,
почувствог'  '  '  " "  ее тело, почувствовал ее  гру^ь,  г:;::"аг""  к  :г:
^,"'"::, смутился, отвел глаза и отодвинул ее р"кп.
     ся мгновение, потом ;
     Он еще раз окинул взглядом ее фигуру, совсем уже женскую,
     и, кашлянув, как можно осторожнее сказал:
     4
     -  Тань, ты, конечно, имеешь право и все такое,  но ты уже почти совсем
взрослая, так что... в общем я  тебе как брат и вообще - Last-modified: Sun, 07 Oct 2001 20:17:53 GMT



    Николай Старилов.
    Осенний семестр


     © Copyright Николай Старилов
     Email: nicstar@online.ru
     WWW: http//webcenter.ru/~nicstar/
     Date: 08 Oct 2001




     повесть

     Андрей бросил сумку с  учебниками  на  пол рядом с письменным  столом и
крикнул копошившейся на кухне бабушке:
     - Бабуля меня на картошку посылают. На две недели.
     По паркету простучали  бабушкины  шлепанцы,  и она вошла в его комнату,
принеся с собой из кухни запах жареного лука.
     -  Это что  ж  такое?  -  Ее  карие,  уже начавшие выцветать глаза  под
черно-седыми бровями пылали гневом.
     - Летом мытарили-мытарили в этом стройотряде,  а теперь опять на месяц,
опять  в  грязи  копаться.  А  учиться  когда?  У   тебя   здоровье  слабое,
простудишься там, сляжешь...
     - Ну-ну, бабуль, не кипятись. Чем-то вкусным пахнет,  a? Нe на месяц, а
на две недели, а может и меньше - как управимся. Колхозники помогут, баб, не
волнуйся.
     - А ну  тебя, - махнула рукой Евдокия  Ивановна. -  От наших уже неделю
нет ничего.
     -  Им  делать больше нечего  на Подкаменной  Тунгуске, как  каждый день
письма тебе писать, ты меня поражаешь, баб.
     -  Баб.  Ты  бы  лучше ноги не  забывал  вытирать, ведь  это  бабе  все
приходится тереть.
     - Ну, пошло-поехало. Бабуль, отвяжись ради бога, мне собраться надо.
     - Грубишь бабушке, вот я родителям все напишу.
     - Пиши. Я собираюсь.
     Андрей взял  с полки "Жизнь" Мопассана и лег на диван. Бабушка ушла, но
запахи  продолжали ползти  и  раздражать его аппетит, Андрей  бросил книгу и
пошел на кухню.
     - Бабуль, умираю с голода. Можно схватить чего-нибудь?
     -  Нельзя,  - отрезала  бабушка. - Через  пять  минут сядешь за  стол и
будешь обедать как следует.
     Несмотря на сказанное,  Андрей потянулся  к  уже  нарезанному  бабушкой
хлебу и получил по рукам.
     - Несчастные родители, если бы видели они как издеваются  над их сыном.
Отнимают  последний  кусок  хлеба.  Бабушка,  почему  ты  отнимаешь  у  меня
последние кусок хлеба? - страдальческие голосом спросил Андрей.
     -  Иди  мой  руки,  -  не  обращая на него  никакого внимания, спокойно
ответила бабушка,  переворачивая  на сковородке котлеты  слегка  трясущимися
пальцами.
     Андрей как-то неожиданно вдруг увидел эти морщинистые узловатые пальцы,
сотрясаемые легкой старческой дрожью и чуть стиснутым голосом сказал:
     - Иду.
     Андрей  вышел из рубки  планетолета. Его вахта  кончилась. Сергей будет
еще четыре  часа разгонять  "Икар",  потом на вахту встанет капитан,  начнет
торможение и через трое суток они перейдут на орбиту Меркурия.
     Андрей  открыл  дверь  в  кают-компанию.   Здесь  собрались  все  члены
экспедиции, которую они везли на Меркурий и два штурмана - Владимир и Борис.
Большинство  смотрело  по  визору передававшийся  с Земли полуфинальный матч
между киевским "Динамо" и "Баварией".
     Единственная  женщина,  принимавшая  участие  в  экспедиции,  сидела  у
иллюминатора и смотрела через его смягчающий кристалл на  буйствующее солнце
-  они  были  сейчас  так близко  от  него,  что  его  диск  почти  закрывал
иллюминатор.
     Узнав,  что  "динамо"  выигрывает  со  счетом 11: 1, Андрей ушел в свою
каюту и вставил в ячейку визора пластину с записью нового фильма  "Солнечные
часы".
     Фильм кончился,  Андрей  еще некоторое  время  лежал,  переживая  драму
влюбленных, разделенных временем, по  разному  текущему для тех, кто остался
па Земле и тех, кто в окутанных сиянием фотонного  пламени кораблях уходит к
звездам,  и вспомнил Ольгу - она не захотела стать женой космонавта, который
постоянно был  где-то там, в черном  небе. Сейчас у  нее уже был сын, не его
сын.  Ее вполне  земной муж работал в более опасной,  пожалуй,  чем  космос,
сфере бытовых услуг,  но зато  каждый вечер  сидел  дома в  кресле  в мягких
шлепанцах и смотрел визор.
     А вот у него в тридцать лет не было ни жены, ни сына, ни дома с мягкими
шлепанцами. По планетолету в шлепанцах много не находишь, а  на Земле, в том
месте, а чаще многих местах,  где он бывал за три месяца ежегодного отпуска,
и которые  он никак не мог считать домом - санаториях, гостиницах, коттеджах
в горах или в лесу - не успевал к ним привыкнуть.
     Мама, отец, брат, сестра - это был его дом. Вот именно был -  за восемь
лет космических  странствий их пути  слишком разошлись, особенно с братом  и
сестрой.
     -  Ну, ладно, что это я? - оборвал себя Андрей, вставая  с койки.  -  Я
знал  на что шел, когда продирался  в космос через экзамены и комиссии. Нет,
тогда  еще  не знал. Узнал  позже,  когда ушла Ольга...  Такие как я заводят
семью в сорок  лет, когда уходят на пенсию,  или не  заводят совсем, так что
придется потерпеть без семенного уюта.
     Андрей усмехнулся и застегнул молнию комбинезона.
     Волна вибрации метнулась по кораблю, завыла сирена и на уровне его глаз
замигало красное табло с надписью "Аварийное выключение двигателя!"
     Андрей почувствовал как тошнота внезапно подступила к горлу, и он начал
медленно подниматься к потолку,  взмахнул  от неожиданности руками, ударился
головой о мягкую обшивку и заученными движениями подплыл к двери каюты.
     - Невесомость, ну, конечно,  невесомость, ведь двигатель не работает, -
подумал  он, и отталкиваясь руками  и  ногами от стенок узкого пассажирского
коридора, понесся в рубку.
     Он не сумел сманеврировать  на  повороте и  врезался в иллюминатор. Его
первым  машинальным движением было - развернуться  и мчаться в  рубку, но он
вдруг застыл,  оцепенев от зрелища в иллюминаторе - он увидел  в нем Солнце.
Двигатель молчит и неизвестно, что с  ним, а через четырнадцать часов "Икар"
будет в пределах досягаемости солнечных протуберанцев.
     Андрей закрыл глаза,  но  и  в  закрытых глазах упрямо горело  медленно
меркнущее неправильное пятно солнца.
     В двух креслах у пульта  управления кораблем сидели  капитан и  Сергей.
Четверо свободных от  вахты штурманов висели у них за спиной.  Андрей еще не
видел  их  лиц,  но  по  напряженным,  застывшим, несмотря  на  невесомость,
фигурам, понял как они смотрят на экран дисплея, выдающий  телеметрию  и  на
обзорный экран с незаметно растущим на нем солнцем.
     -  Метеорит,  -  сказал  капитан, сжимая подлокотники  кресла так,  что
побелели костяшки пальцев.
     - Вышли  из строя третий и восьмой магниты, - бесстрастно доложил голос
машины.
     - У нас мало времени, - сказал Андрей, подлетая к команде.
     Капитан недовольно посмотрел на него:
     - Времени хватит, если не суетиться.
     Андрей  промолчал, осознав, что капитан  его неправильно  понял  именно
потому, что думал сейчас о том же, что и Андрей.
     - Надо менять магниты, - сказал он ни к кому не обращаясь.
     Минуту все молчали.
     -  Сначала надо  посмотреть,  что  с ними.  Так  или иначе,  а  кому-то
придется туда идти. И не одному, - проворчал капитан.
     - Поскольку, по должностной инструкции двигатель  корабля  - моя зона -
пойду  я, тут не о чем говорить,  - нетерпеливо сказал Андрей. - Пока я буду
собираться надо развернуть  корабль для  торможения,  чтобы потом  не терять
времени,  неизвестно сколько мы провозимся с перемонтировкой,  каждая минута
дорога.
     Капитан кивнул:
     - Антон и  Владимир отсоединяют выведенные из строя магниты. Евгений  и
Борис  -  за  вами  расконсервация.   Андрей  -  контроль  внутренней  части
двигателя. Я и Сергей - на вахте.
     Теперь  все   было  просто  и  ясно.  Пятеро   штурманов   бросились  в
скафандровую.
     Андрей вышел из корабля. Регулируя  реактивный пояс, он влетел в  сопло
двигателя,  вслед  за  ним,  медленно изгибаясь  причудливыми  петлями  плыл
страховочный фал.
     Мощный столб света из нашлемного  фонаря залил камеру в которой полчаса
назад бушевала миллионноградусная плазма  и  заиграл, тысячекратно отражаясь
от неправдоподобно чистых  полированных поверхностей магнитов. Но именно так
и  должно было  быть... или никак  -  либо идеальная чистота и  нетронутость
магнитов и всей  камеры сгорания, либо яркая  точка на фоне  черного неба, в
которую  превратился  бы корабль.  Система блокировки двигателя в  мгновение
аварии перекрыла подачу рабочего тела в камеру,  резервные магниты  выдавили
плазму в  пространство,  но если бы сейчас  вновь были  включены  двигатели,
корабль перестал бы существовать, впрочем система  блокировки не даст  этого
сделать, пока двигатель не будет исправлен.
     Передав информацию, Андрей стал ждать когда Антон и Владимир отсоединят
магниты.
     Он  не  видел этого,  но знал,  что  в это  время  Борис  и Женька  уже
расконсервируют запасные магниты. Потом, ему уже некогда  было думать о том,
что делают  другие, кроме того он был уверен, что они делают все, что надо и
сделают так как надо все, что в  их силах, а если понадобится,  то и немного
больше.
     Андреи  осторожно, осторожней,  чем мать грудного  ребенка  принимал на
себя поврежденный магнит  так,  чтобы  не задеть  соседние.  Из  корабля его
толкал робот, развивающий тягу до  пятидесяти тонн - почти в два раза больше
массы  магнита,  а в самой камере с  боков  его  придерживали два  аварийных
робота.
     Андрей отлетел метров на десять, чтобы  не мешать  и смотрел как роботы
выводят   из   жерла  двигателя   блестящий  параллепипед,   потом  упершись
электромагнитными лапами в корпус  корабля они оттолкнули  магнит в  сторону
солнца - лет через сто он сгорит в его пламени.
     Демонтаж   и  установка  запасных  магнитов  заняли  два   часа.  Когда
заканчивалась  установка второго  магнита,  Андрей  удивленно  осмотрелся  и
вспомнив что-то, связался с рубкой.
     - Капитан, в чем дело, почему не переориентирован корабль?
     - Штурман, почему прекратили контроль за установкой магнитов?
     - Вадим, роботы сделают все без моих ценных указаний,
     отвечай, что происходит?
     Капитан вздохнул.
     -  За  то, что  не выполняете распоряжений капитана корабля, штурман, я
наложу на вас взыскание... Поздно, Андрюша.
     -  Как это  поздно, ты что? Мы  войдем  в зону  через  восемь часов, на
регулировку магнитов нужно пять, от силы шесть часов, я все уже просчитал.
     - Это часто  бывает, что мы  все рассчитываем,  но забываем  принять во
внимание самое простое, но, к сожалению,  самое главное. Мы пропустили точку
торможения и идем к солнцу.
     - Да, вот  этого я почему-то не  учел. Даже  как-то странно. Уж  очень,
наверно, не хотелось. Мы сможем начать разгон только в солнечной короне.
     - Да, если только нас не зацепит какой-нибудь протуберанец.
     Андрей коротко рассмеялся. Он был  один из  немногих,  кто  мог  понять
мрачную  шутку капитана  - всей мощи "Икара" не  хватит, чтобы вырваться  из
поля тяготения Солнца - слишком близко они окажутся к этой громаде.
     - У нас только один выход.
     - Уйти по касательной.
     - Да. Я начинаю регулировку магнитов.
     Прижав ладони к щекам, а нос к иллюминатору, врач экспедиции с ужасом и
восхищением  смотрела  как  на  поверхности  солнца, скручиваясь  гигантским
мохнатым  удавом  вырастает протуберанец и,  вдруг копьем пронзая сверкающую
пыльную темноту околосолнечного пространства, несется и "Икару".
     - Мимо,  - спокойно  сказал Женька, оставленный  в кают  -компании  для
подбадривания пассажиров.
     Огненный  снаряд действительно пронесся  мимо,  но несколько слабеньких
завитков все-таки коснулись корпуса планетолета, не причинив ему вреда.
     -  Регулировка  двигателя закончена!  - загремел по  общей связи  голос
капитана.
     -  В течение пяти  минут всем  занять  места  в  каютах  и  пристегнуть
стартовые ремни. Повторяю...
     В рубке  остались  только  капитан,  не  покидавший  своего  поста  уже
четырнадцать часов и Владимир, сменивший по очередности вахт Бориса.
     Капитан  дал   команду  бортовому   компьютеру,  включились  маневровые
двигатели, уводя нос ракеты от выросшего на  полнеба Солнца. Капитан еще раз
включил общую связь.
     - Прошу всех доложить о готовности к старту.
     Времени  для плавных  переходов не  было, чудовищная перегрузка вдавила
людей в койки.
     Тяжелее всех  было  полулежащим в креслах  капитану и Владимиру.  Ни на
каких  тренировках  они  никогда  не  испытывали  ничего  подобного.  Но эта
максимальная  нагрузка,  которую мог выдержать человеческий  организм,  была
принята ЭВМ в расчет и продолжалась всего несколько секунд - корабль изменил
курс и  с двенадцати g перегрузка быстро упала до шести,  до трех и потом до
нормальной земной силы тяжести.
     Медленно приходя в себя, капитан почувствовал, как что-то горячее течет
у  него из  уха, потрогал пальцем  и поднес  к  глазам. Из сиденья кресла он
достал медпакет и  вытер  тампоном  кровь,  стараясь  не смотреть  в сторону
штурмана, как будто был уличен в  чем-то  стыдном и не подобающем его званию
капитана.
     Владимир старательно делал вид, что  занят считыванием с экрана дисплея
данных о полете.
     Включилась внутренняя связь членов экипажа, и голос Андрея предложил:
     -  Капитан,  вам  с  Владимиром  сейчас  было  труднее  всех,   ты  уже
пятнадцатый час  на вахте. У каждого  из нас  есть предел, Вадим, ты  должен
отдохнуть,  сам знаешь, чем грозит замедленная  реакция, давай кто-нибудь и